в эти тесные глубины, слышать крики  наслаждения,
видеть эту откинутую голову и разметавшиеся по плечам  волосы.  Норт  хрипло
кашлянул:
   - Ее милость совершенно права. Прошлому нет возврата. Миссис Мейхью  тоже
сказала правду. И не смейте, обращаясь к леди Чилтон, называть ее "мисс" или
даже "мадам". Она для вас - "ваша милость". Прошлое  больше  не  отравит  ни
настоящего, ни будущего. Теперь в Маунт Хок будут царить разум и счастье,  и
родятся дети, много детей, а не один наследник. Прошу вас хорошенько  понять
это. Ну а теперь убирайтесь все трое  на  кухню  и  угоститесь  бренди,  как
предлагала миссис Мейхью. Но знайте одно - отныне все  изменилось,  и  жизнь
станет такой, как была до прадеда.
   Трое  женоненавистников  выбрались  гуськом  из  огромного  вестибюля,  и
Кэролайн неожиданно забеспокоилась: неужели болезнь Элис была не случайной и
все это - дело их рук, как и чучело в окне? О нет, не может быть! Одно  дело
- глупая детская забава и совсем другое  -  отравленный  суп.  Такое  просто
немыслимо. Это просто  глупые  старики,  никак  не  способные  привыкнуть  к
переменам. Однако миссис Мейхью несвойственно злорадство, она не  станет  ни
издеваться над ними, ни насмехаться и, уж конечно, поможет беднягам пережить
трудные времена.
   Миссис Мейхью, сделав реверанс, шепотом  велела  Хлое  и  Молли  заняться
своими делами, мисс Мэри Патрисия объявила:
   - Элис неважно себя чувствует, мисс Кэролайн.  Эвелин  считает,  что  она
должна отдохнуть. Я присмотрю за ней.
   Она, благодарно улыбнувшись, кивнула Норту, но Кэролайн поняла,  что  муж
ничего не заметил. Он снова разглядывал картины.
   - Кэролайн, - выговорил он наконец, - как ты думаешь, почему портрет моей
матери не был написан сразу после  свадьбы?  И,  на  секунду  закрыв  глаза,
горько процедил:
   - Нет, не отвечай, я сам знаю. Дед был еще жив, когда  женился  отец.  Ей
разрешили  приехать  в  Маунт  Хок  лишь  однажды,  если  верить  проклятому
дневнику.  Дед  выгнал  мою  мать.  А  родив  меня,  она,  как  и  все  жены
Найтингейлов, изменила отцу, и тот вышвырнул ее из  дома.  Потому  он  и  не
уставал повторять мне снова и снова, что она шлюха и что следует ее  забыть.
Объяснял, что она умерла и  заслуживает  самой  страшной  смерти.  Теперь  я
припоминаю, как они кричали друг на друга, и хотя был совсем еще  маленьким,
знаю, что ненавидел их в эти минуты. Потом мама  исчезла,  и  меня  привезли
сюда, в это ужасное место, где все время было холодно и страшно, а  я  хотел
видеть мать. Дед в конце концов отправился на тот свет, но это уже не  имело
значения, потому что отец стал таким же, как он, если не хуже.
   - Мне так жаль, Норт.
   Кэролайн обняла мужа и крепко прижалась к нему.
   - Но теперь все будет по-другому, мы сами хозяева  своей  судьбы.  Только
мне ужасно жаль тебя.
   - Почему ты и доктор Трит были вместе в дубовой роще? Кэролайн подняла на
него спокойные прозрачные глаза и спросила:
   - Та записка, которую какой-то идиот послал тебе.., ты ей веришь, Норт?
   - Нет.
   - Ты ведь не похож ни на отца, ни на деда, ни на прадеда. И я не одна  из
этих несчастных жен Найтингейлов.
   - Знаю.
   - Доктор Трит сказал, что хочет поговорить со мной наедине, и  мы  вместе
уехали из Маунт Хок. Он много говорил о Hope Пелфорт, о  том,  каким  верным
другом она была после смерти тети Элинор, мучился оттого,  что  не  понимал,
как это все могло случиться. Но самое главное, доктор просил меня не считать
его слишком легкомысленным и непостоянным.  Он  действительно  горячо  любил
тетю и питал к Hope лишь дружеские чувства. Доктор  был  очень  расстроен  и
огорчен, Норт, и я попыталась утешить его, заверить,  что  все  понимаю,  он
поцеловал меня в щеку и сказал, как сильно жалеет о том, что я не стала  его
племянницей.
   - Спасибо за то, что рассказала мне, Кэролайн.
   - Я бы раньше это сделала, но только сразу же  забыла  обо  всем,  стоило
тебе поцеловать  меня.  Ты  обладаешь  волшебной  властью  надо  мной,  Норт
Найтингейл. Ах, как прекрасно было лежать с тобой  там,  в  дубовой  роще  и
смотреть, как солнечные зайчики играют в листве. Ничего  чудеснее  вовек  не
испытывала.
   Норт вздрогнул, но все же умудрился сказать достаточно спокойно:
   - Да, это было восхитительно. Помню, как солнце грело мне спину.  Что  он
показал тебе?
   Кэролайн подняла голову и  несколько  мгновений  пристально  изучала  его
лицо, удивляясь этому  неожиданному  вопросу.  Она  сознавала,  как  глубоко
укоренилось в нем недоверие и смирилась с этим, не раздражаясь и не  сердясь
на  мужа,  моля  Бога  лишь  о  том,  чтобы  Норт  избавился  от   проклятия
Найтингейлов и понял, как она ему предана. Вслух же Кэролайн сказала только:
   - Это письмо от Норы Пелфорт, написанное сразу после смерти тети  Элинор.
В нем говорится, каким хорошим человеком была тетя и  как  Нора  ее  любила.
Хочешь, чтобы я показала его тебе, Норт?
   - Нет.
   - Спасибо, потому что доктор Трит не давал мне его, и, потребуй ты отдать
письмо, пришлось бы просить доктора,  а  это,  сам  понимаешь,  не  очень-то
прилично. Но, слава Богу, по крайней мере ты веришь мне. - Кэролайн  немного
помолчала, легонько гладя плечо  мужа,  перебирая  складки  рукава,  и  Норт
понимал, что делает она это бессознательно, просто потому, что  наслаждается
прикосновением к нему.
   - Норт, - снова нарушила молчание Кэролайн, - мне очень жаль  твою  маму.
Вероятно, один из этой троицы мог бы рассказать тебе о ней.
   Он ничего не ответил, но Кэролайн  чувствовала  его  боль,  как  свою,  с
годами почти забытую, но теперь ударившую в сердце с новой силой. Сжав  руку
мужа, она спросила:
   - Норт, ты помнишь, как вернулся в  Маунт  Хок  после  ужасного  скандала
между родителями, когда твоя мать исчезла. Но где ты жил раньше?
   - Не знаю, Кэролайн. Только не здесь. Может, в каком-то  другом  владении
отца, которое теперь перешло ко мне.
   - Сколько у тебе поместий?
   - Три. Охотничьи угодья в Котсуолдз, около Лоуэр Слотер, дом на Стейне, в
Брайтоне, и особняк в Йоркшире поблизости от Норталлертона.
   Он внезапно осекся и растерянно пробормотал:
   - Гром и молния, я совсем забыл об атом доме, когда гостил в  Йоркшире  у
графа Чейза. Это мой  хороший  боевой  товарищ.  Он  недавно  женился.  Тебе
понравятся Маркус и Дачесс.
   - Дачесс?
   - Да, она получила это прозвище от Маркуса, когда  ей  было  девять  лет.
Дачесс - побочная дочь его дяди.
   - Клянусь всеми святыми, Норт, ты должен мне обо всем рассказать!
   - Хорошо. Когда длинными зимними вечерами будем сидеть у огня, расскажу о
наследстве Уиндхемов и обо всем, что произошло.
   Глаза Кэролайн загорелись, и Норт быстро поцеловал ее.
   - Нет, Кэролайн, не сейчас. Такую историю нужно  рассказывать  не  спеша.
Лучше уж поговорим о поместьях.
   Я не был ни в одном из них много лет и не помню, жил ли там в детстве.
   - А, по-моему, это именно так и было, Норт, и твои родители жили  вместе,
а отец часто приезжал в Маунт Хок и слушал отравляющие речи деда.
   - Возможно. Придется попросить лондонского поверенного подробнее написать
обо всем. Это давно уже следовало сделать. Он сумеет точно сказать, жили  ли
отец с матерью в одном из этих поместий.
   - Может, стоило бы даже поехать в Йоркшир и повидаться с твоими друзьями.
Теперь, Норт, я хотела бы кое-что сказать тебе. Нет, не целуй меня, а  то  я
снова все забуду.
   Она сжала ладонями его лицо и прошептала:
   - Ты мой  муж.  Я  люблю  и  всегда  буду  любить  тебя,  даже  когда  ты
постареешь, лишишься всех зубов и начнешь ходить  с  палочкой.  И  поскольку
сама я тоже буду выглядеть не лучше, доказать свою  любовь  окажется  совсем
нетрудно. Я никогда, никогда не предам тебя. И убью всякого, кто  попытается
причинить тебе зло. Ты мой, а то, что принадлежит мне, я никому не отдам.
   Норт судорожно втянул в себя воздух.
   - Кэролайн, - пробормотал он, обнимая жену, но в этот момент в  вестибюле
появился Оуэн и спросил:
   - Что-то случилось? Почему вы здесь? А кто эти  женщины?  Этих  портретов
раньше здесь не было, верно ведь? Мне тоже показалось  странным,  почему  на
стенах нет ни одного изображения женщины.
   - Кэролайн нашла портреты моих предков по женской  линии  в  кладовой  на
третьем этаже, - пояснил Норт, опуская  руки  и  поворачиваясь  к  Оуэну.  -
Остальные нужно отреставрировать и повесить на прежние места.
   - Кэролайн вечно сует повсюду нос, - заметил Оуэн, глядя на  портреты.  -
Вы не поверите историям, которые она рассказывала мне  о  жизни  в  Академии
Чедли для Молодых Леди. Это была не девочка, а настоящий кошмар! Никогда  не
могла держать рот на замке и постоянно лезла в  чужие  дела.  Всегда  хотела
всех исправить, даже меня. Кстати, я получил письмо от  отца.  Не  поверите,
что он сотворил, а может, и поверите, поскольку прекрасно его знаете.

***

   Было очень поздно. Кэролайн читала, сидя в библиотеке, закутанная в  алый
халат, который, как считала, понравится Норту настолько, что тот захочет его
снять. Она скучала по мужу, хотя не видела его всего три часа. Норт гостил у
сэра Рафаэла Карстейрса в Карстейрс Мэнор. Последние три дня непрерывно  лил
дождь, и в одном из оловянных рудников случился обвал.  Сэр  Рафаэл  и  Норт
должны были  встретиться  с  управляющими,  обсудить,  что  делать  и  какое
оборудование  купить  для  остальных  рудников.  Как  ни  странно,  Кэролайн
обнаружила, что не хочет  оставаться  одна  в  огромной  постели,  где  было
холодно и одиноко. Нет, она подождет его приезда здесь, в библиотеке,  читая
поэму  Готфрида  Страсбургского  о  Тристане   и   Изольде,   написанную   в
царствование  короля  Иоанна  Безземельного,  жадного  и  подлого  человека,
которого возмущенные его многочисленными пакостями бароны вынудили подписать
Хартию Вольностей.
   История Готфрида Страсбургского оказалась куда более мрачной, чем поздняя
повесть Мэлори о любовниках, обреченных и проклятых. Здесь  же  единственным
человеком, достойным уважения  и  почитания,  был  несчастный  король  Марк,
терпеливый  и  добродетельный,  всего-навсего  изгнавший  изменницу-жену   и
неверного племянника, а не повелевший подвергнуть их страшной казни.
   Кэролайн знала, что  на  месте  короля  Марка  с  огромным  удовольствием
выпустила  бы  кишки  предателям.  Но  в  легенде   искусно   сплелись   все
классические темы трагической любви, измены и смерти. Не потому  ли  мужчины
рода Найтингейлов считали себя такими же благородными и  великодушными,  как
король Марк, и  зашли  настолько  далеко,  что  утверждали  даже,  будто  он
похоронен здесь, а не на южном побережье, около Фаун. Но по крайней мере они
хотя бы оставили  в  покое  короля  Артура  и,  как  и  все  корнуоллцы,  не
сомневались, что он жил и умер в Тинтаджеле. Правда, в  отличие  от  предков
Норта, жители Корнуолла почти не знали и не жалели бедного короля Марка.
   Кэролайн считала, что для Найтингейлов Артур - слишком сильная  личность,
тогда как благородный добрый  Марк  достаточно  безволен,  чтобы  питать  их
фантазии о собственном великодушии по отношению к  вероломным  женам.  Жаль,
конечно, что они не выбрали короля Артура своим идолом,  ведь  он  тоже  был
обманут  королевой  Джиневрой  и  любимым  рыцарем   Ланселотом.   Он   куда
мужественнее паточного героя короля Марка.  Скорее  всего,  они  скорбели  о
последнем лишь потому, что о нем почти никто не помнил и, следовательно,  не
спорил ни с ними, ни с их  россказнями.  И  если  другие  люди  были  готовы
отстаивать и защищать короля Артура, к Марку они относились по меньшей  мере
прохладно. Кэролайн  продолжала  вчитываться  в  поэму.  Было  очень  трудно
разбирать средневековый французский, но она поняла, что  Тристан,  изгнанный
вместе с Изольдой, клянется быть с ней "одним сердцем,  одной  душой,  одним
телом, одной жизнью". Но потом добрый  старый  Тристан  умудрился  встретить
другую Изольду и тоже влюбиться в нее. Чего стоят мужчины к их постоянство!
   Кэролайн зевнула, слова начали расплываться перед глазами.  Книга  выпала
из рук на колени и соскользнула на ковер.
   Вопль,  разбудивший  ее,  был  так  ужасен,  что  Кэролайн  скатилась   с
диванчика,

Глава 30

   Она тут же вскочила на ноги, подхватила юбки  и  понеслась  в  вестибюль.
Сцена, открывшаяся ее глазам, была  настолько  поразительной,  что  Кэролайн
замерла как вкопанная и уставилась  на  катающихся  по  полу  мужчин.  Оуэн,
оседлав Беннета Пенроуза, тряс его, как тряпичную куклу, и колотил головой о
золотисто-белый мрамор. Беннет без особого успеха пытался  сопротивляться  и
при этом орал  так,  словно  его  режут.  В  этот  момент  Кэролайн  ощутила
небывалую гордость за Оуэна.
   -  Оуэн!  Иисусе,  да  ты  просто  великолепен!   Только   теперь   нужно
остановиться, ты его убьешь.
   - Он заслужил это, гнусный негодяй! И Оуэн  снова  проверил  на  крепость
череп Беннета, изо всех сил треснув его головой о мраморный пол.
   - Конечно, ты совершенно прав, но я не  желаю,  чтобы  тебя  повесили  за
убийство!
   Она слегка коснулась  стиснутого  кулака  Оуэна,  почувствовала,  как  он
напряжен, какой безудержный гнев им владеет, и поняла, что  никогда  еще  не
видела кузена в подобном состоянии.
   - Насколько я поняла, это вопил Беннет?
   - О да, и еще до того, как я ударил его  в  первый  раз,  мерзкий  подлый
слизняк!
   Оуэн с презрением оглядел растерянного  и  бледного  как  смерть  Беннета
Пенроуза, из  носа  которого  хлестала  кровь.  Он  уже  больше  не  кричал,
очевидно, сообразив, что достаточно опозорил себя уже тем, что вопил, словно
обезумевший козел. Кэролайн оторвала полоску от юбки:
   - Возьми, Беннет, и вытри нос. Не желаю, чтобы на атом  чудесном  мраморе
остались пятна. И Норту это не понравится.
   Оуэн поднялся и злобно уставился на  когда-то  очень  красивого  молодого
человека, пытавшегося сесть и одновременно неумело вытиравшего окровавленный
нос.  По  всему  видно,  Оуэн  наконец  выплеснул  ненависть  и  отвращение,
владевшие им. Ну что ж, зато Беннет получил по заслугам.
   - А теперь, Пенроуз, объясни, что ты здесь вынюхивал.  Беннет  безуспешно
старался остановить кровь.
   - Кошмар! Пойдем в кухню, там по крайней мере есть  вода,  -  раздраженно
бросила Кэролайн и пошла вперед, показывая путь.
   Оуэн швырнул Беннета на один из стульев, расставленных  вокруг  огромного
стола, за которым ели слуги.  Интересно,  как  уживается  злобная  троица  с
горничными? Хотела бы она как-нибудь поприсугствовать на таком обеде. Должно
быть, они доводили друг друга до страшного несварения желудка. В ушах так  и
звучали злорадные смешки Хлои и Молли, а  перед  глазами  стояло  искаженное
страдальческой гримасой лицо Триджигла.
   Кэролайн намочила тряпку и вручила Беннету, хотя очень  хотелось  влепить
ее прямо в нос негодяю.
   - Умойся и объясни, что ты тут делаешь.
   - Ничего, совсем ничего, - пролепетал Беннет тоном капризного  мальчишки.
- Этот идиот набросился на меня, застал врасплох, я упал, ударился головой и
ничего не смог сообразить, поэтому он и взял надо мной верх, иначе сам ходил
бы с расквашенным носом и треснутым черепом.
   Оуэн только фыркнул, удовлетворенно потирая ушибленные костяшки пальцев.
   - Нет, Оуэн, не бей его больше, - попросила Кэролайн. - Он превратит тебя
в бифштекс, Беннет, если не признаешься, зачем прокрался сюда.  Мы  с  тобой
заключили сделку. Ты взял деньги и уехал, и я наконец освободилась  от  тебя
навсегда, как, впрочем, и мои друзья. Однако ты тайком явился в  Маунт  Хок.
По-моему, тебе чрезвычайно повезло, что Норта здесь нет. Он просто прикончил
бы тебя.
   - Я знал, что его здесь нет, - промычал Беннет  из-под  тряпки,  успевшей
побагроветь от крови. - Не настолько я глуп.
   - Ах, так, значит, считал, что  если  в  доме  я  осталась  одна,  можешь
вытворять все что вздумается?!
   В этот момент Кэролайн вспомнила, что Оуэна тоже никто не  приглашал.  Ну
что же, по крайней мере он явно не замышлял зла.
   - Так что скажешь, Беннет?
   - Подлая тварь, ты опять хотел напасть на  Элис?!  Кэролайн  едва  успела
встать между Беннетом и Оуэном.
   - Господи, конечно, нет! Держи его подальше, Кэролайн, иначе я за себя не
отвечаю. И не нужна мне эта Элис, грязная маленькая шлюшка. Она стала  такой
жирной и уродливой, что при одном взгляде на нее тошнит. Нет, я потерял  все
деньги.., только это не моя вина. Тот парень смошенничал, ублюдок этакий!
   - Опять все проиграл? Беннет кивнул.
   - И пришел сюда, чтобы украсть?
   - Ну.., не совсем.., если можно так выразиться.., что-нибудь маленькое  и
не очень тяжелое, может, тот сейф из кабинета лорда Чилтона, если бы удалось
его отыскать. Но я не успел и трех шагов сделать, как возник этот дурак.
   - Я нахожу все это чрезвычайно интересным. Все трое повернулись и увидели
Норта. Он стоял в дверях кухни, облокотившись о косяк  и  небрежно  скрестив
руки на груди.
   - Ты самый отвратительный  червяк,  которого  я  когда-либо  встречал,  -
бесстрастно продолжал он. - Кэролайн, дорогая,  надеюсь,  этот  мерзавец  не
очень тебя расстроил?
   - Очень, своими дикими воплями. Я упала с дивана в библиотеке. Видишь ли,
Норт, я заснула, ожидая тебя. И так испугалась, что  ринулась  в  вестибюль,
где и увидела Оуэна, сидевшего на его груди. При этом он колотил его головой
о мраморные плитки, и это зрелище согрело мне душу. Просто я увела Беннета в
кухню, когда увидела его расквашенный нос. Не хотела, чтобы он запачкал  наш
великолепный мрамор.
   - Очень предусмотрительно, - согласился Норт, по-прежнему не шевелясь.
   Вид у него был  такой  зловещий,  что  Кэролайн  вздрогнула.  Именно  эта
неподвижность была такой  пугающей:  внешняя  сдержанность,  не  позволявшая
врагу заподозрить, что Норт способен сейчас на все, вплоть до убийства.
   - Зря ты меня удержала, - пробурчал Оуэн, глядя на Кэролайн. -  Норт,  от
него просто так не отделаешься. Хорошо еще, мой папаша успокоился.
   - Вот это верно, хотя такого трудно было ожидать.
   - Если только твой отец написал правду, -  заметила  Кэролайн.  -  Мистер
Ффолкс слишком хитер. Прости, Оуэн, но это так.
   - По собственному печальному опыту знаю, что ты права, - вздохнул Оуэн. -
Но на этот раз я поверил ему. Он женится  на  миссис  Тейлстроп,  но  прежде
схватит ее мопса Люси и утопит в  канаве.  Он  терпеть  не  может  противную
шавку.
   - Я написал миссис Тейлстроп, - пояснил Норт.  -  Посмотрим,  что  скажет
она.
   - Не знала, что ты сделал это! Как  предусмотрительно  с  твоей  стороны,
Норт. Правда, умнее тебя нет на свете человека!
   Она вздохнула, глядя на подозрительно притихшего  Беннета  с  тряпкой  на
носу.
   - Как с ним быть?
   - Позвольте, я сделаю из него котлету! - вызвался Оуэн, энергично потирая
костяшки пальцев.
   - Мы могли бы повесить его вместе с тремя твоими противными педантами,  -
с надеждой предложила Кэролайн. - Пусть сгниет  и  свалится  на  землю,  как
червивое яблоко!
   Норт молча покачал головой.
   - Прекрасная мысль, но недостаточно тонкая, Кэролайн. Как жаль, что не он
убийца этих несчастных женщин! Это меня поистине угнетает!
   Он подождал несколько мгновений, внимательно оглядывая Беннета, и наконец
сказал:
   -  Почему  бы  не  послать  его  к  твоему  отцу,  Оуэн?  Оуэн  отрывисто
рассмеялся, и Кэролайн расплылась в улыбке. Оуэн, мгновенно став  серьезным,
воскликнул:
   - О небо, уж он-то направит Беннета на праведный путь.., или окончательно
прикончит. Что ты думаешь, Кэролайн?
   - Хм-м-м, Беннет мог бы, пожалуй, работать на твоего отца,  верно,  Оуэн?
Либо это, либо Норт захочет  позаботиться  о  том,  чтобы  его  отправили  в
Колонии <Так раньше называли Америку.>.
   - Выбирай: ехать в Ханимид Мэнор или умереть с голоду, - объявил Норт.  -
У тебя  ведь  ни  пенса,  верно,  Пенроуз?  Беннет,  не  отнимая  тряпки  от
побагровевшего носа, кивнул.
   - И сейфа тебе не видать.
   Б