рить Дайнуолд.
   Он обнаружил, что почти протрезвел - во всяком случае, уже  не  такой
пьяный, каким был, войдя в комнату.
   В ее лице было столько ожидания, что он медленно повторил:
   - Сейчас, Филиппа. Сейчас ты  испытаешь  наслаждение.  -  Прежде  чем
войти в нее, он  чуть  помешкал.  -  Да,  настоящее  наслаждение.  -  Он
судорожно вздохнул и нахмурился. - Только помни ты моя жена и не  должна
меня стесняться. - Дайнуолд опустил голову и коснулся губами ее  живота,
потом скользнул по нему влажным языком. Он продвигался все ниже и  ниже,
пока не  оказался  у  заветного  треугольника.  Филиппа  была  настолько
поражена, что даже не успела сообразить, что он делает.
   Дайнуолд поднял голову и увидел ее изумленное лицо.
   - О...
   - Лежи спокойно, все будет хорошо.
   Его губы вновь коснулись  ее,  и  она  подалась  ему  навстречу,  вся
охваченная страстным томлением; Филиппа ощущала прикосновения его  языка
в глубине себя; чувство,  о  существовании  которого  она  раньше  и  не
подозревала, становилось все пронзительнее, сильнее... Филиппа застонала
и сунула кулак в рот. Дайнуолд положил руки ей под ягодицы  и  приподнял
их, продолжая искусно ласкать ее... Острое наслаждение  достигло  своего
апогея, и Филиппа, не в силах больше сдерживаться, громко вскрикнула.
   Дайнуолд почувствовал,  как  напряглись  ее  ноги,  как  конвульсивно
дернулись мышцы, и последние следы его опьянения  рассеялись;  в  голове
стало ясно, как в безоблачный летний день. Он увидел свою  жену,  увидел
по-новому: широко раскрытые, полные страсти и изумления глаза в  момент,
когда она, изогнувшись,  всю  себя  отдала  ему.  Ее  затопило  неземное
блаженство, и его дал ей  он!  Дайнуолд  вдруг  понял,  что  это  и  его
удовольствие,  и  поразился.  Ему   захотелось   избавиться   от   этого
непривычного чувства,  но  оно  не  проходило:  он  словно  стал  частью
Филиппы. Как странно! Дайнуолд с трудом мог в это поверить...
   Когда Филиппа успокоилась, он, все еще возбужденный, откинулся назад,
приподнял ее бедра еще выше и очень медленно вошел в  нее.  Ощутив  себя
внутри, Дайнуолд содрогнулся, застонал и, не в силах больше выносить эту
пытку, задвигался взад и вперед, пока не взорвался с  громким  вскриком,
наполняя ее своей влагой.
   Ему больше не хотелось ни о чем думать, ничего чувствовать. Это  было
совершенно новое состояние. У него закружилась голова, и ему почудилось,
что его тело разрывается на части и Филиппа сейчас  увидит  его  душу  и
поймет, что она с ним сделала...
   Филиппа смотрела на мужа.  Он  дышал  глубоко  и  ровно,  его  пальцы
замерли на ее груди, одна нога лежала на  ее  бедре.  Филиппа  осторожно
погладила его по волосам. Он обещал ей  удовольствие,  но  то,  что  она
испытала, превзошло все ее ожидания. Удовольствием можно  назвать  новое
платье или вкусную еду, а то, что он заставил  ее  почувствовать...  Это
было исступление, это могло свести с ума! И она подумала, что хотела  бы
вот так сходить с ума каждый день всю оставшуюся жизнь...

***

   Луч света упал Филиппе на лицо. Она открыла глаза и улыбнулась еще до
того, как увидела лицо мужа. Дайнуолд лежал на  боку  и  очень  серьезно
смотрел на нее. Похоже, он играл ее кудрями.
   - Что ты делаешь?
   -  Считаю,  скольких  цветов   у   тебя   волосы.   Вот   эта   прядь
темно-каштановая, как у меня, а соседняя настолько светлая, что почти не
видна на моей ладони.
   - Отец когда-то ужасно сердился, что у меня не золотистые волосы.
   - Он прав, они не золотистые. Ой, посмотри, как интересно: эта  прядь
пепельно-серая! Я уже насчитал десять различных цветов.  А  почему  твой
отец хотел, чтобы у тебя были золотистые волосы?
   - Не знаю; я только помню, что он как-то разворчался по этому поводу.
Мне тоже было любопытно, но он больше ничего  не  сказал,  словно  сразу
забыл об этом.
   - А волосы у тебя внизу... - не слушая ее, продолжал Дайнуолд.
   Филиппа машинально сдвинула ноги, и он засмеялся:
   - Нет, теперь ты моя жена. Я могу смотреть на тебя, сколько захочу, и
ты не смеешь противиться. - Он прикрыл  рукой  ее  лобок.  -  Чувствуешь
тепло под моей ладонью?
   Он закрыл глаза, и Филиппа почувствовала под его рукой волну  чего-то
более сильного, чем просто тепло. Это было желание, оно становилось  все
более сильным и властным, и она невольно согнула ноги в коленях.
   Дайнуолд открыл глаза и взглянул на нее.
   - Я знал, что ты захочешь еще, - сказал он с явным удовлетворением  в
голосе, наклонился и  поцеловал  Филиппу.  Она  почувствовала,  как  его
пальцы скользнули по бедру и один из  них  медленно  вошел  внутрь.  Она
издала странный сдавленный звук, но он погасил его крепким поцелуем. Его
язык проник ей в рот, и в это же время палец вошел еще  глубже.  Филиппа
выгнулась навстречу и вскрикнула. Ощущение настолько ошеломило  ее,  что
она не могла пошевелиться. Дайнуолд навалился на нее всем телом. - Тс-с,
- сказал он, - лежи спокойно и наслаждайся тем, что я делаю.
   - Я этого не вынесу, - прошептала Филиппа и начала страстно, неистово
целовать его подбородок, нос, рот... Он засмеялся, почти не  отрывая  от
нее губ, но  этот  смех  быстро  превратился  в  стон,  потому  что  она
коснулась его своим языком.
   Внезапно Дайнуолд перевернулся на спину.
   - Сядь сверху, - приказал он и, когда Филиппа повиновалась,  медленно
опустил ее на себя. Филиппа не двигаясь смотрела на Дайнуолда. Он  слабо
улыбнулся и накрыл руками ее груди.
   - Ну, - еле слышно проговорил он. - Делай так, как тебе нравится.
   Поначалу ее движения  были  робкими  и  неуверенными,  но  потом  она
сообразила, что слишком жестоко дразнит его желание, и принялась за дело
быстрее, потом опять замедлила темп, и так до тех пор, пока Дайнуолду не
показалось, что он сейчас умрет. Филиппа  запрокинула  голову  назад,  в
истоме провела ладонями по своей груди и опустила их на грудь Дайнуолда.
Их пальцы встретились, и оба невольно вскрикнули,  потому  что  достигли
вершины блаженства; их стоны и содрогания утоленной страсти на мгновение
слились в единый могучий и вечный гимн любви...
   - О Дайнуолд, - прошептала Филиппа несколько  мгновений  спустя.  Она
лежала, все еще обхватив его ногами и прижавшись щекой к его плечу.
   Дайнуолд не смог бы ничего ответить, даже если бы на Сент-Эрт  напали
сарацины.
   Мысли не слушались. Словно во сне,  до  него  доносилось  прерывистое
дыхание Филиппы. Он утомил ее и был  счастлив  этим,  не  говоря  уже  о
полнейшем удовлетворении, которое получил сам.  Дайнуолд  нежно  положил
руки ей на бедра. Да, его жена - замечательная женщина, и  как  здорово,
что она здесь, в Сент-Эрте, в его спальне! Пусть так будет долго-долго -
всю жизнь...

Виндзорский замок
Май 1275 года

   - Что скажешь,  Роланд?  Ты  надумал  жениться  на  моей  дочери?  На
прекрасной Филиппе?
   Роланд медленно жевал медовый хлеб и не торопился  отвечать.  Ему  не
хотелось сердить короля откровенным  признанием,  что  меньше  всего  на
свете он хотел бы заиметь такое ярмо на шее, как жена.
   Король нахмурился:
   - Мой слуга Седрик сказал мне, что прошлой ночью к тебе приходили две
девицы. Я велел ему держать свой длинный язык за зубами.
   - Две  девицы?  -  с  удивлением  переспросил  Роланд.  -  Нет,  ваше
величество, их было три, но на третью осталось мало пороха, и я позволил
ей помогать мне.
   Король мрачно посмотрел на Роланда и вдруг расхохотался:
   - Ты провел меня, словно лопоухого осла, Роланд. Я скажу Седрику, что
он обсчитался. Так что ты решил?
   Король, несомненно, вскипит, услышав его ответ,  и  Роланд  попытался
оттянуть этот неприятный момент, найдя компромиссное решение.
   - Почему бы мне не съездить посмотреть на вашу дочь, сир? Может,  она
завизжит  от  ужаса,  когда  увидит  мою  отвратительную  физиономию,  -
смиренно ответил он.
   - Да, это вполне возможно, - сказал король,  по  обыкновению  потирая
подбородок. - Хорошо, Роланд, поезжай в Корнуолл и покажи  девушке  свое
лицо, только предупреди, чтобы она смотрела прищурившись. Скажи ей,  что
ты один из моих друзей. Нет, скажи это лорду Генри.
   Роланд кивнул. Он не против поехать в Корнуолл.  Ему  нужно  повидать
Грейлама де Моретона. К тому же он  верил,  что  судьба  так  или  иначе
избавит его от женитьбы. Он всегда был  удачлив.  Что-нибудь  непременно
случится - такое, что позволит ему не оскорбить ни  его  величество,  ни
его  незаконнорожденную  дочь.  Роланд  не  сомневался,  что,  как   все
Плантагенеты, Филиппа хороша собой. У Эдуарда все дочери были красавицы.
Но всякий раз, когда Роланд пытался представить  себе  красивое  женское
лицо, перед его глазами возникало лицо некой Джоан Тенесбай. И де Турней
знал, что так будет  до  самого  его  последнего  дня.  Прекрасное  лицо
изменницы, будь она проклята!

Замок Сент-Эрт

   - Она очаровала его, и в этом  нет  ничего  удивительного.  -  Старая
Агнес выплюнула вишневую  косточку  и  посмотрела  на  Горкела,  который
вплетал в кнутовище кожаные полоски. - Сомневаюсь, что  хозяин  позволит
ей вылезти из его кровати.
   Горкел  покраснел  и  продел  кожаную  полоску   не   туда.   Старуха
закашлялась от хохота и, тыча в него скрюченным пальцем, еле выговорила:
   - Такой зверюга - и покраснел как рак! Вот чудо,  только  посмотрите!
Горкел, может, ты думаешь, что хозяин сделал ей больно? Клянусь, это она
забрала всю его мужскую силу, и он теперь лежит, как тряпка.
   Она  снова  захихикала,  а  вконец  смущенный  и  разозленный  Горкел
отшвырнул кнут и направился во внутренний двор  к  колодцу,  где  увидел
хозяина.
   Дайнуолд  выпрямился  и  сладко  потянулся;  на  лице   его   застыла
самодовольная улыбка, которую Горкел счел вполне уместной.
   - У хозяина такой  вид,  словно  его  опустошили  на  год  вперед,  -
прошептала на ухо Горкелу подошедшая Агнес.
   Дайнуолд слышал, что старуха смеется, и попытался угадать, по  какому
поводу. Солнце уже стояло  высоко  над  головой,  воздух  был  теплый  и
прозрачный. Дайнуолд видел, что все вокруг исподтишка наблюдают за  ним,
а один  парень,  пастух,  с  ухмылкой  схватился  за  сердце  и  глубоко
вздохнул. Он тоже решил вздохнуть. Затем его мысленному взору  предстала
Филиппа, лежащая, раскинувшись, на спине, чуть раздвинув ноги и  заложив
руки за голову. От внезапного прилива страсти Дайнуолд  пошатнулся  и  с
досадой подумал о том, какую власть имеет над ним эта женщина: стоит ему
представить ее нагой, и непокорная плоть сразу заявляет о себе. Дайнуолд
Чертыхнулся, повернулся на каблуках и бросился в дом.
   У него за спиной раздался смех, но он не остановился...
   Распахнув дверь спальни, Дайнуолд увидел обнаженную Филиппу,  которая
стояла перед медной лоханью.
   Филиппа  вздрогнула  и  прикрыла  грудь  полотенцем.  -  Для   такого
маленького кусочка ткани ты слишком велика, - шутливо заметил  Дайнуолд.
Он подошел к ней и потянул из ее рук полотенце, потом наклонился и  взял
губами ее сосок. Она чуть слышно охнула, а он  поднял  голову  и  провел
тканью вокруг напрягшегося розового холмика. - Господи, стоит мне только
подумать о тебе, и я уже готов к действию. Стой спокойно, я помогу  тебе
вымыться. - Насвистывая,  словно  ему  нет  до  Филиппы  дела,  Дайнуолд
наклонился и провел полотенцем по ее животу. - Раздвинь ноги  пошире.  -
Она послушалась и, чтобы не потерять равновесие, положила  руки  ему  на
плечи. Его мыльные ладони скользнули у нее  между  бедер  и  дальше,  по
ягодицам, и Филиппа от восторга запрокинула голову. Дайнуолд  больше  не
свистел. Его дыхание участилось. Внезапно  он  набрал  полную  пригоршню
воды и смыл с нее мыло.
   - Дайнуолд, - сказала она, стуча кулаками ему по плечам. - Ты сводишь
меня с ума.
   - Правда? - спросил он, взглянув в ее полуприкрытые глаза. И  в  этот
момент Филиппа почувствовала, как его средний палец проник в нее.
   Она  не  отрываясь  смотрела  на  его  губы;  не  выдержав,   Филиппа
поцеловала мужа, прижалась к нему и вздрогнула,  потому  что  его  палец
выскользнул из нее и снова глубоко вошел.
   - Ты моя, - пробормотал Дайнуолд, не отрывая губ,  и  она  застонала,
неистово целуя его, кусая, царапая ему  спину.  Он  отпустил  Филиппу  и
сорвал с себя одежду. - Иди ко мне, - тихо сказал  Дайнуолд.  -  Обхвати
меня ногами.
   Она непонимающе посмотрела на него, а Дайнуолд лишь покачал головой и
поднял ее. Ноги Филиппы обвились вокруг него, и она  почувствовала,  как
его пальцы гладят и ласкают ее. Затем он нежно вошел в нее, и у  Филиппы
перехватило дыхание.
   Дайнуолд осторожно перенес ее на кровать и уложил, не отпуская  ее  и
не прекращая своих ласк, а лишь меняя их ритм и направление, пока она не
вскрикнула и в порыве страсти не обхватила его ногами еще крепче.  Когда
исступление охватило и его,  Дайнуолд  запрокинул  голову,  и  его  жезл
продвинулся так глубоко, что тела их слились воедино. Он больше не думал
о Филиппе как о сосуде для своего семени или жене, которая должна родить
ему детей. Филиппа стала частью его существа,  и,  уверовав  в  это,  он
склонил голову ей на грудь, заглушая поцелуями ее слабые стоны.
   Немного позднее Дайнуолд сидел в своем кресле  и  пил  эль,  когда  в
большой зал вбежал Нортберт.
   - Хозяин, к нам кто-то едет! - закричал он во всю мощь своих легких.
   Дайнуолд мгновенно вскочил на ноги:
   - Этот сукин сын Вальтер?
   - Нет, это лорд Генри де Бошам, и с ним  дюжина  людей,  хозяин!  Все
вооружены.
   Дайнуолд  поправил  одежду,  машинально  проверил  перевязь  и  пошел
встречать тестя. Такого скорого ответа на свое послание лорду  Генри  он
не ждал.

Глава 20

   Двое дюжих, отменно вооруженных слуг помогли лорду  Генри  де  Бошаму
слезть с арабского скакуна. Перед Дайнуолдом оказался дородный  мужчина,
невысокий, но крепкий, особенно для своего возраста.
   Он без остановки чертыхался от ярости, как вскоре понял  Дайнуолд,  а
не от того, что устал с  дороги.  Лишь  только  лорд  Генри  завидел  де
Фортенберри, как завопил на весь Сент-Эрт:
   Ты лжешь, мерзкий сукин сын! Ты нагло врешь! Ты не  мог  жениться  на
моей дочери! Это брехня!
   Для отца, который собирался выдать  дочь  без  всякого  приданого  за
Вильяма де Бриджпорта, лорд Генри казался просто не в своем уме.
   - Думаю, нам не стоит  говорить  на  эту  тему  в  присутствии  всего
населения Сент-Эрта, - спокойно сказал Дайнуолд и направился  в  главный
зал. Лорд Генри взбешенно сопел у него за спиной,  и  Дайнуолд  подумал,
что предоставил отцу Филиппы слишком хорошую мишень для удара кинжалом.
   Он собрался усадить лорда Генри в свое кресло, но  тесть  не  обратил
внимания на его любезность. Он стоял, уперев руки в бока, и не отрываясь
смотрел в лицо зятя.
   - Скажи мне, что ты лжешь!
   - Вот в этом случае я точно солгу. Увы, лорд де Бошам, хоть сей  факт
и  приводит  вас  по  непонятной  мне  причине  в  негодование,   но   я
действительно женился на Филиппе.
   Лорд Генри буквально заклокотал от ярости:
   - Я потребую, чтобы брак признали недействительным! Я аннулирую  его!
Она не получила согласия отца! Это незаконно!
   - Вполне возможно, что Филиппа уже  носит  моего  ребенка.  Наш  брак
аннулировать не удастся, - прервал его вопли Дайнуолд.
   И без того красное лицо лорда Генри стало малиново-багровым.
   - Где она?! Где эта негодная, неблагодарная... - Отец! Что  ты  здесь
делаешь? Я не понимаю... почему ты так сердит? - С этими словами  в  зал
ворвалась Филиппа. Значит, Дайнуолд сообщил  ее  отцу  об  их  женитьбе,
возможно,  прямо  в  день  бракосочетания.  Но  почему  лорд  Генри  так
взбешен?
   Филиппа поспешно подошла к отцу и попыталась обнять его. К  удивлению
девушки, он отшатнулся от нее, как от прокаженной.
   - Ты злобная маленькая негодница! - рявкнул лорд Генри.  -  Ты  вышла
замуж за.., за этого разбойника? - грозно спросил он, и  де  Фортенберри
уловил в его голосе слабую надежду  на  то,  что  дочь  опровергнет  его
слова.
   Филиппа застыла на месте. Дайнуолд насмешливо смотрел на лорда Генри.
   - Да, я вышла замуж за Дайнуолда, потому что люблю его. Он  мой  муж,
мой господин, и я не позволю тебе оскорблять его.
   - Это не оскорбление, - неожиданно сказал Дайнуолд. - Я действительно
разбойник.
   Лорд Генри стремительно повернулся к нему.
   - А-а, тебе смешно! Прекрати свои мерзкие шутки,  негодяй!  -  заорал
он. - Ты изнасиловал ее! Ты заставил  ее  переспать  с  тобой,  а  потом
потащил к священнику.
   - Ничего подобного, но, разумеется, вы можете считать  так,  как  вам
угодно. Правда, если вы думаете, что кто-то может изнасиловать Филиппу и
не пролежать потом год,  залечивая  переломанные  руки  и  ноги,  то  вы
жестоко ошибаетесь.
   - А ты, ты, змеиное племя, что ты знаешь о любви? -  набросился  лорд
Генри на Филиппу. -  Ты,  которую  всю  жизнь  защищали  от  грубости  и
воспитывали как порядочную девушку?! Давно ли ты знакома с  этим  жалким
щенком? Несколько дней, всего несколько дней! И ты говоришь, что  любишь
его! Ха! Он соблазнил тебя, а ты, безмозглая дура, позволила ему это!
   - Я люблю его, - спокойно повторила Филиппа и положила ладонь на руку
отца, пытаясь успокоить его. - Послушай  меня,  папа.  Он  не  насиловал
меня. Он рыцарь. Он хороший и добрый. Он спас  меня  от  Вальтера,  и  я
люблю его.
   Лорд Генри стряхнул руку Филиппы, словно ее прикосновение вызывало  у
него отвращение, и в упор посмотрел на девушку.
   - Ты маленькая потаскуха, - сказал он,  растягивая  слова.  -  Только
посмотри на себя: ноги босые, волосы распущены и болтаются по спине, как
у крестьянской девчонки. Я даже чувствую от тебя его запах! Ты маленькая
шлюха! - И лорд Генри неожиданно поднял руку и наотмашь  ударил  Филиппу
по щеке. Все произошло так быстро,  что  Филиппу  отбросило  назад,  она
налетела на стул и, вскрикнув, упала на пол.
   Дайнуолд с побелевшим от гнева и тревоги лицом опустился возле нее на
колени.
   - С тобой все в порядке? -  Он  схватил  ее  за  плечи  и  потряс.  -
Филиппа, ответь мне!
   - Да, все в порядке. Я не ожидала,  что  он  ударит  меня.  -  -  Она
почувствовала, что длинные пальцы Дайнуолда гладят ярко-красную отметину
на ее щеке. Потом увидела, что он поднялся и направился к ее отцу. Слуги
лорда Генри стояли неподвижно, как статуи, глядя то на  своего  хозяина,
то на его дочь и ее мужа. Филиппа не сомневалась, что ради  хозяина  они
не пожалеют жизни. Но сейчас слуги стояли в  нерешительности,  не  зная,
что предпринять: это была семейная ссора, а иной раз такая ссора гораздо
опаснее, чем стычка с бандой ирландских грабителей.
   Дайнуолд остановился в шести дюймах от лорда Генри:
   - Послушай меня, старик, и хорошенько послушай. Известие о том, что я
женился на твоей  дочери,  послано  тебе  исключительно  из  вежливости.
Просто я решил, что тебе стоит знать об этом. Ты  не  хотел,  чтобы  она
жила с тобой в замке; ты дурно с ней обращался и не собирался давать  ей
приданое. Ты задумал выдать ее замуж за де Бриджпорта! Теперь у тебя нет
права вмешиваться в ее жизнь. Филиппа - моя жена, а все свое я  защищаю.
Я не убью тебя только потому, что ты ее родной отец, но предупреждаю:  у
меня острый кинжал. Если ты прикоснешься к ней еще раз, я вырежу  сердце
из твоего жирного тела. Будь осторожен,  старик,  потому  что  я  всегда
делаю то, что говорю.
   Лорд Генри не сомневался, что  это  не  пустые  угрозы.  Он  отступил
назад, запустил пальцы в свои сальные волосы  и  посмотрел  на  Филиппу,
которая уже поднялась и с бледным от волнения лицом стояла  поодаль.  Он
раньше никогда не бил ее!..
   - Я очень сожалею, что ударил тебя, Филиппа, но ты страшно  разозлила
меня. Ты сбежала... Я думал, что ты умерла, или убита, или...
   - Ты прекрасно знаешь: я убежала только потому, что услышала, как  ты
говорил Иво, будто собираешься выдать меня за Вильяма де  Бриджпорта.  Я
не сомневалась, что так и будет, потому что моя мать присутствовала  при
э