! - крикнул он. - Скажи ему, что я скоро приду.
   Потом он выпрямился и поправил платье Эванжелины.
   - Ну вот, - удовлетворенно промолвил герцог, - теперь никому и  в  голову
не придет, что ты была  готова  отдаться  мне  прямо  на  ковре  детской.  -
Отвернувшись, он добавил:
   - Мы должны решить, что нам делать,  Эванжелина.  Полагаю,  твой  дорогой
покойный Андре больше не владеет твоими помыслами.
   Она не успела ответить ему: повернувшись, Ричард быстро вышел из детской.
Глава 29

   - Эдмунд просил назвать  ему  какие-нибудь  примеры  иронии,  дорогой,  -
обратилась Марианна Клотильда к сыну. - От изумления я  чуть  дара  речи  не
лишилась. Но мне ничего подходящего не пришло в голову.  А  он  сказал,  что
ирония потребовалась ему для рассказа.
   - Да сама ситуация - прекрасный образец иронии, -  улыбнулся  герцог.  Но
мысли его занимало другое - он снова и  снова  спрашивал  себя,  куда,  черт
возьми, вела его жизнь.
   - ,  Знаешь,  хочу  сказать  тебе  одну  интересную  вещь,  -  продолжала
герцогиня. - Думаю, ты уже понял, что Эванжелина  прекрасно  ладит  с  твоим
сыном. Она полюбила  его,  и  мальчик  просто  обожает  ее.  Но  все  это..,
странно...  -  добавила  она,  отпив  глоток  чая.  -   Эванжелина   наотрез
отказывается ехать к Сандерсонам на бал-маскарад, мотивируя это тем,  что  у
нее нет подходящего костюма. Я предложила ей маску и костюм  домино,  однако
она и слышать ни о чем не хочет. Но я  же  не  хотела  выставить  ее  бедной
родственницей. Не думаю, что я задела ее гордость. Может,  ты  поговоришь  с
ней? Она до странности спокойна, так редко выходит из дома.  Даже  похудела!
Не знаю уж, в чем дело, дорогой, но ты должен все выяснить. Я  уверена,  что
Эванжелине понравилось бы на балу, там всем весело. Надеюсь, ты уладишь  это
дело? Между прочим, даже Грейсон был недоволен ее отказом, хотя вообще-то он
от нее без ума.
   Нахмурившись, герцог смотрел на тлеющие в камине угли. С того дня,  когда
он едва не овладел ею в детской, Эванжелина старалась избегать его.  Он  уже
несколько раз спрашивал  себя,  что  бы  случилось,  не  прерви  Грейсон  их
уединения. Впрочем, гадать особо было не о чем  -  совершенно  понятно,  чем
кончилось бы дело. При мысли о том, как он входит в ее нежную плоть,  Ричард
едва не застонал.
   Но Эванжелина тоже хотела его. Казалось, ему  достаточно  дотронуться  до
нее, и она с готовностью бросится в его объятия. Герцогу нравилось  это,  но
он знал, что не должен прикасаться к  ней.  Никогда!  Но,  оставшись  с  ней
наедине, Ричард ничего не мог с собой поделать - ему казалось, что его  руки
так и тянутся к ней. Он сказал Эванжелине,  что  им  надо  принять  какое-то
решение, правда, толком не знал, какое именно, потому что никак  не  мог  ее
понять.
   - Похоже, я скоро в сумасшедший дом отправлюсь,  -  вполголоса  промолвил
он.
   - Нет, - спокойно возразила Марианна Клотильда. - Признаться,  я  никогда
не видела тебя в таком состоянии, дорогой, но все  вполне  можно  понять.  И
разумеется, я, твоя мать, любящая тебя, понимаю, в чем дело.
   Ричард раздраженно посмотрел на нее.
   - Вот что, мама, избавь меня от своих материнских советов и замечаний.
   - Ну хорошо. Я буду просто сидеть и смотреть, как ты делаешь одну  ошибку
за другой. Что ж, пусть это будет для тебя уроком.
   - Я испытал все, что положено испытать мужчине, - огрызнулся герцог, пнув
тлеющий уголек носком сапога.
   - Ты много испытал, но далеко не все, - возразила Марианна Клотильда.
   - Ну хорошо, давай же, говори, выкладывай мне все, что у тебя на уме,  но
все это бессмысленно! Ладно, я потолкую с Эванжелиной.  Я  хочу,  чтобы  она
поехала на этот чертов бал. Я скажу,  что  она  должна  поехать  с  нами.  Я
заставлю ее взять у тебя домино и маску, она не откажется.
   Герцогиня опустила взор на свои белые руки с длинными и тонкими -  такими
же, как у ее сына, - пальцами.
   - Знаешь, сынок, по-моему, тебе следует прибегнуть  к..,  небольшой  лжи.
Это лучше, чем идти вперед напролом, а ведь именно так  ты  себя  и  ведешь,
когда дело касается Эванжелины.
   Герцог яростно нахмурил брови.
   - Она сделает то, что я велю, - заявил он, - А если она не подчинится, то
я...
   - Я уже говорила тебе, что твой повелительный тон в  данном  случае  надо
сбавить, - заметила герцогиня.
   Ричард изо всех сил всадил кулак в каминную полку и едва не вскрикнул  от
причиненной себе боли.
   - Знаете что, мадам, вам бы самой не помешало иногда прибегать ко лжи.  А
то, натягивая вожжи чересчур сильно, вы того и гляди  придушите  меня.  И  в
таком случае ваша изысканность просто нелепа.
   Марианна Клотильда едва  сдерживала  смех.  Увидев  это,  герцог  испытал
горячее желание вскочить со стула и выпрыгнуть в окно.
   - Хорошо, мой дорогой, я буду помалкивать.  Не  хочу,  чтобы  ты  считал,
будто я вмешиваюсь в твои дела.
   - Ладно, - буркнул герцог. - Я отправлю к тебе Эдмунда,  потому  что  он,
несомненно, сейчас вместе с ней. Хочу поговорить с Эванжелиной без сына. - С
этими словами он вышел из гостиной.

***

   Герцог нашел Эванжелину со своим сыном в детской. Оба  сидели  по-турецки
на ковре перед камином и рассматривали картинки  с  изображениями  парижских
достопримечательностей.
   - А вот это Бастилия, Эдмунд, -  говорила  девушка.  -  Когда  у  простых
французов не осталось еды и они лишились надежды на будущее, они  взяли  эту
мрачную серую тюрьму штурмом и разобрали ее до основания. С  этого  началась
французская революция 1789 года.
   У мальчика был задумчивый вид.
   - Думаешь, об этом можно написать рассказ? - спросила девушка.
   - Пожалуй, - кивнул Эдмунд. - Рассказ может быть о том,  что  в  Бастилии
сидела  маленькая  девочка,   которая   отказывалась   есть   ужасную   еду,
приготовленную ее мачехой, но один мальчик пришел, чтобы спасти  ее.  Герцог
откашлялся.
   - А кто был этот мальчик, сынок?
   - Я, папочка, конечно, я!
   - Так я и думал. Полагаю, после этого ты бы стал  угощать  девочку  своей
вкусной едой?
   - Да. Я бы попросил миссис Дент готовить для нее. И тогда ей не  пришлось
бы возвращаться в Бастилию. Она очень хорошая девочка, и я не хочу, чтобы  с
ней что-нибудь случилось.
   Герцогу захотелось обнять сына и прижать  к  себе.  Иногда  ему  даже  не
верилось, что этот удивительный ребенок - его плоть и кровь. У него защемило
сердце. Ричард явственно вспомнил, как отец говорил ему, что он самый лучший
сын на свете. Он закрыл глаза, а  потом,  вновь  откашлявшись,  обратился  к
Эванжелине:
   - Прошу прощения, Эванжелина, но бабушка Эдмунда ждет его  внизу.  Думаю,
что вместо злой мачехи добрая кухарка испекла его любимые лимонные пирожки.
   - Настоящие кисленькие пирожки, папа, от которых даже губы кривятся?
   - Да, эти самые, - кивнул герцог.
   - Можно, я пойду туда, Ева?
   - Раз уж ты, оказывается, хочешь есть, то мне остается  только  отпустить
тебя. Может, вечерком расскажешь мне побольше о маленькой  девочке,  которую
спас из Бастилии храбрый мальчик?
   - Я подумаю об этом. - И, наградив се уже  ставшим  ,  обычным  поцелуем,
ребенок выбежал из комнаты.
   Эванжелина улыбнулась герцогу:
   - Уже поздно. Время так и бежит.
   - Признаться, я доволен, что ты не пошла вслед за Эдмундом.
   - Я не так уж люблю лимонные пирожки.
   - Понимаю, но ты могла последовать за мальчиком, чтобы не  оставаться  со
мной наедине. Она вздернула подбородок.
   - Я же сказала, что не боюсь тебя.
   - Нет, но  ты  боишься  самой  себя,  боишься  за  меня,  что  уж  совсем
бессмысленно, боишься того, что тебе хочется сделать, когда я рядом.
   Что скрывать, это было истинной  правдой,  но  Эванжелина  не  собиралась
сдаваться.
   - У вас разыгралось воображение, ваша светлость.
   - Ты чересчур осторожна. Я, между прочим, держу дистанцию. Я справлюсь  с
собой. Той глупости, что была вчера, больше не повторится.  На  сей  раз  мы
разденемся и доведем дело до конца, и дюжина портных меня не остановит.
   Глаза Эванжелины распахнулись шире. Она испытывала одновременно и  страх,
и возбуждение. Его горячий взгляд волновал ее, в груди поднималось  томление
- девушка чувствовала, что не сможет сопротивляться ему.
   Вдруг Ричард отступил назад и внимательно посмотрел на нее.  Под  глазами
Эванжелины появились темные круги, она сильно похудела, как и  говорила  его
мать. Герцог не на шутку встревожился.
   - Я пришел, чтобы решить наши проблемы, Эванжелина.
   - Не понимаю, о чем ты, - пожала плечами девушка.
   Разумеется, она  отлично  понимала,  что  он  имеет  в  виду,  только  не
представляла, что ему сказать. Правда ли  он  хотел,  чтобы  она  стала  его
любовницей? В конце концов, Эванжелина прежде была замужем и...
   - Как долго ты служишь гувернанткой Эдмунда? - неожиданно спросил Ричард.
   От изумления Эванжелина склонила голову набок.
   - Сейчас, минуточку, ваша светлость... - Она, моргая,  смотрела  на  свои
руки.
   Мысли путались у нее в голове. Он хотел ее, но она ничего не значила  для
него. Вздохнув, девушка заставила себя улыбнуться.
   - Вообще-то меня нельзя назвать гувернанткой, - сбивчиво заговорила  она.
- Я скорее няня твоему сыну. Нет, даже не няня, а возможно, подруга, которая
понемногу знает обо всем. Хотя, нет, именно няня.
   - Ты сердишь меня, Эванжелина. Прекрати заниматься уничижением. По-моему,
ты плетешь эту чушь, чтобы уклониться от прямого ответа.  Впрочем,  по  моим
подсчетам, ты занята с Эдмундом почти два месяца, и тебе еще не  платили  за
услуги.
   За услуги?!!
   - Я не понимаю, ваша светлость. Вы не только отдали мне  платья  Мариссы,
но еще и относились ко  мне  как  к  почетной  гостье.  Это  больше,  чем  я
заслуживаю.
   Герцог не обратил внимания на ее слова.
   - Я хочу заплатить тебе за труды, - заявил он,  вытаскивая  из  жилетного
кармана купюру. - Полагаю, ты согласишься, что пятидесяти фунтов достаточно.
   Оцепенев, Эванжелина поднялась на ноги. Пораженная его  словами,  она  не
знала, что ответить. "Стало быть, он собрался заплатить за  мои  услуги?"  -
недоумевала девушка.
   - Как вы смеете предлагать мне оплату, словно простой служанке? - наконец
проговорила она низким голосом. - Черт возьми, мне не нужны деньги!!
   Его руки потянулись было к ее белой шее, а затем он с такой силой тряхнул
Эванжелину за плечи, будто хотел  сбросить  оборки  с  ее  рукавов.  Девушка
покраснела до корней волос. Отчего? Он не понимал.
   - Разумеется, ты не одна из  моих  служанок,  черт  возьми!  -  Он  опять
посмотрел на ее шею, а затем его взор опустился на ее грудь. -  Я  даю  тебе
пятьдесят фунтов за то, что ты обучала моего сына  и  играла  с  ним.  И  ты
примешь эти деньги!
   Глаза Эванжелины потемнели от ярости. Похоже, он  даже  не  понимал,  что
предлагает ей!
   - Мне не нужны твои деньги, - бросила она. - Зачем ты это делаешь?  Чтобы
я поняла, чего ты на самом деле от меня хочешь? Именно  столько  ты  платишь
своим любовницам?
   Это было чудовищным оскорблением. Значит, вот что она, оказывается, о нем
думает. Она считает его заурядным ловеласом, которому нужно  лишь  ее  тело!
Да, он хотел ее, особенно хотел сжать эту белую шейку своими руками.
   - Едва ли, мадам, - взяв  себя  в  руки,  отозвался  Ричард.  -  Я  плачу
любовницам за их красоту, обаяние, умение. Так  что  из  моих  требований  к
женщинам ты удовлетворяешь первому  и  с  грехом  пополам  -  второму.  Могу
выразиться точнее, мадам, потому  что,  судя  по  твоему  виду,  ты  вот-вот
разразишься возмущенными воплями. Ты возьмешь эти деньги,  Эванжелина,  или,
клянусь, я выпорю тебя.
   Девушка замахнулась на него кулаком.
   - Итак, у меня есть красота и немного обаяния, да? Я заметила, что  ум  в
любовных делах ты не  ценишь.  Обычное  для  мужчины  дело.  Твои  любовницы
сюсюкают с тобой, а ты и доволен, не так ли?
   Он удивленно приподнял брови.
   - Возможно, - кивнул Ричард. - Но есть еще  кое-что,  ты  забыла,  что  я
упоминал об умении. После разговоров от  женщины  требуется  умение,  но  ты
толком ничему не научилась от своего святоши Андре! Выслушайте меня, мадам!!
Ваш Анд-ре был сущим болваном, а вы настолько глупы, что даже  не  понимаете
этого.
   Эванжелина огляделась  по  сторонам  в  поисках  какого-нибудь  предмета,
которым можно было бы запустить в герцога. На глаза  ей  попалась  книжка  с
картинками. Наклонившись, девушка схватила ее и с размаху бросила в Ричарда,
но тот сумел перехватить книгу.
   - Она принадлежала моей бабушке. Буду очень признателен, если ты  станешь
бережно относиться к моим вещам.
   - Я не твоя служанка! И ты мне не хозяин! Ты не имеешь права  приказывать
мне! - раскричалась Эванжелина. - А  за  книгу  извини,  я  не  подумала,  -
сказала она спокойнее.
   - Я могу попробовать приказывать тебе, правда, не  думаю,  что  из  этого
что-нибудь получится.
   - У меня такое чувство, словно я бьюсь головой об стену. Вот  что  я  вам
скажу, ваша светлость. Вы заберете назад все свои оскорбления и ваши чертовы
деньги. А потом проваливайте!
   - А теперь вы заткнете свой рот, мадам, и послушаете меня. - Он подскочил
к Эванжелине. - Не понимаю, почему ты все время ждешь от меня подвоха.  Если
я и кричу на тебя, то  лишь  потому,  что  ты  демонстративно  отказываешься
обращать на меня внимание, вот я и злюсь. А если  ты  считаешь,  что  своими
словами я задеваю твою честь, то у тебя с головой не все в порядке.
   Только сейчас Эванжелина поняла, что он не хотел оскорбить ее - он считал
ее слишком гордой. К удивлению Ричарда,  Эванжелина  зарылась  лицом  ему  в
плечо и прошептала:
   - Прости. Я выслушаю тебя и не буду больше пытаться ударить.
   Его руки инстинктивно стали гладить ее спину, он провел губами по волосам
Эванжелины.
   - Я просто хотел, чтобы у тебя были деньги, как ты  не  понимаешь!  Я  не
хочу, чтобы ты себе во всем отказывала лишь потому, что в кармане у тебя нет
ни гроша. Ничего больше. - Он ощутил, как напряглись се мышцы. - Но тебя еще
что-то волнует, не так ли? И дело не только в том, что ты боишься меня.  Что
происходит? Позволь мне помочь тебе. Ты же знаешь, что у меня  получится.  -
Он чувствовал, что задел больное место Эванжелины, и ждал ее ответа, но  она
молчала. Ее нежелание довериться ему огорчило герцога. - Это имеет  какое-то
отношение к тому, что ты боишься за меня, не так ли? Так в чем же дело?
   - Нет, меня  ничто  не  тревожит,  ваша  светлость,  -  наконец  ответила
девушка. - Я как-то говорила тебе, что мне не  нравится  Лондон.  Похоже,  я
просто плохо себя здесь чувствую. Вот и все...
   - Но ты можешь уехать из Лондона в любую минуту. Только скажи, когда тебе
захочется отправиться назад в Чеслей.
   В какую нелепую ситуацию она себя загнала!  Джон  Эджертон  не  давал  ей
очередного задания, но она не знала, может ли уехать. Она должна увидеться с
ним и спросить. Покачав головой, Эванжелина равнодушно промолвила:
   - Хорошо, ваша светлость, я скажу.
   - Как бы мне хотелось, чтобы ты доверяла мне. Она молчала.
   - Ну хорошо, - продолжал Ричард, - возможно,  вскоре  ты  передумаешь.  А
теперь... Короче, я хочу, чтобы ты сегодня вечером поехала на бал-маскарад.
   - Но у меня нет... - Девушка осеклась, на ее  лице  мелькнула  улыбка.  -
Теперь я поняла... Эти самые пятьдесят фунтов! Твоя мать. Моя гордость...  -
Она вздохнула. - А ты  едва  не  провел  меня.  Итак,  сейчас  у  меня  есть
собственные деньги, но больше мне от тебя ничего не надо. Ты согласен?
   - Это ты заставила меня зайти так далеко, - прошептал герцог.  -  Знаешь,
мне хотелось бы увидеть тебя в малиновом домино и  в  такой  же  маске.  Что
скажешь?
   - В малиновом? Ммм... В этом есть что-то озорное, даже чуть  неприличное,
- кокетливо произнесла девушка. - Думаю, мне по душе твоя идея.
   - Мне тоже...

Глава 30

   - К сожалению, на маскарадах допускается довольно фривольное поведение, а
это весьма неприятно. Короче, многие мужчины  и  женщины  забывают  о  своем
воспитании и ведут себя так, словно это последняя ночь в их жизни.  Так  что
тебе лучше всего держаться поближе ко мне или к маме.
   Экипаж мерно покачивался на булыжной мостовой. Луна светила так ярко, что
трое людей, сидевших в карете, отчетливо видели друг друга.
   Правда, Марианна Клотильда предпочла бы кромешную тьму. Потому  что  едва
сдерживала смех, слушая неожиданную проповедь своего сына.  Опустив  голову,
она ждала ответа Эванжелины, который не заставил себя ждать:
   - Я  не  понимаю,  чем  вызвана  такая  странная  забота  обо  мне,  ваша
светлость. Почему вы решили, что вправе давать мне указания, как вести себя?
Я же не маленькая девочка. Да, я молода, но я  была  замужем.  Я  знаю,  что
делать. Вы не забыли, я вдова несчастного  Андре?  У  меня  есть  голова  на
плечах, и я получила отменное воспитание. Так что отстаньте от меня, а  свои
советы приберегите для себя.
   Марианна Клотильда усмехнулась, но, к счастью, никто этого не заметил.
   - Мое поведение вообще не обсуждается, - возмущенно проворчал  Ричард.  -
Ты никогда не бывала в Лондоне. А я здесь у  себя  дома,  я  -  король  этих
джунглей. Я знаю все правила, мне известны повадки всех животных, населяющих
этот дикий лес. Ты ничего не понимаешь, поэтому  должна  делать  то,  что  я
сказал. А это означает, что ты не должна отходить от меня. Я сумею  защитить
тебя, я прослежу за тем, чтобы ты не совершила какой-нибудь глупости. К тебе
может пристать молодой человек или старик, пьяный, в конце концов!  Мало  ли
что у них может быть на уме.
   - Если ко мне кто-нибудь пристанет, ваша светлость, то я  не  задумываясь
тресну его. Или это смутит вас? А вы-то  сами  в  юности  не  приставали  на
маскарадах к девушкам?
   - Нет, я никогда не позволял себе лишнего. Мое происхождение  ко  многому
обязывает. Я никогда не заигрывал с  женщинами  против  их  воли.  -  Герцог
поднял на Эванжелину глаза, и она, покраснев, откинулась в угол кареты.
   - Ну хорошо, - вымолвила она, выглянув в окно,  -  я  буду  прикидываться
робкой девственницей.
   - Попробуй, - согласился герцог и  тут  же  прикусил  себе  язык.  Робкой
девственницей? Господи, только этого не хватало!
   Тут Ричарду показалось, что из угла кареты, в котором  сидела  его  мать,
раздался какой-то странный звук.
   -  Мама,  с  тобой  все  в  порядке?  Откашлявшись,  Марианна   Клотильда
промолвила:
   - Конечно, мой дорогой. Я так рада, что мы уже  почти  подъехали  к  дому
Сандерсонов, а то мне уже стало казаться, что это  самая  долгая  поездка  в
моей жизни. Вот что, Эванжелина, мой сын знает, о  чем  говорит.  Он  просто
хочет помочь, и, поверь, у него и в мыслях не было разозлить тебя.
   - Если вы хотите сказать, ваша светлость, что герцог не понаслышке знает,
как развязны участники карнавалов, то я верю. Ох, простите, пожалуйста, я не
должна была этого говорить. На вас я не сержусь, а вот его мне действительно
хочется выбросить в окно кареты.
   - Я не пролезу в окно, - заметил Ричард. - Да  и  ты,  мама,  тоже,  если
учесть, какой у тебя.., ммм... Короче, ты тоже не пролезешь.
   - Знаю. Между прочим, мне тоже когда-то хотелось выбросить твоего отца  в
окошко. Какой он все-таки был человек! - мечтательно проговорила  герцогиня.
Вздохнув, она закрыла глаза.
   - Это самая долгая поездка в моей жизни, - промолвил герцог.
   Оставшуюся часть пути лишь цокот лошадиных копыт  нарушал  тишину  -  они
больше не разговаривали. Когда  экипаж  наконец  остановился  на  подъездной
аллее особняка Сандерсонов, Марианна Клотильда бодро сказала:
   - Ну вот мы и приехали! Давайте развлекаться.  Вы,  детки,  веселитесь  и
больше не спорьте. Ведь вы и так много чего наговорили друг другу,  так  что
забудьте все колкости.
   - А я и не говорил никаких колкостей, - возмутился Ричард. - И  раньше  у
меня не было такой привычки, во всяком случае, до ее появления в моей жизни.
   - Да, дорогой, - кивнула герцогиня. - Меня всегда пораж