Неужели все, что с ней произошло, - вещь вполне обычная? Сначала мужчина выходит из тела женщины, а во второй раз - нет? Может, это нечто вроде странного ритуала? Неужели и отец так поступает с Мэри Роуз?
     У Мегги все сжалось при одной лишь этой мысли. А Джереми? Он так же обошелся со своей драгоценной Шарлоттой в их первую брачную ночь? Мегги сходила с ума от ревности, представляя, как Джереми целует не ее, а Шарлотту, но если это ведет к такому же безмерному унижению, значит, ее ревность смехотворна.
     Мегги подошла к столику, на котором стоял тазик с чистой водой, и, как могла, вымылась, морщась от боли. Вода в тазике покраснела от крови. Это он сделал в первый раз, когда покинул ее.
     Потом она направилась прямо к столу, где еще стояли остатки ужина, и схватила бутылку с шампанским. Слава Богу, в ней что-то оставалось.
     Мегги прикончила все. Теплое или нет, пузырьки или нет, содержимое бутылки мгновенно исчезло. Она не отрывалась, пока не допила до конца. А потом долго стояла, глядя на Ла-Манш, на широкую полосу лунного света, превращавшую воду в жидкое серебро. Серебро, ха! Она стоит здесь, восхищаясь красотами природы, когда человек, ставший ее мужем, храпит голый на постели, проклятой постели, где причинил жене столько боли. Ни один муж не должен делать такого со своей женой! Она ни за что не поверит, что Джереми сотворил нечто подобное с Шарлоттой и что так себя ведут все мужчины. Да, но если не все мужчины таковы, почему Томас так унизил ее? Потому что не любил и не заботился о ее чувствах? Но все это не имеет никакого смысла! Он смеялся вместе с ней, спас жизнь Рори и сделал предложение, ведь никто же его не заставлял?!
     Она все смотрела на луну, сиявшую над водой. И думала, что же теперь делать.
     Потом снова наклонила бутылку, но чертова штука оказалась пуста. Интересно, что подумает хозяин гостиницы, если она закажет еще одну? Впрочем, какая разница?
     Она натянула халат Томаса, брошенный в изножье кровати, старый, темно-красный бархатный халат с почти протершимися локтями, туго подпоясалась, как была, босая, вышла из комнаты и спустилась вниз. В общем зале оставалась только миссис Миггс. Ее волосы выбились из тугого узла на затылке, фартук покрылся пятнами, но она что-то напевала, вытирая деревянные столешницы мокрой тряпкой.
     - Добрый вечер, миссис Миггс.
     - О Господи, - растерянно ахнула женщина, прижимая к груди тряпку. - Леди Ланкастер? Небо, но уже почти полночь. Что-то случилось?
     - Не принесете еще бутылку шампанского?
     Миссис Миггс от удивления едва не уронила тряпку, но, хорошенько присмотревшись к растрепанной, босой, очень бледной девушке в мужском халате, подол которого волочился по полу, медленно проговорила:
     - Уже очень поздно, миледи. Я не вижу вашего мужа. Вы, очевидно, одна? Слава Богу, что я несколько минут назад отослала всех мужчин спать.
     - Я тоже рада. И не пришла бы сюда, будь здесь кто-то, кроме вас. Все мужчины отвратительны. Можно мне еще бутылку шампанского?
     - Но почему?
     Мегги уставилась в пол и без колебаний объяснила:
     - Сегодня моя первая брачная ночь, и мне как-то не по себе. После того как я осушила первую бутылку, мне пришло в голову: а не стоит ли огреть мужа по голове этой самой бутылкой? Я уже взялась за горлышко, взвесила в руке свое оружие, но решила, вместо того чтобы прикончить его на месте, выпить еще немного. Чтобы хорошенько все обдумать на досуге. Что вы об этом думаете?
     - А что об этом думает ваш муж?
     - Грубиян спит посреди постели и громко храпит.
     - Сейчас принесу шампанское.
     Мегги не сознавала, что немного покачивается, но миссис Миггс, вернувшись с ледяной бутылкой, сразу все поняла. Молодая леди потрясена до глубины души, а ее муж, очевидно, повел себя не лучшим образом. Она чересчур бледна, и это тревожный признак.
     - Садитесь вот на эту скамью, - велела миссис Миггс, - просто плюхайтесь и все, а я открою бутылку.
     Она умело вынула пробку и поставила на стол два бокала.
     - Пойдем поговорим о вашем замужестве. Может, выпьем за него?
     Мегги что-то проворчала в ответ, но поспешно взяла протянутый бокал.
     - Я не хочу пить за мое замужество. Нечему тут радоваться. И пожалуйста, не называйте меня миледи. Меня зовут Мегги, и это моя брачная ночь. Ужасно. Просто ужасно. Я ничего подобного не ожидала. Он застал меня врасплох.
     Миссис Миггс, сильно располневшая в талии после рождения пятерых детей и по причине собственной великолепной стряпни, мудро заметила:
     - Брачная ночь иногда превращается в тяжелое испытание для женщины.
     - Первый раз он, можно сказать, оттолкнул меня, а во второй... о Господи, прошла всего минута, не больше, - превратился в животное. Я ничего подобного не ожидала. Только поцелуи оказались приятными. Но это долго не продолжалось. До свадьбы он тоже целовал меня, и мне это нравилось. Правда, он то и дело пытался проникнуть языком мне в рот. Это было странно, но я посчитала, что привыкну.
     - Да, поцелуи - это очень мило. И насчет языка тоже все в порядке.
     - Да, но остальное... я надеялась... я так ему верила, и что случилось? Ах, лучше вам не знать, миссис Миггс.
     Мегги легонько притронулась краем бокала к бокалу миссис Миггс.
     - За эту бутылку и за колдовской час, который наступит уже через четыре минуты.
     - Верно, верно, - поддержала миссис Миггс.
     Хмуро рассматривая пузырьки в бокале, Мегги продолжала:
     - Неужели все мужчины похожи на этого олуха, храпящего там, наверху, так, что потолок трясется? Сначала они ухаживают за тобой, а потом делают все, что в голову взбредет? Оставляют тебя, бросают одну, а сами корчатся, трясутся и стонут?
     - Я не совсем понимаю, что значит бросают одну, миледи... Мегги.
     - Он вышел из меня, прежде чем что-то успел сделать.
     Миссис Миггс озадаченно свела брови.
     - Так поступает мужчина, когда не хочет, чтобы женщина забеременела.
     Об этом Мегги не подумала. Вернее, такое ей в голову не пришло.
     - Это не правильно, миссис Миггс, - объявила она, качая головой. - Мы женаты. Почему он устроил это в нашу брачную ночь? И ведь потом он все довел до конца! То есть сделал все как полагается. Но мне и на этот раз не понравилось. Совсем не понравилось. Словно со мной был кто-то другой. Не Томас.
     Миссис Миггс выпила и медленно сказала:
     - Мужчины никогда не отличались терпением, поэтому иногда бывают грубы и меняются по отношению к женщинам прямо на глазах. Просто ничего не могут с собой поделать. В сущности, это очень слабые создания, не так ли?
     Этого Мегги не знала. Томас изменился по отношению к ней? К их браку? И ему все равно, что она испытывает в постели с ним?
     - А как насчет вашей брачной ночи, миссис Миггс? Миссис Миггс разлила шампанское по бокалам. Они снова чокнулись и выпили.
     - Посмотрим, сумею ли я вспомнить те давние времена. Столько лет прошло с тех пор... что же, мой мистер Миггс был настоящим великаном, полным огня и задора, тем более что всегда любил опрокинуть кружечку эля. Мы обвенчались, и соседи и наши родители устроили праздник, а потом мистер Миггс посадил меня на повозку, и мы уехали и провели несколько дней в доме моей тетки, в Фауи. Ах, мистер Миггс, как ему не терпелось добраться до Фауи и поскорее затащить меня в постель. Нет, он...
     Мегги, завороженно глядя на нее, подняла пустой бокал. Миссис Миггс наполнила его вместе со своим и призадумалась.
     - Ну же, поскорее, скажите мне! Что случилось, миссис Миггс?
     - Мистер Миггс натянул поводья, потрепал по крупу большую гнедую кобылу, перекинул меня через плечо и унес в луга.
     - Звучит ужасно романтично.
     - Дело было в феврале.
     - Вот как...
     - Да, и стоял такой холод, что я до сих пор в толк не возьму, как это мистеру Миггсу удалось справиться, если вы понимаете, о чем я.
     Мегги не поняла, но все равно кивнула и выпила шампанского. Миссис Миггс последовала ее примеру.
     - Да, он потащил меня в луг, сбросил куртку и уложил меня на нее. Правда, куртка была коротковата, так что моя нижняя половина оказалась на голой земле. Все было кончено в полминуты, и я осталась лежать на спине, глядя в холодное серое небо и мечтая об одном: отпинать его хорошенько. А он выглядел блаженным счастливым ослом, лежа рядом со мной, и, по-моему, даже насвистывал, точно не помню. Я не сказала ему ни слова. Только встала и вернулась к повозке, оставив его пыхтеть и по-идиотски ухмыляться. До чего же он был доволен собой! Я заорала, что он подлая эгоистичная свинья, и подстегнула кобылу.
     Мегги настолько впечатлилась рассказом, что даже зааплодировала, предварительно осторожно поставив бокал.
     - Пусть он был слишком груб, - вздохнула она, - но все сделал как надо, верно? В самый первый раз!
     - Да, верно.
     - Видите ли, я не могу покинуть мужа. Вряд ли наш кучер согласится уехать без хозяина. Мы приехали в экипаже, запряженном парой лошадей, а я, к сожалению, не могу ими управлять.
     Миссис Миггс кивнула.
     - Выпейте еще шампанского.
     - А что было потом, миссис Миггс?
     - Мистеру Миггсу пришлось бежать за мной, натягивая на ходу штаны. Бедняга семенил сзади, как последний дурак, пока я не придержала старую кобылу, чтобы он мог влезть в повозку. Мой дорогой муженек больше никогда не отваживался на подобные штучки.
     - А в Фауи было лучше?
     - О да. Видите ли, мистер Миггс усвоил урок.
     - И вы считаете, что я должна объяснить Томасу, что почем?
     - Да. И спросить, почему он так себя повел. Может, это нечто вроде традиции в их семье... правда, я никогда не слышала ни о чем подобном, но мужчины есть мужчины, и кто знает, что им в голову взбредет и что они ценят больше всего.
     - Я спрошу, но знаете, предпочла бы поступить примерно так, как вы, миссис Миггс. Вы действовали не только быстро, но и верно. В два счета научили мистера Миггса, что правильно, а что - нет. Не дали ему времени повернуться на бок и захрапеть.
     - Вряд ли он смог бы уснуть на таком холоде и в открытом месте.
     - Это уже детали, и причем несущественные. За вас, миссис Миггс, - провозгласила Мегги, и обе женщины с наслаждением выпили. - Что мне делать с мужем? Я должна объяснить, что его поступок отвратителен, после того, разумеется, как выслушаю все его мужские доводы.
     Мегги опустила подбородок на руки и глубоко задумалась.
     - Наверное, - пробормотала она наконец, - не слишком мудро бить его по голове бутылкой. Скорее следует сразу убить. Только не хочу кончить жизнь на виселице. Кроме того, мой отец - викарий, и это вряд ли понравится его епископу или пастве. Да ведь епископ Арлингтон даже венчал меня. Печаль его будет безмерна.
     - Епископ, говорите? Господи, это что-то. Нет, не стоит рисковать, убивая его, дорогая. И даже не хочу, чтобы вы опрокинули на него кувшин с ледяной водой: это испортит мою роскошную кровать.
     Мегги согласилась, допила все, что осталось в бокале, и подняла глаза.
     - Теперь мне значительно легче, - объявила она, отрыгивая и улыбаясь одновременно. - Мало того, мне хочется танцевать.
     - Выпейте еще бокал и поднимайтесь наверх, к этому вашему мужу.
     - Но что я могу? Только задавать вопросы?
     - Хм-м... Дайте-ка поразмыслить. Вы уезжаете утром?
     - Скорее всего. Он ничего мне не скажет, будь прокляты его глаза. У него прекрасные глаза, темные и мрачные, но потом он смеется, и глаза сразу меняются, и в них пляшут веселые искорки. Сомневаюсь, что он облизывает палец и приглаживает ресницы, чтобы казались длиннее и гуще. Многие девушки так делают, знаете ли. Нет, его ресницы такие от природы. Вы заметили его прекрасные глаза, когда мы приехали? Если нет, увидите утром. Но может, мне стоит сесть в почтовый дилижанс и вернуться домой? Интересно, побежит ли он за мной, натягивая на ходу брюки? - Мегги нахмурилась и покачала головой. - Почему-то я не могу представить Томаса бегущим за кем-то, особенно со спущенными брюками.
     - Нет, Мегги, забудьте о почтовых дилижансах. Они не для вас.
     Мегги была вынуждена согласиться. Но она действительно не чувствовала себя так уж плохо и не считала, что мертвый Томас лучше живого.
     - Я немного умею играть на скрипке, миссис Миггс. Если у вас есть скрипка, я могу поиграть, и мы потанцуем.
     - Простите, но скрипки у меня нет. Вы хорошо играете?
     - Нет, но это по крайней мере музыка. Только в прошлом году я думала, что люблю моего чертова почти кузена Джереми. Мало того, всего три месяца назад могла бы поклясться, Что буду любить его до самой смерти, но когда он открыл рот, оттуда полились такие снисходительные проповеди! Я увидела, каков он в действительности, и это было не очень приятным зрелищем.
     - Да, кузены могут пробраться в сердце, так что не вытолкнешь. Такова уж их порода.
     - Потом он поговорил со мной, сразу после церемонии, и признался, что все это было уловкой, спектаклем, поставленным специально для меня. Извинился и прибавил, что не хочет, чтобы я думала о нем плохо, и что на самом деле никакая он не свинья. Он вел себя благородно, миссис Миггс, и какое-то время мне было совсем невыносимо. Я так любила его, даже когда презирала, и потом он вдруг говорит, что все это время пытался уберечь меня. Господи, моя голова! Как она болела! А теперь Томас храпит наверху, а я не очень-то довольна своей новой жизнью.
     - Знаю, но все переменится. Вы научитесь управляться с ним, Мегги. Взмах кнута, капелька меда, и мужчина у ваших ног с высунутым от усердия языком, готовый изгнать из дома собственную мать. Ну вот, дорогая, последний бокал - и сразу ложитесь в постель. У вас язык заплетается, верный знак, что утром у вас будет одно желание - умереть поскорее. Первым делом пошлите вниз мужа, я дам ему кое-что, отчего вы мигом придете в себя.
     - Он разрывает меня надвое, потом оставляет, потом кончает дело и теперь, когда я наконец чувствую себя прилично, мне говорят, что завтра будет хуже некуда, - пожаловалась Мегги пустой бутылке.
     - Такова цена неумеренных возлияний, дорогая.

Глава 16

     Миссис Миггс ошибалась. Мегги проснулась бодрая, полная энергии: ни раскалывающихся висков, ни тошноты, ни головокружения, ни единой мрачной мысли в голове. Она чувствовала себя сильной и вполне здоровой, если не считать неприятного ощущения между ногами и сознания собственной глупости. Мало того, ей почему-то хотелось танцевать. Неужели это она просила скрипку у миссис Миггс?
     О небо.
     Ад проклятый! Совсем забыла: ведь она замужем! У нее есть муж, муж, который прошлой ночью вел себя на редкость странно.
     Мегги медленно повернулась, ожидая увидеть по-прежнему лежащего рядом Томаса, но его нигде не было. И исчез он довольно давно: подушка совсем остыла.
     Мегги взглянула на маленькие часы на каминной доске. Всего семь утра. Ничего не скажешь, он ранняя пташка.
     Когда она вернулась в спальню, человек, бывший ее мужем целый день и половину ночи, продолжал спать, перевернувшись на живот, раскинув руки и ноги и занимая почти всю кровать. Одеяло сползло до пояса, оставив его торс обнаженным, открытым ее взору. Раньше она видела его грудь, теперь же на обозрение была выставлена спина.
     Не соображая, что делает, Мегги подняла свечу повыше. Какой он большой! Настоящий великан, и спина длинная и гладкая, совсем не покрыта волосами. Ничего не скажешь, он хорошо сложен, но и только!
     На какой-то момент, вернее, на кратчайшее мгновение, ей захотелось сорвать одеяло, но она тут же взяла себя в руки и, отступив, задула свечу, легла, свернулась клубочком и обхватила подушку. И лежала, пока ее и без того затуманенный шампанским мозг заволокло туманом пустоты. Ей казалось, что она плывет в море и при этом даже не промокла и, собственно говоря, не плывет, а лежит в воде и волны качают ее и навевают сладкие грезы. Она заснула крепко-крепко. И ни один тревожный сон не разбудил ее среди ночи.
     Увидев, что дверь медленно открывается, Мегги села. Вот он, ее муж, стоит на пороге и смотрит на кровать... нет, на нее. Мужчина только что открыл дверь в ее спальню, не потрудившись даже постучать, и уставился на нее. Поразительная вещь эта супружеская жизнь. Какую власть она дает мужчинам над женщинами и над самыми интимными сторонами их существования! Впрочем, она получила над ним ту же власть, когда вчера ночью заставила раздеться, чтобы получше рассмотреть.
     При мысли об этом по телу разлился жар. А лицо раскраснелось.
     - Мегги, - проговорил он, не двигаясь с места. Значит, хватило ума не подходить ближе.
     - Мне спрятать твой халат в свой чемодан?
     - Что?
     - Мне спрятать...
     - Да, вижу, он на тебе. Могу я спросить почему?
     - Как же иначе я могла спуститься вниз за шампанским? В одной рубашке? Той самой, что валялась на кровати и была залита моей кровью да и... и тобой тоже?
     Он, казалось, был раздосадован столь откровенными выражениями, потому что заметил:
     - Видишь ли, девушка не должна столь открыто говорить о таких интимных вещах, как ее девственная кровь и семя мужа.
     Он мог бы поклясться, что ее губы зашевелились, произнося единственное слово. И что слово это было "болван".
     - Почему ты пошла вниз за шампанским?
     - Ты еще не видел сегодня миссис Миггс?
     Томас покачал головой.
     - Я прикончила шампанское, которое ты принес для моего придуманного ужина: собственно говоря, фантазии о чудесном ужине зародились в голове глупой девчонки и вылились в нечто совсем иное.
     - Я не желаю говорить об этом. Кстати, я выстирал твою рубашку и повесил на спинку стула. Скоро она совсем, высохнет.
     - Спасибо. Ты уничтожил доказательство: крайне мудро с твоей стороны.
     - Остатка шампанского тебе не хватило?
     Мегги принялась болтать ногами. Постель была такая высокая, что пальцы иа добрых шесть дюймов не доставали до пола.
     - Как странно, - затараторила она, - ты сегодня какой-то сухой и строгий, словно отец, расстроенный проделками ребенка. На мой взгляд, это совершенно абсурдно, особенно после того, что ты наделал.
     Ее губы опять четко выговорили слово "болван". И на этот Раз он испугался, что она выпалит вслух все, что думает, а этого нельзя допустить. Может, он и заслуживает подобного эпитета, но не ей решать.
     - Ты не мой ребенок, - поспешно заметил он. - Однако я несу за тебя ответственность, как за свою жену. И я, естественно, расстроен твоим поведением. Разве можно так много пить?
     - Ты, - громко объявила она, - фигляр.
     На секунду он задался вопросом, что лучше "болван" или "фигляр", но тут же пробормотал, понимая, как жалко выглядит в ее глазах:
     - Ты не должна оскорблять мужа.
     Больше всего ему хотелось заорать на нее, выругать, допросить, допытаться, почему она вышла за него, если так любит своего проклятого почти кузена Джереми Стэнтон-Гревилла, счастливо женатого и ожидающего рождения своего первенца. Впрочем, это, вероятнее всего, и есть та причина, по которой Мегги согласилась стать женой Томаса. Не могла получить Джереми, так почему же не довольствоваться мужчиной, который так ее хочет?
     Но он не закричал. Не выругался. Вообще ничего не сказал. Если мужчина не сохранит гордость, что же у него останется?
     Мегги засвистела милую, простенькую песенку о парне, девушке и фиалках на лугу.
     - Да, - кивнул Томас, - теперь, когда я послушал мелодию и гляжу в твои разъяренные глаза, понимаю, что оставшегося шампанского было недостаточно. Так ты спустилась вниз за новой бутылкой?
     - И выпила ее вместе с миссис Миггс.
     Ей хотелось, чтобы он уехал, предварительно оставив ей экипаж и приказав Тиму Маккалверу отвезти ее обратно, в Гленклоуз-он-Роуэн. Похоже, она снова впадает в меланхолию: болезнь, весьма знакомую ей с того рокового утра, когда Джереми приехал в парк вместе с прекрасной Шарлоттой, и еще усугубившуюся после того, как он признался, что его громкие хвастливые речи были предназначены лишь для того, чтобы облегчить ее боль, будь прокляты он и отец, все знавший заранее. А Шар