может, ты знаешь?
   - Знаю.  Белые  язычники  -  это  мы,  викинги  из  Норвегии,  а  черными
язычниками здесь называют  датчан.  Мы  отличаемся  от  них  тем,  что,  как
правило, выше ростом и волосы у нас более светлые, ну и,  конечно,  мы  куда
честнее этих проклятых датчан.
   Меррик улыбнулся старику.
   - Я Меррик, владетель Малверна, что в Норвегии, - сказал он. -  Мы  здесь
для того, чтобы вернуть домой одного нашего друга. Он покинул здешний  край,
когда был малым ребенком. Его семье принадлежит крепость Кинлох.
   Старик вдруг съежился на глазах, даже  морщины  на  его  лице,  казалось,
стали глубже. Он, не мигая, уставился на Клива и попятился.
   - Ох, чур меня, чур, - тихо проговорил он. - Ты.., ты один из  них,  один
из тех демонов, которые умеют вызывать чудовище.
   - Каких демонов? - спросила Чесса.
   - Какое чудовище?  -  спросил  Меррик.  Старик  дрожал  всем  телом,  его
узловатые руки нервно сжимались и разжимались.
   - Он.., ну, тот, что владеет Кинлохом..,  он  называет  себя  Властелином
ночи. Он суров и жесток,  так  же  жесток,  как  те  графы,  что  правят  на
Оркнейских островах. Он приказывает своим людям убивать и забирать Себе все,
что им приглянется. Он демон, он служит злу,  он  хуже  дьявола,  который  с
каждым днем  подбирается  к  нам  все  ближе.  Мы  не  знаем,  кто  сильнее:
христианский Бог или христианский дьявол, и не хотим  узнавать,  потому  что
это опасно. Но у нас тут есть свой собственный дьявол  -  твой  родственник,
этот проклятый Властелин ночи, Властелин зла. Уходи отсюда, уходи! Ты  такой
же, как он и его приспешники! Да, ты чудовище, такое же  чудовище,  как  он.
Теперь я это ясно вижу - достаточно один раз посмотреть на тебя,  чтобы  все
понять.
   - Весьма любопытно, - заметил Клив, глядя вслед старику, который удирал с
проворством, удивительным для его преклонных лет. - Стало быть, я  происхожу
из семейки демонов и прихожусь сродни этому.., как его... Властелину ночи  и
зла. Такому же мерзкому, как христианский дьявол. Как видно, этому  старичку
не понравилось мое безобразное лицо. Честное слово, все это похоже  на  одну
из историй, которые сочиняет Ларен. Кстати, где она?
   - Скоро придет, - ответил Меррик. - Они с Эллером сейчас продают миски из
мыльного камня. Хорошие миски, самые лучшие из тех, которыми тут торгуют. Их
вырезала Сарла перед тем, как она.., э-э.., сошла с ума.
   На это никто ничего не сказал.

***

   Они покинули  Инвернесс  через  несколько  часов,  задолго  до  того  как
стемнело, и поплыли по узкой реке  Несс,  разглядывая  маленькие  поселения,
стоящие на ее берегах, и высматривая  какую-нибудь  укромную  бухточку,  где
можно было бы провести ночь. Подходящая бухта  отыскалась  только  в  устье,
там, где река впадала в озеро Лох-Несс. Оба  корабля,  военный  и  торговый,
завели в узкий залив и вытащили на берег.
   Вечером похолодало, а туман, так и  не  рассеявшийся  с  утра,  стал  еще
плотнее, Ларен приготовила жаркое из оленины, восхитившее всех.
   - Теперь я вспомнил, -  сказал  Клив,  насаживая  на  нож  кусок  нежного
оленьего мяса. - Вспомнил, что здесь всегда было полно оленей и еще кроликов
и тетеревов. А в озере водится пропасть рыбы: тут тебе и лосось, и сельдь  -
так что в этих краях никто никогда не голодает, даже зимой все сыты,  потому
что здесь не бывает таких лютых морозов, как в Норвегии.
   - В общем, тут край изобилия, - заключил Меррик, обращаясь к Кливу. -  Но
что ты скажешь об этом треклятом тумане? Сейчас не зима, а лето, и  что  же?
Мы все дрожим от холода и чуть ли не стучим зубами.
   Чесса, державшая на руках Кири, подсела ближе к костру.
   - Клив, - сказала она, - расскажи нам о том человеке, который женился  на
твоей матери после того, как умер твой отец.
   Клив невольно вздрогнул.
   - Его звали Варрик. Знаешь, что я помню  лучше  всего?  Холод.  Мне  было
холодно всегда, даже когда я ложился возле очага. Все в  доме  ощущали  этот
холод. Холод, который исходил от него. Да, от него. Думаю, он был  такой  же
"белый язычник", как и ты, Меррик; хотя волосы у него были не  белокурые,  а
темные. А моя мать была из народа  далриада,  который  также  называет  себя
скоттами. Я до сих пор ясно вижу этого человека - Варрика, как будто  я  все
еще маленький мальчик и гляжу на него снизу  вверх.  Тогда  он  казался  мне
настоящим великаном - ведь сам я был от горшка два вершка, но  я  уже  тогда
твердо знал: он должен ненавидеть меня, потому что мы с моим старшим  братом
были законными наследниками Кинлоха. Я знал,  что  он  хочет  нашей  смерти,
хочет раз и навсегда покончить с нами и только выжидает удобного случая.  Он
наводил на меня ужас. Нет, он ни разу не ударил меня, не сделал мне  больно.
Он просто стоял и  смотрел  на  меня  сверху  вниз,  как  будто  разглядывал
какую-то интересную зверушку. Он был высок,  как  большинство  викингов,  но
очень худ. Я это помню, потому что как-то раз видел его голым  в  бане  -  у
него можно было пересчитать все ребра. Тогда он был очень молод, не  старше,
чем я теперь. Как я уже говорил, волосы у него были темные, и он  обычно  не
подбирал их, так что они свободно спадали на плечи, обрамляя лицо. А лицо  у
него было такое холодное, что и не передать. Он был холоден со всеми: с моей
матерью, сестрами, но особенно - с моим старшим братом. Всем он внушал ужас,
почему - не знаю. Помню, ему  отчего-то  нравилось  брать  меня  на  руки  и
поднимать высоко, прямо к своему лицу, а потом он начинал трясти меня  -  не
так чтобы очень сильно, - и я съеживался от страха. Он  смотрел  на  меня  и
улыбался, и от этого мне становилось еще страшнее. Часто  он  вдруг  обнимал
меня и прижимал к себе, и тогда я чувствовал такой ужас,  что  даже  забывал
дышать. Помню, он повторял мне, что я принадлежу ему, только  ему  и  что  я
стану тем, чем захочет он. И что я должен хорошенько это запомнить и никогда
не забывать.
   Еще я помню, как однажды ночью он вернулся в дом после  того,  как  долго
стоял на краю мыса, врезающегося в Лох-Несс. Тогда была гроза. Он  был  одет
во все черное - впрочем, он, по-моему, всегда ходил в черном, - и  его  лицо
было разрисовано странным синим узором. Все смотрели на него,  но  никто  не
проронил ни слова.
   Да, вот еще что. Я ясно помню, что он терпеть не мог грязи  и  никому  не
позволял показываться ему на глаза, если  на  этом  человеке  были  кровавые
пятна. Когда мужчины возвращались домой с охоты, они могли  появиться  перед
ним, только смыв с  себя  всю  кровь  и  переодевшись  в  чистое.  И  еще  я
совершенно точно помню, что он никогда не ел мяса животных. Однажды моя мать
забыла об этом и подала ему блюдо  с  жареной  олениной.  Он  взял  блюдо  и
поставил его на пол у своих  ног,  чтобы  оленину  съели  собаки.  Потом  он
посмотрел на мать своим тяжелым взглядом и сказал, что она пожалеет о  своей
забывчивости. А до того как появился Варрик, холода в доме не было. Я помню,
что раньше все: мужчины, женщины, дети, - не стесняясь, смеялись, ссорились,
дрались, шумели, вместе переживали и радости, и несчастья и вместе работали.
Странно, что я это помню, ведь в те времена я был совсем мал. Может,  я  все
это просто придумал, когда дом стал таким тихим и холодным? Но один случай я
точно не придумал, я помню его очень ясно. Как-то  вечером  мать  подошла  к
моей постели, обняла меня сказала, что когда-нибудь мой старший брат  станет
хозяином Кинлоха и тогда я должен буду почитать его и служить  ему  верой  и
правдой. Зачем она это сказала? Ведь она наверняка знала, что ее муж  найдет
способ избавиться и от моего брата, и от меня. Она не могла не знать.
   Ларен слегка наклонилась вперед, и ее густые, ярко-рыжие волосы,  влажные
от осевших на них капель тумана, заблестели, отражая пляшущее пламя костра.
   - Помнится, ты говорил нам, что твоя мать умерла. Скажи,  Клив,  ее  убил
Варрик?
   - Этого я не знаю. Она умерла как раз перед  тем,  как  меня  ударили  по
голове, а потом продали в рабство. Одного я никак не могу понять: почему это
случилось со мной, а не с  моим  братом?  Ведь  не  я,  а  он  был  законным
наследником Кинлоха. Однако напали почему-то именно на меня. Меня, а не  его
оглушили и бросили, посчитав мертвым, а потом, выходив, превратили в раба. -
Клив ненадолго замолчал. - Посмотрите туда, на Лох-Несс.  Посмотрите,  какая
мутная в нем вода. Это из-за того, что в ней очень много торфяного мха. Даже
когда нет тумана и на небе ярко светит солнце,  невозможно  разглядеть,  что
происходит в  глубине  озера,  видно  только  то,  что  находится  близко  к
поверхности. Говорят, что у озера  Лох-Несс  вообще  нет  дна  и  что  люди,
упавшие в него, никогда не всплывают. Говорят, что его берега похожи на соты
- так много в них подводных пещер - и течение уносит тела утопленников в эти
пещеры, а там их поедает чудовище.
   - Ого! Неужели ты все это вспомнил? - сказал  Меррик,  накалывая  на  нож
последний кусок жаркого. - Ларен, дорогая, это было очень вкусно.
   Клив усмехнулся:
   - Нет, я просто пересказываю то, что мне говорили сегодня на рынке.  Один
из местных рыбаков только что сгинул в озере, и мне сказали,  что  его  ищут
без особого усердия, потому что он наверняка погиб и от его тела  ничего  не
осталось, так "что хоронить будет  нечего.  После  захода  солнца  никто  из
здешних жителей не  отваживается  отплыть  от  берега.  Считается,  что  это
слишком опасно.
   - Ты весьма живо описал своего отчима, - сказала Ларен. - Судя по  твоему
описанию, ему очень подходят те имена, которыми его называл тот  старичок  в
Инвернессе: Властелин ночи и Властелин зла. Ты  говоришь,  он  всегда  носил
черное, расхаживал по берегу в грозу  и  разрисовывал  лицо  синей  краской.
Кстати, как выглядели те рисунки на его лице? Ты их помнишь?
   - Я помню только, что там были круги и  квадраты.  Ведь  тогда  мне  было
всего лишь пять или шесть лет, а может, и того меньше.
   - Я знаю, с тех пор прошло уже целых двадцать лет, - вмешалась Чесса, - а
это долгий срок, но мне почему-то кажется, что твой  отчим  все  еще  жив  и
здоров. Мне не терпится его увидеть. Мне нравится представлять себе, как он,
весь в черном, разгуливает по берегу в грозу. Как воображу эту картину,  так
прямо голова идет кругом.
   - О нет, - пробормотал Клив и хлопнул себя ладонью по  лбу.  -  Хватит  с
меня твоих безумств, Чесса, я уже сыт ими по  горло.  Замолчи  и  постарайся
ограничиться мыслями чинными, безмятежными и безопасными.
   - Как бы то ни было, завтра мы будем точно знать, жив ли еще отчим  Клива
или нет, - сказал Меррик и повернулся к жене, которая сидела,  прислонясь  к
его плечу, и задумчиво смотрела на пламя. - Лапушка, наверное, ты уже начала
сочинять новую историю?
   - Да, мой господин. Но ее конец пока ускользает от меня. Мне хотелось  бы
побольше узнать об этом чудовище.
   - Оно существует, - тихо произнес Клив,  и  все  мужчины  молча  подались
вперед, настороженно слушая. Он явственно почувствовал охвативший их  страх,
страх перед неизвестным. Этот страх сжал н его сердце. -  Говорят,  что  это
чудовище живет в озере Лох-Несс  с  незапамятных  времен,  многие  и  многие
тысячи лет. Никто не знает, доброе оно или злое. Те люди, что говорили мне о
нем, сказали, что его видели не только в ясные лунные ночи, но и  днем.  Еще
толкуют, что в грозу чудовище выплывает из глубин только  тогда,  когда  его
позовут. Наверное, именно поэтому моего отчима все и считают демоном:  здесь
верят, что он умеет вызывать чудовище и что оно приплывает на его зов.
   - Из этого можно сплести преотличный рассказ, - сказала Ларен и  зевнула.
- Мой господин... - С этими словами она протянула мужу  руку.  Он  помог  ей
встать, а потом крепко прижал к груди.
   Клив позавидовал Меррику. У него  самого  не  было  выбора:  Кири  твердо
решила проспать эту ночь вместе с ним и Чессой. Клив желал жену,  и  желание
это было так сильно, что он едва не застонал, когда понял, что сегодня у них
ничего не выйдет. Что до Чессы, то она ничего не сказала, только  посмотрела
на мужа унылым взглядом, украдкой поцеловала его, когда Кири отвернулась,  а
потом  тяжело  вздохнула,  потому  что  малышка  вдруг   обернулась,   хмуро
посмотрела на нее и на ее маленьком личике ясно отразилась ревность.
   - Я принцесса, Кири, - тут же нашлась Чесса,  -  и  имею  право  целовать
любого, кого  захочу.  Даже  тебя.  -  И,  схватив  девочку  в  охапку,  она
подбросила ее вверх, поймала  и  звонко  чмокнула  в  губы.  Ларен  тихонько
сказала Кливу:
   - Она очень хорошо управляется с  Кири.  Я  знала,  что  когда-нибудь  ты
женишься и что Кири такая перемена не понравится, сильно не понравится.  Но,
думаю,  со  временем  это  у  нее  пройдет,  потому  что  ты,  Клив,  сделал
великолепный выбор.
   - Ха! Никакого выбора я не делал. Это она выбрала меня  -  меня,  с  моим
обезображенным лицом и глазами, взятыми словно от двух разных людей.
   - Ох, перестань, -  перебила  его  Ларен,  раздраженно  тряхнув  рукой  в
широком шерстяном рукаве. - Лицо у тебя и правда  необычное,  от  него  веет
какой-то опасностью, так что все женщины просто дрожат,  когда  представляют
себе, что ты способен с ними сделать. А что до твоих разных глаз, то имей  в
виду: если бы сейчас рядом со мной не стоял Меррик, я бы коршуном  бросилась
на тебя, мой друг, как хотела бы броситься бедняжка Чесса, которая все время
смотрит на тебя голодным взглядом.
   - Да, ты бы бросилась мне на шею, и Меррик бы тут  же  меня  убил,  -  со
вздохом сказал Клив.  -  Так  ты,  Ларен,  считаешь  меня  опасным,  роковым
мужчиной?
   - О да, - уверенно  изрекла  она  и,  не  обращая  внимания  на  Меррика,
который, смеясь, дергал ее за руку, добавила:
   - Вполне возможно, что именно твои разные глаза помогут  тебе  возвратить
то, что принадлежит тебе по праву рождения. Подумай: легко ли  узнать  давно
пропавшего ребенка во взрослом мужчине,  вернувшемся  домой  через  двадцать
лет? Никто не смог бы узнать тебя, Клив, если бы не глаза, таких глаз, как у
тебя - один голубой, а другой золотистый, - люди не забывают.
   - Она права, - подхватил Меррик. - Но я  боюсь,  что  этот  самый  Варрик
просто-напросто возьмет и воткнет тебе под ребра нож или же опоит тебя ядом.
А теперь, дорогая женушка, пошли. Я здорово устал за  сегодняшний  день,  но
одна часть моего тела нисколько не утомилась. - И он повел жену  к  стоящему
особняком шатру. Всю дорогу Ларен заливалась веселым смехом, и  когда  полог
шатра закрылся за нею, смех не затих. Чесса схватила Клива за уши:
   - Не слушай других женщин, муж мой, никого, даже  Ларен.  Как  только  ей
пришло в голову сказать, что  она  бы  бросилась  на  тебя,  не  будь  рядом
Меррика! Право  же,  если  ты  начнешь  прислушиваться  к  тому,  что  могут
наговорить тебе такие, как она, то возомнишь о себе невесть что.  Ты  должен
слушать только меня, меня одну, запомнил? Уж я-то никогда тебе не солгу.
   - А что ты мне скажешь, Чесса?
   - Что когда я гляжу на тебя, то мне хочется слиться с тобой навсегда.
   - А что еще?
   - Что я бы набросилась на тебя, даже если бы  рядом  торчал  Меррик.  Что
касается Кири...
   - Отец, я устала.
   - Да, золотце, сейчас мы пойдем спать, - сказал Клив и испустил  глубокий
тяжкий вздох. Чесса тоже вздохнула.

Глава 21

   Озеро Лох-Несс ярко блестело под лучами утреннего  солнца.  Сегодня  было
ясно, и туман больше не окутывал сосновые и дубовые леса на окрестных холмах
таинственным, непроглядно белым покровом. Лесной  край  выглядел  пустынным,
диким и безжалостно суровым. С борта корабля Чесса хорошо  различала  густой
подлесок из орешника и  остролиста.  Кругом  на  опушках  цвел  ярко-лиловый
вереск, его заросли покрывали все, даже камни, и доходили до самого  берега.
Вся эта земля: и леса, и вересковые пустоши - выглядела какой-то  покинутой,
заброшенной. По небу  пролетел  золотистый  орел,  вслед  за  ним  -  скопа.
Откуда-то доносились крики канюков. Было тепло и тихо,  вода  в  озере  была
спокойной, и мужчины гребли легко, не борясь ни с  ветром,  ни  с  течением.
Озеро было большим и даже возле устья реки очень широким. Вода  в  нем  была
пресная, но не прозрачно-голубая, как в норвежских фиордах, а  темная,  и  в
ней ничего нельзя было разглядеть.
   - Клив, неужели это озеро и впрямь не  имеет  дна?  -  опасливо  спросила
Чесса, вглядываясь в мутную воду.
   - Так говорят.
   - Может быть, нам удастся увидеть это чудовище? Тебе  говорили,  как  оно
выглядит?
   - Существует много различных описаний. Самое первое  принадлежит  святому
Колумбе <Святой Колумба (ок. 521 - 597 гг. н.э.) -  ирландский  священник  и
миссионер; основывал церкви и монастыри в Ирландии, затем основал  монастырь
на  острове  Айона,  откуда  и  началось  распространение   христианства   в
Шотландии.>, который  проповедовал  здесь  христианство  более  трехсот  лет
назад. Большинство считает, что лохнесское чудовище - это  огромная  морская
змея с длинной тощей шеей и крошечной головой.  Еще  мне  говорили,  что  на
спине у него есть горбы, но количество этих горбов каждый называл разное.
   - А вот и то, что мы ищем, - крикнул Эллер. - Кинлох. - И  показал  рукой
на скалистый холм на западном берегу озера Лох-Несс. На  его  голой  вершине
стояла большая деревянная крепость, именно крепость, а не  обычная  усадьба,
со стороны озера совершенно неприступная. Проникнуть в  нее  можно  было  бы
только с суши, по узкому мысу, лишенному всякой растительности.  Вдоль  мыса
шла широкая, хорошо утоптанная тропа, ведущая прямо к дому, только  это  был
не длинный общий дом наподобие  Малверна.  Это  была  крепость.  Она  стояла
особняком - громадное деревянное здание, занимающее всю верхнюю часть мыса.
   Надворные же постройки - низкие бревенчатые строения с крышами из дерна -
теснились на другом конце мыса, обращенном к берегу.
   Здесь были коровник, овчарня, хлев для коз, а  также  большая  коптильня,
баня, уборная и две хижины для рабов. Вокруг простирались ячменные, ржаные и
овсяные поля, тянущиеся до  подножий  холмов,  поросших  еловым  лесом.  Вся
усадьба:  крепость,  надворные  постройки,  поля  -  была  обнесена  высоким
частоколом из толстых, восьмифутовых сосновых стволов, скрепленных  кожаными
канатами. Верхний конец каждого столба был острым, как копье.
   - Хорошие укрепления, - одобрил Меррик. - Если бы здешним хозяином был я,
то не боялся бы, что мои владения захватят скотты, пикты или  бритты.  Когда
мы были в Инвернессе, я, как и ты, Клив, прислушивался к разговорам. Набеги,
вернее теперь уже  не  военные  набеги,  а  просто  небольшие  грабительские
налеты, здесь обычное дело. Но прежние ожесточенные битвы  между  викингами,
скоттами и пиктами отошли в  прошлое  еще  в  минувшем  веке,  когда  Кеннет
Макалпин стал королем Шотландии. Он объединил скоттов  и  пиктов  и  перенес
столицу страны на запад, в город Скоун. Нынешний  король  Шотландии  зовется
Константин.
   Не отрывая глаз от мощной деревянной крепости, Клив медленно проговорил:
   - Я помню, что внутри, слева от этих  огромных  дверей,  есть  гигантское
деревянное изваяние - голова морской змеи на длинной шее.  В  ней  прорезаны
глубокие желоба, чтобы подвешивать на цепях котлы для варки пищи. Когда пища
готова, одна из женщин просто передвигает голову  змеи  подальше  от  очага.
Помню, однажды я посмотрел  на  эту  голову  и  испугался,  потому  что  она
выглядела совсем как настоящая. Тогда моя мать  засмеялась  и  сказала,  что
лохнесское чудовище служит ей и потому никогда не причинит мне зла.
   - Клив, ты говорил, что твоя мать умерла незадолго до того, как тебя чуть
не убили. А помнишь ли ты о ней что-нибудь еще?
   - Нет. Единственное, что я помню, - это то, что волосы у нее были  рыжие,
почти такие же рыжие, как у Ларен, а глаза зеленые, как у тебя, Чесса. И она
была небольшого роста.
   - Итак, - сказал Меррик, поглаживая загорелой р