чтобы
как следует обдумать свой дурацкий побег.
   Филиппа не отвечала, оглядываясь по сторонам. В окнах были стекла,  и
это ее крайне удивило. Лорд Генри тоже вставил стекла в  своей  спальне,
но при этом так долго ворчал и жаловался на дороговизну,  что  леди  Мод
пригрозила ударить его кочергой по голове.
   Дайнуолд подошел к девушке.
   - Нет... - Филиппа отшатнулась.
   Он остановился, словно внезапно передумал.
   - Я попросил Танкрида принести нам вина и немного еды.  Мне  кажется,
ты голодна? Твой аппетит утолить непросто.
   Филиппе очень  хотелось  есть,  но  она,  к  собственному  удивлению,
отрицательно покачала головой.
   - Ты выбежала из зала,  не  попробовав  вареный  изюм,  а  мой  повар
готовит его очень хорошо, так же  как  и  медово-миндальное  варенье.  -
Дайнуолд говорил и  говорил  о  еде,  и  Филиппе  не  оставалось  ничего
другого, как  стоять  и  слушать,  глотая  слюнки.  Неожиданно  Дайнуолд
улыбнулся ей, и она испугалась еще больше.
   Раздался стук в дверь, и Филиппа чуть не  вскрикнула  от  радости,  а
Дайнуолд нахмурился:
   - Неужели тебе до такой степени хочется,  чтобы,  кроме  меня,  рядом
находились другие люди? Это всего  лишь  Танкрид  с  вином  и  едой.  Не
двигайся.
   В руках у  вошедшего  был  причудливо  изогнутый  поднос,  несомненно
изготовленный искусным мастером. Юноша опустил поднос на стол и принялся
переставлять бутылки.
   - Уходи, - едва он закончил, приказал  Дайнуолд,  и  Танкрид,  бросив
любопытный взгляд на Филиппу, поспешно вышел.
   - Они гадают, изнасилую  я  тебя  или  нет,  -  хладнокровно  пояснил
Дайнуолд и сел за стол. - А возможно,  бедный  Танкрид  боится,  что  ты
воткнешь мне нож между ребер. - Как  видно,  самого  Дайнуолда  подобная
перспектива нимало  не  беспокоила.  Он  налил  в  чашу  вина  и  сделал
порядочный глоток.
   - Т-ты.., ты.., и в самом деле собираешься  меня  и  изнасиловать?  -
заикаясь от ужаса, сдавленным голосом спросила Филиппа.
   - Пожалуй, нет... Во всяком случае, не  сегодня.  -  Дайнуолд  лениво
потянулся. - Я уже позабавился  с  хорошенькой  девкой  и  не  испытываю
желания делать это  еще  раз,  особенно  с  девицей  таких  внушительных
размеров и такого...
   - Я не уродина и не такая уж большая и неуклюжая! Моей  руки  просили
три очень знатных рыцаря! Как ты смеешь говорить, что я  не  стою  твоих
усилий, или что я тебе не по вкусу, или...
   Дайнуолд рассмеялся. Вот это  картина  -  наскакивает  на  него,  как
разъяренный  котенок,  потому  что  он  отказался  ее   насиловать!   Он
расхохотался еще громче, заметив, как вытянулось лицо Филиппы, когда  до
нее наконец-то дошло, что она сказала.
   Филиппа бессильно  опустилась  на  кровать,  закрыла  лицо  руками  и
заплакала. Увы, это  отнюдь  не  были  несколько  хрустальных  слезинок,
скатившихся из томно прикрытых  глаз,  -  именно  так  представлял  себя
Дайнуолд изящные женские слезы, - а глубокие, рвущие  душу  рыдания,  от
которых содрогалось все ее тело.
   - Боже мой! Я же ничего тебе не сделал! Запруди  свои  ручьи,  девка,
или я...
   Она немного выпрямилась и, всхлипывая, пробормотала:
   - Я не девка, я Филиппа де...
   - Знаю, знаю. Ты богиня Филиппа, королева Филиппа, только  успокойся.
У меня аж живот свело от смеха. Больше никаких слез, у тебя  нет  причин
плакать, я же ничем  не  обидел  тебя.  Наоборот,  я  обошелся  с  тобой
исключительно гуманно.
   Благодари меня, императрица Филиппа.
   - С-спасибо, - судорожно всхлипывая, тихо проговорила девушка.
   Дайнуолд не ожидал этого. Возможно, она все-таки не такая ведьма, как
ему показалось сначала. Он встал из-за стола, и Филиппа быстро спрыгнула
с кровати и отбежала к дальней стене. Он улыбнулся и  наклонился,  чтобы
снять кожаные подвязки, которые крепились крест-накрест вокруг икр.
   - Иди сюда и позволь мне тебя связать. Я не стану  сильно  затягивать
узлы.
   - Нет, - прошептала Филиппа.
   В ответ Дайнуолд  лишь  снова  улыбнулся  и  шагнул  вперед.  Филиппа
отпрянула, споткнулась и упала, приземлившись на  четвереньки.  Дайнуолд
поморщился, так как каменный пол его спальни был исключительно твердым и
грубым.
   Он подхватил Филиппу  под  мышки  и  помог  встать.  Ему  определенно
нравилось ее тело: тонкая талия, пышная грудь  и...  Дайнуолду  пришлось
прервать свои чисто мужские мысли,  потому  что  Филиппа  повернулась  и
завизжала, да так пронзительно, что зазвенело в ушах,  и  изо  всех  сил
ударила его кулаком в челюсть.
   Дайнуолд отпустил ее,  и  Филиппа  упала  на  спину.  Он  наклонился,
собираясь ее отшлепать, но тут в воздухе мелькнула длинная грязная нога,
и Фортенберри получил ощутимый удар в живот, который отбросил его  назад
на добрых три фута - к счастью,  на  кровать,  а  не  на  пол.  Дайнуолд
рассвирепел, но заставил себя успокоиться, медленно поднялся  и  сел.  В
отличие  от  этой  буйной  ведьмы  он-то  всегда  думает,   прежде   чем
действовать.
   Филиппа стояла на коленях, одергивая платье. Ее дыхание было хриплым,
грудь тяжело вздымалась.
   - Иди сюда!..
   - Нет!..
   - Иди немедленно, или я прикажу Танкриду,  который  сейчас  наверняка
стоит за дверью, прижав ухо к замочной скважине, чтобы он  привел  троих
самых крупных мужиков.  Они  быстренько  справятся  с  тобой  и  вдоволь
развлекутся - прямо в моем присутствии, а я с  удовольствием  понаблюдаю
за этим.
   На сей раз угроза подействовала, и Филиппа молча поднялась  на  ноги.
Она подошла к Дайнуолду, холодея от страха  и  вместе  с  тем  испытывая
сильнейшее желание вновь его ударить. Дайнуолд притянул девушку к  себе,
и она оказалась между его разведенными в стороны коленями.
   - Сложи руки вместе.
   Она  покачала  головой,  но  под  его  насмешливым  взглядом   быстро
соединила  ладони,  с  ужасом  следя,  как  Дайнуолд  обматывает  вокруг
запястий длинную кожаную полоску.
   -  Не  хочу  больше  испытывать  судьбу,  ожидая,   пока   ты   снова
постараешься сбежать. Не сопротивляйся.
   Он подхватил ее и опрокинул на кровать. Затем  продел  конец  кожаной
полоски сквозь узел на запястьях и притянул  его  к  изголовью  кровати.
Руки Филиппы оказались заведенными за голову. Девушка не мигая  смотрела
на него, и Дайнуолд догадался, что она  умирает  от  страха.  Он  вполне
понимал ее: в таком положении человек становится совершенно беспомощным.
   Ее платье задралось выше колен, и вид обнажившейся белой кожи  весьма
чувствительно  сказывался  на  некоторых  частях  его   тела.   Дайнуолд
торопливо набросил на Филиппу одеяло и укутал ее до подбородка.
   - А теперь помолчи.
   Это был ненужный приказ - она и так старалась даже не дышать.
   Несколько мгновений в комнате царила тишина.  Дайнуолд  задул  свечи,
затем разделся и лег рядом с девушкой. Филиппа слышала его дыхание. Пока
он не сделал ни одной попытки коснуться ее тела. Она осторожно подергала
руками, но узел был надежным. - Будь на моем месте Вильям де  Бриджпорт,
- внезапно произнес Дайнуолд, - он бы тоже связал  тебя.  Только  с  той
разницей, что он развел  бы  твои  белые  ноги  и  лапал  тебя  грязными
пальцами, в то время как я,  девка,  буду  гладить  твою  плоть  чистыми
руками, языком и...
   - Мне надо в уборную! - поспешно выпалила Филиппа.
   - Только я устроился поудобнее, как тебе срочно что-то потребовалось.
Не даешь спокойно полежать! Тебе действительно надо облегчиться, или это
очередная ложь?
   - Я говорю правду. Пожалуйста!
   Дайнуолд выругался, встал, вновь зажег свечу и развязал Филиппе руки.
   -  Горшок  возле  окна.  Я  оставлю  тебя  на  пару   минут,   а   ты
поторапливайся. - Дайнуолд быстро накинул халат.
   Филиппа не шевелилась, пока  он  не  закрыл  за  собой  дверь,  затем
бросилась к горшку, даже не потрудившись взять с собой свечу...
   Несколько минут  спустя  дверь  приоткрылась  -  в  спальню  вернулся
Дайнуолд.
   - Ложись в кровать и  вытяни  руки  за  головой,  чтобы  я  мог  тебя
связать.
   Рядом вдруг раздался глубокий вдох, и...  Увернуться  Фортенберри  не
успел: на голову ему обрушился увесистый ночной  горшок.  Дайнуолд  упал
как подкошенный.
   Филиппа растерянно смотрела на  потерявшего  сознание  Дайнуолда.  Он
походил на мертвеца, и  девушку  охватили  страх  и  чувство  вины.  Она
опустилась на колени и прижала руку к его груди.
   - Не смей умирать, негодяй!
   Сердце Дайнуолда билось сильно и ровно. Филиппа облегченно  вздохнула
и поднялась на ноги. Опять она поторопилась! Что ей теперь делать?
   Танкрид... Надо как-то обмануть оруженосца. Возможно, она возьмет его
в заложники. Да, так она и сделает, кроме  того,  можно  воспользоваться
его одеждой и обувью, а потом... В голове лихорадочно метались мысли.
   Неожиданно ее щиколотку обхватили сильные  пальцы  и  потянули  вниз.
Ноги Филиппы подогнулись,  и  она  с  размаху  упала  на  пол.  Дайнуолд
навалился на нее и придавил всей своей  тяжестью.  Несмотря  на  то  что
Филиппа превосходила ростом многих  женщин,  с  Дайнуолдом  ей  было  не
справиться, она это поняла сразу.
   - К сожалению, я недостаточно сильно тебя ударила.
   - Да нет, напротив. - У Дайнуолда отчаянно кружилась голова. -  Перед
моими глазами сейчас целых четыре девки, а мне,  уверяю  тебя,  и  одной
более чем достаточно.
   Дайнуолд почувствовал под собой ее упругую грудь  и  стройные  бедра.
Его тело отреагировало мгновенно, и он инстинктивно прижался  к  Филиппе
еще теснее.
   Чертова обуза!  -  свирепо  проговорил  Дайнуолд,  ненавидя  себя  за
желание сорвать с нее платье, а потом так изъездить, чтобы она  завопила
от наслаждения. - Ты упрямая и безмозглая девчонка, я устал  от  тебя  и
твоих глупостей, твоих дурацких и безответственных выходок!
   - Что ты собираешься со мной делать?
   Дайнуолд промолчал. Он немного успокоился; неистовое  желание  сменил
глухой гнев. Фортенберри встал и, волоча за  собой  Филиппу,  подошел  к
кровати. Он сел, придерживая девушку одной рукой,  другой  зажег  свечу.
Потом опрокинул Филиппу к себе на колени и задрал  платье,  обнажив  при
этом весьма соблазнительные ягодицы, к коим и припечатал свою ладонь.
   На мгновение Филиппа просто окаменела. Этого не  может  быть,  он  не
посмеет отшлепать  ее,  как  какую-то...  Дайнуолд  ударил  второй  раз,
Филиппа возмущенно закричала и попыталась вырваться.
   Он шлепнул ее посильнее, затем удары  посыпались  градом.  Беспомощно
лежа  лицом  вниз,  Филиппа  рыдала  от   боли,   злости   и   унижения,
сопротивляясь изо всех сил. Неожиданно пальцы Дайнуолда скользнули по ее
бедру  внутрь,  разводя  пошире  ноги  и  откровенно  касаясь  интимного
местечка между ними. Филиппа дернулась и испуганно вскрикнула.
   Дайнуолд почти швырнул ее на кровать и снова связал руки, на этот раз
покрепче.
   Филиппа жалобно всхлипнула.
   - Только вздумай сказать, что я сделал тебе больно!  Эдмунд  от  души
посмеялся бы над тобой, сочтя это не наказанием, а сущей лаской.
   Дайнуолд возненавидел себя за это слово, едва оно слетело с его  губ,
заставив вспомнить мучительное желание,  которое  он  испытывал  к  этой
девушке еще минуту назад.
   - У тебя жесткая и мозолистая  рука.  Мне  было  больно,  -  стараясь
сдерживать рыдания, проговорила Филиппа.
   - Расскажи это кому-нибудь другому! "Больно"...  Скажи  спасибо,  что
тебя не ударили горшком по голове! О Боже... Хорошо еще, что ты  сначала
не справила туда нужду!
   - Разумеется, я не использовала горшок! Я не...
   - Заткнись! Ты с ума меня сведешь. Достаточно. Спи!
   Ягодицы Филиппы  пылали,  в  глазах  стояли  слезы,  но  ей  пришлось
подчиниться.
   Дайнуолд был так раздражен, что не мог успокоиться.
   - И что я с тобой цацкаюсь? Почему мне просто не  изнасиловать  тебя?
Почему бы не...
   - Если ты это сделаешь, мой  отец  проследит,  чтобы  тебя  отправили
евнухом в Иерусалим.
   - Да что ты знаешь о евнухах и Святой Земле?
   - Я образованная девушка и много училась. Мне давали уроки  с  восьми
лет.
   - И зачем только лорд Генри тратил деньги, чтобы учить  такую  наглую
девицу? Какой в этом смысл?
   - Сама не знаю. - Филиппу тоже интересовал этот  вопрос.  Бернис  все
дни проводила в заботах  об  украшениях,  модных  платьях  и  туфельках,
прическах, румянах... Ну и, само собой, о кавалерах.  Ее  не  заставляли
заниматься с отцом Бойзом, да и маловероятно, что Бернис,  даже  научись
она читать, захотела бы взять в руки книгу. - Может, он уже тогда  знал,
что я ему пригожусь. А ведь так оно и вышло: наш управляющий умер  почти
два года назад, и я заняла его место.
   - Ты, женщина, выполняла обязанности управляющего в замке Бошам?!
   - Да. Кроме того, мать настояла, чтобы  я  вела  домашнее  хозяйство.
Более того: она беспрекословно выполняла мои указания по дому, хотя вряд
ли ей это нравилось.
   Очень странный вечер, решил Дайнуолд,  которого  донельзя  утомили  и
весь этот разговор, и ее сопротивление, и желание, которое он испытывал.
Он погасил свечу и снова лег.
   - Что же мне с тобой делать, девка?
   - Я не...
   Дайнуолд повернулся к ней спиной и демонстративно захрапел.
   - Я Филиппа де Бошам, и я...
   Филиппе не удалось закончить, потому что  Дайнуолд  крепко  поцеловал
ее.  Она  ощутила,  как  его  мужская  плоть  прижалась  к  ее   животу,
почувствовала  тепло  его  рук  и  открыла  рот,  чтобы  высказать  свое
возмущение. Наградой  ей  стал  его  язык,  и  Филиппа,  не  раздумывая,
стиснула зубы. Дайнуолд вскрикнул:
   - Мне следовало догадаться, что  ты  попытаешься  превратить  меня  в
немого! Проклятая строптивая девка, я... Нет, только попробуй что-нибудь
сказать, и я сорву с тебя платье и...
   - Ты уже так и сделал! И ты смотрел на меня! И ты меня бил!
   Дайнуолд замер, и, хотя в темноте она не могла разглядеть  его  лица,
Филиппа знала, что он насмешливо смотрит на нее.
   Дайнуолд отодвинулся и неожиданно резким движением задрал ей  платье.
Нижняя часть тела Филиппы оказалась обнаженной до пояса;  со  связанными
за головой руками девушка была совершенно беспомощна и ничего  не  могла
сделать.
   - Ну что же, - с удовольствием произнес  Дайнуолд,  -  продолжим  наш
разговор. Так что ты хотела сказать мне, девка?
   Филиппа покачала головой, но он не увидел этого и  рассвирепел.  Этой
ночью он только и делал, что зажигал и  гасил  свечи,  защищался  от  ее
выходок, проклинал ее и с трудом боролся с плотским желанием.
   Дайнуолд  отодвинулся  на  край  кровати   и   вновь   зажег   свечу.
Приподнявшись на локте,  он  поднял  подсвечник  повыше  и  долго  молча
разглядывал Филиппу. Черт побери, сегодняшняя  ночь  должна  была  стать
наказанием для нее, а не для него!  Дайнуолд  стиснул  зубы.  Нет,  нет,
ничего подобного, он вовсе не испытывает никаких чувств, он  всего  лишь
приятно удивлен, не больше. Дайнуолд жадными глазами смотрел на  нежную,
еле заметную округлость ее живота, затем перевел взгляд  на  треугольник
кудряшек  внизу:  он  был  того  же  цвета,  что  и  волосы  на  голове,
блестяще-коричневый с вкраплением пепельного и...
   - ..Песок, темный песок.
   Его слова так удивили Филиппу, что она  на  секунду  забыла  о  своем
страхе и возмущении, забыла, что он видит  части  ее  тела,  на  которые
никогда еще не смотрел ни один мужчина.
   - Что песок? - недоуменно спросила она.
   - Твои волосы. - Дайнуолд положил ладонь  на  шелковистую  полоску  и
погладил ее пальцами.
   Филиппа вскрикнула. Он быстро убрал руку и сел, затем  вновь  положил
ладонь ей на живот, слегка касаясь кончиками пальцев тазовых костей.
   - Ты создана, чтобы  рожать  детей.  -  Дайнуолд  вдруг  почувствовал
какую-то странную тоску и, словно  обжегшись,  резко  отдернул  руку.  -
Помни, что я сказал тебе, девка, - посмотрев на Филиппу, грубо  произнес
он. - Неужели ты так наивна, что я должен подробно объяснять смысл своих
слов? Нет? Хорошо. Может, ты хочешь еще что-нибудь мне сказать? Будут ли
какие-нибудь жалобы? Упреки?
   Филиппа покачала головой.
   - Наконец-то ты проявила зачатки мудрости. Спокойной ночи.
   Дайнуолд в очередной раз загасил свечу; так как она догорела почти до
основания, пламя весьма чувствительно лизнуло ему руку. Он  перевернулся
на  спину.  Боль  в  обожженных  пальцах  скоро  прошла;  перед  глазами
Дайнуолда по-прежнему  стояла  доводящая  его  до  исступления  картина:
лежащая рядом обнаженная до талии девушка с длинными белыми  ногами.  Он
все  еще  помнил  упругость  и  нежность  ее  тела  под  своими  ищущими
пальцами...
   Дайнуолд выругался, схватил одеяло и накинул его на Филиппу.
   Уже проваливаясь в сон, он услышал ее шепот:
   - Я Филиппа де Бошам, я скоро проснусь, и  весь  этот  ужас  окажется
всего лишь ночным кошмаром.
   Он ухмыльнулся в темноте. Сильная духом девка!  В  небольших  порциях
это даже забавно, но при слишком больших дозах может  быть  болезненным.
Дайнуолд осторожно дотронулся до затылка. Хоть бы горшок остался  цел  -
ведь другого у него просто нет...
   Еще раз усмехнувшись, Дайнуолд уснул.

Глава 7

   На следующее утро Фортенберри  уже  не  улыбался.  Его  ткач,  Принк,
свалился с тяжелым приступом лихорадки, а ведь большую часть шерсти  уже
очистили и спряли! Дайнуолд ходил из угла в угол, ругаясь  на  чем  свет
стоит, пока его не ухватила за рукав старая Агнес:
   - Хозяин, послушай. Эта хорошенькая молодая леди, которую ты привязал
к своей кровати, она что, действительно высокородная дама  или  одна  из
твоих шлюх?
   Дайнуолд недовольно посмотрел на старуху. Он оставил Филиппу  спящей,
но перед уходом освободил ей запястья и, злясь на самого себя, осторожно
опустил  ее  руки  вниз  и  как  следует  растер   их,   чтобы   вернуть
чувствительность. Филиппа даже не пошевелилась.  А  что  ей?  Ее-то  зад
наверняка по-прежнему мягкий и белый, без единого следа  от  шлепков,  а
вот его голова просто раскалывается после удара ночным горшком!
   - Ты хочешь сказать, старая карга, что Филиппа умеет  ткать  и  может
научить других женщин?
   - Да, хозяин, похоже на то, - глубокомысленно кивнула старая Агнес. -
Именно это я и имела в виду.
   Дайнуолд вспомнил, как Филиппа рассказывала ему, что была управляющим
в Бошаме и вела все  хозяйство.  Он  быстро  поднялся  на  второй  этаж.
Отперев дверь и войдя в спальню, он увидел, что  Филиппа  стоит  посреди
комнаты и растерянно озирается.
   - В чем дело? - отрывисто спросил Дайнуолд.
   - Ночной горшок. Я разбила его вчера о твою  голову.  Мне  надо...  -
Филиппа поморщилась, затем выпалила:
   - Мне надо сходить в уборную! Ты запер меня здесь, и я...
   Его единственный ночной горшок - и она его разбила!
   - Черт побери! Иди сюда, девка. -  Дайнуолд  провел  ее  в  соседнюю,
меньшую по размеру комнату. -  Это  спальня  Эдмунда.  Воспользуйся  его
горшком.  Он,  конечно,  не  произведение  искусства,  а  просто  грубая
поделка, но вполне сойдет. В будущем станешь ходить в уборные. Они рядом
с северной башней, и ты их легко найдешь по запаху. Когда закончишь свои
дела, спускайся в зал. Поторопись.
   Филиппа стеснялась идти в зал: ведь там полно  слуг,  которые  теперь
считают  ее  любовницей  хозяина.  Девушке  это  было  неприятно.  Когда
Дайнуолд ворвался в спальню, она мгновенно  вспомнила  прошлый  вечер  -
этот человек отшлепал ее, играл с ней,  смотрел  на  нее...  Филиппа  не
понимала его поступков;  это  пугало  ее  и  в  то  же  время  приносило
облегчение. Хорошо, что ему не понравилась ее внешность,  иначе  бы  она
уже больше не была девственницей и навсегда распростилась с возможностью
выйти замуж. Замуж... Перед  мысленным  взором  Филиппы  тут  же  возник
мерзкий образ Вильяма де Бриджпорта,  и  девушка  взмолилась  про  себя,
чтобы ее злополучная  выходка  не  привела  к  свадьбе  с  этим  ужасным
стариком Она вышла из спальни Эдмунда и стала  спускаться  по  ступеням.
Уши мгновенно заложило от стоящего  вокруг  гвалта.  Казалось,  шум  был
сильнее, чем вчера, однако он почему-то успокаи