нравную
неблагодарную шлюху!
   - Но, Роланд...
   - Я ей покажу! Пусть приведут священника. Где она - в вашем  шатре,  ваше
величество?
   - Да, Роланд, она у меня, -  сказала  Элеонора  и  замолчала,  сжав  руку
королю.
   - Проклятая женщина! - пробормотал Роланд, выходя из шатра без разрешения
повелителя. - Она извела меня своей неблагодарностью, ложью и непослушанием.
Нет, я побью ее.
   - Теперь все будет хорошо, - произнесла Элеонора, улыбнувшись супругу.
   Дария сидела одна в шатре королевы на  толстом  персидском  ковре,  глядя
остановившимся взором на его замысловатый орнамент. Ее руки были  прижаты  к
животу. Позволит ли ей король уйти в монастырь? Позволит  ли  дядя  остаться
там? Девушка слышала, что для  принятия  пострига  аристократкой  вроде  нее
требуется много денег - может быть, все ее приданое, ибо она будет  невестой
Бога. А если дядя откажется отдать деньги? Что  ей  тогда  делать?  Все  что
угодно будет лучше, чем выйти замуж за Ральфа Колчестера  или  графа  Клэра.
Кроме того, Дария не хотела умирать, а граф,  безусловно,  убьет  ее,  когда
узнает, что она ждет ребенка. Девушка подумала о Роланде  и  потупилась.  На
глаза навернулись слезы, и бедняжка смахнула их тыльной стороной ладони.  Ну
что ж, отныне она сама несет ответственность за свою жизнь.
   Когда Роланд вошел в шатер, Дария  подняла  голову  и  посмотрела  ему  в
глаза. Она ждала, что он придет. Разве не принес он огромную  жертву,  решив
жениться на ней? Но Дария освободит его от необходимости делать то, что  ему
так ненавистно. Тогда по прошествии лет он будет по крайней мере  вспоминать
о ней с нежностью. Она не даст Роланду принести себя в  жертву  собственному
благородству. Это было бы с ее стороны бесчестно.
   - Здравствуй, Роланд. Что ты хочешь? Ему не понравился ее равнодушный тон
и застывший взгляд, а также то, что она сидела на  полу,  скрестив  ноги,  с
рассыпавшимися по плечам волосами.
   Он глубоко вздохнул и произнес, стараясь казаться спокойным:
   - Я хочу знать, почему ты сказала королеве такую глупость.
   Она вздернула бровь и смотрела на него до тех пор, пока он  не  опустился
возле нее.
   - Почему, Дария? - Роланд был совсем рядом, но не дотрагивался до нее.
   - Я глубоко религиозна, Роланд. Не веришь?  Но  это  правда.  Я  не  хочу
умирать. Ты сам сказал, что мой дядя убьет меня, если я вернусь  к  нему.  А
граф Клэр забьет меня и моего неродившегося ребенка до смерти,  если  король
заставит его жениться на мне. Это же понятно. Но я хочу жить  -  я  еще  так
молода.
   - Я предлагаю тебе другой вариант. Выходи за меня замуж. Прямо сейчас.
   У нее больно сжалось сердце.
   - Этого я тоже не могу, - Ты думаешь, что я лгу? Боишься, что я буду бить
тебя?
   - Нет.
   - Я не убью тебя, даже если таким образом мог бы заполучить твое огромное
приданое.
   - Знаю.
   - Стало быть... - Он зарычал от ярости. - Это твой благородный  жест,  не
правда ли? Освободить беднягу от обязательств, но прежде  поставить  его  на
колени, заставить пресмыкаться и  умолять,  но  в  конце  концов  все  равно
поступить по-своему. Ты презираешь меня? В таком случае ты  развратнее  этой
проклятой суки Иоанны Тенесби! Но я не потерплю этого, Дария! -  Роланд  еще
ни разу в жизни не был так зол. - Клянусь всеми святыми, я отстегаю тебя!
   Он рывком поднял ее и опустился в кресло королевы. Положив девушку к себе
на колени, Роланд занес руку над ее ягодицами. Она замерла, а потом  сделала
отчаянное усилие вырваться. "Сильная", - подумал он, замахнувшись во  второй
раз. Дария не издала ни звука.
   - Что, молчишь? Упрямая же ты женщина. Может быть, задрать тебе платье  и
дать почувствовать мою горячую руку? - И прежде чем она успела ответить,  он
обнажил нижнюю половину ее тела. Но на сей раз не ударил девушку.  Его  рука
повисла в воздухе. Роланд  уставился  на  ее  ягодицы  -  белые,  гладкие  и
круглые, на  длинные  стройные  ноги.  Он  судорожно  сглотнул,  застонал  и
выругался, чувствуя, как поднимается желание. Потом сбросил  ее  с  колен  и
поднялся, тяжело дыша, уперев руки в бока.
   - Будь ты проклята, Дария. Я бы запомнил тебя, если бы взял,  по  крайней
мере твою аппетитную задницу трудно забыть. Ну,  приготовься,  упрямица.  Ты
выйдешь за меня замуж сегодня вечером, прежде чем я успею  передумать.  Если
будешь по-прежнему упираться, я буду бить  тебя  до  тех  пор,  пока  ты  не
запросишь пощады, так и знай.
   С этими словами Роланд пошел к выходу. Там он  обернулся  и  погрозил  ей
пальцем.
   - Я не шучу, Дария. Ты выйдешь за меня замуж и не вздумай перечить.

Глава 11

   Молодой  священник-бенедиктинец  Ансель,  всей  душой  преданный  Роберту
Барнеллу  и  королю  Эдуарду,  старался  отправить  брачный  обряд  со  всем
возможным в его двадцать три года достоинством.  Лишь  когда  он  произносил
звучные латинские фразы, голос его немного дрожал.
   Невеста показалась священнику красивой и скромной, хотя единственный  раз
она посмотрела на него именно в тот момент, когда Ансель, нервничая,  ошибся
в латинском произношении. "Совпадение", - подумал он. Что  касается  жениха,
то Ансель чувствовал в нем какое-то внутреннее напряжение. Всем своим  видом
жених словно подчеркивал, что обряд его совершенно не интересует.
   В конце концов Ансель догадался, что Роланд  де  Турне  просто  не  хочет
жениться.
   Святой  отец,  разумеется,  не  мог  прямо  спросить  -   это   было   бы
непростительной дерзостью даже со стороны первого королевского священника, а
Ансель был вторым и собирался им остаться, чтобы по-прежнему  быть  рядом  с
королем.
   Благословляя молодую пару, Ансель посмотрел на невесту более  пристально:
уж не больна ли она - настолько Дария была бледна.
   Он взглянул на  де  Турне,  любопытствуя,  обратил  ли  тот  внимание  на
состояние своей невесты. Но холодные глаза рыцаря смотрели в пространство, а
на  лице  не  отражалось  никаких  чувств.  Как  и   раньше,   он   выглядел
отсутствующим, а также несчастным.
   Затем прозвучали поздравления, и напыщенные и сальные,  поскольку  король
считал, что свадьба должна проходить именно  так,  а  его  слуги  и  солдаты
охотно подчинялись.
   Эдуард хотел, чтобы окружающие не заметили ничего необычного и не болтали
потом лишнего о Роланде и Дарии. Даже  Роберт  Барнелл  пару  раз  что-то  с
горячностью прокричал.
   Королева обняла невесту и тихо зашептала ей на  ухо.  Анселю  не  удалось
расслышать ее слов.
   Элеонора была обеспокоена. Нежно взглянув на Дарию, она спросила:
   - Что с тобой, девочка, ты не здорова?
   Дария положила голову ей на плечо. Нет, она не была  больна.  Она  вообще
никогда не болела. Огромный раздутый живот королевы не давал  Дарии  подойти
вплотную к ней.
   "Вот и я стану такой же", - подумала Дария и посмотрела  на  свою  тонкую
талию.
   Как же может в ней оказаться живое  существо?  Такое  маленькое?  Девушка
очень хотела, чтобы мать очутилась сейчас  здесь,  рядом  и  поддержала  ее.
Возможно, матери удалось бы придать всему этому хоть какой-то смысл.
   - Так, значит, ты просто боишься новой жизни и даже мужа?
   - Да.
   - Глупости! Мой супруг всегда очень высоко отзывается о Роланде,  считает
его человеком чести и настоящим преданным рыцарем. Ты богатая  наследница  и
принесешь своему мужу немалое приданое, а это важно. Не бойся, Дария.
   - Я понимаю.
   Королева бросила на мужа хмурый взгляд. Он  все  еще  громко  превозносил
везение Роланда, хлопал его по плечу и говорил,  что  тот  будет  скоро  так
богат, что сможет даже помогать своему королю.
   Сказав это, Эдуард поднял глаза и заметил  выражение  лица  Элеоноры.  Он
помолчал, а затем тихо обратился к Роланду:
   - Ну что ж. Вы теперь муж и скоро станете отцом.
   - Замечательно.
   - Ну что ж, - повторил король. - Завтра все мы отправимся в  Тибертон.  Я
желаю, чтобы граф Клэр увидел вас и понял, что не может больше  претендовать
на Дарию. Пусть знает, что я к вам благоволю.
   Роланд согласно кивнул. Ему было интересно, как воспримет граф его брак с
Дарией. Когда он думал о графе и Дарии, его охватывало такое бешенство,  что
он мог бы, забыв все рыцарские обычаи, запросто разорвать графа на кусочки.
   - Я приказал приготовить вам,  мой  друг,  шатер.  Вы  с  вашей  невестой
проведете в нем ночь. Вижу,  что  королева  уже  отпустила  Дарию.  Пойдемте
поужинаем и выпьем за ваше здоровье и удачу.
   "Какая к черту удача?!" - мысленно воскликнул  Роланд.  Меньше  всего  на
свете он жаждет провести ночь с этой беременной женщиной, ставшей его женой.
Однако ему удалось сдержаться и даже улыбнуться  Дарии,  помогая  ей  занять
место за столом.
   Столы были  установлены  под  открытым  небом,  усеянным  звездами,  свет
которых  несколько  проигрывал  в  сравнении   с   полной   луной.   Границу
королевского лагеря отмечали горящие факелы.  В  трапезе  принимали  участие
около сотни людей, время от времени выкрикивающих поздравления  новобрачным.
Кушанья были доставлены из кладовых Чепстоу. "Не придется ли графу  Херфорду
зимой голодать? - мельком подумал Роланд. - Похоже, король отобрал  все  его
запасы. Возможно, в будущем это ожидает и меня, когда Эдуард решит  посетить
Корнуолл".
   - Съешь что-нибудь, Дария.
   Она хотела ответить ему, что боится, как бы  ее  не  вырвало,  но  вместо
этого молча взяла ломтик мягкого белого хлеба  и  откусила,  но  как  только
Роланд отвернулся, выплюнула его на землю.
   - Ты завтра будешь молчать.
   - О чем ты?
   - Завтра мы отправляемся к графу  Клэру.  Я  запрещаю  тебе  встревать  в
разговоры. Мне не нужны ни твои советы, ни твоя помощь.
   - Вроде бы я никогда и не путалась у тебя  под  ногами,  а  что  касается
помощи, так это было только однажды.
   - Наверное, тогда ты молчала. - Он пожал плечами. - Интересно, догадается
ли граф, что ты носишь его  ребенка?  Думаю,  это  его  взбесит.  Короче,  я
запрещаю тебе с ним разговаривать - я сам с ним разберусь.
   - Граф не имеет отношения к ребенку. А в ярость он  придет  из-за  потери
моего приданого.
   Роланд посмотрел на ее тонкие  губы  и  сделал  большой  глоток  красного
аквитанского вина из своего кубка.
   - Это правда, Роланд. Будь осторожен с графом - мне кажется, что он и так
несколько не в себе. Когда он нас увидит, может потерять остатки разума.
   Роланду захотелось прекратить  этот  разговор,  например,  повернуться  и
пойти потолковать с Барнеллом. Он чувствовал,  как  гнев  на  Дарию  тяжелым
комом оседает где-то в желудке. "Матерь Божья! Ведь она  уже  получила  все,
что хотела, так зачем же продолжает разыгрывать  оскорбленную  невинность?!"
Это его бесило. Он еще раз приложился к кубку. Но напиться сегодня ему никак
не удавалось.
   - Какая же ты способная, если зачала с первого раза!
   - Кто-то из нас уж точно способный! Странная гримаса застыла  у  него  на
губах.
   Действительно ли он ждал, что ее настроение сразу переменится?
   - Пожалуй, нам лучше предаваться любовным утехам, пока  ты  беременна,  -
тогда, глядишь, к моменту, когда ты будешь готова понести  вновь,  это  дело
мне уже порядком надоест, что и хорошо, поскольку  я  совершенно  не  жажду,
чтобы вокруг меня прыгала дюжина детей.
   Ей хотелось закричать на него, завыть от тоски,  но  вместо  этого  Дария
опустила голову  и  стала  двигать  кусок  хлеба  по  подносу.  Он  пытается
причинить ей боль, но она ничем не выдаст своей обиды.
   - Благодарю, ваше величество, вы были так добры, -  сказала  позже  Дария
королеве.
   - Не страдай, девочка. Мы еще увидимся. Вы с Роландом приедете в  Лондон,
или, возможно, мы с королем приедем в Корнуолл. А сейчас,  милочка,  позволь
моим фрейлинам подготовить тебя для ночи.
   С этими прозаическими словами королева Англии  слегка  подтолкнула  ее  к
двум   поджидавшим   придворным   дамам.    Последние    оказались    весьма
жизнерадостными особами, пребывающими в  веселом  расположении  духа,  чему,
по-видимому,  немало  способствовало  изрядное  количество  выпитого   вина.
Хихикая, они стали давать Дарии явно проверенные на собственном опыте советы
о том, как довести мужчину до безумного желания, заставить  его  дрожать  от
страсти.
   Роланд задержался у входа в шатер, прислушиваясь к  доносившимся  изнутри
взрывам смеха. Он услышал тихий озадаченный голос Дарии:
   - Правда? А как? Просто попросить его вставить мне в рот? Я не подавлюсь?
Зубами его не поцарапаю?
   - Дурочка! Ты просто ласкаешь его руками, а твой язычок и  губки  следуют
за ними, и ты постепенно опускаешься...
   Глаза Роланда округлились. Так-так, оказывается, королевские фрейлины  те
еще распутницы. Но следующие слова Дарин заставили его нахмуриться.
   - Слушай, Клодиа, а может быть, Роланд и не захочет, чтобы такая неумеха,
как я, это делала? Ему, наверное, нравятся более опытные женщины...
   - Помолчи, Дария. Опыт приходит со временем.  Спроси  своего  муженька  и
увидишь, как он будет облизываться в предвкушении.
   Роланд не расслышал, что ответила Дария.  Его  жена.  Ему  совершенно  не
нужна жена. По крайней мере пока он не приведет все в  порядок  в  Корнуолле
или это ему не наскучит. Наскучит... С  чего  это  ему  может  наскучить?  И
почему он решил, что жена - лекарство от скуки?!
   Он вошел в шатер и фыркнул в ответ на ухмылки дам.  Их  многозначительные
взгляды пробудили к жизни его мужское естество. Роланд быстро  повернулся  к
Дарии - та не двинулась с места, пристально глядя на него. "Она  смотрит  на
меня как-то иначе", - подумал Роланд.
   - Упражняйся, милочка, упражняйся! - Клодиа подмигнула Дарии.
   - Спокойной ночи, Дария. Наслаждайся дарами Бога и  короля.  Поверь  нам,
таких мощных и красивых мужчин мало.  Этот  парень  просто  прелесть.  -  И,
пожирая Роланда глазами,  женщины  выскользнули  из  шатра,  причем  Клодиа,
проходя мимо, как бы случайно прижалась к Роланду грудью.
   Дария не испытывала к ней особого гнева. Они сильно напились, а Роланд  и
в самом деле был красивый мужчина. Вот Клодиа и забылась.
   Роланд молча смотрел на Дарию.
   - Ты последуешь их совету? Она густо покраснела.
   - Ты слышал, что они мне сказали?
   - Да. Это прекрасный совет.
   Дария выпрямилась и взглянула ему прямо в глаза.
   - Тогда я последую ему. Но ты должен научить  меня,  Роланд.  Я  не  хочу
обидеть тебя или причинить тебе боль.
   - Это очень странный разговор, - сказал он, расстегивая  камзол.  Широкий
кожаный пояс упал на устланный мехом  пол.  -  Разве  фрейлины  королевы  не
научили тебя, что делать?
   -  Они,  по-видимому,  знают  мужчин,  -  ответила   Дария,   глядя   как
завороженная на Роланда. На столике сандалового дерева горели  три  свечи  в
медном подсвечнике. В углу стояла низкая  кушетка,  покрытая  мехом.  Больше
ничего не было. Когда Роланд разделся до пояса, Дария уже открыто впилась  в
него глазами. Он был худым и хорошо сложенным, заросшим черными волосами.  В
Рексеме он был болен и лежал на спине. Но и  тогда  он  показался  ей  очень
красивым, однако она не могла оценить игру мускулов на его спине  и  плечах,
выступающие над животом ребра. Девушка судорожно сглотнула, увидев,  что  он
снимает штаны. Роланд выжидательно посмотрел на нее.
   - Чего ты стоишь? Снимай все и ложись в постель.
   Она не пошевелилась. В этом приказе любящего жениха не было и  намека  на
нежность.
   Он поднял темную бровь.
   - Поскольку ты носишь ребенка, я полагаю, что ты видела голого мужчину. Я
ничем не отличаюсь от других, Дария.
   Роланд стоял перед ней, высокий и нагой, и смотрел  на  нее  с  издевкой.
Дарии хотелось отвести взгляд, но против воли ее глаза  устремились  на  его
пах. Мужской жезл безвольно лежал в облачке густых черных волос.
   Но Дария знала, что он станет большим. Очень большим,  и  Роланд  захочет
вонзиться в нее. У нее перехватило дыхание, и она повернулась к нему спиной.
   Он хохотнул.
   - Тебе лучше начать ласкать меня,  пока  я  в  таком  состоянии.  Ну  же,
раздевайся.
   - Хорошо. - Она задула все три свечи, и шатер погрузился во  тьму.  Дарии
было стыдно. Роланд еще не видел ее обнаженной, не касался ее,  не  брал  ее
по-настоящему. Но теперь он был здоров и хотел ее; теперь он был ее мужем  и
мог смотреть на нее.
   - Что ты делаешь? - спросила она испуганно.
   - Зажигаю свечу. Хочу видеть твой живот и груди, Дария. Я слишком  дорого
заплатил за эту привилегию. Больше я повторять не буду.
   И с этими словами Роланд лег на узкую кушетку и натянул до пояса  меховое
покрывало. Заложив руки за голову, он наблюдал за ней.  Дария  подняла  было
руки, но тут же бессильно уронила их. Она не могла заставить себя  раздеться
перед ним, не могла повиноваться его равнодушному приказанию. Он овладеет ею
сегодня просто потому, что она была здесь и принадлежала ему. И все же  этот
человек был ее мужем, и Дария должна  угодить  ему.  Она  стала  развязывать
ленты на платье, но ее  пальцы  окоченели  и  были  неловкими.  Наконец  она
ослабила ленты достаточно для того, чтобы стянуть  наряд  через  голову.  Ее
нижняя  рубашка  была  свободной,  но  у  нее  опять  возникли  трудности  с
тесемками, завязывающимися на груди.
   Муж лежал и смотрел на нее, не  делая  попытки  помочь.  Его  глаза  были
прикрыты, и всем своим видом он словно говорил: ты будешь повиноваться  мне,
своему господину, ибо я зол на тебя и хочу хорошенько наказать.
   Дария посмотрела на свои трясущиеся пальцы, па него  и,  увидев,  что  он
холоден, как воды Северного моря, прошептала:
   - Нет, я не могу.
   Он вскочил, и она очень медленно опустилась на колени. Горячие слезы жгли
ей глаза, отчаяние захлестывало ее. Дария закрыла лицо  руками  и  беззвучно
зарыдала.
   Роланд пошатнулся, словно от  удара.  Это  его  жена  лежала  на  полу  и
плакала! Будь она проклята! Он сказал со злостью:
   - Ты ведь получила то, что хотела, чертова сучка. Прекрати  свой  скулеж:
он приводит меня в ярость. Женские слезы ничего не стоят -  они  всего  лишь
притворство. Я не потерплю этого. Немедленно успокойся, Дария!
   Она постаралась взять себя в руки. Мать говорила ей, что девушка  никогда
не должна плакать в присутствии любимого мужчины, потому что  это  нечестно.
Как будто Роланду было до нее дело. Дария вытерла глаза ладонью.
   - Извини, Роланд.
   Он молча наблюдал за тем, как она пыталась обрести  самообладание.  Икая,
Дария вылезла из платья и стояла в короткой нижней рубашке. При слабом свете
свечи Роланд разглядел очертания  ее  выступающих  сосков,  темный  островок
внизу живота. Он хотел видеть ее всю. В конце концов, он имеет на это право.
   - Сними рубашку.
   - Не могу.
   -  Почему?  Ты  ведь  не  девушка,  так   зачем   эта   скромность?   Или
предпочитаешь, чтобы я сорвал ее?
   - Нет. Я должна беречь ее.
   - Сними ее, Дария, и не беси меня своим непослушанием. Если  помнишь,  ты
поклялась перед Богом повиноваться мне.
   Дария почувствовала себя униженной. Презрев гордость, она отвела от  него
глаза и быстро стянула рубашку. "Представь, будто ты одна,  притворись,  что
его не существует, что он не лежит здесь, наблюдая за тобой, не видит тебя".
Она смотрела невидящим взглядом, чувствуя, как  падает  к  ее  ногам  мягкая
ткань. Дария  отмежевалась  от  этой  обнаженной  девушки,  выставленной  на
обозрение своего мужа, человека, ненавидевшего ее  и  считавшего  лгуньей  и
развратницей.
   Роланд глазам своим не верил. Он и представить себе не мог, что  она  так
прекрасно сложена. Высокие, налитые груди  были  такими  же  белыми,  как  и
живот, а соски бледно-розовыми. Они казались  слишком  тяжелыми  для  такого
тонкого стана, но ему  это  нравилось.  Он  подумал,  что  ей  будет  трудно
выносить ребенка в таком плоском животе. Впрочем, скоро он станет выдаваться
вперед. Ноги ее были прямыми и стройными. Это ему тоже  пришлось  по  вкусу.
Роланд помнил многих женщин, белокожих и пышных, чересчур  пышных.  Тело  же
Дарии было упругим и даже при так