ать моим людям эля? И, если
тебя не затруднит, осмотри раненых.
   - Осмотри людей лорда Грилэма, - приказал Северн. - А мы с ним выпьем
аквитанского вина, если после тебя и госпожи Агнес там что-то осталось.
   - - Не обижай Грилэма, - заявила она.
   - - Видал, Северн, у  меня  есть  покровительница.  Не  вздумай  меня
обидеть.
   - Ступай, госпожа, - снова приказал Северн жене и отвернулся.
   Гастингс очень надеялась, что плечо у него болит достаточно сильно.
   - Держи меч в ножнах, Северн, иначе я позову  на  помощь  твою  жену.
Ладно, не рычи. Это превосходное вино я сам  привез  тебе.  Отец  Кассии
владеет виноградниками в Аквитании.
   - Грилэм, что бы ты ни сделал, это  меня  не  обрадует.  Но  я  готов
слушать.
   - Малый, которого ты отослал к  Ричарду  де  Лючи,  был  ужасно  тебе
благодарен, что ты не стал его пытать...
   - Не стал пытать? Боже милосердный, да ведь  Гастингс  заставила  его
вывернуться наизнанку. Он чуть не лишился рассудка и хотел умереть.
   - А потом ему  стало  легче,  и  с  телом  ничего  не  случилось.  Ни
переломанных костей, ни содранной кожи.  Как  я  уже  говорил,  он  тебе
благодарен. Он думал, что ты убьешь его, но ты его пощадил и отправил  к
хозяину. Убить малого решил сам Ричард де Лючи, однако  тот,  его  зовут
Осберт, ухитрился выжить и, набравшись сил, пришел сюда. Узнав,  что  ты
еще болен, Осберт обратился ко мне. Короче, Северн, я  сделал  для  тебя
что смог. Теперь у тебя одним врагом меньше.
   - Нет, Грилэм, ты  не  должен  был...  Скажи,  что  ты  не  прикончил
ублюдка. Но ты убил его, да? Ты осмелился поднять руку на  моего  врага.
Он же был не твоим врагом, а моим, однако ты дерзнул его убить. И ничего
мне не сказал. Ничего, Грилэм, мерзавец ты этакий.
   Гастингс услышала смех Грилэма, увидела гневное лицо мужа,  хотя  его
голос оставался вкрадчивым, а сам он -  неподвижным.  Отец,  находясь  в
ярости, всегда поднимал крик.  Всегда.  И  домочадцы  успевали  скрыться
прежде; чем он пустит в ход кулаки. Но Северн не такой.
   О случившемся Гастингс узнала от Норберта. Неужели  мужчины  рождены,
чтобы убивать, калечить и уничтожать?  Впрочем,  уничтожить  Ричарда  де
Лючи - благое дело. Гастингс подошла ближе.
   - Он мертв, его владения без хозяина, но, как я уже сказал,  осталась
дочь, его наследница. Сыновей у него не было.
   - Ты ранен, - заметил Северн, глядя на перевязанную руку Грилэма.
   - Пустяки. Наверное, Гастингс уже осмотрела моих людей. Я  никого  не
потерял, но четверо ранены. - Грилэм допил вино, утер губы и  улыбнулся.
- Ну и здорово же все получилось. Благодаря Осберту мы  застали  ублюдка
врасплох, они как раз обедали, их оказалось  не  больше  двадцати.  Даже
хорошо, что я  ранен.  Мужчинам  кровопускание  только  на  пользу,  оно
прочищает мозги и помогает забыть о неприятностях.
   Северн, все такой же спокойный  и  неторопливый,  ухватился  за  край
стола и швырнул его  в  стоявшую  поблизости  серебряную  вазу,  которая
опрокинулась, облив ароматической водой дремавшего  рядом  волкодава  по
кличке Эдгар. Тот  мгновенно  вскочил,  ощетинился  и  зарычал,  готовый
вцепиться в неведомого врага.
   - Хватит, Северн. -  Гастингс  наклонилась  к  опрокинутой  вазе,  ее
чудесные волосы рассыпались по плечам, она  глядела  на  мужа,  прижимая
вазу к груди. - Ты испортил серебро. Эта ваза принадлежала моей бабушке,
я очень ее любила, полировала, так ее...
   Северн выругался и закричал, что Грилэм наблюдал впервые:
   - Закрой рот, Гастингс, и не  суйся,  куда  не  надо.  Подай  меч!  Я
расправлюсь с этим трусливым негодяем, которого почитал своим другом.
   Ему вторило рычание волкодава, слуги и воины толпились у стен, гадая,
что сейчас произойдет и что им делать.
   - Почему? - возмутилась Гастингс. -  Только  потому,  что  он  посмел
действовать, не спросив у тебя разрешения? Потому, что иначе ты  бы  сам
кинулся в драку, а потом опять  свалился  в  лихорадке?  Скажи,  милорд,
отчего ты так разъярился? Или  у  тебя  нет  разума  и  ты  не  способен
рассуждать?
   Северн набросился на жену, схватил за локти и затряс изо всех сил:
   - Прикуси язык, не то я возьму тебя прямо здесь,  на  этом  столе,  и
твой волкодав увидит твою кровь, услышит твой вой!
   Гастингс побелела.
   - Отпусти ее, Северн. - Рука Грилэма легла на  его  раненое  плечо  и
безжалостно нажала. - Отпусти. Чего ты хочешь? Опозорить жену на  глазах
ее людей? Избить до крови? Этого ты хочешь?
   Пока Северн тряс ее, дала о себе знать дикая боль  в  ране,  да  и  у
Грилэма была железная хватка. Он медленно опустил Гастингс на посыпанный
свежей соломой каменный пол.
   Когда она взглянула на  него,  ее  глаза  казались  от  ярости  почти
черными. Она изо всей силы ударила его ногой по голени. Северн  охнул  и
отскочил, прижимая руку к ушибленному месту.
   - Вы заплатите за это, мадам, - процедил он сквозь зубы.
   Она понимала, что так и будет, но еще не знала его  настолько,  чтобы
представить способ расплаты. Гастингс повернулась и выбежала из зала.
   - Северн, немедленно сядь, зажмурься покрепче и хорошенько подумай  о
своем плече и голени. Она  могла  бы  ударить  тебя  в  пах,  однако  не
ударила. Пожалела.
   - Она не ударила меня, потому что за это я убил бы  ее  на  месте.  К
тому же я достаточно ловок и смог бы увернуться.
   - Возможно, но и Гастингс обладает завидной ловкостью, -  со  вздохом
сказал Грилэм.  -  Ты  все  равно  не  стал  бы  ее  убивать.  Я  вообще
сомневаюсь, что ты когда-нибудь поднимешь на нее руку, верно?
   Северн запустил пальцы в волосы. Ах как он устал. Черт бы ее  побрал,
у него тоже имеются чувства. Он не жаба.
   - Она  должна  поверить,  что  я  способен  разрубить  ее  на  куски.
Временами она начинает верить. И при этом с каждым днем становится более
упрямой и наглой. А ведь прошло всего два дня. Что же  будет  через  две
недели?
   - Ты уже качаешься, присядь-ка и выпей вина. Оно успокоит твой  гнев.
Интересно, когда мне случалось болеть лихорадкой, я тоже легко впадал  в
ярость? - Грилэм задумался. - Да, наверное. А ведь это  было  всего  три
года назад. Моя дорогая жена покинула меня, я вел  себя,  как  последний
ублюдок.
   - Кассия от тебя ушла? Не верю.
   Наконец-то Грилэму удалось отвлечь его внимание. Теперь  самое  время
прочитать  небольшую  мораль.  Северн  уставился  на  него  так,  словно
обнаружил у себя в тарелке улитку.
   - Я не лгу. Мне пришлось отправиться к  ее  отцу  в  Британию,  чтобы
вернуть домой.
   - Ты отлупил ее?
   - Нет, - улыбнулся Грилэм, - я умолял о прощении. Если бы я хоть  раз
поднял на нее руку, это наверняка убило бы ее. Да ты и сам  знаешь,  что
женщин бить нельзя. Они такие маленькие, нежные, беспомощные.
   - Да полно тебе, Грилэм. Я не собираюсь бить женщин и никогда  их  не
бил. Все беспрекословно подчинялись мне. Но теперь я обзавелся женой, не
оправдавшей моих ожиданий. Ей самим Господом велено  слушаться  мужа,  а
она нарушает Божью волю. Надо ли подчинить ее?  Несомненно.  Только  вот
каким способом, я до сих пор не решил. Что теперь прикажешь делать, ведь
ты подверг сомнению мое мужество и сам расправился с де Лючи?
   - Ты отправишь в замок Седжвик отряд воинов, а старшим назначишь сэра
Алана. Он храбрый рыцарь, добрый малый  и,  самое  главное,  заслуживает
доверия. Пусть он управляет  замком,  пока  король  вынесет  решение  по
поводу дочери де  Лючи  и  его  владений.  Я  бы  также  советовал  тебе
присмотреть за девочкой и перевезти ее сюда. Гастингс о ней позаботится.
Думаю, королю Эдуарду будет угодно назначить  тебя  ее  опекуном,  чтобы
обезопасить от посягательств алчных негодяев,  как  ранее  он  предложил
тебе жениться на Гастингс. Хотя, с  другой  стороны,  король  сам  может
стать ее опекуном, и тогда пришлет в Седжвик нужного человека.
   - Ну да, все зависит от того, как велико наследство. Король не  такой
уж дурак. Скажи, ты сам прикончил Ричарда де Лючи?
   -  Честно  говоря,  он  поскользнулся  на  груде  кроличьих   костей,
размозжил себе голову о скалу, на которой отдыхал, и умер на  месте.  Мы
оставили кое-кого из его людей в живых, чтобы они позаботились о нем.
   - Я бы не дал ему поскользнуться на костях, заставил бы  его  биться,
меч на меч, и выпустил бы из него потроха.
   - Думаю, - с  улыбкой  возразил  Грилэм,  -  такое  со  всяким  может
случиться, а нам  следует  умерить  свое  тщеславие  и  радоваться,  что
остались живы и можем  рассказывать  небылицы  о  мертвых  врагах.  Ведь
Ричард де Лючи скорее окажется в аду, умерщвленный с  помощью  кроличьей
кости да камня, нежели в честном поединке с равным себе.
   Против  этого  возразить  было  нечего,  и  Северн  улыбнулся.  Затем
рассмеялся, поставил на место опрокинутый стол, заметив, как  облегченно
зашумели слуги. Волкодав  Эдгар  опять  задремал  возле  очага,  опустив
массивную голову на огромные скрещенные  лапы.  А  вот  серебряная  ваза
осталась погнутой. Северн озабоченно нахмурился. Она говорила, что  ваза
досталась ей  от  бабушки.  Надо  сказать  оружейникам,  пусть  исправят
вмятины, если сумеют.
   Голень болела до сих пор, и все же он смеялся, победив холод и гнев.
   - Ведь ты солгал мне, да? - спросил Грилэм.  -  Ты  же  не  собирался
насиловать ее здесь? И бить до крови?
   - Нет, - резко бросил Северн. - Я  только  пригрозил,  надеялся  хоть
как-то ее образумить. А бить ее мне ни к чему. Она  сама  кровоточит.  У
нее месячные.
   - Ага, значит, ты пригрозил, она образумилась.
   Я все гадал, отчего она так быстро сбежала. Голень не очень болит?

Глава 7

   - Как тебя зовут? - Гастингс  присела  на  корточки  перед  ребенком,
Девочка молчала. Бледное личико казалось белее полотна, огромные голубые
глаза расширились от страха.
   - Меня зовут Гастингс. А тебя?
   - Элиза, - прошептала девочка, пушистые ресницы затрепетали,  но  она
так и не осмелилась поднять глаза.
   - Красивое имя, намного красивее моего. Хотя  Гастингс  тоже  хорошее
имя, его носят все старшие девочки нашего рода в  честь  великой  победы
лорда Вильгельма.
   - Я знаю, мама рассказывала, что Господь ниспослал лорда  Вильгельма,
чтобы просветить диких саксов.
   Гастингс впервые слышала  столь  необычное  мнение  о  предназначении
Вильгельма. У нее затекли ноги.  Она  выпрямилась  и  протянула  девочке
руку:
   - Хочешь выпить молока? Наша коза Джильберта щедро дарит его,  а  еще
можешь попробовать  миндальные  булочки,  которые  печет  Макдир,  очень
вкусные.
   Щуплая малышка подняла на Гастингс огромные глаза и медленно покачала
головой, при этом жиденькие косички странным образом были неподвижными.
   - Мама говорила, что чревоугодие - ужасный грех.
   "Господи, да что же это такое!" - изумилась Гастингс.
   - Я дам тебе одну булочку.  Нет,  лучше  маленький  кусочек  булочки,
хорошо?
   - Я не могу спросить у мамы,  -  ответила  Элиза,  беспокойно  теребя
уродливое зеленое платьице, из которого давно выросла. - Моя мама теперь
на небесах.
   - Я знаю, и мне ее очень жаль. Но из-за одной булочки она не сочла бы
тебя чревоугодницей.
   - Нет, твоя мама обязательно назвала бы это чревоугодием, Элиза.
   Гастингс обернулась к старухе  в  ужасном  черном  платье,  с  гладко
зачесанными черными волосами, собранными в  узел  на  затылке.  Чопорная
физиономия с усиками над верхней губой, ледяное выражение.
   -  С  кем  имею  честь?  -  приподняв  бровь,  надменно  осведомилась
Гастингс.
   Этому приему научила ее когда-то  мать,  и  он  неизменно  производил
должный эффект. Старуха замялась, потом буркнула:
   - Меня зовут Бил, миледи. Я - нянька Элизы,  а  раньше  нянчила  леди
Джоан.
   - Тогда вам следует разыскать госпожу Агнес. Она покажет вам комнату,
отведенную для Элизы. Комната, правда,  маленькая,  но  ведь  и  девочка
невелика. Что же касается вас. Бил, то вы будете спать в  помещении  для
прислуги. - Гастингс милостиво кивнула ей и обратилась к Элизе:
   - Давай поглядим на булочки Макдира.
   Услышав недовольное ворчание, она остановилась, но у старухи  все  же
хватило ума прикусить язык.
   Северн, появившийся в зале через несколько минут, застал Гастингс  за
большим столом. Девочка сидела рядом, уставившись на нетронутую булочку.
Хотя ее рука сама тянулась  к  еде,  Элиза  пересиливала  голод.  Северн
нахмурился, заметив,  какая  она  тощая  и  бледная.  Всякий  нормальный
ребенок тут же набил бы себе рот булочками.
   Он оставил в Седжвике сэра Алана и дюжину  воинов  из  Оксборо.  Нет,
теперь это его воины. Они  принесли  ему  клятву  верности  в  день  его
свадьбы с Гастингс. То есть три дня назад. Он приказал отвезти девочку в
Оксборо.
   - Дай ей поесть, Гастингс, - сказал он, шагнув к столу.
   Элиза подскочила на месте, худенькие  руки  сжались  в  кулачки,  она
медленно, словно надеясь, что тогда Северн ее не  заметит,  соскользнула
под стол.
   - Элиза, что ты делаешь? Они не услышали ни звука.
   - Это более чем странно, - хмуро произнесла Гастингс. - Поначалу  она
так же боялась и меня, но хоть под стол не пряталась. Может,  ты  кричал
на нее, когда был в Седжвике?
   - Конечно, нет. Да и не было нужды.  Все  очень  обрадовались,  когда
поняли, что я не собираюсь устраивать резню. К тому же я не люблю пугать
женщин и детей.
   - Ну, тогда нельзя кричать и на меня,  чтобы  не  испугать  Элизу.  -
Гастингс отодвинула скамью, встала  на  колени  и  заглянула  под  стол.
Девочка заползла в самый дальний угол, сжавшись там в маленький комочек.
- Все в порядке, Элиза, выходи. Северн очень большой, но очень  хороший.
Он тебя не обидит.
   Девочка только  еще  более  сжалась.  Гастингс  покосилась  на  мужа,
проявлявшего растерянность и  нетерпение.  Тут  из-под  туники  появился
Трист, вскочил на стол, понюхал булочки и отвернулся.
   - Он не любит сладкие булочки, - объяснил Северн.
   - Элиза, хочешь познакомиться с Тристом? Это куница.
   - Что такое куница? - Элиза подняла голову.
   - Такой зверек, длинный,  ловкий,  очень  пушистый.  Он  любит  яйца,
сваренные в мешочке, чтобы желток был мягким.
   Медленно, дюйм за дюймом, девочка выползла из-под стола. Северн решил
сесть, чтобы казаться менее страшным, и принялся за миндальную  булочку.
Трист лежал возле его руки, опустив головку на лапы.
   - Это Трист, он живет с Северном. Правда, красавец?
   Девочка разглядывала зверька, а  тот,  словно  догадавшись  об  этом,
лениво приоткрыл один глаз и взглянул на Элизу.
   - Он ест миндальные булочки?
   - Нет, - ответил Северн, - но он с  удовольствием  поглядит,  как  ты
съешь хотя бы одну. Он сейчас рассказал мне, что ты  сегодня  не  хотела
завтракать.
   Девочка испуганно заморгала и уткнулась в  колени  Гастингс,  которая
осторожно положила руку ей на плечо.
   - Это лорд Северн, мой муж и хозяин Оксборо. Он будет тебя  защищать.
Не надо его бояться.
   - А папа меня бил.
   - Северн - не твой папа, он приглядит за тем, чтобы тебя никто больше
не бил, клянусь! Если хочешь, Северн тоже поклянется, как только прожует
булочку.
   - Да, клянусь тебе, Элиза.  Ты  останешься  в  Оксборо,  пока  король
Эдуард не решит, где ты будешь жить. Моя леди будет о тебе заботиться.
   - Она слишком молодая,  -  пробормотала  девочка,  не  сводя  глаз  с
Триста. - Бил говорит, что поэтому она не может ничего знать о детях.  -
Трист потянулся, снова взглянул на Элизу, и она прошептала:
   - Бил он не понравится. Бил вообще не любит таких, как он.
   - Бил не знает, что говорит, - возразила Гастингс. - Недавно  я  сама
была такой же маленькой, как и  ты,  а  Бил  давно  забыла,  когда  была
девочкой.
   - Уж не та  ли  это  старуха  с  кислой  физиономией  и  прилизанными
волосами? - поинтересовался Северн.
   - Да, - коротко ответила Гастингс. - Ну, Элиза, попробуй.
   Но та опять замкнулась, и даже Трист при всем его обаянии не смог  бы
ее задобрить. Гастингс интуитивно чувствовала это, хотя  внешне  девочка
не изменилась.
   - Не могу. Бил права, мама увидит меня с небес и проклянет.
   - Ну а что бы ты хотела съесть? - спросила Гастингс, решив  уступить.
- Ведь твоя мама наверняка не хочет, чтобы ты умерла от голода.
   - Хлеб и воду. Бил говорит, что я могу есть только это.
   - Почему?
   - Потому что я нехорошая, -  прошептала  девочка,  опустив  голову  и
ковыряя ногой солому на полу.
   Гастингс взглянула на Северна.  Заметив,  что  он  собирается  что-то
сказать, она покачала головой и улыбнулась Элизе.
   - Тогда я велю  Алисе  подать  тебе  хлеба.  Но  молоко  лучше  воды,
особенно молоко козы Джильберты. Когда пьешь  молоко,  душа  наполняется
добродетелью. Об этом говорил сам отец Каррег.
   Трист запищал и протянул к девочке переднюю лапку.
   - Ты была права, - испуганно сказала девочка. - Трист очень красивый.
Мама говорила, что быть красивым грешно.
   - Трист вовсе не красивый, он уродливый бездельник. -  Северн  встал.
Зверек поглядел на него, еще раз потянулся и, грациозно вскочив  на  его
руку, забрался на плечо, обвив шею хозяина пышным хвостом. - Понятия  не
имею, что учинили над этим ребенком, но, без сомнения,  Ричард  де  Лючи
был отъявленной скотиной. Тебе  придется  исправлять  это,  Гастингс.  -
Кивнув, он вышел из зала.
   - Ах, смотри, Алиса несет твой хлеб. Ты с ней подружишься.
   Алиса питала слабость к воинам, а ведь для того, чтобы  заставить  их
улыбаться и даже хохотать, нужно большое умение.
   Гастингс ждала, пока Элиза съест ломтик испеченного  Макдиром  хлеба,
щедро намазанного маслом и медом. Ей хотелось  побыстрее  отправиться  в
цветник, но она заметила Бил, стоявшую в темном углу на лестнице. Ну  уж
нет, она не оставит девочку на растерзание ужасному существу.
   -  Идем,  Элиза,  лорд  Грилэм  собирается  уезжать.  Я  хочу  с  ним
попрощаться.
   Малышка нерешительно протянула ей руку. Взглянув на  девочку,  Грилэм
снял железную рукавицу и похлопал ее по щеке:
   - Будь умницей. Гастингс о  тебе  позаботится,  а  когда  подрастешь,
может, приедешь ко мне в гости, в Корнуолл.
   Гастингс с  улыбкой  наблюдала  за  ними,  она  заметила,  что  Элиза
буквально остолбенела, не сводя испуганных глаз со склонившегося над нею
рыцаря. Видимо, и тот обратил на это внимание. Он  вздохнул,  улыбнулся,
опять похлопал девочку и шепнул Гастингс:
   - Отец ее совсем забил. А мать, судя по всему, считала ее дьявольским
отродьем, чем она в какой-то степени и является, хотя не по своей  вине.
Слуги рассказывали,  что  леди  Джоан  часами  заставляла  ее  молиться.
Обитатели Седжвика радуются смерти хозяина, хотя леди Джоан  тоже  никто
не оплакивает. Говорят, муж отравил ее, чтобы похитить  тебя  и  сделать
женой. Но все это в прошлом. Вряд ли у  сэра  Алана  будут  проблемы  со
слугами или воинами. Северн, наверное, уже сказал тебе, что, когда  люди
узнали, кто будет ими править, в толпе раздались  приветственные  крики.
Ричард де Лючи был отъявленным мерзавцем.
   - Я хотел отыскать его могилу, - вмешался  подошедший  Северн,  -  но
люди не смогли ее показать.
   - Очень странно, - заметила  Гастингс.  -  Если  в  Седжвике  его  не
любили, то с какой стати им скрывать?
   Северн кивнул, глядя на тощего заморыша. Когда девочка  вырастет,  то
станет наследницей и выйдет замуж  за  того,  кто  захочет  получить  ее
владения. Она совсем не будет похожа на Гастингс. От этой  мысли  Северн
помрачнел.
   - Ты дашь мне знать о решении короля по поводу ребенка?
   Грилэм кивнул. Обнимая Гастингс, он снова шепнул:
   - Терпение, он еще молод, помоги ему стать тем, кем он должен стать.
   - Кем же, милорд?
   - Мужчиной, который обожает свою жену, который, глядя на нее, ощущает
мир, любовь и желание.
   - Ты говоришь о себе, Грилэм. - Она хотела засмеяться, но не  сумела.
- Только я не Кассия, да и Северн не похож на тебя.
   - А я вижу  сходство.  Иногда  старайся  придержать  язык,  пусть  от
неожиданности он хоть ненадолго утратит  бдительность.  Впрочем,  острые
ж