олосил:

   Ах, милый хозяин Сент-Эрта,
   Отдаю себя тебе в руки,
   Не бей своего преданного Круки,
   Как зубастая ведьма, которая...

   - Не вздумай продолжать свой шедевр, - пригрозила Филиппа. -  Встань,
придурок, мне надо с тобой поговорить.
   Круки подмигнул ей и, почесывая плечо, поднялся.
   - Что угодно, хозяйка?
   - "Хозяйка". Ну что же, это звучит гораздо лучше, чем "девка".
   - Хозяин сейчас в отъезде.
   - Знаю. Мне нужна твоя помощь, Круки. Я хочу порасспросить тебя кое о
чем,  только,  пожалуйста,  не  пой,  а  ответь  мне,   как   нормальный
здравомыслящий человек.
   Круки потер ребра:
   - У тебя неплохой удар ногой, хозяйка.
   - Он будет еще сильнее, если ты меня не выслушаешь.
   - Нет-нет, я весь внимание.
   Десять минут спустя Филиппа  покинула  шута,  который  тут  же  снова
завалился спать. Разговор с Круки дал ей обильную пищу для  размышлений;
больше всего Филиппу поразил  тот  факт,  что  хозяин  Сент-Эрта  умеет,
конечно, читать, но очень медленно и с трудом. Написать же он мог только
свое имя, а складывал и вычитал лишь самые простые числа. Правда,  глупо
этому удивляться:  многие  мужчины  в  замке  не  обладали  даже  такими
знаниями и навыками, не говоря уже о  женщинах.  Но  Дайнуолд,  который,
несмотря  на  свое   упрямство   и   высокомерие,   отличается   умом...
Неудивительно, что  он  так  настаивает  на  занятиях  Эдмунда  с  отцом
Крамдлом, -  видимо,  прекрасно  понимает,  насколько  важно  дать  сыну
образование, если уж сам невежествен...
   Увидев въезжавшего во  внутренний  двор  Алайна,  Филиппа  с  грустью
напомнила себе, что не имеет здесь никакой власти. Она  пленница,  а  не
хозяйка Сент-Эрта.
   Ей придется выждать.
   К несчастью, во время вечерней трапезы Алайн сам подошел  к  Филиппе.
Очень скоро девушка убедилась в том, что в отсутствие Дайнуолда, но явно
с его одобрения, Алайн ведет себя как полновластный господин. Он  уселся
рядом с ней в кресло Дайнуолда.  Довольно  долго  Алайн  не  обращал  на
Филиппу внимания, а затем внезапно повернулся и цинично усмехнулся ей  в
лицо, словно она была одной  из  местных  шлюх.  Филиппа  промолчала  и,
стараясь  выглядеть  невозмутимой,  взяла  кусок  пирога  с  голубями  -
необыкновенно вкусное блюдо, в которое входили  также  морковь,  репа  и
картофель.
   - Вижу, ты украла платье покойной хозяйки?
   Та-ак, подумала Филиппа, управляющий пытается спровоцировать меня  на
ссору, однако в этой игре он не столь силен, как его хозяин.
   - Какой ты наблюдательный, - с иронией протянула  девушка  и  одарила
собеседника милой улыбкой. - А я-то думала, что ты здесь всего три года!
Ведь леди Анна, как я слышала, умерла девять  лет  назад,  вскоре  после
родов.
   Правая рука Алайна машинально сжалась в кулак, смяв кусок хлеба.
   - Не надейся, что тебе удастся оскорбить  меня,  шлюха!  Может  быть,
Дайнуолд и заделает тебе ребенка, но он не станет  выделять  тебя  перед
другими. Ты всего лишь одна из многих, как я уже  и  говорил.  Когда  он
устанет от тебя, то отдаст своим людям. В этом платье ты  выглядишь  как
дурочка - оно тебе мало, твои груди выпирают самым бесстыдным образом, а
ноги похожи на палки.
   - Все же это лучше, чем ходить без одежды.
   - Да уж! Мы видели, как он разорвал на тебе платье, а потом  понес  к
себе в кровать. Должно быть,  ты  сильно  рассердила  хозяина.  Ну  что,
Дайнуолд насиловал тебя, пока ты не закричала? А  может,  ты  молчала  и
наслаждалась, чувствуя, как он разряжается внутри тебя?
   - Нет, не наслаждалась, - сделав вид, что хорошенько обдумала  ответ,
спокойно произнесла Филиппа.
   Алайн засмеялся, макнул кусок  хлеба  в  жирный  соус  на  тарелке  и
отправил его в рот.
   - Ты весьма жалко смотришься в кресле хозяина,  -  заметила  Филиппа,
выразительно оглядывая его  отвислые  щеки.  -  Оно  для  тебя  чересчур
большое и громоздкое - или это ты слишком маленький и толстый для такого
места. - Филиппе показалось, что Алайн сейчас выплюнет хлеб ей  в  лицо,
но он все-таки дожевал его и проглотил.
   И тут она увидела,  как  изменилось  выражение  его  глаз:  очевидно,
управляющий понял, что выбранная им  тактика  не  приведет  к  желаемому
результату, и приготовился к решительным  действиям.  Филиппа  терпеливо
ждала.
   - Мы спорим о  пустяках,  -  наконец  сказал  Алайн.  Голос  его  был
спокоен, от недавнего гнева не осталось и следа: управляющий говорил как
разумный человек, а не рассвирепевший зверь, готовый  загрызть  ее,  как
это было мгновение назад. - Чтобы спасти свою жизнь, Филиппа  де  Бошам,
ты должна  покинуть  Сент-Эрт,  пока  еще  есть  время.  Я  помогу  тебе
вернуться к отцу, но ты должна уехать до возвращения Дайнуолда.
   Алайну  нужно,  чтобы  она  исчезла  отсюда.   Почему?   Сейчас   она
действительно  представляла  для  него  нешуточную  угрозу,  потому  что
обнаружила его обман, но ведь Алайн не мог об этом знать! Тогда почему?
   - Даже и не знаю... Вообще-то я  подумываю  остаться  здесь  и  выйти
замуж за хозяина Сент-Эрта. Он человек стоящий и мужчина видный. Что  ты
на это скажешь, Алайн? - медленно проговорила Филиппа и сама  поразилась
собственным словам.  Тем  не  менее  девушка  решила  не  отрекаться  от
сказанного.
   Лицо Алайна  исказил  гнев  -  и  что-то  еще,  что-то  неуловимое  и
пугающее...
   - Я прикажу выпороть тебя, девка, - тихо сказал он. - Я даже  сам  не
прочь взяться за кнут. Господи, как мне этого хочется! Одно удовольствие
посмотреть, как твои нахальные груди дернутся  верх  и  вниз,  когда  ты
завопишь во всю глотку в тщетной попытке  избежать  ударов,  -  а  потом
исполосовать твою спину до крови!
   Эдмунд  вдруг  поднялся  и  подошел  поближе,  прислушиваясь   к   их
разговору.
   - Ты этого не сделаешь, Алайн!  Не  посмеешь!  Если  только  Дайнуолд
узнает, что ты... - Филиппа осеклась и прикусила  нижнюю  губу.  Девушка
чуть было не выдала себя, едва не сказав, что  Алайн  вор  и  предатель,
если не хуже.
   Круки, лежавший на полу возле кресла  Алайна,  поднялся  и  встал  по
другую сторону Филиппы. Он  сладко  зевнул,  выразительно  посмотрел  на
управляющего и сплюнул на пол.
   Алайну это явно не понравилось. Он злобным взглядом сверлил  Эдмунда,
который  в  этот  момент  удивительно  напоминал  маленького   бойцового
петушка.
   - Мальчишка не сможет защитить тебя, девка, так же  как  и  полоумный
шут, - прошипел управляющий. - Круки здесь ничто,  Дайнуолд  держит  его
только для забавы. Что же ты замолчала, шлюха? Ты ведь хотела  в  чем-то
обвинить меня? Оболгать?
   - Меня зовут Филиппа де Бошам, и я леди. А ты полное ничтожество.
   - Ты такая же леди, как этот дурак  -  поэт!  Ты  всего  лишь  глупая
тщеславная потаскуха! -  выкрикнул  Алайн;  внезапно  он  размахнулся  и
ударил ее по лицу.  Голова  Филиппы  запрокинулась,  на  глаза  набежали
слезы. Пальцы Алайна были испачканы  в  чернилах,  и  девушка  отрешенно
подумала, что управляющий давно не мылся.
   - Дешевая дрянь! - Алайн  снова  занес  руку,  но  тут,  к  огромному
удивлению Филиппы, его кресло покачнулось, затем наклонилось назад  и  с
грохотом опрокинулось - естественно, вместе  с  управляющим,  который  к
тому же пребольно ударился головой о спинку.
   Прижав ладонь к пылающей щеке, Филиппа молча смотрела вниз.  Рядом  с
распростертым на полу Алайном стоял Эдмунд и, скрестив руки на груди, от
души хохотал. В огромном зале воцарилась тишина.
   Трясясь от ярости, Алайн вскочил на ноги.
   - Ты, проклятый маленький придурок! Я изобью тебя  до  полусмерти!  -
закричал он и потянулся к мальчику.
   В одно мгновение Филиппа подлетела к Эдмунду и загородила его.
   - Клянусь, если ты к нему прикоснешься, я убью тебя!!! -  побелев  от
гнева, крикнула она.
   Управляющий застыл, глядя на  девушку,  которая  ростом  не  уступала
крупному мужчине и к тому же была сильной. Но все же не  такой  сильной,
чтобы оказать серьезное сопротивление, подумал Алайн. Ее слова -  пустой
звук, она съежится от страха при первой же угрозе, как  и  любая  другая
шлюха. Он изобьет ее, свернет ей шею... Нет, нельзя терять контроль  над
собой.
   - Отойди в сторону, девка! - заорал он. Филиппа не двинулась с места.
Алайн замахнулся, но  в  этот  момент  за  его  спиной  раздался  глухой
угрожающий звук. Алайн медленно опустил  руку  и  обернулся.  Перед  ним
стоял Страшила Горкел. Это было самое ужасное зрелище,  которое  Филиппа
видела в своей жизни:  испещренное  шрамами  лицо  с  выпяченным  вперед
подбородком  и  сросшимися  над  переносицей  густыми  черными   бровями
казалось порождением ада, из горла вырывался тот самый  рычащий  звук  -
будто хищник предупреждал свою жертву... - Убирайся,  ничтожество,  -  в
конце концов произнес Горкел, почти не разжимая губ.
   Алайну хотелось крикнуть, чтобы тот сам проваливался  в  преисподнюю,
но он боялся Горкела: этот великан своими ручищами с  легкостью  мог  бы
переломить  ему  позвоночник.  Алайн  посмотрел  на  Филиппу,  затем  на
Эдмунда, который по-прежнему стоял подбоченившись и выпятив  подбородок.
Он еще доберется до  этой  девки,  а  затем  поквитается  с  мальчишкой.
Управляющий резко развернулся на каблуках и вышел из зала.
   Круки, издав боевой клич, разразился громкой  песней,  слова  которой
летели в спину разъяренному Алайну:

   До конца своей жизни он останется слугой,
   Которого все будут пинать ногой,
   В следующий раз он побоится,
   Но от гнева хозяина ему не скрыться.

   -  Спасибо...  -  тихо  произнесла  Филиппа,  посмотрев  на   Эдмунда
признательным взглядом.

***

   - Он негодяй. Папа, к сожалению, этого не замечает, потому что  Алайн
всегда ведет себя с  ним  очень  осторожно.  Интересно,  почему  он  так
невзлюбил тебя, ведь ты всего-навсего девчонка? Ты никогда не делала ему
ничего плохого?
   - Нет. Честное слово, не знаю, откуда такая злоба.
   - Держись от него подальше, я ведь не смогу быть всегда рядом,  чтобы
тебя защитить.
   - Знаю. - Филиппа подняла голову и встретилась взглядом  с  Горкелом.
Она улыбнулась ему, и он кивнул, проворчав что-то себе  под  нос,  потом
почесал живот, отвернулся и поплелся на свое место.
   В зале снова зазвучали голоса, Круки опять разлегся на  полу,  Эдмунд
набил рот хлебом, а Филиппа, у которой все  еще  горела  щека,  села  на
стул, гадая, что же ей теперь делать.
   Следующие  три  дня  она  старалась  держаться  поближе  к   Горкелу.
Казалось, уродливый великан не обращает на нее ни малейшего внимания, но
его присутствие заставляло Алайна держаться на  расстоянии.  Управляющий
даже поменял место за столом. Горкел  не  стал  объяснять  Филиппе,  что
ответит головой, если она сбежит из Сент-Эрта, так  как  перед  отъездом
Дайнуолд приказал ему не спускать с девушки глаз...
   За эти дни Филиппа узнала много нового о замке, перезнакомилась почти
со всеми его обитателями, сшила  Эдмунду  тунику  из  зеленой  шерсти  и
начала шить другую - для Дайнуолда. Девушка привыкла и к вечно  стоящему
здесь шуму, так что теперь даже могла  определить,  какая  где  кудахчет
курица. Один поросенок, по-видимому, решил, что Филиппа -  его  мать,  и
повсюду следовал за ней по пятам, вызывая гомерический хохот окружающих.
Она назвала поросенка Туппером.

Глава 10

   Как-то утром Филиппа, как обычно, вошла в ткацкую. Ее глазам предстал
ужасающий беспорядок. Высокий пожилой мужчина с клочьями седых волос  на
голове кричал на Мордрид. Он  так  трясся  от  гнева,  что  его  одежда,
свободно болтающаяся на исхудалом теле,  казалось,  вот-вот  сползет  на
пол.
   - Шлюха! Потаскушка! Вероломная корова!  Пока  я  лежал  на  смертном
одре, ты предала меня. Убью-у!!!
   Филиппа в недоумении уставилась на крикуна:
   - Эй! Кто  ты  такой?  Что  ты  здесь  делаешь?  Мужчина  повернулся,
презрительно оглядел девушку с ног до головы и сплюнул.
   - Так это ты та ведьма, которая околдовала нашего  хозяина,  вынудила
его думать только о похоти и лишила меня работы?
   - Боже мой, - сказала Филиппа, скрестив руки на груди, -  ты,  должно
быть, Принк! Прямо со смертного одра - и к нам. Рада,  что  ты  все  еще
жив.
   Ее  ясный  и  очень  вежливый  голосок  вызвал   у   ткача   короткое
замешательство, однако он быстро оправился.  Принк  считал,  что  с  ним
обошлись крайне несправедливо, и его единственным желанием было кинуться
к этой ведьме и выдрать ей волосы. Остановил его  только  рост  Филиппы.
Рассудив, что былая сила еще не вернулась к нему, Принк сдержался.
   - Я здесь, чтобы заниматься делом, а ты, девка, убирайся вон и забери
с собой всех этих глупых баб. - Принк ухватился за  руку  Мордрид.  -  Я
оставлю только одну - она заслужила хорошенькую порку, которую  я  ей  и
обеспечу.
   - Принк, - медленно сказала Филиппа, - сейчас же отпусти Мордрид.
   Казалось, ткача хватит удар. Он так сжал руку бедняги Мордрид, что та
застонала от боли.
   Филиппа гадала, куда  же  подевался  Горкел.  Последние  три  дня  он
повсюду сопровождал ее, однако сейчас как сквозь землю провалился, и  ей
придется в  одиночку  выбираться  из  затруднительного  положения.  Даже
обычно неустрашимая Агнес спряталась за длинным куском  развешанной  для
окраски ткани. Филиппа приблизилась к Принку и только тут заметила,  что
он очень бледен, а  лицо  судорожно  подергивается  от  приступов  боли.
Видимо, ему все еще нездоровилось.
   - Ты болен, Принк. - Филиппа говорила очень  спокойно.  -  Позволь  я
отведу тебя в кровать.
   Принк  взвизгнул,  словно  любимая  свинка  Филиппы,  Туппер,  но  не
выпустил руки Мордрид.
   - Со мной твои штучки не пройдут, шлюха, ты забрала мое...
   - Твое лицо стало серым, словно небо перед дождем, а на лбу выступила
испарина. Неужели ты хочешь остаться здесь, чтобы женщины видели, как ты
упадешь в обморок?
   Принк не знал, что делать. Вспышка гнева изрядно подточила его и  без
того слабые силы. Он хотел бы свернуть шею наглой девке, но понимал, что
ему с ней не справиться.
   Принк выругался и медленно заковылял к выходу. В этот момент в дверях
появился Горкел, вопросительно поглядывая то на Филиппу, то на ткача.
   - Ты не поможешь ему добраться до спальни, Горкел?
   Проследи, чтобы он оставался в постели, пока полностью не поправится.
Я поговорю с тобой позже, Принк.
   Как только Принк  скрылся  за  дверью,  из  своего  убежища  выползла
пылающая от ярости Агнес:
   - Старый  придурок!  Вонючка!  Как  он  смеет  портить  все,  что  мы
сделали?!
   - С тобой все в порядке? - обернулась к  Мордрид  Филиппа.  -  Он  не
повредил тебе руку?
   Мордрид отрицательно покачала головой:
   - Нет-нет... Спасибо, хозяйка. Принк  -  хороший  человек,  но  очень
гордый, - немного помедлив, добавила она.  -  Это  болезнь  сделала  его
таким раздражительным Порой женщина готова  простить  мужчине  абсолютно
все и оправдать любой, даже самый дикий его  поступок,  думала  Филиппа,
наблюдая за работой. В мастерскую зашел Горкел, молча кивнул  девушке  и
занял свой пост возле двери...
   Следующий день выдался на редкость жарким. Филиппа  безумно  страдала
от духоты, чувствовала себя крайне усталой  и  одинокой...  Она  шла  по
внутреннему двору в сопровождении весело хрюкающего Туппера, когда  один
из  привратников,  Гуд,  крикнул,  что  к  замку  подошел  странствующий
торговец. Можно ли впустить его? Филиппу охватила волна возбуждения.  Ну
конечно, можно! Ведь  торговец  это  новые  ленты,  украшения  и  другие
жизненно необходимые вещи. Возможно, у него  в  запасе  есть  и  платья,
которые он купил или выменял во время путешествия,  и  обувь...  Филиппа
просто сгорала от желания посмотреть на товар - она  даже  не  удивилась
тому, что привратник именно у нее спрашивал разрешения открыть ворота.
   Известие быстро облетело  замок,  и  во  внутреннем  дворе  собралась
большая толпа. Мужчины и  женщины  возбужденно  переговаривались,  дети,
чувствуя волнение  родителей,  крутились  поблизости.  Когда  в  воротах
показался  запыленный  путешественник,  все,  даже  животные,  притихли.
Филиппа приветствовала его; при виде двух тяжело груженных  мулов  глаза
ее загорелись.
   И только любовно разглядывая и перебирая в руках две длинные  розовые
ленты, Филиппа вспомнила, что у нее нет денег.
   У нее не было ничего. Даже на обмен. Ей хотелось плакать.
   Внезапно у самого ее уха раздался тихий, вкрадчивый голос:
   - Согласишься уехать из Сент-Эрта, и я куплю тебе любые ленты,  какие
захочешь. Может быть, даже платье и башмаки в придачу - у торговца  есть
все. Соглашайся, глупая девчонка, эти розовые ленточки чудесно  подойдут
к твоим волосам. Ты ведь хочешь их?
   Филиппа глубоко вздохнула и обернулась, оказавшись  лицом  к  лицу  с
управляющим.
   Она чуть было не закричала, что он вор и поэтому его хозяин сидит без
денег,  но  вовремя  остановилась.  Надо  молчать  и  ждать  возвращения
Дайнуолда. Филиппа слегка запрокинула голову и смерила Алайна  надменным
взглядом:
   - Нет, сэр управляющий, мне здесь ничего не нравится.
   - Лжешь!
   Филиппа молча отошла от него; стоя в  сторонке,  она  наблюдала,  как
обитатели Сент-Эрта покупают или меняют товары. Когда девушка возвращала
облюбованные ленточки торговцу, то едва сдержала  слезы.  Глупо,  но  ей
отчаянно хотелось купить именно эти, бледно-розовые - как небо во  время
восхода солнца. Они  изумительно  сочетались  с  одним  из  ее  платьев,
которое осталось в Бошаме.
   Торговец остался переночевать в замке. Вечером Круки, очевидно, решив
доказать всем, что находится в отличной форме, пел до тех пор,  пока  не
охрип. Слова его  песен  оказались  такими  цветисто-грубыми,  что  отец
Крамдл вынужден был несколько  раз  громко  прокашляться,  выражая  свое
неодобрение. Это немного отвлекло Филиппу, и, когда она в  сопровождении
Горкела покидала зал, на лице ее блуждала слабая улыбка.
   - Я приказал торговцу на обратном пути снова заглянуть сюда, а к тому
времени хозяин вернется. - Горкел остановился у двери в спальню.
   - Какая разница, - отозвалась Филиппа, проглотив ком в горле.
   - Запри дверь, - предупредил перед уходом Горкел, как  он  это  делал
каждую ночь. Филиппа так и  поступила;  но  когда  она  повернулась,  то
вскрикнула от испуга: перед ней с ножом в руках стоял Алайн.
   Филиппа кинулась назад к двери и попыталась повернуть тяжелый  медный
ключ.
   - Горкел! Горкел! Помоги!
   Управляющий мгновенно настиг ее; схватив девушку за горло, он оттащил
ее от двери и приставил к груди нож. Кричать Филиппа больше не  могла  -
его  пальцы  крепко  сдавили  шею,  мешая  дышать.  Девушка   попыталась
оттолкнуть Алайна, но он был слишком силен.
   Филиппа поняла, что управляющий не хочет убивать ее  в  спальне,  так
как это слишком опасно. Нож, который он теперь держал у ее горла,  нужен
был мерзавцу только для того, чтобы хорошенько припугнуть ее...
   Неожиданно Алайн сжал пальцы сильнее, и комната закружилась у Филиппы
перед глазами. Она дернулась и почувствовала, как кончик лезвия вонзился
в горло и по коже потекла струйка крови.
   - Стой спокойно, шлюха, иначе  я  убью  тебя  прямо  сейчас!  Что  до
Горкела, то этот урод тебя не услышит - дверь слишком массивная. Но  все
равно советую молчать, иначе умрешь!
   Филиппа застыла, опустив руки.
   - Умница! Очень хорошо! - зловеще  одобрил  Алайн.  -  А  теперь  иди
сюда...
   Он подтащил Филиппу к кровати Дайнуолда и  грубо  толкнул  на  спину,
продолжая покалывать шею кончиком ножа.
   - Самое время наглой девке наконец исчезнуть  из  Сент-Эрта.  К  тому
дню, как вернется хозяин, тебя уже здесь не будет. Меня он ни в  чем  не
заподозрит и во всем обвинит Горкела.
   Филиппа молчала, приказав себе хорошенько подумать, прежде чем давать
даже самые простые ответы, - весьма необычный для нее опыт.
   - Удивляешься, почему я хочу, чтобы ты убралась из замка? Этот вопрос
так  и  стоит  в  твоих  глупых  глазах.  Твои  глаза..,   они   кого-то
напомин