шего брата Халлада.  Что-то  она  чересчур  тощая,
отметил он, пока Ларен приближалась к  нему.  Но  какой  же  красавицей  она
стала, и глаза ее полны жизни, хотя там и  таятся  воспоминания  о  минувших
печалях; девочка глядит теперь уверенно и радостно, не  то  что  в  детстве.
Ларен нарядилась в мягкое платье из голубого  льна,  стянув  его  на  поясе,
украсила его серебряными заколками и на обе руки надела серебряные браслеты.
Кроме сына, она была ему дороже всех родных. И вот она вернулась,  живая,  а
рядом с ней шагает какой-то чужак.
   Ролло тихо произнес ее имя, очень тихо, только чтобы убедиться,  что  она
не пригрезилась ему. Он поднялся, и кресло, служившее ему  троном,  медленно
повалилось на спинку.
   - Ларен! - На этот раз из уст его вырвался вопль, потрясший огромный зал,
и Ларен, громко смеясь,  бросилась  к  нему,  герцог  подхватил  ее,  высоко
поднял, крепко сжимая и смеясь вместе с ней.
   - Клянусь богами, ты подросла, - промолвил он,  целуя  Ларен  то  в  одну
щеку, то в другую и не переставая  трясти  ее,  пока  она  не  взмолилась  о
пощаде.
   - Я снова дома, дядя, - сказала она, - и ты все так же красив.  Два  года
разлуки ничуть не отразились на твоем лице, и волосы  у  тебя  не  сделались
седыми, как у Веланда. Я рада, что ты не подрос за это время, слава богам.
   Ролло опустил ее на пол, продолжая крепко сжимать ее руку, потом легонько
отпихнул Ларен, чтобы осмотреть ее с ног до головы:
   - Ты все та же и в то же время очень изменилась.
   - Ода.
   Взгляд Ролло внезапно затуманился. Ларен догадалась, что  он  вспомнил  о
Таби и боится услышать весть о его смерти. Она поспешно произнесла:
   - Господин мой, Таби жив, здоров и невредим.
   - Вот как! - откликнулся Ролло, возвышая голос. - Я принесу  жертвы  всем
богам, даже христианскому Господу. Мы всюду искали вас, дети. Гийом разослал
людей по всей стране, вплоть до  Парижа.  Нигде  ни  следа.  Говори,  Ларен,
расскажи мне, что произошло с вами.
   - Сейчас, мой господин. Позволь только представить тебе человека, который
спас и меня, и Таби и стал моим мужем.  Ему  принадлежит  Мальверн,  богатая
усадьба в Вестфольде, а зовут его Меррик Харальдссон.
   - Приблизься к герцогу, Меррик, - потребовал Веланд.
   Меррик медленно направился к могучему Ролло, человеку, о небывалой отваге
которого он слышал еще в детстве. Теперь этот герой стал его родичем, а ноги
у Ролло оказались такими длинными, что ему понадобилась бы лошадь ростом  по
меньшей мере в семнадцать  вершков,  чтобы  ноги  не  волочились  по  земле.
Говорят, большую часть пути он проходит пешком, а дружинники скачут за  ним.
Вот бы посмотреть на это, размечтался Меррик. Да, это настоящий  властитель,
хотя в волосах его уже мелькает седина и морщины прорезались на щеках  и  на
лбу, а глаза, темные,  точно  полуночное  небо,  сверкают  умом,  и,  как  с
удивлением отметил Меррик, в них играют веселые искорки. Он не утратил  пока
ни одного зуба, упрямый подбородок торчал вперед. С таким человеком не стоит
ссориться.
   - Мой господин, - произнес Меррик, остановившись перед  Ролло.  Кланяться
он не стал. Викинги ни перед кем не склоняются.
   - Ты спас Таби и Ларен?
   - Да. Я нашел их обоих на невольничьем рынке в Киеве.
   - На невольничьем рынке! Ларен  осторожно  притронулась  рукой  к  богато
расшитой шерстяной рубахе своего дяди:
   - Это непростая история,  господин  мой.  Коротко  говоря,  Таби  и  меня
похитили прямо из постели два года тому назад и продали в рабство к  югу  от
Пьемонта. С тех пор мы стали невольниками.
   Ролло неотрывно глядел на нее.
   - Я отослал стражу, господин, - послышался в  сгустившейся  тишине  голос
Веланда. - Ларен сказала, только ты и я должны узнать о  ее  возвращении,  а
также, конечно, Отта  и  Хаакон,  который  присматривает  теперь  за  людьми
Меррика. Он объявит всем, что они - гости из Норвегии, только  и  всего.  Мы
должны выяснить, кто предатель, мой господин, прежде  чем  станет  известно,
что Ларен и Таби остались в живых.
   - Где сейчас Таби? - задал вопрос герцог Ролло.
   - Он в моем доме,  в  Мальверне,  примерно  полдня  пути  от  Копанга,  -
откликнулся Меррик. - Ему там ничего не угрожает, и о нем хорошо заботятся.
   - Когда мы выясним, кто предал Ларен и Таби,  продал  их  в  рабство,  ты
привезешь Таби ко мне?
   - Да, мой господин, но не раньше. Я люблю этого мальчика и не стану вновь
подвергать его опасности. Я настаиваю, чтобы никто, кроме тебя и Веланда, не
прослышал,  что  Таби  жив.  Я  не  хочу  рисковать  его  жизнью,  сколь  бы
маловероятной ни казалась вам эта угроза.
   - Я согласен с тобой, Меррик. Тем не менее Таби должен вернуться,  потому
что у моего единственного сына Гийома до сих пор нет наследника. Таби  нужен
мне, он нужен всей Нормандии.
   - Только поэтому я и приехал сюда, господин. Ролло уставился на викинга:
   - Ты взял Ларен в жены, - произнес он, - это произошло до того,  как  она
рассказала тебе о своем происхождении, или после?
   Меррик ничуть не обиделся:
   - Я попросил ее руки до того, как  узнал,  кто  она,  и  мне  плевать  на
повелителя данов - Ларен принадлежит мне и Мальверну.
   Ролло не шелохнулся, он  продолжал,  не  отрывая  взгляда,  изучать  лицо
человека, который спас его племянницу и Таби. Он в долгу перед этим  воином,
точно так же как  Гийом,  потому  что  Гийом  понимает,  как  важно  мужчине
продолжить свой род. Этот человек, Меррик Харальдссон, неплохо  смотрелся  -
крупный, крепкий, полный здоровья и юношеских сил. Небось у него-то  суставы
не болят! - просто красавец, из тех,  кого  обожают  женщины,  и  Ларен  он,
несомненно, по душе. Ладно, поглядим.  Нужно  как  следует  присмотреться  к
этому человеку, прежде чем решить, одобрить ли этот брак или приказать Ларен
остаться в Руане.
   Ролло обернулся к Веланду:
   - Пусть Ларен пока будет с Мерриком. Он сумеет уберечь ее куда лучше, чем
вся наша стража, однако расставь караулы  возле  отведенной  им  спальни.  -
Ролло с размаху ударил себя ладонью по лбу:
   - Чего ради я слушал этих куриц? Они  только  и  знают,  что  твердить  о
заговоре, о злодеях, которые желают моей смерти, которые пытаются  истребить
мой род, начав с  тебя  и  Таби.  Вечные  заговоры,  вечные  злоумышленники,
особенно эти негодяи с Оркнейских островов. Я поверил  им,  сумел  сохранить
Гийома, но потерял тебя и Таби.  Клянусь  богами,  язык  у  Хельги  движется
проворней, чем у змеи, а Ферлен напускает на  себя  смирение  и  невинность,
точно чертова монашка. Я убью этих шлюх, придушу обеих.
   - Нам нужны доказательства, господин мой, - остановила его Ларен. - Я все
еще не уверена в их вине, хотя это очень похоже на правду,  но  ведь  у  нас
действительно много врагов,  даже  среди  франков,  которые  держат  сторону
своего короля Карла.
   - Да-да, возможно. Я должен обсудить это с Оттай, но  не  стану  говорить
ему о Таби, хотя он и заслуживает знать правду. Где сейчас Отта, Веланд?
   - Он.., в.., вышел на двор, господин. Он скоро придет.
   - Отта вечно мается желудком, - проворчал Ролло, - живот у него то и дело
болит, и тогда  он  отправляется  на  двор.  Да,  Меррик,  я  уже  собирался
объявить, кто из моих зятьев должен стать наследником, если что-то  случится
с Гийомом. Впрочем, я не очень-то спешил с этим  -  я  ведь  даже  почти  не
поседел. Вполне возможно, протяну еще годик, а то и десяток лет, жена Гийома
нынче беременна, и мы молимся богам, в том числе и христианскому, чтобы  они
послали нам здоровенького мальчишку. А если родится девочка,  что  ж,  тогда
посмотрим...
   Меррик перебил Ролло:
   - А что, если им уже наскучило ждать, и они отравят  вас  обоих,  тебя  и
Гийома?
   -  Ты  прав,  Меррик  Харальдссон,  они  вполне  способны  на  такое,   -
насупившись, произнес Веланд. - Отта  уже  говорил  об  этом,  он  постоянно
тревожится, что Ролло и Гийому могут что-нибудь подсыпать в еду.  Он  всегда
пробует пищу Ролло, прежде чем передать блюдо ему.
   - А потом он бежит в уборную, точно и  вправду  отравился,  -  с  хохотом
подхватил Ролло.
   Меррик рассмеялся, но вскоре выражение его лица вновь стало серьезным:
   - Как ты намерен поступить, господин? Ролло  внезапно  усмехнулся,  и  на
лице  его  появился  жестокий,  хищный,  свирепый  оскал.  Меррик  мгновенно
разглядел ту несокрушимую волю и  неутолимое  честолюбие,  которое  вознесло
этого человека над другими мужами, которое втягивало его во множество  битв,
- другой бы воин не вышел из них живым, а Ролло не только уцелел,  но  сумел
завоевать большую страну и стать ее властителем. Да, подумал Меррик,  герцог
будет править до тех пор, пока боги не положат  предел  его  дням,  а  затем
престол перейдет к его сыну, внуку и правнуку. Меррик принял это, поверил  и
обратился с молитвой к богам, чтобы все вышло так, как назначено.

Глава 21

   Ролло не отпускал Ларен от себя, придерживал рукой ее плечо, касался лица
племянницы, легонько пожимал пальцы. Он  не  уставал  дивиться  тому,  какой
красивой стала Ларен и как много ей пришлось  пережить,  однако  она  смогла
вынести все и спасти и себя, и Таби. Что бы сказал их отец, Халлад... Но тут
размышления Ролло прервались - он всегда принуждал себя остановиться,  когда
вспоминал брата, ведь жизнь продолжается, она полна неожиданностей,  и,  что
ни говори, в тот раз Ролло победил, ему удалось переломить судьбу. Он крепче
сжал запястье Ларен и поморщился, нащупав все еще выпирающие косточки.
   В собственной комнате Ролло они отведали  роскошный  ужин,  который  даже
Меррик завершил со вздохом удовлетворения. Ни Отты, ни  Веланда  не  было  с
ними, с Оттой Меррику еще предстояло познакомиться.
   -  Ларен  у  нас  отличный  повар,  но  я  сомневаюсь,  чтобы  она  могла
приготовить подобное.
   - Дичина замечательно вкусная, - подхватила Ларен, - боюсь, муж мой, тебе
уже нечего ждать от  меня  сверх  той  стряпни,  что  тебе  прежде  довелось
попробовать.
   Дядя недоумевающе уставился на нее, и Ларен поспешно добавила:
   - Одна из моих хозяек,  пожилая  женщина,  научила  меня  готовить,  а  я
старалась ей угодить. Ролло негромко проговорил:
   - Мне нелегко усвоить эту мысль: моя племянница стала  рабыней.  В  твоих
глазах, Ларен, я различаю печаль и  опыт,  но  я  вижу  и  счастье,  которое
подарил тебе этот мужчина.
   Меррик поглядел на Ролло и Ларен и сказал с улыбкой:
   - Я тоже стараюсь угодить, господин мой. А  ты  знаешь,  что  она  еще  и
скальд?
   Взгляд Ролло вновь наполнился изумлением.
   - Да-да, -  откликнулась  Ларен,  -  я  надеялась  заработать  серебряные
монеты, рассказывая людям всякие истории,  и  выкупить  себя  и  Таби,  хотя
понятия не имею, как бы мы смогли вернуться сюда, даже если  бы  и  получили
свободу. Правда, есть еще Клив - я собиралась взять его с собой.
   - Клив, - повторил Ролло, - расскажи мне, кто такой Клив.
   Когда Ларен закончила свою повесть, Ролло приказал:
   - Пришли Клива в Нормандию. Я позабочусь, чтобы он ни в чем не нуждался.
   - Я отпустил Клива на волю, и он  сказал,  что  останется  на  севере,  -
возразил Меррик.
   Ролло нахмурился, по опыту он знал, что человек  способен  убить  родного
брата, лишь бы попасть ко двору в Руане.
   - Пусть он услышит, что я собираюсь даровать ему.
   - Все дело в женщине, мой господин, - пояснила Ларен, и Ролло вздохнул  в
ответ. Ухватив мясную косточку, он швырнул ее одному из огромных  охотничьих
псов, на удивление спокойно дожидавшихся его милости.
   Запихивая в рот пригоршню орехов, сваренных в меду, Ролло попросил:
   - А теперь расскажи про старуху, которая научила тебя готовить.
   Ларен принялась рассказывать эту историю, исполняя ее в лицах,  так  что,
когда она попыталась изобразить, как старуха пробует  луковицу,  тушенную  в
кленовых листьях с фасолью и медом, Меррик почуял даже аромат этой снеди.
   Ролло  никак  не  мог  наслушаться,  теперь  он  требовал,  чтобы   Ларен
рассказала о купце Траско, который купил ее в Киеве.
   На  этот  раз  Ларен  постаралась  сократить  свою   повесть   и   утаить
перенесенные ею побои, но вмешался Меррик:
   - Он принял ее за мальчишку, господин, - глухим, резким  голосом  перебил
он Ларен. - Траско хотел  подарить  ее  Эфте,  сестре  Каган-Руса,  старухе,
которая любит мальчиков. Ларен пыталась  вернуться  к  Таби,  она  надерзила
купцу, и он жестоко избил ее. К счастью, он не успел обнаружить,  что  купил
девушку.
   - Но тут Меррик подоспел мне на  помощь,  -  поспешно  произнесла  Ларен,
видя, как надулись и пульсируют жилы на шее дяди. Не  хотела  бы  она  иметь
такого врага, как он.
   - Ничего подобного. Я перехватил тебя уже на пути  к  свободе.  -  Меррик
хотел, чтобы Ролло понял, через какие мытарства пришлось  пройти  Ларен,  но
вместе с тем боялся доводить старика до неистового гнева, в котором тот  был
бы уже не способен прислушаться к голосу разума. Обращаясь к  Ролло,  Меррик
пояснил:
   - Когда я явился за ней, Ларен сумела уже выбраться из дома Траско.  Она,
можно сказать, успела сама себя спасти. В ней течет  твоя  кровь,  господин,
она не из тех, кто легко сдается.
   Ролло расхохотался. "Слава богам, -  подумала  Ларен,  -  наконец-то  нам
удалось его развеселить".
   - С этой женщиной приходится держать ухо востро, - добавил Меррик,  когда
Ролло успокоился.
   Ларен не осмелилась поглядеть в лицо Меррику,  хотя  ей  очень  хотелось.
Неужели он и впрямь верит в то, что говорит  о  ней  в  эту  минуту?  Меррик
никогда не признавался самой Ларен, насколько он восхищается своей женой.
   - Такой она всегда была, даже крошкой, - проворчал Ролло. - Я  знал,  что
Ларен сочиняет сказки, но превратиться в скальда - подумать  только!  Просто
поразительно!
   Беседа затянулась до  позднего  часа.  Ролло  жаждал  услышать  о  каждом
событии, каждой минуте прошедших двух  лет.  Наконец  в  комнату  позвали  и
Веланда. Он тут же вмешался:
   - Господин, нам надо обсудить и другие дела. К завтрашнему утру Хельга  и
Ферлен уже прослышат о наших гостях и начнут задавать вопросы. Люди дивятся,
что за викингов ты принял так дружелюбно. Да уж, наши девицы не глупы,  и  у
их  мужей  найдутся  свои  люди,  особенно  у  Фромма,  в  этом  можешь   не
сомневаться. Я знаю, он хорошо платит любому изменнику.
   Ролло  в  задумчивости  погладил  подбородок  распухшими  пальцами.   Как
странно, сегодня суставы не терзает боль, мучительная, словно  адский  огонь
христиан. Ролло чувствовал себя обновленным, он получил от богов больше, чем
обычный человек. Интересно, это боги викингов или христианский Бог  снизошли
к самому заветному его желанию?
   - Ну что ж, обсудим дела, - вздохнул он.
   - У меня есть план, господин, - произнес Меррик, наклоняясь вперед.

***

   Ферлен расхаживала взад и вперед перед самым носом у Хельги, но сестра не
обращала на нее внимания. Она варила свое зелье и старалась точно  соблюдать
рецепт.
   Ферлен повторяла уже в третий раз:
   - Кто такие эти викинги? Они привезли с собой девушку, но ее имени  никто
не знает. Скажи мне, Хельга, кто она такая? Ты должна принять меры!
   Погляди на меня! Можешь погадать по дыму от своего чертова зелья? Загляни
в серебряный котел, Хельга!
   Хельга отвесила порцию порошка и только тогда оглянулась на сестру. Затем
она  вновь  склонила  голову  и  начала  осторожно  размешивать  жидкость  в
маленьком серебряном котелке. Тихим, спокойным голосом Хельга произнесла;
   - Я хорошо понимаю, почему муж избегает тебя. Ты  только  и  можешь,  что
визжать да хныкать по любому поводу, и дрожать,  и  заставлять  всех  вокруг
беспокоиться. Как это утомительно! Сядь, пожалуйста,  и  помолчи.  Я  должна
сварить питье, иначе весь мой труд пропадет даром.
   Ферлен, бледная, изнуренная волнением, повиновалась. Сестры находились  в
комнате Хельги на вершине  башни,  куда  слугам  входить  запрещалось.  Сюда
заглядывала одна только Ферлен; муж Хельги, Фромм, не появлялся здесь  и  не
одобрял ее увлечения, но Хельга все равно продолжала делать по-своему, и тот
не мог запретить ей. Глядя на сосредоточенное лицо  сестры,  которая  варила
какое-то зловещего вида зелье, Ферлен подумала, что Фромм попросту боится ее
колдовства и только это мешает жестокому негодяю избивать  жену.  Интересно,
что за зелье варит Хельга на этот раз?!
   Вот бы яд для Ролло,  который  никак  не  соберется  умереть  собственной
смертью!  Неужто  этот  старик  собирается  жить  вечно?  Ему  уже  стукнуло
пятьдесят шесть лет, но, несмотря на боль в суставах, он  выглядит  крепким,
словно горностай, все зубы целы, на голове сохранилась  густая  шевелюра,  и
спину держит прямо.
   Увы, Хельга варила не яд, а какое-то питье для самой  себя.  Поглядев  на
Хельгу, Ферлен отметила, что старшая сестра  выглядит  намного  моложе  нее,
морщины еще не проступили на лице,  кожа  мягкая,  упругая,  волосы  пышные,
густые и такого светло-русого оттенка, что Хельга казалась почти блондинкой.
Она даже не располнела с годами. Хельге уже стукнуло тридцать пять, а Ферлен
едва миновало двадцать девять, но с виду она годилась Ролло в жены, а  не  в
племянницы.
   Ферлен вновь вскочила на ноги, забегала  по  комнате,  но  Хельга  только
глянула на нее, и Ферлен притихла. Пальцы ее судорожно мяли складки юбки, ей
не под силу было сидеть неподвижно, она порывалась куда-то кинуться,  что-то
сделать, хотя все теперь давалось Ферлен с  трудом,  оттого  что  она  очень
разжирела. Выносить столько детей и всех их похоронить! А что остается после
многих родов? Только уродливая плоть - она придавила ее к  земле  и  сделала
непривлекательной.
   - Ну, все наконец, Хельга?
   - Да! - Хельга распрямилась, присматриваясь к  своему  чертову  зелью,  с
виду похожему на жиденькую похлебку без запаха. - Так, - произнесла  она  и,
ухватив котелок, одним  духом  выпила  его  содержимое.  Гримаса  отвращения
исказила ее черты, но лишь на один  миг.  Затем  Хельга  легонько  коснулась
пальцами горла, подбородка и напоследок тонкой нежной  кожицы  под  глазами.
Потом она спокойно заговорила:
   - Значит,  у  нас  нынче  гости,  Ферлен.  Ролло  и  этот  глупец  Веланд
отказываются объяснить, кто они такие, и даже Отта хранит молчание. Верно?
   - Я хочу знать, кто они! Хельга пожала плечами:
   - Скоро выяснится! Почему это так беспокоит тебя?
   - Я уверена, это она!
   - Кто - она?
   - Ларен! Не притворяйся, будто ты не понимаешь, кого я имею в виду.
   - Ларен, - негромко повторила Хельга. -  Как  странно,  я  уже  давно  не
вспоминала о ней. Ты в самом деле считаешь, что девчонка могла уцелеть,  что
она вернулась? Это было бы очень занятно. Правда, Таби с ней нет -  ты  ведь
ничего не говорила о малыше, верно?  Ему  сравнялось  бы  нынче  шесть  лет,
совсем дитя, а ведь всем известно,  как  хрупок  такой  ребенок:  достаточно
одного дуновения, и вот он уже вянет и умирает. Да, они такие нежные,  такие
слабые, эти дети. Но ты-то чего беспокоишься, даже если это и в  самом  деле
Ларен?
   - Черт бы тебя побрал, Хельга! Держишься так  уверенно,  будто  ты  лучше
всех нас! Ненавижу  тебя!  Если  Ларен  вернулась,  она  устроит  нам  такие
неприятности, что всего твоего варева не хватит, чтобы створожить их.
   Хельга с улыбкой пожала плечами:
   - Пусть готовит свои неприятности. Мы ведь непричастны к тому, что с ними
произошло.  Уймись,  Ферлен!  Все  жиреешь,  пора  бы  тебе  отказаться   от
сладостей, которые ты потихоньку таскаешь в  постель.  А  Кардль,  бедняжка,
такой худенький, у него живот прямо-таки прилип к спине.
   - Разрази тебя гром, Хельга! Я выносила восьмерых детей. Женщина поневоле
толстеет, когда рожает дитя.
   Хельгу эти слова ничуть не смутили, она-то знала о  восьми  беременностях
своей сестры, об этих восьми  неудачах.  По-прежнему  пожимая  плечами,  она
продолжала:
   - Надеюсь, это  и  вправду  Ларен,  наша  пропавшая  сестренка.  Странным
ребенком она росла, все делала по-свое