ь к себе всеобщее внимание.  Все  сгрудились  вокруг  него  и  Чессы,
навострив уши.
   - Ну и говори, - ответила Чесса. - Мне все равно, что  ты  скажешь.  Твой
корабль ждет тебя. Покинь Ястребиный остров - ты здесь нежеланный гость. А я
посмотрю, многие ли из твоих воинов согласятся сопровождать тебя.
   - Это не твое дело! Ты всего лишь глупая женщина, и тебе многого не  дано
понять.
   Керек негромко кашлянул, и Рагнор осекся, поняв, что отклонился от  темы.
Помолчав несколько мгновений, он продолжил:
   - Тебе лучше последовать за мной, Чесса.  То,  что  я  собираюсь  сказать
тебе, очень важно, и об этом надо говорить без посторонних ушей.
   - Выкладывай,  Рагнор,  что  у  тебя  там,  -  вмешался  Рорик.  -  Чессе
безразлично, что ты скажешь, так что говори при всех.
   - Она не может выйти замуж за Вильгельма.
   - Очень даже может, - спокойно возразил Клив. - И должна. Это  решено.  И
запомни, Рагнор, ты все еще жив только  потому,  что  ты  -  будущий  король
Данло. Но прими совет - не испытывай наше терпение.
   Чесса посмотрела на Клива, и  по  ее  взгляду  он  ясно  понял,  что  она
откажется выходить замуж за Вильгельма, и тогда.., о боги, что тогда  делать
ему? Он потеряет доверие Ролло, потеряет доверие Ситрика.  И  что  станет  с
Чессой?
   С законной  гордостью  викинга,  который  только  что  разграбил  богатый
монастырь, Рагнор изрек:
   - Принцесса не может выйти замуж за Вильгельма, потому что я уже  ложился
с ней! Я был с нею много раз. Она больше не  девственница.  Может,  она  уже
теперь носит моего сына, будущего правителя. Но он, конечно,  будет  править
нескоро, только после того, как  я  процарствую  много  лет,  Керек  опустил
голову, чтобы скрыть довольную  улыбку.  Рагнор  хорошо  сыграл  свою  роль.
Керека всегда удивляло,  что  Рагнору  порой  удается  предстать  человеком,
исполненным достоинства, разумным  и  красноречивым.  Теперь  он  ждал,  что
сделает принцесса. Она смотрела на Рагнора, ошеломленно  раскрыв  рот  и  не
произнося ни слова. Керек был  готов  к  ее  гневным  крикам  и  возмущенным
опровержениям. Он был готов лгать, подтверждая слова Рагнора. Эта ложь будет
оправдана. У него нет иного пути.
   Внезапно Чесса закрыла рот и с младенческим простодушием сказала:
   - Ну и что с того, принц Рагнор? Что с того, что ты  несколько  раз  взял
меня силой? Ведь это только увеличило мою  ненависть  к  тебе,  жестокому  и
тупому хаму.
   Рагнор стал похож на рыбу, вытащенную из воды. Челюсть его  на  мгновение
отвисла. Он явно не знал, что ответить. Керек понял, что пора вмешаться.
   - Принцесса, - торопливо сказал он, - то, что случилось, не навлекает  на
тебя позора. Однако ты должна понять, что теперь  Вильгельм  Нормандский  не
может взять тебя в жены. Человек, столь знатный и  могущественный,  как  он,
может жениться только на девственнице.
   - Ах вот как, - медленно произнесла Чесса. - Но  ведь  Рагнор  взял  меня
силой, против моей воли. Я не могла ему помешать. Неужели я  не  могу  выйти
замуж  за  Вильгельма  только  потому,  что  этот  ничтожный  червь   Рагнор
изнасиловал меня несколько раз?
   Меррик вдруг спросил:
   -  А  после  последнего  раза  у  тебя  были  месячные?  Мирана  и  Ларен
одновременно схватили Меррика за руки и встряхнули его.
   - Замолчи, - прошипела Ларен. - Ты ставишь Чессу в неловкое положение.  О
таких вещах надо говорить без посторонних ушей.
   - О, я отвечу на его вопрос, - сказала Чесса, надменно расправив плечи  и
не отрывая взгляда от Клива. - Нет, у меня не было месячных.
   Клив бросился на Рагнора без единого слова предупреждения. Он поднял его,
как тряпичную куклу, впечатал кулак в его зубы, потом в  живот  и  отшвырнул
его на добрых шесть футов.
   - Подлый ублюдок, ты посмел  изнасиловать  благородную  даму,  принцессу!
Клянусь богами, мне плевать, что ты принц. Сейчас я убью тебя!
   С этими словами он снова прыгнул на Рагнора, сел на него верхом  и  опять
обрушил на его физиономию свой тяжелый  кулак,  так  что  голова  наследника
короля Олрика стукнулась о земляной пол. Потом Клив рывком поднял Рагнора на
ноги, легко уворачиваясь от его ударов.
   - Я этого не допущу, - пробормотал Керек и бросился к ним.
   - Стой! - крикнул Рорик, заметив, что Керек  выхватил  из-за  пояса  нож.
Четверо мужчин оттащили Клива от Рагнора; у того были в кровь разбиты губы и
подбиты оба глаза. Он дрожал и был весь в поту.
   "О боги, - подумал Рорик, - а что, если Клив отбил ему потроха?"
   Рорик крепко держал вырывающегося,  задыхающегося  от  ярости  Клива,  не
сводя взгляда с Рагнора, которому Керек обтирал с лица кровь. Остальные люди
Рагнора не спешили прийти ему на помощь.
   Меррик тихо сказал:
   - Клив, перестань. Возьми себя в руки.  Ты  не  можешь  прикончить  этого
поганца. Не можешь. Никто из нас не может этого сделать, несмотря на то, что
он натворил.
   - Я могу его прикончить и прикончу! Разве ты не слышал? Он изнасиловал ее
и с тех пор у нее не было месячных.
   Он рванулся, но четверо воинов держали его цепко. Чесса не хотела,  чтобы
Клив обагрил руки кровью Рагнора.
   - Благодарю тебя за то, что ты защищаешь мою честь, Клив, - сказала  она.
- Но в этом нет нужды.
   Клив повернулся к ней и погрозил ей кулаком:
   - Послушай меня, Чесса: ты не отвертишься от брака с Вильгельмом! Скоро у
тебя начнутся месячные, и тогда ты выйдешь за него замуж, поняла?
   - Ты так громко кричишь, что тебя мудрено не понять.
   - Не заговаривай мне зубы! Ты выйдешь за Вильгельма. Это твой долг.
   - Но Рагнор говорит, что это невозможно, поскольку я уже не девственница.
Неужели это правда? Неужели ни один могущественный сеньор, у  которого  есть
гордость и честь, не  захочет  жениться  на  мне  только  потому,  что  меня
изнасиловали? Разве я не осталась такой же, какой была  до  этого?  Разве  у
меня теперь другое имя? Разве я стала говорить иначе или вести себя не  так,
как прежде? Что изменилось из-за того, что Рагнор несколько  раз  взял  меня
силой?
   Клив рванулся изо всех сил, и державшие его руки разжались.  В  следующее
мгновение он уже сжимал горло Рагнора. Его еле оттащили,  в  такое  он  впал
неистовство. Меррик никогда еще  не  видел  Клива  в  подобном  исступлении.
Поскольку ничего иного не оставалось, он размахнулся и крепко ударил  своего
друга в челюсть.
   - Пусть поспит от  этого  снотворного,  -  сказал  он,  потирая  костяшки
пальцев. - Он был в таком бешенстве, что слова на него не подействовали  бы.
Когда очухается, мы с ним поговорим.
   - Благодарю тебя, - сказал Керек. - Мне не хотелось убивать твоего друга,
но я должен был защитить Рагнора.
   - Что ты сказал, Керек? Что ты был готов убить, чтобы защитить меня?  Это
хорошо. Хорошо, что ты вспомнил, что обязан меня  уважать.  Многие  из  этих
людей имеют дурные намерения, и вполне  может  статься,  что  тебе  придется
защищать меня.
   Керек на мгновение закрыл глаза.
   Чесса тихо сказала:
   - Ты знаешь, каков он на самом деле, Керек. Я ни за что не выйду за него,
и ты не сможешь меня принудить. Никто не сможет.
   - Я должен попытаться, принцесса, - ответил Керек и, вздохнув, повернулся
к Рагнору, который пил мед из деревянного кубка и с неприкрытым  вожделением
смотрел на Утту.

***

   Клив очнулся и застонал от боли в подбородке.  Открыв  глаза,  он  увидел
лицо Чессы - она держала его голову у себя на коленях и осторожно  прижимала
к  его  ноющей  челюсти  мокрое  полотенце.  Он  ощутил  мягкость  ее  тела,
почувствовал исходящее от нее тепло и тут же отодвинулся и сел, спустив ноги
с кровати.
   - Где мы находимся?
   - В спальне Рорика и Мираны. Я перевязала твои руки: ты ободрал  костяшки
пальцев.
   Клив вспомнил, что он сделал и, закрыв глаза, выругался.
   - Меррик сказал, что ему пришлось ударить тебя. Он сказал, что никогда не
видел тебя в таком ужасном гневе и что...
   - Помолчи и дай мне подумать.
   Она  сложила  руки  на  коленях,  прислонилась  к  дощатой   перегородке,
отделявшей спальню Рорика и Ми-раны от соседней, и  стала  ждать.  Она  была
довольна. Клив попытался убить Рагнора. Его ярость была просто великолепна!
   Однако время шло, а он все молчал, и Чесса нетерпеливо заерзала:
   - Ну как, Клив, ты уже подумал.' - Помолчи, -  повторил  он,  еще  больше
отворачивая от нее лицо. - Ох, как же у меня ноет челюсть.
   - Понадобилась сила четырех человек, чтобы оттащить тебя от  Рагнора,  но
ты продолжал рваться к нему. Наверное, ты происходишь из рода воинов.
   - Да, я из рода воинов, но с какой стати ты  говоришь  обо  мне  с  такой
гордостью? - сказал он, вновь поворачиваясь к ней. - Можно подумать,  что  я
твой сын и ты гордишься тем, что я, дрался как одержимый. Не  знаю,  что  на
меня нашло, но это не повторится. Я этого не допущу. О  проклятие,  это  все
ты! Это ты заставила меня потерять голову.
   - Именно так, - подтвердила она, и уголки  ее  губ  приподнялись  в  чуть
заметной улыбке. - Я обладаю большой силой - возможно, я даже ведьма. Всякий
оказавшийся рядом со мной мужчина делает то, что я желаю. Ты не  исключение,
хотя поначалу я думала, что...
   - Помолчи. Ты  можешь  сколько  угодно  насмехаться  над  этим  придурком
Рагнором, но не надо мной. Так что помолчи.
   - Что ж, ладно. А вот и Кири. Иди сюда, дорогая. Как  видишь,  твой  папа
чувствует себя хорошо.
   У Кири был испуганный вид, и  Клив  почувствовал  угрызения  совести.  Он
быстро посадил дочь к себе на колени и прижал ее к груди.
   - Прости меня, детка. Не знаю, что на меня нашло.
   - Что ты, отец, - сказала Кири. - По-моему, ты здорово дрался.
   "Женщины, - подумал Клив. - Как видно, у всех у них извращенный ум,  даже
у самых юных".
   - Жаль только, что дяде Меррику пришлось ударить тебя. Ему тоже жаль,  он
сам мне так сказал. А Ларен сказала, что жалеет,  что  тут  не  было  Олега,
потому что он был бы очень рад посмотреть, как ты дерешься,  когда  выходишь
из себя.
   - Бред, - пробормотал Клив, ссаживая Кири с колен и ставя на пол. -  Иди,
поиграй со своими кузенами.
   - По правде, они мне не кузены.
   - Ну, почти  кузены.  Иди  поиграй.  Кири  вприпрыжку  бросилась  вон  из
спальни, но возле двери вдруг остановилась и обернулась.
   - А почему ты так рассердился, отец? Не все ли тебе равно,  за  кого  она
выйдет замуж?
   - Иди поиграй, - повторил Клив и, когда Кири выбежала вон,  повернулся  к
Чессе. - Я скажу тебе то, что уже говорил: скоро у тебя начнутся месячные, и
тогда ты выйдешь замуж за Вильгельма.
   Она засмеялась.
   - Но я ведь уже не девственница, или ты забыл?
   - Вильгельму тридцать лет, он  человек  зрелый,  умный.  Он  все  поймет.
Мужчина, желающий непременно  получить  в  жены  девственницу,  -  дурак,  а
Вильгельм далеко не глуп.
   - Если ему, будущему правителю Нормандии, и впрямь все равно, окажется ли
его жена девственницей или нет, то его скорее можно  назвать  не  зрелым,  а
перезревшим.
   - Говорю тебе - он не стар. Он старше меня всего на пять  лет.  А  ума  у
него больше, чем у прочих, потому что он никогда не был дураком и потому что
он десять лет был женат на женщине, которую любил.
   Он всегда был ей верен, а когда вы поженитесь, будет верен тебе.
   - Возможно, Вильгельм и не дурак, а вот ты,  Клив,  точно  дурень.  Скажи
мне, с какой стати ты напал на Рагнора?
   Он посмотрел на нее так, словно хотел ее задушить.

Глава 9

   - Я требую, чтобы ты  убил  этого  Клива,  этого  бывшего  раба,  который
возомнил о себе невесть что! Он должен умереть. Он  посмел  ударить  Рагнора
Йоркского, сына Олрика!
   Рорик посмотрел на синяк под правым  глазом  Рагнора,  на  его  багровую,
распухшую челюсть, на его покрасневшее горло и спросил:
   - А почему ты говоришь о себе так, словно  речь  идет  о  ком-то  другом?
Почему ты сказал "он ударил Рагнора Йоркского", а не "он ударил меня"?
   - Во мне течет королевская кровь, а люди королевской крови говорят именно
так, когда желают, чтобы их приказание было исполнено немедленно. Убей  его,
Рорик. Я тебе приказываю.
   - Мало ли чего ты там наприказываешь, - ответствовал  Рорик.  -  Наверно,
если убивать всех, кого ты прикажешь, на земле  и  народу-то  не  останется.
Думаю, надо давать тебе поменьше меда, поскольку он явно  разжижает  твои  и
без того не самые крепкие мозги.
   - Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?!
   - Твой корабль готов отвезти тебя в Йорк, - сказал Рорик,  чувствуя,  что
еще немного - и он тоже бросится на  этого  придурка,  как  давеча  Клив.  -
Надеюсь, у тебя осталось достаточно людей, чтобы грести.
   - Людей у меня достаточно. Больше, чем мне нужно.
   - Вот и хорошо, потому что сдается мне, что многие из них  не  собираются
возвращаться с тобой в Йорк.
   Рагнор молча воззрился на него, а потом, вновь обретя дар речи, заорал:
   - Утта, меду! Керек, поди сюда и скажи мне, что Рорик лжет.
   Рорик покачал головой и поспешил выйти вон. Проходя мимо  Энтти,  которая
месила в большом общем корыте тесто для хлебов, он потрепал ее по плечу. Ему
редко приходилось видеть столько теста. Энтти месила его  и  негромко  пела.
Как хорошо, что Рагнор со своими присными уедет завтра  утром.  Из-за  того,
что надо было кормить  этакую  ораву,  запасы  ячменя  и  ржи  уже  порядком
истощились. Приходилось подавать на стол все больше и  больше  рыбы.  Рорику
хотелось  сплавать  на  большой  остров,  чтобы  поохотиться  на  фазанов  и
тетеревов, а может, даже и на диких кабанов, но он не решался покинуть  свои
владения, пока там находился Рагнор. Правда,  там  оставался  и  Меррик,  но
Рорик не собирался взваливать на него такое бремя.
   Меррик и его воины и так постоянно следили за Рагнором и его  подручными,
так же как и люди самого Рорика. Однако как же хочется поесть  свежей  дичи!
Как надоела рыба, даже жареная селедка Утты,  даже  ее  запеченный  окунь  с
пряностями!
   Он встретил брата у ворот палисада.
   - Куда ты, Меррик?
   - На охоту. Аслак, Хафтер и еще около дюжины  человек  идут  со  мной.  Я
знал, что ты не захочешь покидать остров, пока здесь  торчит  этот  недоумок
Рагнор, от которого можно ждать любой пакости. Будь спокоен: я оставил здесь
достаточно людей. Мы с ними будем ходить на охоту по очереди. Вообще-то  мне
следовало начать еще вчера. Клянусь Тором, моей  утробе  до  смерти  надоела
рыба, хотя здесь ее и хорошо готовят.
   Рорик невольно улыбнулся при мысли о том, как они с братом похожи.
   - Хорошая мысль, - сказал он. - Я и сам только что  думал  о  том  же.  Я
разрешу своим людям поохотиться с тобой. О боги, как же мне  надоело  сидеть
здесь! Мои мышцы совсем размягчились от безделья. Кстати, а где Клив?
   - Если Чессе удалось добиться своего, то он, вероятно, сейчас с ней.
   - А ей удалось добиться своего?
   - Возможно. Она очень упорная.

***

   Когда они дошли до сосновой рощицы, Клив вдруг спросил:
   - У тебя не болит живот?
   - Ас какой стати ему болеть? Утта варит прекрасную кашу, другой такой я в
жизни не пробовала. Рыбу она тоже готовит  очень  вкусно,  хотя  мне  рыбные
блюда уже успели надоесть.
   - Я говорю о  месячных,  Чесса.  Разве  у  тебя  не  болит  живот,  когда
начинаются месячные?
   - Клив, вместо того, чтобы толковать о моих месячных, тебе лучше поскорее
отправить послание герцогу Ролло и  его  сыну  Вильгельму.  Сообщи  им,  что
прежней юной принцессы Чессы, пригожей, юной и невинной, больше нет. Вернее,
что она все так же молода и пригожа, но - увы!  -  уже  не  невинна.  Сообщи
Вильгельму, что, если он женится на мне,  я  смогу  сравнить  его  с  другим
мужчиной. Насколько мне известно, мужчинам такое не по вкусу, потому  они  и
требуют, чтобы их невесты были девственницами.
   - Не все мужчины - тупые скоты.
   - Правда? Значит, мне просто не  повезло.  Поначалу  Рагнор  казался  мне
самим совершенством и только потом показал свою истинную  натуру,  лживую  и
вероломную. Ты можешь спросить, как же я могла так обмануться,  ведь  любому
видно, какой он болван. Что ж, я тебе отвечу: да, я была слепа. А потом  мой
отец решил выдать меня замуж за человека,  которого  я  никогда  не  видела,
который много лет был женат на другой женщине и которого ты назвал зрелым  и
умным. Но тут мой прежний поклонник, Рагнор, похищает  меня  и  насилует.  А
затем являешься ты и хочешь отправить меня к  тому,  кого  выбрал  для  меня
отец, к этому твоему зрелому  Вильгельму.  По-моему,  слово  "зрелый"  может
означать только одно - что он нудный и несносный. О,  Клив,  неужели  я  еще
недостаточно страдала?
   Она закрыла лицо руками и зарыдала.
   - Прости меня, Чесса, - сказал Клив, обнимая  ее.  -  Клянусь  богами,  я
чувствую себя последним мерзавцем.
   Он крепко прижал ее к груди и почувствовал, что ее руки  тоже  обвиваются
вокруг его тела. Ее груди уперлись в его грудь, ее теплое дыхание обдало его
шею. Он нагнул голову и поцеловал Чессу в макушку.
   - Мне очень жаль, что так произошло. Теперь  я  вижу,  что  мне  все-таки
следовало прикончить этого подлого ублюдка Рагнора, несмотря на то,  что  он
должен унаследовать Данло. Он причинил тебе сильную боль?
   Она кивнула, прижимаясь головой к его плечу и не переставая рыдать:
   - Он сильно ударил меня ногой по ребрам.  Он  сказал,  что  ему  нравится
смотреть, как я лежу у его ног. Ему нравилось смотреть,  как  я  страдаю  от
боли, потом он навалился на меня и овладел мною насильно.
   Клив снова поцеловал ее, эту удивительную девушку,  которая  считала  его
более красивым, чем сами боги,  эту  восхитительную  девушку,  которая  была
принцессой и потому стояла намного выше его. Ей  причинили  великое  зло,  и
теперь он должен был позаботиться о том, чтобы она не претерпела новой,  еще
горшей обиды.
   - Ты должна выйти за Вильгельма. - Он поцеловал ее в ухо. - О  Чесса,  ты
ведь принцесса, дочь короля. Ты должна выйти за Вильгельма, другого выхода у
нас нет.
   - Я подумаю об этом, если ты отправишь ему послание, в котором  сообщишь,
что со мной случилось.
   - Уйдет много дней, прежде чем мое послание достигнет его, и еще  столько
же, прежде чем гонец вернется сюда, на Ястребиный остров.
   - А ты бы предпочел сразу отвезти меня к нему, чтобы я рассказала ему все
сама? Чтобы я своими глазами увидела презрение на его лице и поняла, что  он
обо мне думает? Какой ты недобрый, Клив.
   - Нет, я не это имел в виду, - пробормотал он и обнял ее еще  крепче.  Он
поцеловал ее горячий, нагретый жарким солнцем висок. - Чесса, ты обещана ему
в жены. Твой отец и герцог Ролло обо всем договорились.
   - С тех пор все изменилось, - шепнула она, потом поцеловала его в ухо  и,
подняв руку, легонько коснулась пальцами его губ. -  Все  изменилось,  Клив.
Скажи, ты не презираешь меня? Не ненавидишь меня из-за  того,  что  со  мной
сделал Рагнор?
   - Клянусь всеми богами, нет! Ты - это ты, и этого ничто не изменит.
   - Тогда почему мы не можем просто...
   - Ты сказала, что, когда впервые встретилась с Рагнором, ты  была  слепа.
Посмотри на мое лицо. Посмотри!
   Она взглянула ему в лицо:
   - О чем ты? Ты прекрасен. Я никогда не устану любоваться тобой.
   Он не мог ей поверить. Она лгала - иначе и быть не могло.
   - Разве ты не видишь этот шрам? А может быть,  считаешь  меня  дураком  и
тебе нравится насмехаться надо мной? Я же урод, я  безобразен,  безобразнее,
чем деревянный дракон на носу корабля Меррика. Разве ты этого не видишь?
   Она  улыбнулась,  обхватила  его  лицо  ладонями,  притянула  к  себе   и
поцеловала его шрам. Он чувствовал на своей коже ее нежные, теплые губы и не
знал, что делать: то ли оттолкнуть  ее,  то  ли  припасть  к  этим  губам  и
целовать их, пока они оба не начнут задыхаться.
   Она заговорила снова:
   - Ты хотел убить Рагнора за то, что он сделал со мной. Если  ты  покажешь
мне того негодяя, который сделал это с тобой, -  она  снова  поцеловала  его
шрам, - я его зарежу.
   Он ошеломленно посмотрел на нее, потом медленно