Берк не видит ее лица,
- я просто поинтересовалась, хочешь ли ты детей.
   - Понимаю, - протянул он, не имея ни малейшего понятия, в чем дело, - но,
по-моему, я как-то уже говорил тебе, что хочу.
   - Но ты стал бы требовать, чтобы первым был мальчик?
   - Я мог бы  с  таким  же  успехом  требовать,  чтобы  коровы  переплывали
Атлантический океан, но толку от этого было бы столько же.
   - Но ты очень разочаровался бы, родись первой девочка?
   Чувственное томление становилось с каждой секундой все более нестерпимым.
Имеет ли она хоть малейшее представление о том, что делает с ним?  Вероятна,
нет.
   Берк вздохнул.
   - Нет, не огорчусь и не разочаруюсь. Разве я не сказал тебе  как-то,  что
хочу маленькую девочку, которая была бы как две капли воды похожа на тебя?
   - Это простая вежливость.
   - Я вообще очень милый и вежливый. Рад, что ты наконец заметила. Конечно,
я хотел бы, чтобы один из детей был мальчиком. К сожалению, девочки не могут
унаследовать графский титул и, к несчастью, рано или поздно  примут  фамилию
мужа. Наши дочери не смогут оставаться Драммондами вечно.
   - Да, верно. Ленни как-то упоминала, что Монроуз не  разговаривал  с  ней
две недели после того, как родилась Поппет.
   - Монроуз был дураком, - Я начинаю думать, что Ленни не  особенно  любила
его.
   - Многие  женщины  довольно  равнодушны  к  мужьям.  И  наоборот,  должен
добавить. Ариель  никак  не  ответила  на  столь  мудрое  высказывание.  Она
услышала, как Берк повернулся, и  поняла,  что  он  лежит  сейчас  на  боку,
наблюдая за ней, но не пошевелилась.
   - Берк!
   - М-м-м?
   - Ты не попросил поцеловать тебя на ночь. Берк  с  шумом  втянул  в  себя
воздух. Глаза блеснули в темноте.
   - Ариель, ты смеешься надо мной?
   - Не понимаю, о чем ты.
   - Прекрасно понимаешь. Я слышу это по твоему голосу. - Ну, хорошо.  Берк,
ты дашь мне своего ребенка?
   "Один удар за другим", - тупо подумал он. Хорошо, что он не стоит,  иначе
наверняка упал бы. Но и сейчас у него кружилась голова,  он  едва  не  терял
сознание. Но тут Берк услыхал собственный на удивление спокойный голос:
   - Мы говорим на эту тему потому, что Неста беременна?
   - Нет! То есть, не совсем. Я, возможно, не так много  размышляла  бы  над
этим, не будь Несты, Вирджи и Поппет. Пока вы,  джентльмены,  пили  портвейн
после ужина, Неста, Ленни и я беседовали о детях. Как ты думаешь, я могла бы
стать хорошей матерью?
   В этот момент Берк меньше всего был способен думать на тему материнства.
   - Да, великолепной.
   - А как по-твоему, ты был бы хорошим  отцом?  -  Превосходным,  -  твердо
заверил Берк. - Самым лучшим.
   - Так, значит, ты поразмыслишь над этим?
   - Ариель, ты хоть понимаешь, каким образом женщина становится матерью?
   - Да, конечно. Я не настолько глупа, Берк.
   - И мысль о том, что я прикасаюсь к тебе,  ласкаю,  вхожу  в  твое  тело,
глубоко-глубоко...не отвращает тебя? Не пугает?
   - Я не так глупа, - повторила Ариель,  но  на  этот  раз  Берк  расслышал
жалобно-умоляющие нотки в ее голосе.
   - Прекрасно, мадам Мудрость, знаете ли вы также, что  я...  нет,  забудь.
Это требует показа, а не объяснения.
   - Что именно?
   - Надеюсь, сама узнаешь рано или поздно. Берк так  живо  представил,  что
ласкает ее ртом, каждый дюйм обнаженного тела,  каждый  изгиб,  что  мускулы
едва не свело судорогой.
   - Значит, ты  сделаешь  это?  Берк  улыбался  в  темноте  мрачной,  очень
напряженной улыбкой.
   - Не вижу, почему бы нет, - пробормотал он  наконец  и,  громко  хмыкнув,
перевернулся на спину и засмеялся во весь голос. Господи,  вот  и  толкуй  о
капризах судьбы!
   - Что тут смешного? Я считала, что ничего  серьезнее  на  свете  быть  не
может. Мужчины всегда...
   Берк придвинулся к ней, и Ариель почувствовала, как Берк  легко  коснулся
кончиком пальца ее губ:
   - Ш-ш-ш. Никаких больше "мужчины всегда", хорошо? Ты очень мало знаешь  о
мужчинах, по крайней мере о порядочных мужчинах.
   В этом Берк был, несомненно, прав. Ариель замолчала.
   - Что с тобой, Ариель? - спросил он наконец. Струсила?
   - По-видимому, так. Не хочу больше мучиться и страдать. Если ты  сделаешь
это со мной, будет больно, правда?
   Неужели ты всегда будешь поворачивать нож в ране?
   Ариель не могла знать, конечно, но  когда  она  говорила  подобные  вещи,
Берку хотелось завыть от беспомощной ярости и удушить  человека,  уже  давно
лежавшего в могиле.
   - Я никогда ничем не оскорблю тебя. По-моему, мы это уже выяснили  раз  и
навсегда. И не причиню боли. Кроме...
   Берк неожиданно замолчал. Нет, один раз придется, ведь она девственница.
   -  Послушай,  Ариель,  -  как  можно   мягче   сказал   он,   -   Кохрейн
когда-нибудь... О Боже, это чертовски трудно объяснить.
   - Попробую понять.
   - Хорошо, он когда-нибудь входил в  тебя  достаточно  далеко  или  вонзал
что-нибудь, отчего у тебя шла кровь... там?
   Берк почти физически ощущал, как сбитая  с  толку,  ошеломленная  девушка
пытается разобраться в хаосе мыслей, приходя к одному  неверному  заключению
за другим.
   - Позволь мне пояснить. Лишь однажды, Ариель. Причинил ли он такую  боль,
чтo у тебя началось кровотечение, которое, впрочем, скоро прошло?
   - Нет, - ответила она, подумав. - Несколько раз... ладно, неважно.
   "Значит. - подумал Берк, невольно стискивая кулаки, - Кохрейн  унизил  ее
еще и подобным образом".
   - Это означает, что твоя  девственность  по-прежнему  не  нарушена.  Тебе
будет больно, совсем немного, в первый раз, как только я войду в тебя,  зато
потом ни боли, ни страданий никогда, обещаю.
   - Хорошо.
   - Только и всего? Хорошо, Берк? Начинай поскорее, пожалуйста! И  покончим
с этим!
   - Не стоит язвить, только потому, что сам потерял присутствие духа. Я  не
хотела обидеть тебя, Берк. Прости. Пожалуйста не сердись на  меня.  И  давай
уснем, хорошо? Уже поздно.
   - Я не сержусь на тебя, - заверил Берк.  -  Собственно  говоря,  я  очень
близок  к  тому,  чтобы  начать  то,  что  в  армии  называется  тактическим
отступлением. Видишь ли, жена, я люблю тебя... именно это ты не раз от  меня
слышала. Мне не безразлична ты и твои чувства, и я хочу, очень хочу обладать
тобой, безумное желание горит во мне. Только при взгляде  на  тебя  я  теряю
голову. А ты, конечно, не имеешь даже отдаленного понятия, что это  такое  -
желание слиться с любимой женщиной. Но  ты  хочешь,  чтобы  я  подарил  тебе
ребенка, а это означает физическое обладание, но в твоих устах  эта  просьба
звучит так, словно ты заказываешь новое платье или бальные туфельки. Но  это
совсем не одно и то же, Ариель. Во всяком случае, не для меня. Понимаешь?
   - Это очень сложно. Я хотела бы обо всем подумать, если не возражаешь.
   - Ты, наверное, права, - согласился  он,  больше  всего  на  свете  желая
оказаться в ней, глубоко, до конца, проникнуть в эту тугую плоть.
   Но через несколько  минут  Берк  обнаружил,  что  не  желает  заканчивать
разговор на столь серьезной ноте:
   - Разве ты не собираешься поцеловать меня на ночь?
   Ариель немедленно подвинулась ближе, положила ладошку на  его  обнаженную
грудь и, промахнувшись, поцеловала  его  вместо  губ  в  щеку,  но  тут  же,
хихикнув, отыскала рот мужа.  Настоящий,  очень  крепкий  поцелуй.  Конечно,
плотно сомкнутыми губами.
   - Спокойной ночи, Ариель, - шепнул он.
   - Я хотела поцеловать тебя, Берк.
   - Для начала это просто прекрасно. Почему бы тебе не попытаться еще  раз,
только чуть-чуть раскрой губы.
   Было темно, стояла поздняя ночь, они не  могли  видеть  лиц  друг  друга,
поэтому она послушалась. Их языки соприкоснулись. Ариель отстранилась, но не
прежде, чем испытала очень короткое, но острое ощущение тепла внизу живота.
   И Берк с восхитительной, слепящей радостью понял,  что  она  чувствует  в
этот момент.

***

   На следующее утро Ариель  стояла  под  дверью  спальни  Несты,  собираясь
постучать, но с замиранием сердца услыхала  странные  звуки,  донесшиеся  из
комнаты: стонала женщина. Господи, неужели Несте плохо? Она  прижала  ухо  к
замочной скважине, и в это мгновение раздался крик сестры:
   - О, Боже! Боже, да, да!!
   Неужели  она  теряет  ребенка?  Ариель,  больше  не   колеблясь,   рывком
распахнула дверь и ворвалась в комнату.
   - Неста?! Что случилось? Ты здоро... Ариель потрясение замерла,  впившись
взглядом в постель. Неста, обнаженная, лежала на спине, а Алек, тоже голый и
великолепный, словно языческий бог  викингов,  лежал  между  ее  раскинутыми
ногами, глубоко погрузившись в ее  тело.  Спина  его  была  выгнута,  голова
откинута назад, и только через несколько мгновений вскрик и само присутствие
Ариель дошли до него. Он повернул к ней непонимающе-ошеломленное лицо: глаза
хмельные, словно затянутые мутной пленкой, уставились на девушку.
   - Ариель!
   Неста начала вырываться; пытаясь встать.
   - Уходи, Ариель! - очень спокойно велел Алек. - С Нестой все  в  порядке.
Прочь!
   - Пойдем, дорогая, - вмешался появившийся сзади Берк и, быстро потянув ее
за собой из спальни, плотно прикрыл дверь.
   К полнейшему удивлению Ариель, сзади послышался громкий смех Алека, потом
смущенный вскрик Несты. Девушка прижала ладони к горящим щекам;
   - О Господи, - прошептала она, - Боже милосердный! - Совершенно согласен,
- кивнул Берк и тоже зашелся смехом. Притянув ее к себе, он хохотал, хохотал
и не мог остановиться.
   - По-моему, ты совсем не этого ожидала, когда ворвалась в их спальню.
   - О Боже, - снова повторила Ариель, уткнувшись лицом в плечо  мужа,  -  о
Боже.
   - По крайней мере Алек смеялся, а не угрожал придушить тебя.
   - Ты просто невыносим!
   - Не я. Я всего лишь невинный  прохожий.  Спокойно  шел  по  собственному
коридору в собственную  спальню,  когда  случайно  узрел  собственную  жену,
только уже в чужой спальне, с открытым ртом  и  видом  деревенской  дурочки,
глазеющей на сестру с зятем, сплетающихся на постели в страстных объятиях.
   - Я думала, Несте плохо. Услыхала, как она стонет и...
   - Понимаю.
   И взрыв веселья снова потряс Берка. Кулачок Ариель  с  силой  врезался  в
живот мужа. Берк охнул, перехватывая руку Ариель, но  по-прежнему  продолжал
ехидно улыбаться, явно насмехаясь над женой. Потом коснулся кончиком  пальца
ее носа:
   - Рад сообщить, что мы будем выглядеть столь же очаровательно, как  Неста
с Алеком. Тебя это интересует?
   Ариель мгновенно зажмурилась:
   - Никогда в жизни не была так сконфужена.
   - Твои родственники наверняка испытывают то же самое.
   - Неста сказала, что Алек - мужчина, который...должен  иметь...  которому
нужно...
   - Большинство из нас, несчастных созданий, устроено таким же образом.
   - И ты тоже, Берк?
   - Господи, ну конечно!
   В награду за откровенность Берк получил крайне подозрительный взгляд.
   - Но ты не сделал-то есть... заставил меня думать, что не...
   Берк сжал ее лицо ладонями, наклонился и поцеловал, крепко и быстро.
   - Я все время хочу тебя, - хрипло, негромко признался он. - И  не  думай,
что это не так. Я смотрю на  тебя  и  изнываю  от  желания,  ощущаю  особый.
присущий только тебе, запах лаванды и хочу тебя. Слышу  твой  голос  и  хочу
тебя. Сижу за столом, ужинаю и хочу тебя.
   - Прекрати! Ты все это выдумываешь!
   - И мне приходится лежать рядом с тобой каждую ночь.  А  ты  часто  спишь
обнаженная, в моих объятиях, прижавшись ко мне. Можешь  представить,  что  я
испытываю? Поверь, в последнее время я почти обхожусь без сна.
   - О... - прошептала она.
   - Не "о, Боже", на этот раз?
   Ариель ударила его по плечу, но тут же загляделась  на  пуговицы  куртки,
медные, ярко начищенные и совершенно обыкновенные, но, как ни  странно,  она
смотрела на них с зачарованным интересом.
   - Я хотел бы знать, о чем ты думаешь,  Ариель,  но  сначала  считаю,  что
неплохо бы удалиться из этого коридора.  Не  хотела  бы  ты  прогуляться  со
мной?
   Утро выдалось теплым, с юга  дул  теплый  ветерок.  Воздух  был  наполнен
запахом роз и гибиска. У конюшни стояли Джошуа и Джорди,  занятые,  по  всей
видимости, серьезной беседой,  и  Ариель  приветственно  помахала  им.  Берк
только  покачал  головой,  когда  Джошуа,  этот  известный  женоненавистник,
расплылся в дурацкой улыбке и махнул в ответ. Берк сжал ее руку:
   - Я хотел обсудить с тобой кое-что, но сначала скажи, о чем  ты  подумала
там, в коридоре, когда так пристально уставилась на мои пуговицы?
   - О том, как ты красив и хорошо сложен. Вот и все.
   - Это все?
   Волна облегчения залила Берка. Слышать,  как  Ариель  говорит  это.  было
большее, на что мог надеяться любой мужчина. Берк ухмыльнулся так же  глупо,
как перед этим Джошуа.
   - Спасибо, Ариель.
   Они направились к кленовой рощице, такой густой и уединенной, что Берк не
сомневался:  множество  молодых  любовников  назначали  здесь   друг   другу
свидания.
   - Ну а теперь позволь мне сказать, о чем думаю я. Это  серьезно,  Ариель.
Может, слишком серьезно, чтобы выразить словами. Но ты хочешь, чтобы  я  дал
тебе ребенка. И, думаю, придется решить это, прежде,  чем  попытаться  стать
родителями.
   Он всегда старался говорить с юмором, даже когда совершенно не  собирался
шутить, и на сердце Ариель почему-то стало тепло.
   - Тебе не дали возможности самой выбрать мужа, - продолжал Берк. не глядя
на нее. - Ты была тяжело больна, и я решил, что  должен  жениться  на  тебе.
Даже если бы ты не выжила,  я  все  равно  хотел  стать  твоим  мужем,  хоть
ненадолго.
   Он неожиданно понял, как постыдно срывается голос,  и  немного  помолчал,
стараясь взять себя в руки:
   - Когда викарию понадобился твой ответ, я приказал  тебе  дать  согласие.
Приказал,  Ариель.  Ты  немедленно  подчинилась  строгому  тону,   повелению
мужчины, как я и предполагал. Будь я  добрым,  и  милым,  и  нежным,  ты  не
ответила бы ни на один вопрос. Вот так я  получил,  что  хотел,  использовал
твой страх против тебя  же,  как  это  сделал  Кохрейн.  Не  пойми  меня  не
правильно, я знаю, что поступил плохо, но не жалею об этом. Я хотел жениться
на тебе, хотел, чтобы ты была моей женой, пока не умру. Я  не  прикоснусь  к
тебе, не попытаюсь овладеть, пока ты не позволишь мне. Это по  крайней  мере
твой выбор. Как бы я ни угрожал тебе, у меня не  было  намерений  принуждать
тебя или заставлять что-то делать против воли. Хочу, чтобы мы были  мужем  и
женой во всех смыслах этих слов. Но решение за тобой.
   - И ты будешь жить в целомудрии  всегда,  если  я  не  захочу,  чтобы  ты
прикоснулся ко мне.
   Только сейчас он взглянул на нее. Одна бровь вопросительно изогнулась.
   - Всегда? Милосердное небо, ты, кажется, знаешь, как  добраться  до  сути
вещей, не так ли?
   - Ну, есть еще эта Лора... как ее там... в Лондоне.
   - Это было до того, как мы поженились.
   - Ну?
   - Возможно, нет. Скорее всего, я попытаюсь использовать все, до последней
хитрости,  в  мужском  репертуаре,  чтобы  совратить  тебя.  Вино,   бренди,
вероятно, опиум, алмазы, рубины... все, что угодно.
   Ариель рассмеялась.
   - Прекрати же! Знаешь ведь, мне не нужны ни алмазы,  ни  рубины.  Что  же
касается опиума, это ужасно! Будь я пьяна или одурманена, сама не знала  бы,
что делаю. Вряд ли это доставило бы тебе удовольствие.
   В глазах Берка светился такой неподдельный голод, что Ариель сглотнула  и
быстро отвернулась,  принявшись  разглядывать  маленькую  лужайку,  поросшую
колокольчиками.
   - Сегодня очень тепло, - пролепетала она, не поднимая головы.
   - Да, но все же дует легкий ветерок.
   - Да. Знаешь, ведь я уродлива.
   - Что? - недоуменно охнул Берк.
   - Уродлива.
   На этот раз она взглянула мужу прямо в глаза.
   - Ты достаточно часто видел меня без одежды, чтобы знать, как я выгляжу.
   Его так и подмывало сделать вид. что не понимает, заверить,  что  считает
жену самой красивой и прекрасно сложенной женщиной на свете, но  разве  дело
было в этом? Ему придется не торопиться, быть  очень  честным  и  безупречно
искренним.
   - Ты имеешь в виду белые рубцы от побоев Кохрейна?
   - Да. Следы можно увидеть, если присмотреться, конечно.
   - Мне очень трудно говорить это. Я видел  тебя  обнаженной,  заметил  эти
шрамики и почувствовал такой гнев, что был  готов  отыскать  в  аду  старого
ублюдка и убить его второй раз. Но потом я взглянул на тебя и увидел в твоих
глазах море боли, понял, как глубоко  он  оскорбил  тебя,  и  хотел  обнять,
прижать к себе, сказать, что теперь, когда ты стала  моей,  никто.  ни  один
человек, не посмеет пальцем прикоснуться к моей жене. Хочу, чтобы ты верила:
прошлое - это всего лишь прошлое, и что  ты  и  я  теперь  вместе,  и  мы  -
настоящее и будущее, и у нас все будет так, как захотим. Вот что я  думаю  о
твоем так называемом уродстве.
   - Почему, - спросила она очень тихо, - ты не захотел увезти  меня,  когда
мне было пятнадцать? Берк привлек ее к себе.
   - Господи, как я жалею, что  не  сделал  этого,  Ариель.  Я  столько  раз
отчетливо понимал, что разыгрывал тогда  благородного  глупца,  считая,  что
совершаю достойный поступок. Но я опрометчиво  предполагал,  что  ты  будешь
меня ждать, превратишься к тому времени из девочки в женщину, но все  же,  о
чудо, останешься такой, как в пятнадцать  лет,  и  я  улыбнусь  тебе,  и  мы
поженимся, и все будет хорошо.
   Он покачал головой.
   - Но все произошло совсем не так и мы не в силах изменить  прошлое.  Зато
сумеем отвести ему его законное место и  если  не  забыть,  то  хотя  бы  не
придавать ему излишне важного значения.
   Он поцеловал ее, очень нежно и осторожно, чувствуя  прикосновение  нежной
груди. Ее руки обвились вокруг его шеи. И тут, к  его  совершенно  дурацкому
восторгу, она слегка приоткрыла губы. Берк не впился в этот  соблазнительный
рот, не проник языком в эту теплую пещерку, и вместо  этого  очень  медленно
лизнул ее  нижнюю  губу.  От  сладостного  соблазнительного  вкуса  у  Берка
закружилась голова, по спине  пробежал  озноб,  а  мужская  плоть  мгновенно
отвердела. Но ведь он мужчина, а не зеленый юнец!
   Он остро ощутил тот момент, когда Ариель начала отвечать на ласки. Все ее
тело словно изменилось, будто что-то глубоко в душе ослабло,  раскрылось,  и
Берк в это драгоценное мгновение понял, что  она  больше  не  опасается,  не
боится и полностью доверилась ему. Губы приоткрылись чуть шире, и Берк  едва
не застонал от наслаждения, когда она нерешительно  коснулась  своим  языком
его.
   - Ариель, - нежно прошептал он.
   Она стиснула руки у него за спиной и поднялась на цыпочки, чтобы стать  к
нему  еще  ближе.  Каменно-твердая  мужская  плоть,  распирающая  панталоны,
вжалась в мягкий живот, но Берк думал лишь об  одном:  она  не  боится,  она
верит.
   Его поцелуй становился все более крепким и властным. Ариель  приняла  его
страсть, жгучее и пьянящее желание,  и  отдавалась  им,  отвечая  не  только
собственной  настойчивой  потребностью,  но  и  подавленными  чувствами  той
пятнадцатилетней девочки, так любившей его давным-давно.
   Ариель никогда не подозревала, что поцелуй может быть таким.  Изменчивый,
ставший из нежного жгучим, слегка дразнящим и таким опьяняющим, что хотелось
плакать от счастья...Она сердцем  сознавала  силу  этого  поцелуя,  поцелуя,
заставившего ее хотеть узнать Берка еще лучше, всего, до конца -  его  вкус.
изгибы и впадины тела, мягкость плоти, твердые мышцы  живота...  И  с  этими
неуловимыми чувствами смешивались другие -  странное  мучительное  томление,
схожее  с  болью,  сосредоточенной  внизу  живота,   неодолимое   стремление
прижаться к нему, ощутить его тело, мужественность в себе,  до  конца.  И  в
этом не  было  ни  страха,  ни  колебаний,  только  напряженное  ожидание  и
осознание чудесных открытий.
   Ариель тихо застонала, и оба встрепенулись. Берк немного приподнял голову
и дремотно улыбнулся:
   - Это самый прекрасный звук, когда-либо слышанный мной.
   Он снова поцеловал ее. Ариель почувствовала, как его ла