а ее лице, видел, как утихает ее ярость и  Ларен  осознает,  что  она
наделала.
   Олаф Торагассон уже ринулся к ним, словно разъяренный  бык,  братец  Эрик
удовлетворенно потирал руки. Одним движением Меррик оторвал Летту от земли и
сдал ее на руки одному из ее  младших  братьев,  тому  самому,  который  так
отважно и безрассудно подарил Ларен брошь, доставшуюся ему от матери. ("Надо
полагать, не только волшебная сказка так прельстила его", - подумал Меррик.)
Склонившись над Ларен, Меррик ухватил ее за руку, притянул к себе.
   Обращаясь и к  самой  Ларен,  и  к  тем,  кто  столпился  вокруг,  Меррик
произнес:
   - Она - моя рабыня. Я сам накажу ее.
   - И как же ты накажешь ее, брат? -  полюбопытствовал  Эрик.  -  Нам  всем
очень интересно, насколько сурово ты обойдешься с ней.
   - Будь она покрепче, я бы выпорол ее. Но она  еще  слишком  слаба,  чтобы
вынести это. Следующие три дня она будет готовить для нас  всех.  Сарла,  ты
приглядишь, чтобы она не отлынивала, когда меня не будет поблизости?
   Сарла широко ухмыльнулась и потрясла кулаком:
   - А как же, я тресну ее горшком по голове, если ей не захочется готовить.
   - Придержи язык, Сарла! - Эрик побагровел от ярости и шагнул  к  жене,  в
свою очередь занося кулак.
   - Она ничего дурного не сказала, брат, - возразил Меррик, преграждая  ему
путь и по-прежнему увлекая за собой Ларен, - Сарла пошутила, обычная  шутка,
ничего страшного.
   - Все равно, я не позволю ей дерзить тебе или мне!
   - Если мне что-нибудь покажется обидным в словах Сарлы, я  сам  скажу  ей
обо этом. Оставь ее, Эрик!
   - Не лезь в мои дела, брат. - Эрик постоял с минуту, затем  резко  шагнул
вперед, обойдя брата, и отвесил Сарле звонкую пощечину.
   - Вот так, - произнес он, наблюдая, как она выпрямляется, прижимая руку к
лицу. - Это научит тебя держать рот на замке.
   Затем он обернулся к Меррику:
   - Вот как надо обращаться с женой. Я  не  собираюсь  терпеть  ее  штучки,
довольно!
   Меррик молча сжимал  кулаки,  Ларен  бросилась  было  к  Сарле,  но  Эрик
мгновенно отшвырнул ее в сторону:
   - Не подходи к ней, рабыня! Или ты тоже хочешь получить свое?!
   На несколько секунд все затихли. По лицу Сарлы беззвучно струились слезы,
мужчины и женщины - все замерли на месте, боясь произнести хоть слово,  даже
дети молчали, глядя на родителей и не зная, как следует себя вести.
   Затем раздался вопль Летты:
   - Она сказала, что вырвет у меня все зубы,  все  зубы,  один  за  другим!
Побей ее, Меррик, ты должен побить ее!
   Меррик подавил смех,  поднимавшийся  изнутри,  сумел  он  совладать  и  с
гневом, побуждавшим его наброситься на Эрика. Это было бессмысленно,  он  не
мог сражаться с братом в доме, который принадлежал Эрику. Теперь Меррик знал
точно, что пора уйти из родительской усадьбы,  найти  свою  землю  и  самому
стать хозяином. Обернувшись к Летте, он произнес:
   - Ты тоже ударила ее. Ларен - скальд, поэтому она пыталась запугать  тебя
словами. А сейчас успокойся, все уже прошло.
   Обернувшись, Меррик оглядел лица своих людей:
   Деглин явно огорчился, что Ларен не получила  заслуженную  порку,  старый
Фиррен занялся резьбой по дереву и не поднимал головы от своей работы,  лицо
Клива побелело, он сдерживался с трудом. Таби, слава  богам,  уже  отвлекся,
дети снова затеяли игру, они спорили и кричали,  ничего  не  замечая  вокруг
себя.  Люди  Торагассона  растерялись,  они  глядели  по  сторонам,  избегая
встречаться взглядом с Леттой.  Меррик  понял,  что  они  не  слишком  любят
молодую хозяйку, а рассказы Ларен им понравились. Глаза Меррика обратились к
Сарле. Женщина низко опустила голову, она была унижена, сокрушена  поступком
мужа.
   Меррик почувствовал, что Летта хочет вставить еще  словечко,  и  поспешно
заговорил сам:
   - Пока ей еще не время заняться готовкой, я отведу ее в поле,  пусть  там
работает, - он не стал уточнять, что сам собирается работать рядом с Ларен.
   Прекратив на этом спор, Меррик поволок Ларен прочь из дому.  Он  понимал,
что она и сама с радостью пойдет с ним, но полагал,  что,  если  она  пойдет
неохотно, испуганно, это успокоит почти всех заинтересованных лиц.
   Солнце поднялось высоко над  головой,  земля  еще  оставалась  сырой,  но
озерца жидкой грязи уже подсыхали. Внезапно Ларен осела и завопила:
   - Не тащи меня! Куда ты меня тащишь? Меррик, ухмыляясь, обернулся к ней:
   - Неплохо сработано, но больше нет  никакой  надобности  притворяться.  -
Выпустив руку Ларен, он бросил через плечо:
   - Иди за мной, да пошевеливайся!
   Ларен поспешила за ним.  Не  останавливаясь,  Меррик  продолжал  говорить
через плечо:
   -  Выдрать  у  нее  все  зубы,  один  за  другим!  Не  мудрено,  что  она
перепугалась!
   -  На  это  я  и  рассчитывала,  -  подхватила  Ларен,  поспешая,   чтобы
поравняться с ним.
   Меррик только головой покачал, но Ларен уже не сдерживалась:
   - Ненавижу Эрика! Негодяй, жестокий негодяй! Меррик, он ударил ее, ударил
по лицу, только чтобы доказать: он тут мужчина, а она  -  грязь!  Мне  очень
жаль, потому что он ведь твой брат, по я  все  равно  ненавижу  его.  Грубое
животное! Знаю я еще одного такого же!
   - О ком ты?
   Ларен смолкла, повела плечом, но так ничего и не прибавила.
   Не глядя на нее, Меррик тихо произнес:
   - Эрик очень изменился.
   - Я рада, что ты не ударил его, когда он дал Сарле пощечину.
   - Я готов был наброситься на него. Глупо, я не у себя дома,  и  я  должен
помнить об этом.
   - Я не хочу оставаться здесь.
   - Я уже думал об этом.
   Ларен выжидала, но Меррик снова умолк, и  тогда  она  почти  против  воли
сказала:
   - Я сожалею, что надрала ее противные космы, но она  обидела  меня,  и  я
утратила власть над собой.
   - Казалось бы,  после  двух  лет  жестоких  наказаний  ты  могла  бы  уже
научиться следить за своим языком да и за руками тоже.
   - Ну да, - протянула Ларен в ответ.
   - А ты так ничего и не поняла. Я прекрасно помню, в каком состоянии  была
твоя спина, когда Траско взялся поучить тебя уму-разуму.
   - Рано или поздно меня, наверное, убьют как строптивую рабыню.
   - Что же она такого сказала тебе?
   - Она сказала,  что  идет  с  тобой  на  прогулку  и  там  позволит  себя
поцеловать, чтобы ты отведал поцелуй невинной девушки.
   - Так. А что ты ей ответила? За что она ударила тебя?
   Ларен пожала плечами, отводя взгляд от лица Меррика,  предпочитая  теперь
смотреть на колосящийся ячмень:
   - Да ничего особенного, что-то насчет того, что теперь она позволит  тебе
испробовать все на себе самой. Тут-то она и взъярилась.
   - Да уж, пустяки!  -  расхохотался  Меррик.  -  Ты  дразнила  ее,  причем
нарочно. Ты поступила дурно,  Ларен.  -  Теперь  и  Меррик  отвел  взгляд  в
сторону, его заинтересовали разлапистые вершины сосен.  -  А  я  никогда  не
слыхал про единорога.
   - Я же сказала, это волшебный зверь, из сказки.
   - А на голове у него рог из чистого золота.
   - Ну да.
   Меррик  помолчал  с  минуту,  затем,  поглаживая  рукой  ячменный  колос,
спросил:
   - Ты рассказала занятную сказку. К тому же это ведь было испытание?
   - Да! - теперь Ларен глядела прямо ему в лицо. - Я знаю, ты не  дашь  мне
выкупить Таби, сколько бы серебра я ни накопила.
   - Наконец-то ты это поняла. Я никогда не отпущу Таби.
   -  А  когда  Летта  станет  твоей  женой?  Меррик,  подумай:   она   ведь
возненавидит его уже за то, что Таби - мой брат.
   - Пусть это тебя не тревожит. Больше Ларен ничего  не  пыталась  сказать.
Когда  они  добрались  до  середины  ячменного  поля,  где  не  было  других
работников, Меррик поручил ей следить за птицами,  которые  проносились  над
головой.
   - Не давай им клевать колосья! - велел он и прекратил разговор.
   Ларен заметила, что неотрывно глядит на Меррика, против собственной  воли
следит, как он наклоняется и распрямляется, как  движется  сильное,  крепкое
тело, как блестит под  полуденным  солнцем  покрывшаяся  потом  кожа.  Ларен
хотела его, она чувствовала сосущий голод внутри  и  понимала,  что  утолить
этот голод способен один лишь Меррик. Надо  взять  себя  в  руки,  перестать
думать о нем!
   Посреди дня Меррик  отпустил  Ларен  поесть.  Тучи  уже  исчезли,  дождь,
пролившийся утром, давно ушел к  северу.  Солнце  весело  пригревало.  Ларен
подумала о еде и внезапно обнаружила, что  впервые  за  два  года  появились
вещи, которые интересуют ее гораздо больше, чем  еда.  Быстрыми  шагами  она
начала подниматься по тропинке на вершину утеса,  нависавшего  над  заливом.
Она уже несколько дней  поглядывала  туда,  мечтая  вскарабкаться  наверх  и
поглядеть на великолепный морской пейзаж, однако понимала, что ее  ноги  еще
слишком слабы для такого путешествия. Теперь се тело окрепло,  Ларен  шагала
легко, поглядывая на солнце. Нельзя отлучаться с поля чересчур надолго.
   И от Меррика ей не хотелось уходить. Она все время представляла себе  его
лицо, его улыбку, вспоминала, как он, смеясь, раздевался,  как  он  вошел  в
нее, прижимая ее к себе, доставляя  ей  великое  наслаждение  до  той  самой
минуты, как причинил ей боль, но и в этом не  его  вина,  Ларен  подвело  ее
собственное тело, еще не знавшее мужчины.
   Она очень хотела Меррика, хотела его  снова,  и  желание  все  нарастало.
Когда она смотрела на него, то ощущала легкую судорогу, пугавшую и вместе  ;
тем ободрявшую ее. И все же она не настолько глупа,  чтобы  вновь  позволить
себе это удовольствие.
   Тропинка становилась все круче,  она  была  узкой,  вся  в  расщелинах  и
обломках скал. Ларен дышала с трудом, проклиная свою слабость.
   Она глядела вверх, на недалекую уже  вершину,  неотрывно  смотрела  туда,
пока наконец не добралась до цели, задыхаясь и чувствуя колотье  в  боку.  И
все же она добилась своего.
   Распрямившись, Ларен поглядела вниз. Вид на море оказался прекраснее, чем
она могла себе представить. Узкий, глубокий залив многократно изгибался,  то
вдаваясь в землю, то резко поворачивая  назад  в  море.  Повсюду,  насколько
видел глаз, белая пена играла на  темно-синих  волнах.  Ларен  поглядела  на
поросшие соснами скалы по ту сторону залива, на не  тронутую  людьми  землю,
слишком неровную, со множеством обрывов, отвесно стекавшихся к воде,  -  там
никто не пытался обрабатывать землю. Затем Ларен оглянулась на Мальверн, его
плоскую, порой чуть холмившуюся почву, засеянную ячменем и хлебом. С  высоты
деревянная изгородь усадьбы казалась идеальной окружностью, заточенные колья
изгороди проткнут грудь любому врагу, который осмелится сунуться в Мальверн.
Строения рядом с большим домом тоже казались  крепкими,  надежными.  К  небу
тонкой голубой струйкой поднимался дым, тут же растворявшийся в  воздухе,  и
Ларен даже померещилось, будто она чует обед, который стряпает Сарла.
   В глубине усадьбы она различала могильные курганы и храм. Она знала,  что
Меррик не раз уже побывал на могиле родителей, оттуда он  возвращался  домой
притихшим, опустив голову, согнувшись. Она понимала, что он глубоко скорбит,
но молчала - что она могла сказать ему? Она не могла поведать ему в утешение
о том, как сама она  утратила  мать  и  отца,  ведь  тогда  Меррик  стал  бы
допытываться,  кто  они  и  как  их  звали.  Ларен  уже  решилась  вскорости
рассказать Меррику обо всем. Он верно угадал: придуманная  ею  история  была
испытанием для него. Она хотела довериться Меррику, да у нее и не оставалось
другого выхода.
   Ларен опустилась на землю недалеко от  обрыва  и  прислонилась  к  скале.
Хотелось бы думать, что с Сарлой все обойдется, а вот у Летты, должно  быть,
болит кожа у корней волос.  Потом  ее  мысли  вновь  обратились  к  Меррику.
Интересно, часто ли приходят сюда влюбленные? Должно быть,  часто.  Глаза  у
нее смыкались.
   - Я видел,  как  ты  направилась  сюда.  Подождал,  чтобы  проверить,  не
последует ли за тобой мой брат, но он работает в  поле.  Так  что  за  тобой
пришел я.
   Ларен  слышала  эти  слова  сквозь  сон,   словно   издали,   неприятный,
самодовольный голос, но это же всего-навсего голос, он не может причинить ей
вред или напугать.
   - Никто не заметил, что ты здесь,  и  меня  тоже  не  видели.  Это  место
называют Вороньим мысом. В последние годы другие  викинги  уже  не  пытались
напасть на нас, поэтому мы больше не выставляем здесь дозорных.  Теперь  это
гнездышко для влюбленных, и ты залетела в него, Ларен.
   Нет, это не  просто  голос.  Он  прямо-таки  блеет  от  удовольствия,  он
наконец-то застал желанную женщину врасплох,  одну,  стоит  руку  протянуть,
чтобы завладеть ею. Сердце Ларен резко забилось.
   - Ты же не спишь, Ларен. Я подумал сперва, ты  назначила  здесь  свидание
какому-то  мужчине,  ведь  это  место,  как  я  уже  сказал,  для   того   и
предназначено, но я нашел тебя в одиночестве - очень рад. Ты  поссорилась  с
Мерриком или он не захотел заниматься с тобой любовью посреди дня?
   Ларен открыла глаза. Она с трудом различала лицо Эрика, солнце  стояло  у
него за плечом. Будь это кто другой, она могла бы принять  его  за  божество
викингов, он был огромен, красив,  охвачен  золотым  сиянием.  Ларен  начала
медленно приподниматься, задела спиной о скалу и поморщилась, но  ничего  не
сказала, пока не поднялась на ноги, лишь рукой придерживаясь за скалу:
   - Уже поздно, - произнесла она, - мне пора  вернуться  на  поле.  Меррик,
наверняка, заждался меня.
   - Зачем ты пришла сюда?
   - Я слышала, что отсюда ваша земля кажется особенно  красивой.  Мне  было
интересно посмотреть.
   - Говорю тебе, мужчины и женщины приходят сюда, чтобы заниматься любовью.
   - Я только хотела посмотреть на море.
   - А я хочу тебя и не собираюсь откладывать. Наверное, ты догадывалась:  я
последую за тобой, как только ты избавишься от Меррика. Разве ты не  нарочно
явилась сюда?
   - Нет! Не обижай меня, Эрик! Дай мне уйти! - Договаривая эти  слова,  она
уже шагнула прочь, но опоздала. В силе Эрик не уступал  брату.  Его  длинные
пальцы впились в ее плечи.
   - Ты все еще очень тощая. Я могу обхватить твою руку двумя пальцами. И не
пытайся бежать, со мной шутки плохи.
   Теперь Ларен поглядела  ему  прямо  в  лицо,  ставшее  диким,  почти  что
животным, мужскую красоту поглотила похоть. Ларен  припомнила,  как  однажды
ночью она сумела  избавиться  от  мужчины,  притворившись,  будто  падает  в
обморок. Только вряд ли ей удастся провести этим трюком Эрика.
   - Я не лягу с тобой. Я принадлежу Меррику. Неужели ты хочешь  поссориться
с братом? Разве ты совсем не любишь его, не бережешь его честь?
   Эрик сощурился, он по-прежнему крепко  сжимал  плечи  Ларен,  но  уже  не
старался причинить  ей  боль.  Отчетливо  выделяя  каждое  слово,  точно  он
обращался к слабоумной, Эрик произнес:
   - Ты считаешь себя выше Кейлис и Мегот, оттого  что  ты  умеешь  сочинять
истории, но ты ничем не лучше их. Слушай внимательно, Ларен, теперь я хозяин
Мальверна и мне принадлежит все, что ты видишь вокруг. Я долго  ждал  своего
часа, и не  слишком-то  быстро  он  пришел.  Я  мечтал  покинуть  свой  дом,
отправиться куда-нибудь в Исландию, но отец заклинал меня не уезжать, потому
что я - наследник Мальверна и мой долг приковывает меня  к  усадьбе.  Смерть
родителей большое горе и для меня тоже, не только  для  Меррика,  однако  со
всеми их чертовыми уговорами и посулами я оставался всего только сынком  при
стариках, я подчинялся им. Теперь все иначе, теперь и Сарла усвоила, что  ей
придется поступать по-моему. Раньше я не  поднимал  на  нее  руки,  родители
заступались за нее, хотя она бесплодна и  не  может  доставить  удовольствие
мужчине, теперь она будет слушаться меня без возражений и ходить по струнке.
   - Эрик, но я-то ведь не жена тебе, я  -  вообще  ничто,  и  от  меня  нет
никакой пользы. Ты сам сказал, я слишком тощая. Ты  совершенно  прав,  Эрик,
будь добр, отпусти меня.
   Эрик с усмешкой глянул на нее, схватил ее за плечи, притянул  к  себе,  и
она ощутила, что этот мужчина так же крепок, силен и высок,  как  Меррик.  У
нее нет ни малейшей возможности справиться с  ним  -  но  не  может  же  она
допустить, чтобы Эрик изнасиловал ее, она просто не сумеет пережить такое.
   Закинув голову, Ларен отважно глянула ему в глаза:
   - Не надо, ты пожалеешь об этом! - Едва  эти  слова  сорвались  с  языка,
Ларен осознала свою ошибку. Он не позволит  женщине  угрожать.  Глаза  Эрика
совсем сузились, превратились в  две  щели,  жилы  на  шее  напряглись.  Она
обозлила Эрика, и сию же минуту ей придется раскаяться в этом. Вот так: он с
размаху ударил ее по лицу, точь-в-точь как Сарлу. Ларен подавила вскрик. Она
не станет тешить его злобную душу своими стонами.
   - Так, - произнес Эрик, свирепо целуя ее, грубо прижимаясь  к  ее  рту  и
прикусив нижнюю губу Ларен. Одной рукой Эрик обхватил правую грудь  Ларен  и
грубо сдавил ее - стало очень больно. Другой рукой он пытался  разорвать  на
ней одежду, но плотный материал не поддавался.  Отпустив  Ларен,  он  взялся
обеими руками за ворот ее платья и рванул вниз.
   Ларен услышала треск разорвавшейся ткани, но  в  тот  же  миг  она  резко
вздернула колено, целя вниз живота. Покачнувшись, Эрик выпустил свою добычу,
и Ларен, вывернувшись из его рук, сломя голову  бросилась  бежать  по  узкой
петляющей тропе. Эрик  громко  вскрикнул  у  нее  за  спиной,  но  Ларен  не
оглянулась. Она еще различала его тяжелое дыхание, он пытался оправиться  от
удара, который она нанесла ему, но Ларен боялась, что вот-вот он пустится  в
погоню, настигнет ее и она опять ощутит  его  раскаленное  дыхание,  длинные
пальцы вновь сомкнутся на ее  плечах,  вынуждая  обернуться,  а  затем  Эрик
изобьет ее, изнасилует и, в конце концов,  вероятней  всего,  просто  убьет.
Ларен бежала без оглядки, пока не споткнулась и  не  рухнула  на  каменистую
почву, ударившись головой о  скалу.  Она  успела  еще  увидеть  яркую  белую
вспышку, и свет угас.
   Ларен очнулась с трудом, не понимая, сколько времени  она  пролежала  без
чувств, голова у нее кружилась, глаза  отказывались  служить.  Она  тряхнула
головой и почувствовала какую-то тяжесть возле левого уха. Боль пульсировала
в мозгу, выжигала изнутри глаза. Внезапно Ларен припомнила все.  Ухватившись
за край скалы, она начала приподниматься, и вот  она  уже  стоит  на  ногах,
покачиваясь, пытаясь обрести равновесие,  избавиться  от  тумана  в  голове.
Ларен чутко прислушалась - ни звука.
   Эрика нигде не видно. Возможно, она утратила  сознание  лишь  на  краткий
миг, а Эрик все еще корчится там, на вершине скалы, обхватив руками живот?
   Дрожь  ужаса  сотрясла  тело  Ларен,  мысли  мгновенно  прояснились.   Не
раздумывая, она поспешила вниз по тропе и не  переводила  дыхание,  пока  не
добежала до подножия скалы. Там Ларен ухватилась  за  ствол  молодой  сосны,
тяжело дыша, сердце стучало, бок саднил, ныла недавно зажившая  спина.  Зато
нога не давала о себе знать - и то хорошо.
   - Где ты была, ради всех богов? - Меррик уже  "направлялся  к  ней.  -  Я
думал, тебя звери разорвали или ты свалилась в залив и утонула! - Он орал на
нее, вне себя от ярости, но Ларен прекрасно понимала - все это  оттого,  что
он волнуется за нее.
   Она улыбнулась  Меррику  -  не  слишком  веселая  вышла  улыбка,  но  она
старалась, как могла.
   - Со мной все в порядке.  Я  хотела  Поглядеть  на  море  со  скалы.  Там
замечательно, Меррик, там так красиво, залив  изгибается  много  раз,  точно
змея...
   - Заткнись, черт бы тебя набрал! Кто разорвал твое платье? Отвечай!
   Меррик набросился на Ларен, крепко сжал ее  плечи,  точь-в-точь  как  его
брат, но тут же  и  отпустил.  Он  глядел  сверху  вниз  на  Ларен,  пытаясь
успокоиться. Целый час он с ума сходил от тревоги, измучился,  переживая  за
нее. С трудом Меррик овладел собой Теперь он явственно различал, как  тяжело
дышит Ларен, как бледно ее лицо, он видел, как часто бьется пульс в ямочке у
ее горла, разорванный ворот полностью обнажил ее шею.
   - Кто? - п