лгунья.
Зачем она наговорила все  это  на  Дугласа?  Ведь  он  освободил  ее.  Чтобы
заставить ревновать? Не слишком ли дорогой ценой?
   Александра легла и закрыла глаза. Ну почему Дуглас не  рассказал  ей  обо
всем откровенно? Сейчас это было так важно.  Прошла  еще  минута,  пока  она
вдруг осознала, что он забыл связать ей руки. Она не могла поверить" в  это.
Подняла руки к лицу и посмотрела на них.
   Она ощутила прилив сил, и анергия забила в ней ключом. Прежде всего  надо
освободить затекшие ноги. Она развязала их и подождала,  пока  восстановится
кровообращение и можно будет  ходить.  Потом  неслышно  подошла  к  двери  и
попробовала ее открыть. Заперта. Оставалось окно. Оно было узким,  и  нельзя
было сказать наверняка, сможет ли она пролезть в  него,  несмотря  на  узкие
бедра и плечи. Но попытаться стоило.

***

   Дуглас и Тони выехали из Кале и двинулись по направлению к  Итаплю.  День
был теплым, светило солнце. Сегодня был базарный день, и дороги были  забиты
повозками, тележками и прочими  средствами  передвижения,  а  также  людьми,
несущими на себе свои товары. Может быть, такое скопление народа и к лучшему
для них; в случае бегства среди толпы будет легко затеряться. В базарные дни
никогда не бывает порядка. Кроме того, им  попадались  французские  солдаты,
французские плотники, ремесленники и судостроительные  рабочие.  Со  стороны
Кадоудала было безумием привезти ее сюда. Это было страшно опасно. Это  было
трудно вообразить, и это было как раз то, чего можно было ожидать  от  него.
Это было все равно что рассмеяться дьяволу в лицо; все равно что дернуть его
за раздвоенный хвост. Тони подъехал к Дугласу поближе:
   - Он что, дал тебе такие точные инструкции,  Дуглас?  Ты,  похоже,  точно
знаешь, куда ехать.
   - Да, - сказал Дуглас, - я точно знаю, куда ехать.
   - Ничего не понимаю. Чего он все-таки хочет от тебя?
   Дуглас в ответ покачал головой. Он никак не мог выбросить из головы  этот
чертов призрак. И все же это был лишь сон. Просто он очень много  думал  над
тем, куда мог Кадоудэл увезти Александру, и во сне его  мозг  сам  подсказал
ему правильный ответ. И для большей убедительности  представил  его  в  виде
пророчества призрака.
   Да, все совпадает. Все, в том  числе  и  то,  что  Кадоудал  увез  ее  во
Францию. Даже домик, где он спрятал ее. Это была ферма его бабушки, и Дуглас
видел раньше это место. Оно идеально подходило для  намерений  Джорджа.  Да,
все совпадает.
   Но его логический ум не мог принять за реальность саму Новобрачную  Деву,
привидение,  над  которым  он  столько  смеялся.  И  зачем  это   привидению
понадобилось рассказывать ему о том, что случилось с Александрой?
   Он отмахнулся от этих мыслей; им нужно выработать план  и  решить,  какая
стратегия будет здесь наилучшей. Он понимал, что следует ответить на  вопрос
Тони, но не мог заставить себя рассказать ему обо всем.
   Через час они были в Итапле, а еще через десять  минут  -  неподалеку  от
фермы.

***

   Александре удалось по  пояс  протиснуться  в  окно.  С  бедрами  пришлось
тяжелее, но наконец она пролезла и упала ничком, уткнувшись лицом во влажную
землю.  С  минуту  она  полежала,  тяжело  дыша,  потом  подняла  голову   и
осмотрелась.
   Перед ней был огород, весь  заросший  сорняками,  среди  которых  изредка
пробивались  чахлые  овощи.  Она  находилась  на  заднем  дворе.  Неподалеку
располагалась заброшенная конюшня; куски  старой  дранки  причудливой  формы
свисали с ее  крыши.  Где-то  кудахтали  куры.  Она  увидела  козу,  которая
медленно жевала нечто напоминающее старый ботинок и смотрела на Александру с
полным безразличием.
   Человеческих голосов не было слышно. Никаких признаков жизни.  Интересно,
сколько у нее времени до возвращения Кадоудэла?
   Эта мысль подстегнула ее. Низко пригибаясь, она стала передвигаться между
грядками, потом быстро пробежала до деревьев, которые росли шагах в тридцати
от огорода. Она тяжело дышала, у нее кололо в боку.  Она  упала  на  колени,
оглядываясь на дом. Там по-прежнему никого не было видно,  только  коза  все
так же медленно жевала ботинок.
   Где же она находится? От палящего полуденного солнца мысли путались у нее
в голове. Нужно пробираться на север к Английскому каналу.  Куда  же  он  ее
завез, черт возьми? Но ясно, что не  очень  далеко  от  моря,  так  как  она
недолго была без сознания. Или все-таки долго?
   Пробежав еще минут  пять,  она  поняла,  что  деревья  скоро  закончатся.
Дальше, насколько хватало взгляда, простирались луга; не  было  даже  редких
кустиков, за которыми можно было бы укрыться.
   Все равно, здесь ей нельзя оставаться. Сейчас или никогда. Она  встала  и
побежала на север.
   Солнце палило немилосердно. Александра была без шляпы,  и  вскоре  у  нее
закружилась голова от перегрева и  голода.  Дыхание  ее  стало  хриплым.  Ей
казалось, что сильнее устать уже невозможно, но она заставляла себя  бежать,
превозмогая боль в боку, от которой она согнулась пополам, как старушка.
   - Услышав у себя за спиной стук копыт и разлетающихся из-под  них  комьев
земли, она чуть не закричала от  отчаяния,  но  вместо  этого  побежала  еще
быстрее.
   - Стойте, коварная вы женщина! - раздался над ней громкий грубый голос.
   В следующее мгновение он подхватил ее за талию и  перебросил  через  круп
лошади.
   Александра выворачивалась и изловчилась ударить его по лицу. Она  здорово
двинула его в челюсть и, воодушевленная успехом,  размахнулась  еще,  но  на
этот раз он увернулся, и удар скользнул по его щеке. Он с силой встряхнул ее
и прижал лицом к седлу, уперевшись руками ей в спину, чтобы  она  не  смогла
вывернуться.
   Александра почувствовала, как тошнота  подступила  к  самому  горлу.  Она
поняла, что сейчас ее вырвет, и она ничего не  может  с  этим  поделать.  Ее
отчаянные усилия сдержать рвоту не возымели успеха, и ее вырвало -  прямо  в
седло, ему на штаны и на лошадь.
   Жеребец  вышел  из-под  контроля,  напуганный  ее  резкими  движениями  и
странным рычанием. Он дико заржал и рванулся, вырвав из рук Кадоудэла  вожжи
и сбросив их обоих на землю.  Александра  приподнялась  и  снова  согнулась,
мучимая спазмами. Через некоторое время спазмы утихли и она застыла, стоя на
коленях и спрятав лицо в ладони.
   Наконец она подняла голову и увидела, что Кадоудэл смотрит на нее.
   - Простите. Я  пыталась  сдержаться,  но  ничего  не  получилось.  Лошадь
успокоилась?
   Он смотрел на нее, удивляясь про себя, что не сломал  шею,  приземлившись
так стремительно. Он потряс головой, убеждаясь, что все мозги на месте.
   Лошадь переминалась с ноги на ногу в нескольких ярдах от них так,  словно
ничего не случилось.
   - Похоже, что да, но вашей заслуги в том нет.
   У нее снова свело живот, и она тихо застонала. Тяжело дыша, она сказала:
   - Я рада, что вы не дали мне поесть. А то было бы еще ужаснее.
   - Вы что, больны? Ведь я даже не бил вас!
   - Не знаю.
   Джордж Кадоудал встал и отряхнулся. Потом наклонился, взял ее под мышки и
поставил на ноги. Он хмуро смотрел на нее.
   - Вы чертовски извозились. Выглядите просто ужасно.  Я  не  могу  жить  с
женщиной, которая так выглядит.
   Александра зло прищурилась:
   - А вы выглядите как человек, который вот уже два  дня  не  расстается  с
бутылкой бренди. Ха! Он еще говорит про мой вид!
   Джордж Кадоудэл рассмеялся:
   - Идемте. Я отвезу вас обратно на ферму.  У  нее  не  оставалось  другого
выбора, и она последовала за ним.  Когда  они  подошли  к  лошади,  животное
замотало головой, настороженно глядя на них.
   - Я не могу, - сказала она, отходя в сторону. - Меня опять стошнит.
   Она повернулась к нему и заглянула в лицо.
   - Ведь вы не будете так жестоки, правда? Вы не заставите меня снова лезть
на эту лошадь?
   - Я не стану вас перебрасывать через нее, если вы  обещаете  хорошо  себя
вести. Я посажу вас перед собой, и мы поедем медленно.
   - Хорошо.
   Им понадобилось несколько минут, чтобы вернуться на ферму. А у Александры
было ощущение, что она пробежала не меньше ста миль, может быть, и больше.
   Он спрыгнул с лошади первым и помог спуститься ей.
   - Идите в дом. Выпейте воды. Сидите тихо. И если вы еще раз высунете свой
нос за дверь или в окно, ручаюсь, вы горько пожалеете об этом.
   Если бы эта угроза исходила от Дугласа, Александра не обратила бы на  нее
внимания. Однако Джорджа Кадоудэла она не знала и не знала,  чего  можно  от
него ожидать. Он был безжалостен и жесток и зарекомендовал себя как  человек
решительный. Очень возможно, что он собирается убить ее. Правда, он  дал  ей
напиться. А убийство с этим как-то не вяжется.
   Она прошла в дом, выпила немного воды и села на стул,  который  показался
ей наименее шатким.
   Какое-то время спустя он тоже вошел в дом. Было видно, что он обмыл водой
свои кожаные штаны, чтобы отбить рвотный запах, Она решилась спросить:
   - Вы собираетесь убить меня?
   - Нет.
   - Тогда что вы намерены со мной сделать? Он молча смотрел на нее.
   - Вы будете просить за меня выкуп? О, только не это!
   Ее лицо, и без того бледное, стало белым как бумага.  Он  догадывался,  о
чем она сейчас думает. Он отправил  графу  Нортклиффу  письмо,  тот  приедет
сюда, и тогда Кадоудэл сможет его убить. Никогда в  своей  жизни  Джордж  не
видел такой боли в глазах. Но нет, он не позволит ей  разжалобить  себя.  Он
видел столько смертей за свою жизнь,  сколько  эта  изнеженная  девчонка  не
увидит за дюжину жизней.  И  сам  он  лично  отправил  на  тот  свет  народу
побольше, чем целый полк английских солдат.
   Она быстро заговорила:
   - Нет, Дуглас не приедет за мной, нет, я могу поклясться вам в  этом.  Он
любит мою сестру - Мелисанду. Он был вынужден жить со мной, потому  что  его
кузен обманул его, женившись на мне как его доверенное лицо.  Все  это  было
ужасной ошибкой. Дуглас будет рад избавиться  от  меня.  Пожалуйста,  месье,
поверьте мне, ему все равно, что со мной случится.
   - Надо полагать, готовить вы не умеете? Могу поспорить, что вы как раз из
тех совершенно никчемных английских леди, которые никогда в своей  жизни  не
замарали ручек.
   - Я не никчемная! Умею ухаживать за садом, например.
   Она умолкла, потом сказала:
   - Приготовить что-нибудь съедобное я и правда не  смогу,  но,  по  правде
говоря, мне и не хочется есть.
   Он зевнул, потом пошел в маленькую кухню, расположенную в  нише  в  самом
дальнем углу комнаты. Уходя, он бросил ей через плечо:
   - Не двигаться.
   Она послушно сложила руки на  коленях  и  осматривала  комнату;  на  всем
лежала печать запустения.
   - Где мы? - спросила она.
   - Помалкивайте.
   - Я знаю, что мы во Франции.
   - Откуда вы это знаете?
   Вообще-то она не была до конца уверена, но  его  реакция  подтвердила  ее
догадку. Ей запомнился запах моря, и где-то в глубине  сознания  сохранилось
воспоминание о морской качке.
   Несколько минут прошло в молчании, Джордж вышел из кухни,  неся  в  руках
две тарелки. На одной был хлеб, нарезанный толстыми  ломтями,  на  другой  -
тушеное мясо, сильно сдобренное  чесноком.  Александра  опять  почувствовала
дурноту.
   Заметив это, он посоветовал:
   - Поешьте хлеба. От него вам точно не станет хуже.
   Она вяло пожевала кусочек хлеба, стараясь не смотреть, как  он  поглощает
это жаркое с невыносимым запахом. Долго глядела на маленький кусочек  масла,
но так и не решилась намазать его на хлеб. Джордж уплетал за обе щеки.
   Не в силах выносить дальше это зрелище, она спросила:
   - Как вы намерены поступить со мной?
   Он поднял на нее глаза, не переставая жевать:
   - Сначала я намерен снять с вас одежду  и  искупать.  Потом  я  собираюсь
изнасиловать вас так же, как это сделал ваш муж с моей Жанин. Вы  останетесь
со мной до тех пор, пока не забеременеете. И тогда я отошлю вас к Дугласу.
   Она смотрела на него. У мужчин странная логика.
   - Но послушайте, - сказала она, склоняя голову набок, - ведь в  атом  нет
никакого смысла!
   Он отшвырнул от себя ложку, встал и наклонился к ней через стол,  положив
свои огромные ладони на деревянную столешницу.
   - Оставьте при себе свои дурацкие соображения по этому поводу! Мне они не
нравятся. Они раздражают меня. Вам понятно?
   - Нет, не понятно. Это кажется страшно глупым, и я считаю, что даже  сама
мысль о том, чтобы совершить такую низость,  недостойна  джентльмена.  Взять
меня силой? Держать здесь как узницу и  унижать  таким  способом?  Нет,  это
просто неразумно. Кроме того,  Дуглас  говорил  мне,  что  для  того,  чтобы
произвести на свет ребенка, нужно очень много времени. Вы  что,  собираетесь
держать меня здесь пять лет?
   Он зарычал от бешенства:
   - Молитесь, черт вас возьми, чтобы этого не случилось!
   Она смотрела на него.
   - Все, хватит! Она молчала.
   Он продолжил:
   - Сейчас я принесу вам воды для мытья.  Я  хочу,  чтобы  от  вас  исходил
приятный запах, когда я овладею вами.
   Она не может позволить ему этого. Она  знала  совершенно  точно,  что  не
позволит ему сделать это с ней. Трудность была в том, чтобы остановить  его.
Он был сильнее; он помешался на мысли о мщении, а она уже  знала,  что  если
мужчина что-то забрал себе в  голову,  ничто  не  заставит  его  свернуть  с
намеченного пути. Мысль о том, чтобы провести с ней целых пять лет,  похоже,
ему тоже не доставляет удовольствия.
   Что делать?

***

   Вдоль главной улицы Итапля тянулись торговые ряды, где тесно стояли  люди
и продавали все, что только можно, от картошки до черной смородины.  Тони  и
Дуглас слезли с лошадей и повели их в поводу, проталкиваясь вперед.
   Дуглас чертыхался. Им нужно было обогнуть Итапль, но нет же, ему пришло в
голову, что неплохо было бы осмотреться, вдруг им придется здесь  прятаться.
Как он мог  забыть,  что  по  ярмарочным  дням  здесь  страшная  сутолока  и
неразбериха?
   Не меньше двадцати минут ушло на то, чтобы выбраться из  этой  толчеи;  к
тому времени Тони уже жевал яблоко, а Дуглас грыз морковку.
   - Должны же мы что-то есть, - сказал Тони.
   Дуглас снова чертыхнулся.
   - Да ведь это недолго. Эй, Дуглас, а ты уверен, что она  именно  на  этой
ферме?
   - Должна быть там.
   Дуглас подошел к торговцу и купил у него еще яблок. Бросил одно Тони:
   - Давай наедайся, кузен. Они продолжили путь.

***

   - Если не снимете одежду сами, я изорву ее. Другой у вас  нет,  насколько
мне известно.
   У нее не было оснований не поверить его угрозе, но  она  также  не  могла
представить себе, как это она разденется перед ним догола. Он не Дуглас.
   Из корыта с водой, которое он поставил рядом с ней, поднимался пар; он не
поленился подогреть воду. На это у него ушло не меньше получаса, но ей так и
не удалось что-то придумать за это время.
   - Лицо умойте, оно все в грязи.
   - Я зарылась носом в землю, когда выпрыгнула из окна.
   - Снимайте одежду, вам говорят.
   Она покачала головой.
   Он тяжело вздохнул. У него был и в самом деле несчастный  вид.  Казалось,
его мучают сомнения. Потом он навалился на нее, и она боролась  с  ним.  Она
дралась, как дикая кошка, кусаясь, царапаясь, заставляя его  вскрикивать  от
боли,  но  все  равно,  через  несколько  минут  она   осталась   совершенно
обнаженной; клочья ее порванной одежды валялись по всей комнате.
   - Ну вот. - Он усадил ее в корыто с водой, взяв под мышки, дал ей в  руки
мочалку и кусок мыла и сказал:
   - Купайтесь. Да мыльтесь как следует.
   Казалось, она совершенно  не  интересует  его.  Она  почувствовала  такое
облегчение, такую радость, смешанную с удивлением, что только молча смотрела
на него, не находя слов. А мама  ей  говорила,  что  стоит  мужчине  увидеть
женщину обнаженной, как его захлестывают животные инстинкты и  он  перестает
владеть собой. С Дугласом все так и происходило,  однако  ему  потребовалось
несколько раз увидеть ее обнаженной,  прежде  чем  у  него  появилась  такая
реакция. Возможно, чтобы привыкнуть  к  ней,  мужчинам  требуется  несколько
больше времени, чем обычно. Она молила Бога, чтобы это произошло с  Джорджем
Кадоудэлом позже, как можно позже. Раз на десятый, желательно.
   - Лучше промывайте волосы. Они у вас стали как у ведьмы.  Мне  вообще  не
нравятся рыжие женщины.
   "Слава Богу", - подумала она и сказала:
   - Хорошо.
   Он посмотрел на нее, этот задумчивый взгляд породил в  ее  голове  больше
вопросов, чем ответов на них; потом он ушел, ругаясь себе под нос.
   Александра искупалась.
   К несчастью, она была так  измучена,  что  тут  же  крепко  заснула.  Она
проснулась от его голоса:
   -  Черт  возьми,  вода  почти  остыла.  Вы  что,   спите?   Вы   какая-то
ненормальная. Могли бы проявить хоть немного стыда,  хоть  чуть-чуть  страха
передо  мной;  должны  были  бы  покричать,  призывая  на  помощь.  Вы   уже
закончили?
   Она отрицательно помотала головой и глубже погрузилась в воду.
   Он строго, как на ребенка,  посмотрел  на  нее.  Потом  схватил  мочалку,
хорошенько намылил ее и яростно начал тереть ей лицо.
   Она было закричала, но только наглоталась мыла. Потом  почувствовала  его
руки на своей груди и оцепенела от страха.
   И вдруг...

Глава 23

   - О чудо! - сказал Джордж, уставившись на ее грудь.  Он  потряс  головой,
без особых усилий сдерживая ее сопротивление, и посмотрел на нее так  хмуро,
точно заставлял себя это делать.
   - Да, Бог вас не обидел. Забавно, что я раньше не  заметил  такую  грудь.
Меня немного беспокоит собственное безразличие, но я так устал, так озабочен
своими делами, а вы были для меня просто увесистой ношей; и все же...
   Он снова покачал головой, недовольный сам собой. Но тут же, кажется, взял
себя в руки. Он встал и отдал ей мочалку.
   - Заканчивайте сами и не вздумайте опять заснуть - вам же будет хуже.
   Она быстро домылась. Он кажется, подсматривал за ней, хотя  ей  казалось,
что сделать это из соседней комнаты было невозможно; тем не менее, когда она
закончила, торопясь так, как будто он был все еще здесь, он тут же  появился
в  комнате  и  подал  ей  старое  истончившееся  полотенце.   Она   поспешно
завернулась в него.
   - И волосы. - Он дал ей еще одно полотенце и сказал:
   - Разве я не говорил вам, что мне не нравятся рыжие женщины?
   - Да, да, вы высказались вполне определенно. Вы не могли бы оставить меня
одну, месье?
   - Нет, я должен вдосталь насмотреться на вас. Это разожжет во мне страсть
или по крайней мере должно разжечь. Я хочу побыстрее покончить с этим.
   - Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. Он пожал плечами;  этот  жест
сам по себе не значил ничего, она поняла, что он хотел этим сказать.
   Ей удалось завернуться в полотенце, что позволило ей более менее свободно
двигаться. Другое полотенце она намотала на голову.
   - Идите в другую комнату, - сказал он, когда она закончила. - Я зажег там
очаг. В доме прохладно даже летом. Я подумал, что огонь  согреет  мою  кровь
так же, как согрел комнату. Я должен попытаться, я ведь дал себе клятву, что
сделаю это.
   Она прошла за ним в другую комнату и  задержала  там  взгляд  на  входной
двери.
   - Даже если вам удастся сбежать, -  бесстрастно  прокомментировал  он  ее
взгляд, - я все равно не представляю, как вы  пойдете  по  дороге  с  босыми
ногами, прикрытая одним этим старым полотенцем.
   - Вы правы, - согласилась  она  и  подошла  к  очагу.  От  него  исходило
расслабляющее тепло. Она стояла у огня и терла полотенцем  волосы,  терла  и
терла, точно хотела их выдрать.
   - Достаточно, - сказал он наконец, стараясь, чтобы его  голос  не  звучал
так, словно он хочет схватить ее. Его голос звучал устало, холодно и ало.
   Она медленно повернулась, устремив на него  немигающий  взгляд.  Он  тоже
смотрел ей в глаза не двигаясь. Открыл рот, намереваясь  что-то  сказать,  и
закрыл его. Потом произнес несколько слов по-французски и запустил пальцы  в
волосы.
   - Ну, - сказал он уже по-английски, - черт бы вас побрал.  Почему  именно
вас? Д