орячей  водой  и
заслужила обращение, которое принято по отношению к строптивым женам.
   - Ты сам  довел  меня,  -  заявила  она,  переворачиваясь  на  бок  и
укрываясь одеялом. - Нет, я не желаю, чтобы ты  прикасался  ко  мне.  Ты
слишком зол и сделаешь мне больно.
   - Больно? Нет, Гастингс, я не причиню боли, хотя ты это заслужила,  -
сказал он, доставая баночку с кремом. - Ложись на спину.
   Бросив в него одеяло, Гастингс откатилась на другую сторону  кровати,
но он схватил ее за локоть и подтащил к себе. Черт побери, она заслужила
наказание, однако ему  это  не  под  силу.  Открыв  баночку,  он  набрал
побольше крема.
   - Попробуй только шевельнуться. - Он решительно принялся за дело.
   Ей это необходимо, а он пока еще может держать себя в руках. Гастингс
не шелохнулась, Трист тоже. Зверек лишь громко ворчал, не сводя  глаз  с
хозяина.
   - А у тебя подходящие груди, - заметил Северн, окидывая взглядом тело
жены. - Подходящие, но не более того. - И он взял в руку одну  грудь.  -
Как раз заполняет мою ладонь,  в  ней  будет  вдоволь  молока  для  моих
сыновей.
   - Мне противно.  -  Гастингс  попыталась  отодвинуться.  -  А  теперь
отпусти меня, я должна идти на кухню, присмотреть за ужином.
   - Молчи, я уже смазал кремом, где надо, ты не  почувствуешь  боли.  -
Его рука подхватила другую грудь  и  легонько  сжала.  Затем  он  провел
ладонью по ее животу. - Мои пальцы не  достают  до  тазовых  костей.  Ты
создана, чтобы рожать детей. По крайней мере физически.
   Он  перевернул  Гастингс  на  живот,  и  она  почувствовала,  как  он
ощупывает ее бедра. Она не боялась его. Даже  в  тот  момент,  когда  он
держал ее на весу и тряс изо всех сил. Когда взял ее грудь, она тоже  не
испугалась, хотя грубые ладони терли нежную кожу. Это вызывало  какое-то
странное ощущение. Теперь он оценивает бедра, снова прикидывает,  сможет
ли она рожать. Это уже слишком.
   Даже чересчур.

Глава 10

   Такого она не могла вытерпеть. Внезапно его  пальцы  коснулись  самых
интимных мест, и  Гастингс  вскочила,  отчего  Трист  метнулся  на  руку
хозяина.
   - Не сопротивляйся, Гастингс, я сейчас. Внутри у нее все сжалось,  но
крем облегчил вторжение. Она не почувствовала боли, ей только  казалось,
что нечто огромное  заполнило  ее  лоно.  Гастингс  зажмурилась,  гадая,
испытывает ли муж удовольствие от своих действий.
   - Что ты чувствуешь, когда делаешь это со мной? Он  приоткрыл  глаза,
но не остановился, ибо даже мысль о задержке была невыносимой, и  хрипло
пробормотал:
   - У меня нет слов.
   Трист громко заверещал, однако Северн больше не  обращал  ни  на  что
внимания. Как бы ему хотелось, чтобы Гастингс  отвечала  ему,  обхватила
его ногами.
   Нет, она просто лежит, ей все безразлично, она  его  ненавидит  и  не
сопротивляется лишь оттого, что понимает безнадежность такой затеи.
   Гастингс следила за  выражением  его  лица,  за  тем,  как  он  вдруг
запрокинул голову и вскрикнул. Она почувствовала внутри теплую струю его
семени, его судорожные конвульсии и, когда он  наконец  затих,  спокойно
произнесла:
   - Ты - скотина. Ненавижу. Если на тебя  опять  набросится  убийца,  я
уступлю ему дорогу. Если заболеешь, я предоставлю тебе лечиться  самому.
Оставь меня в покое, Северн. Я не искусна в любви, совершенно ее не хочу
и даже недостаточно красива, чтобы тебе захотелось снова проделывать это
со мною. И я молюсь, чтобы ты оставил  в  покое  Алису.  Она  такого  не
заслужила. Ни одна женщина такого не заслужила.
   Северн резко встал. Трист замер у плеча Гастингс,  не  сводя  глаз  с
хозяина. Она побледнела, но кулаки у  нее  были  сжаты.  В  этот  момент
раздался громкий стук.
   - Кто там? - рявкнул Северн.
   - Милорд, мы принесли ванну.
   Выругавшись, он приоткрыл дверь, однако не позволил  слугам  войти  и
сам втащил ванну. Северн налил туда оставшуюся горячую  воду,  покосился
на Гастингс, потом забрался в ванну, буркнув через плечо:
   - Иди присмотри за моим ужином.
   - Нет.
   - Что ты сказала? - изумился он.
   - Я сказала нет. Больше я ничего не стану  для  тебя  делать.  Ты  не
заслуживаешь моей заботы, как не заслуживаешь Оксборо. Милорд  Грилэм  и
король Эдуард совершили ошибку. Может, отцу удалось тебя  раскусить,  он
понял, что ты за человек. Я не желаю иметь с тобою никаких дел,  Северн.
Никаких.
   - Ты сейчас подойдешь и вымоешь мне спину.
   - Лучше я всажу в нее кинжал.
   - Ты мне угрожаешь? Ты, женщина, смеешь мне угрожать? -  Он  в  гневе
хлопнул себя ладонью по лбу. - Я только что овладел тобою. Наверное, мне
не стоило беспокоиться о креме, но я  позаботился  о  тебе.  Неужели  ты
никогда не научишься сдержанности, женщина?
   Гастингс  упрямо  качнула  головой  и,   согнувшись,   поплелась   за
полотенцем и халатом. Она выглядела совершенно больной.
   - У тебя нежное тело. Если бы ты придержала язык, если  бы  с  охотою
делала то, что я велю, мне не пришлось бы брать  тебя  силой  и  нам  не
понадобился бы крем. Ты можешь доставлять мужу радость, но предпочитаешь
этого не понимать.
   - Доставлять тебе радость? - Гастингс не верила своим ушам. Этому  не
поверит ни одна женщина, возлежавшая с мужчиной. - Ты  прав,  Северн.  Я
сама виновата, я думала, мне будет больно, потому что все это  уже  само
по себе является наказанием. Конечно, ты выказал заботу, прихватив крем,
но лучше бы показал, какой ты безжалостный, какой могучий воин и какое я
ничтожество по сравнению с тобой. Неужели я и впрямь могу доставить тебе
радость? Неужели я должна кричать от восторга, когда ты  тащишь  меня  в
постель, чтобы надругаться надо мною? - И она выскочила из комнаты.
   - Не смей уходить, - рявкнул Северн. Но Гастингс даже не  обернулась,
и  он  медленно  погрузился  в  воду.  Ему   пришлось   мыться   самому.
Единственное оказавшееся под рукой полотенце было уже мокрым, и, кое-как
утершись, Северн начал одеваться. Трист следил  за  хозяином  преданными
темными глазками.
   - Она меня отталкивает, Трист, хотя я не  причинял  ей  зла.  Ты  сам
видел. Она лежала, словно великомученица, мягкая, теплая, податливая, но
она была не со мною, Трист. А ведь я не собирался жениться.  У  нас  все
шло как нельзя лучше, пока мы не вернулись  в  разоренный  Лэнгторн.  Ты
знаешь, мне была необходима богатая невеста.  Зато  теперь  я  обзавелся
всем, о чем мечтает каждый мужчина. Я знатен, богат. А что  такое  жена?
Лишняя обуза, и больше ничего. Я и впредь буду спать с нею,  пусть  себе
лежит неподвижно. Она всего лишь женщина, Трист, моя  супруга  и  должна
слушаться. Она окатила меня водой только за то, что я взглянул на  грудь
Алисы, но ты сам видел, как она трясла ею перед моим носом. А потом даже
эта девка пошла против меня, заявила, что я лишь мужчина, а  они  давние
подруги. Какая глупость. Да, я - мужчина. Что  еще  за  "лишь  мужчина"?
Мужчина есть мужчина, а не какое-то "лишь", о чем бы она там ни  думала.
К тому же я  не  безродный  крестьянин,  а  их  хозяин.  Что  же  у  нас
получается, Трист? Конечно, я мог бы обойтись с нею  поласковее,  только
вряд ли от этого будет прок. Она меня ненавидит,  обзывает  скотиной.  Я
спас ее от Ричарда де Лючи. Ну, может, и  не  совсем,  но  если  бы  тот
негодяй не ранил меня, я мог бы  выследить  его  хозяина.  Черт  побери,
Трист, что я такого сделал, чем заслужил все эти упреки?
   Выругавшись, Северн натянул чистую темно-серую тунику. Неповоротливый
оруженосец Марк давно бы мог одеть хозяина. Марк послушен,  никогда  ему
не возражает, не ругает всякими словами. Нет, с  Гастингс  нужно  что-то
делать. Только сначала решить, что именно.
   Гастингс в это время занималась травами в своей комнате, выбросив  из
головы все мысли  о  Северне  и  сосредоточившись  только  на  цветах  и
стеблях, рассыпанных перед нею на столе.
   - Ты должна поесть, Гастингс, - сказала вошедшая Агнес, неся  поднос.
- Не хочу, чтобы ты отощала из-за того, что  не  способна  управиться  с
мужем.
   От неожиданности та даже выронила  наперстянку  с  роскошной  гроздью
цветов.
   - А знаешь, - ответила она, наклоняясь за растением, - друиды считали
наперстянку своим цветком. Вроде бы по форме она походила на их головные
уборы.
   - Довольно, Гастингс. Ты прячешься  за  своими  травами  и  историями
всякий раз, когда хочешь отвлечься или сбить с  толку  других,  особенно
если боишься услышать что-то неприятное. Уверена, тебе хватает  наглости
так  же  морочить  голову  и  лорду  Северну.  Он   пытается   с   тобой
договориться, а ты отвечаешь небылицей про  цветы.  Что  ты  возишься  с
наперстянкой? Какая от нее польза?
   - Она красивая.
   - Послушай меня. - Агнес старательно расправила одеяло на кровати.  -
Все в Оксборо знают, что Северн взял тебя  силой.  Алиса  рассказала  об
этом даже сокольничему Эрику, а ведь у того язык без костей.  За  ужином
не было слышно ни шуток, ни смеха,  ни  даже  громких  разговоров.  Люди
Северна  пытались  вести  себя  как  обычно,  но  им  отвечали  гробовым
молчанием. Будто у нас кто-то умер.
   - Это Северн поручил уговорить меня? - спросила Гастингс.
   - О нет. Твой муж собирается покинуть Оксборо. Замок у нас,  конечно,
не из маленьких, Северн теперь человек богатый, да только мало ему в том
радости. Ел неохотно, едва перебросился словом с Элизой,  а  эта  куница
все лежала да глядела на него, как на больного.
   - Вот тебе доказательство. Ты  считаешь  меня  виноватой,  но  Тристу
лучше известно, какой у него жестокий, похотливый хозяин...
   - Будь ты поменьше, я бы тебя отшлепала. К несчастью, ты уже выросла,
стала хозяйкой Оксборо и еще трех замков, которыми  теперь  правит  лорд
Северн. Послушай хорошенько, Гастингс. Ты женщина  и  не  дура,  но,  по
словам Алисы, даже не подумала расположить к себе мужа. Она чуть  сквозь
землю не провалилась, глядя, как ты оскорбляешь его ни за что и  гневишь
до тех пор, пока ему остается только наказать тебя. И он,  конечно,  это
делает. Тебе было очень больно?
   Гастингс замерла. Она еще  не  избавилась  от  какого-то  непонятного
ощущения внизу живота. Мужчина ворвался в нее, использовал ее, мерил  ей
таз и бедра, прикидывая, способна ли она рожать. Ублюдок! Если бы  Агнес
об этом знала, то не стала бы ее обвинять. А она несправедливо  отругала
Гастингс, как девчонку. Конечно, она не виновата в том,  как  обращается
со своей женой молодой муж.
   - Нет, совсем не больно, но это не меняет дела.  Очевидно,  Алиса  не
говорила, что Северн едва не овладел ею прямо у меня на глазах?
   Агнес засмеялась. Она смеялась.
   - Ну да, говорила. Ей показалось, ты ушла  за  ширму  одеваться.  Она
снимала с него сапоги и наклонилась, Северн увидел ее грудь, и она  дала
понять, что может позабавиться с ним, если он захочет. Что здесь такого,
Гастингс? Алиса - милая, ладная девушка.
   - Но Северн - мой муж.
   - Оставь в покое свои травы, садись на кровать и внимательно слушай.
   В дверь тихонько постучали.
   - Войдите, - откликнулась Гастингс.  Такой  мрачной  Алису,  пожалуй,
никогда не видели. Она украдкой покосилась на Агнес, и та сказала:
   - Помоги научить кое-чему нашу хозяйку.
   - Гастингс? - Алиса мигом воспрянула духом. - С тобой все в  порядке?
Он тебя не бил?
   Гастингс недоуменно глядела на обеих женщин. Значит, если  он  ее  не
бил, то его не в чем винить?
   - Он меня унизил.
   - Унизил? - переспросила Агнес. - Да мужчины давно взяли это себе  за
правило. Что именно сделал с тобою лорд Северн?
   - Он измерял меня пальцами, чтобы узнать, легко ли я буду рожать.
   - Конечно, он должен знать, чтобы зря не  беспокоиться  о  тебе.  Ему
нужен сын, и как можно быстрее, Гастингс,  он  не  хотел  тебя  унизить,
просто  желал  убедиться,  что  ты  не  умрешь  от  родов.   Что   здесь
унизительного? И все?
   - Он протянул руку, чтобы взять Алису за грудь, но сдержался.
   - Вот именно, ты же стояла  рядом.  Знаешь,  Гастингс,  по-моему,  ты
напрасно обижаешь своего мужа.
   Та  поперхнулась,  закашлялась,  достала  горсть  каких-то  цветов  и
старательно разжевала их. Алиса легонько погладила ее по руке:
   - Мужчины не способны мыслить и чувствовать так же ясно, как женщины.
Им нравится драться, есть, пить и заниматься любовью,  когда  приспичит,
Мало кого из них интересует еще что-то.
   - Хорошо сказано, - кивнула Агнес. - Ты сама все испортила, Гастингс.
Получив обыкновенного мужчину,  которого  могла  бы  по  своему  желанию
водить  за  нос,  ты  вместо  этого  устраиваешь  с  ним  кулачные  бои,
пререкаешься,  кричишь  и  задираешь  нос.  Лучше  бы  хоть  раз  просто
улыбнулась.
   Гастингс схватила новую горсть розовых лепестков.
   - Клянусь всеми святыми, он даже не поцеловал меня. Я  ему  противна.
Он думает, что я совсем обыкновенная, ну, может,  не  совсем,  поскольку
богатая невеста.
   - Необыкновенная богатая  невеста?  -  удивилась  Алиса.  -  Что  это
значит?
   - Раньше он считал,  что  богатая  невеста  обязательно  должна  быть
уродкой. Хотя ко мне это не относится, я все равно ему  не  понравилась,
даже когда спасла жизнь. Спать со мною для него только  обязанность,  не
более. Ты ошибаешься, Алиса, он не желает заниматься со мной любовью.
   - Ах, ах, - фыркнула Агнес.
   - В чем дело?
   - А в том, -  со  сдержанным  гневом  ответила  Алиса.  -  Ты  просто
разозлилась, ведь он не шаркал перед тобою  ножкой.  Настоящий  мужчина,
воин, как он, никогда не скажет женщине, что она храбрая и мужественная,
что он ставит ее выше всех других. Мужчины на такое не способны.
   - Вот именно, - подхватила  Агнес.  -  Достаточно  было  раны,  чтобы
уязвить его душу и мужское достоинство. К тому же  спасла  его  женщина.
Алиса верно  подметила:  мужчина  с  его  характером  вряд  ли  с  таким
смирится.
   - От  ваших  речей  голова  идет  кругом.  -  Гастингс  принялась  за
очередную порцию розовых лепестков.
   - А потом ты еще вылечила его.
   - Конечно, трудно придумать более ужасное преступление. Может, вместо
этого следовало целовать ему ноги? Или покорно склониться  перед  ним  и
позволить надеть себе на шею ярмо?
   - Перестань, Гастингс! Лучше ешь баранину. Розовые лепестки - хорошая
еда, но тебе полезнее стряпня Макдира.
   Нянька решительно кивнула в  сторону  кровати,  и  Гастингс  осталось
только молча сесть и взять у Алисы поднос.
   - Ешь и слушай нас, -  приказала  Агнес.  -  Если  чего  не  поймешь,
спроси. Алиса, как, по-твоему, не позвать ли нам  Беллу,  она  сейчас  в
зале. Никто не знает мужчин лучше ее.
   Гастингс удивленно раскрыла глаза. Ведь Белла такая старая,  толстая,
почти беззубая. Правда, волосы еще густые, их едва тронула  седина.  Она
четыре  раза  была  замужем,  и  все  мужья  умерли.   Теперь   на   нее
засматривается  кузнец  Моррик,  при  этом  все  начинают  шептаться   и
хихикать, что очень смущало Гастингс.
   - Позовем Беллу, если в этом будет необходимость, - решила Агнес.
   - Ладно, - согласилась Алиса, - она наверняка строит глазки  Моррику.
Он обалдел от счастья:  рот  не  закрывается,  глаза  смотрят  в  разные
стороны. Похоже, ночью они хорошенько позабавятся. Не завидую тому,  кто
утром приведет подковать лошадь. Как бы Моррик не перепутал конскую ногу
с чем-нибудь другим. Не позднее осени он станет пятым мужем Беллы.
   Гастингс жевала превосходную тушеную баранину  с  соусом  из  лука  и
гороха. И посолена она в меру.
   - Макдир добавил шалфея, он придает мясу очень приятный вкус.
   Алиса безмолвно закатила глаза, а нянька повторила:
   - Белла может обождать. Ну, Гастингс, тебе вот что нужно делать. Нет,
жуй баранину, не хочу слушать твои возражения. Насчет шалфея ты права.
   Спустя час Гастингс наконец оставили в  покое,  и  она  сидела,  тупо
уставившись на стену, где  висело  два  гобелена:  на  одном  был  вышит
королевский пир, на другом - рыцарский турнир. В углу  второго  гобелена
виден кубок отвара из листьев и цветов огуречной травы.  Считалось,  что
этот напиток придает отвагу рыцарю, готовящемуся к поединку. Можно  было
даже различить буквы на кубке: b-o-r-a-g-e .
   И что же ей делать?  Стать  мягкой,  отлично  выделанной  подстилкой,
чтобы о нее вытирали ноги? Улыбаться, когда муж походя оскорбит  ее?  Не
замечать, как он глазеет на Алису? Разрешать ему без стеснения тащить  в
постель других женщин?, С радостью отдаваться, когда он бросится на нее,
как дикий зверь?
   Нет, она убьет его.
   Северн так и не пришел. Гастингс  долго  лежала  без  сна  и  думала,
думала... Неужели именно она не права? Ведь Алиса медленно  внушала  ей,
словно полной идиотке:
   - Можно получить огромное удовольствие от близости с мужчиной. Только
он должен иметь опыт и делать все осторожно, не торопясь.  Я  спрашивала
Гвента, и тот сказал, что обычно хозяин внимателен к женщинам, ласкает и
дразнит их, пока они сами не захотят его. И Гвент не понимает,  с  какой
стати вы готовы перегрызть друг другу глотку. Он считает, что все дело в
твоей излишней заносчивости. Этим ты вряд ли радуешь мужа.
   Северн внимателен к женщинам? Не может быть.  Как  не  может  быть  и
того, что все в замке обсуждают ее отношения с мужем. Не хватает только,
чтобы Агнес осталась с ними в спальне, дабы лично убедиться, как молодые
относятся друг к другу.
   Черт бы их всех побрал. Может, вообще лечь прямо  на  столе  в  зале,
чтобы ими любовались все желающие, давали советы, подсказывали  ей,  как
лучше повернуться, чтобы Северн получил большее удовольствие? У Гастингс
не укладывалось в голове, что женщина тоже может получать удовольствие.
   И она не была слишком заносчивой.
   Не была.

Глава 11

   Гастингс проснулась от шума, доносившегося с  замкового  двора,  живо
соскочила с кровати и глянула в  окно.  Внизу  собрался  отряд  из  двух
десятков воинов  -  половина  из  Оксборо,  половина  из  Лэнгторна.  Их
возглавлял Северн в блестящих на солнце латах. Куда это они? Муж  так  и
не пришел ночью в спальню. Ни слова ей не сказал.
   Кое-как одевшись,  Гастингс  помчалась  вниз.  Гвент  разговаривал  с
управляющим, отдавая приказания ему и трем десяткам воинов, оставшимся в
замке. Увидев ее, он улыбнулся:
   - Северн отправился принимать клятву верности от других вассалов.  Он
хочет убедиться,  что  там  не  возникнет  осложнений,  что  все  готовы
признать его новым хозяином.
   - Мне полагается ехать с ним. Так принято, меня будут ждать.
   - " Он пожелал ехать один, и никто не удивился, кроме вас. К тому  же
он вам не нравится.
   - Есть определенные правила, и мое отношение здесь ни при чем.
   - Северну было угодно ехать одному.
   - Вовсе я не заносчивая, Гвент.
   - Возможно.
   - Когда он вернется?
   - Недели через две.
   - Он собирался в Лэнгторн?
   - Пока нет. Есть вещи более важные. -  Гвент  невольно  покосился  на
свою руку.
   Во время упражнений он неудачно упал и поранился  собственным  мечом.
Сам виноват.
   - Дай-ка посмотреть, Гвент. Он удивился, но тут  же  понял,  что  она
тоже глядит на его руку, замотанную грязной тряпкой.
   - Пустяки, - возразил он. - Я должен  присматривать  за  людьми.  Так
пожелал Северн. Гастингс толкнула его обратно на скамью:
   - Никуда не уйдешь, пока я не погляжу, отчего  она  воспалилась.  Мне
вовсе не хочется, чтобы ты умер, а  это  часто  случается  при  открытых
ранах. Что-то происходит с кровью, и она разносит яд по всему  телу.  Не
шевелись, Гвент.
   Тому  оставалось  лишь  терпеть,   пока   Гастингс   обрабатывала   и
перевязывала рану, оказавшуюся довольно глубокой и болезненной.
   - Гвент, я буду менять повязку каждый вечер, пока рана не  затянется,
но все-таки старайся ее не пачкать.  Если  ты  меня  не  послушаешь,  то
наверняка умрешь.
   Гвент  хотел  возразить,  что  все  женщины  считают  любую  царапину
смертельно опасной, но промолчал. Мужчины слишком часто погибали от ран.
Но Гастингс была хозяйкой Оксборо и женой Северна, он  испытывал  к  ней
расположение. И он первый раз в жизни видел хо