ь животное обратно  на  грудь  Уиттэкера,  который  уже
сжимал в руке пистолет, медленно прицеливаясь.
   Рафаэль схватил лежавшую рядом саблю и, ни на что не надеясь,  метнул
ее во врага. Последовал глухой удар, после чего ярость на лице Уиттэкера
сменилась растерянностью и удивлением. Неожиданно  Рафаэль  увидел,  что
сабля вонзилась в грудь противника.
   - Ты уже мертв, Уиттэкер, - сказал он.
   - Ну уж нет! Со мной все в  порядке!  -  Уиттэкер  хотел  еще  что-то
сказать, но из плотно сжатых  губ  не  вырвалось  больше  ни  звука.  Не
выпуская пистолет, он прижал руки к груди и упал лицом вниз.  В  момент,
когда его тело соприкоснулось с  землей,  пистолет  под  ним  выстрелил.
Рафаэль молча посочувствовал тому, кто перевернет тело.
   Бульб сидел на земле, нянча сломанную руку. Корк, сумевший  встать  и
подобрать свое оружие, стоял рядом и выжидающе смотрел на  Рафаэля.  Оба
ждали.
   - Уиттэкер мертв, - сказал Рафаэль, - все кончено, уходите.
   Корк кивнул и, засунув саблю за пояс, побрел прочь. Рафаэль оглянулся
и поманил кота.

Залив Монтего, Ямайка, август 1813 года

   Как  всегда,  было  дьявольски  жарко.  Окна  в  комнате  никогда  не
открывались,  потому  что  Морган,  как  и  принц-регент,  очень  боялся
сквозняков. Расстегнув еще одну пуговицу на прилипшей  к  телу  рубашке,
Рафаэль приблизился к сидящему за столом  человеку.  Внешне  Морган  был
абсолютно ничем не примечателен. Однако это был великолепный, обладающий
безошибочным  чутьем  стратег,  осуществляющий  руководство   флотом   в
Карибском бассейне. Рафаэль всегда искренне уважал  этого  человека,  но
сейчас был зол и раздражен на него за непонятную и неуместную,  как  ему
казалось, его непреклонность.
   - Черт возьми, Морган, ничего страшного не произошло. Уиттэкер мертв,
его наемники не знали, кто я. Он не..
   Морган предостерегающе поднял руку, и Рафаэль замолчал.
   - Хватит, Рафаэль. Ты же  знаешь  не  хуже  меня,  что  все  кончено.
Уиттэкер был последним звеном в  цепи.  Ты  теперь  раскрыт,  а  значит,
бесполезен.
   - Даже так?
   - А ты как думал? Разве ты забыл о последней атаке французов? Имей  в
виду, Ла Порт получил инструкцию отправить  на  съедение  акулам  именно
тебя! И я не перестаю благодарить Бога за то, что Ла Порт оказался таким
же никудышным капитаном, как его брат - торговцем оружием.
   Морган улыбнулся и поднял свой стакан с неизменным лимонадом:
   - За Черного ангела! Ты отлично поработал,  мой  друг.  Кстати,  лорд
Уолтон из военного министерства в Лондоне  полностью  солидарен  с  этой
моей оценкой. Ты с лихвой отомстил за смерть родителей. И,  благодарение
Богу, остался жив.  А  теперь  возвращайся  домой  в  Корнуолл  и  стань
респектабельным джентльменом.
   Рафаэль нервно  ходил  взад-вперед  по  комнате,  сплошь  заполненной
книгами. Морган с доброй улыбкой следил за беспокойным юношей,  которого
он искренне любил.  Рафаэль  Карстерс  -  благородный  человек,  опытный
моряк, хороший, знающий капитан,  храбро  встречающий  любую  опасность.
Иногда Моргана удивляло то влияние, которое Рафаэль оказывал  на  людей.
Он был удивительно красив,  и  многие  женщины  не  обходили  его  своим
вниманием. Но самая большая странность заключалась в том, что  при  этом
их мужья испытывали к молодому человеку на редкость  дружеские  чувства.
Слава Богу, его собственная дочь Люсинда сейчас  гостит  в  Кингстоне  у
тетки, иначе ее более чем откровенные взгляды и томные вздохи уже не раз
заставили бы Рафаэля покраснеть.
   - За последние  пять  лет,  -  снова  заговорил  Морган,  -  ты  спас
множество человеческих жизней. Поверь  мне,  мой  мальчик,  ты  сослужил
своей стране верную службу.
   Рафаэль  внимательно   слушал   Моргана   и   напряженно   размышлял:
"Проклятие, я не хочу, не желаю уходить! Я не смогу жить иначе! Еще  так
много можно сделать..." Но в глубине души он понимал, что  Морган  прав.
Сначала Ла Порт, потом Уиттэкер...
   - Ла Порт теперь не скоро сумеет оправиться от  позора,  -  продолжал
Морган. - Подумать только!
   Три его корабля против одной  твоей  "Морской  ведьмы"!  Хотел  бы  я
посмотреть.
   - Ла Порт совершенно не умеет маневрировать  в  штормовую  погоду,  -
улыбнулся Рафаэль, - поэтому все кончилось довольно быстро.
   - До меня еще дошли  слухи  о  двух  пассажирах.  -  Морган  с  явным
сожалением посмотрел на пустой стакан и со вздохом поставил его на стол.
- Говорят, у тебя на борту  были  дочь  Люсьена  Саварола  и  английский
граф... Как его звали?
   - Леон Эштон, граф Сент-Левен. И так уж получилось, что Диана Саварол
теперь графиня. Если мне все  же  придется  ехать  домой,  я,  наверное,
навещу их в Лондоне. - Рафаэль усмехнулся. - Знаете, это ведь я  сочетал
их браком. Мой первый опыт  в  подобных  делах.  Кажется,  я  волновался
значительно больше, чем они.
   Морган рассмеялся, показав ряд неровных желтых зубов.
   - А это правда, что перед боем ты заставил их прыгнуть за борт и  они
провели неделю совершенно одни на острове Калипсо?
   "Интересно, - подумал Рафаэль, - откуда ему все известно? Видимо,  он
имеет очень надежные источники информации".
   - Чистая правда, - ответил он. - Ни минуты не сомневаюсь, что они  не
скучали и не терпели лишений. Я мог за них  те  беспокоиться.  Эта  юная
леди в совершенстве владеет наукой выживания, к тому же  она  выросла  в
тех местах.
   Он усмехнулся, вспомнив картину, которую застал, явившись их спасать.
Солнце, теплое море, мягкий и ласковый песок... Обнаженный Леон и крепко
обхватившая возлюбленного руками и ногами Диана... Его появление явно не
доставило им удовольствия. Впоследствии они не раз намекали Рафаэлю, что
он мог бы так не торопиться их спасать.
   - Что ж,  очевидно,  мои  приключения  подошли  к  концу,  -  грустно
вздохнул Рафаэль и повернулся к Моргану:
   - Знаете, странно, но, кажется, я действительно соскучился по Англии,
по родному Корнуоллу.
   - Поезжай домой, мой мальчик, - с отеческой улыбкой повторил  Морган,
- обоснуйся там и  живи  спокойно.  Может,  и  брат  твой  за  эти  годы
переменился.
   Однажды,  выпив  лишнего,  Рафаэль  имел  неосторожность   рассказать
Моргану о своем брате-близнеце, родившемся  на  тридцать  минут  раньше.
Дамьен Карстерс, пятый барон Драго... Лучше бы ему тогда  не  раскрывать
свой пьяный рот.
   - Не думаю, - ответил он.
   - Он женился, не так ли?
   Откуда,  черт  возьми,   Моргану   все   известно?   Его   постоянная
осведомленность о самых неожиданных вещах изумляла, порой даже пугала.
   - Да, на некой Элен  Монтгомери,  дочери  баронета  из  Дорсета.  Она
принесла ему огромное приданое.
   - Тут я должен тебе кое-что рассказать, Рафаэль. Дело в том, что  сэр
Лэнгдон, отец мисс Монтгомери, далеко не дурак. Я довольно много  о  нем
знаю.
   - Должен сказать, что меня это почему-то не удивляет, - позволил себе
реплику Рафаэль.
   - Да, но дело в том, что он  не  отдал  целиком  приданое,  обещанное
твоему брату. Между  ними  было  достигнуто  соглашение  о  производстве
ежегодных выплат. Таким образом сэр Лэнгдон защитил свою дочь.
   Даже привыкший к извечной осведомленности Моргана  Рафаэль  не  сумел
скрыть изумления:
   -  Неужели  есть  что-нибудь,  сэр,  о  чем  вы  не  знаете?   Морган
расхохотался:
   -  Ты  и  представить  не  можешь,  какими  обширными  сведениями   я
располагаю и сколь многочисленны мои связи  и  знакомства.  Например,  я
знал твоего отца, разве я не говорил тебе? Замечательный был  человек  -
сильный, смелый, справедливый. Ты похож на него.
   - Спасибо, сэр. Да, забыл сказать, что  до  возвращения  в  Англию  я
собираюсь навестить родственников в Испании, так что,  если  надо,  могу
передать что-нибудь нашим людям там.
   Морган решительно покачал головой:
   - Я не хочу, чтобы ты появлялся в тех краях, мой мальчик.  Отложи  на
некоторое время свой визит к родственникам. Пойми: еще год-другой - и  с
Наполеоном будет покончено. Русская авантюра истощила и обескровила его.
Он потерял войско и обладает сейчас лишь жалкими остатками того, что еще
не  так  давно  было  великой  армией.  А  на   зеленых   юнцов-рекрутов
рассчитывать особенно не приходится. Поверь мне: еще  немного  -  и  все
кончится.
   Рафаэль не мог не признать, что Морган прав. И тем более было  обидно
в такой решающий момент удалиться от дел. Проклятые ублюдки!  А  он  так
рассчитывал дойти до конца! Слишком памятен тот черный  день,  когда  он
узнал, что корабль его родителей был атакован французами и потоплен.
   - Я сам месяцев через шесть-семь вернусь в Лондон. - Морган  встал  и
протянул Рафаэлю руку. - Увидимся там.
   - Я вовсе не собираюсь в Лондон. - задумчиво ответил юноша,  -  Город
никогда меня особенно не привлекал. Слишком много там  никчемных  людей,
занимающихся никому не нужными вещами.
   Морган ухмыльнулся:
   - Я надеюсь,  что  ты  передумаешь.  Кстати,  у  меня  как  раз  есть
небольшое послание, которое ты мог бы передать  в  военное  министерство
лорду Уолтону.
   - Я сам должен бы догадаться, что у вас для меня что-то припасено.
   - Конечно. А теперь давай-ка выпьем на прощание по  стаканчику  этого
доброго ямайского  рома.  Этот  замечательный  напиток  такой  мягкий  и
нежный, что тебе покажется, будто ты проглотил взбесившегося ежа.
   Рафаэль улыбнулся. А что ему оставалось делать?

   Что там за негодяй?
   Шекспир

Глава 1

Дриго-Холл, Сент-Остел, Корнуолл, сентябрь 1813 года

   Она услышала шаги, его шаги. Они казались  очень  громкими  в  гулкой
ночной тишине коридора. В какой-то момент шаги  замедлились,  словно  он
заколебался, стоит ли продолжать путь. И она уже ощутила прилив надежды.
Но напрасно: шаги быстро приближались. И вот он уже совсем рядом,  стоит
перед ее дверью и готовится войти.
   Виктория замерла в постели, уставившись в темноту прямо перед  собой.
Больше всего на свете она боялась, что он как-то  поймет,  угадает,  что
она не спит, а съежившись сидит на кровати, настороженно прислушиваясь.
   Она  отчетливо  представляла  себе  каждое  его  движение.   Вот   он
протягивает руку, его длинные тонкие  аристократические  пальцы  сжимают
бронзовую ручку  двери,  толкают  ее,  пытаясь  открыть.  Безуспешно.  В
темноте не был виден большой старомодный ключ, но она точно  знала,  что
он торчит из замочной скважины.  Только  это  обстоятельство  давало  ей
слабую надежду на спасение.
   Виктория слышала, как он со злостью навалился на дверь.
   Почему же он не уходит? Боже милостивый! Сделай так, чтобы он ушел!
   В этот момент ключ задвигался в замке и неожиданно с  громким  стуком
упал на пол. От испуга она подпрыгнула  и  зажала  рот  рукой,  стараясь
сдержать крик.
   Теперь за дверью было тихо. Очевидно, он понял, что это был за  звук,
и  наконец  осознал,  что  она  заперлась  от  него.  Массивная   дверь,
разделявшая их, была крепкой и надежной, сломать ее невозможно.
   Сдерживая дыхание, она ждала, что он позовет ее.
   Виктория тщетно пыталась усмирить биение сердца, такое неистовое, что
ей казалось, будто оно  наполняет  тишину  громом  церковного  колокола.
Неужели он не слышит стук ее сердца? Неужели не понимает, как она боится
его? Она представила, как потемнели  от  гнева  ее  выразительные  серые
глаза.
   - Виктория! - Голос был мягким, нежным  и  даже  немного  вкрадчивым.
Повинуясь его чарующей, почти колдовской  силе,  она  встала  и  сделала
несколько медленных шагов к  двери,  но  тут  же  застыла,  закрыв  лицо
ладонями.
   - Открой дверь, Виктория!
   Теперь в его голосе появились стальные нотки. Так он  обычно  говорил
со слугами и с людьми, зависимыми от него. Она однажды слышала,  как  он
обратился  таким  же  тоном  к  Элен.  Всегда  гордая   и   несгибаемая,
великолепная Элен сразу как-то съежилась, даже стала меньше ростом.
   Что же делать? Ничто  на  свете  не  заставит  ее  открыть  дверь.  У
Виктории оставалась только одна надежда: стоящий там, в коридоре,  перед
закрытой дверью мужчина должен поверить, что она спит. Даже мысль о том,
что он может заподозрить ее в сознательном неповиновении,  заставила  ее
похолодеть.
   Виктория  поселилась  в  Драго-Холле  вскоре  после  того,   как   ей
исполнилось четырнадцать лет. Ее кузина  Элен  вышла  замуж  за  хозяина
имения - Дамьена  Карстерса,  барона  Драго.  В  то  время  восторженная
девочка любила весь мир. Великолепный муж сестры стал ее кумиром. Ну еще
бы!  Гордый  аристократ,  истинный  джентльмен...  Настоящий  герой  для
маленькой провинциалочки, никогда не видевшей других мужчин.
   Барон тоже был по-своему привязан к девочке, примерно так же,  как  к
уродливому мопсу Элен или своей крошке дочери Дамарис.
   И внезапно все кончилось.
   Когда это произошло? В какой  момент  он  впервые  посмотрел  на  нее
иначе? Полгода назад? Или еще раньше? Посмеиваясь над тем, что  Виктория
здорово подросла, Нэнни Блэк часто  говорила,  что  она  вытянулась  как
жердь. Ну, жердь или нет, а Дамьен Карстерс, видимо, решил, что она  уже
стала достаточно взрослой. Для него.
   Ей хотелось закричать, заплакать, потребовать, чтобы он оставил ее  в
покое. Ведь она все-таки  сестра  его  жены!  Разве  не  должен  мужчина
уважать собственную жену? В  терзаемой  страхом  головке  девушки  мысли
бились с неистовством, рождавшим страдание и отчаяние.  Минуты  казались
бесконечными мучительными часами. Человек в коридоре  еще  раз  с  силой
навалился на дверь. От охватившего все ее существо панического  ужаса  у
нее перехватило дыхание, а сердце замерло,  пропустив,  казалось,  сразу
несколько ударов.
   Наконец она снова услышала шаги, только теперь они  удалялись  от  ее
двери.
   Неожиданно Виктория вспомнила, как летом один из егерей попал ногой в
капкан.  Барон  хладнокровно  пристрелил  его,  а   потом   спокойно   и
неторопливо удалился, передав ружье побелевшему от страха груму.
   Она должна что-то предпринять. Иначе он победит, получит все, что ему
нужно, а ее унизит и растопчет, навсегда перечеркнет надежду на  будущее
счастье.
   Может, следует рассказать обо всем сестре? Но что она ей скажет?  Что
ее муж хочет изнасиловать ее юную  сестру?  А  где  доказательства?  Она
представила  себе,  как  Элен  рассмеется  ей  в  лицо,  пожмет   своими
восхитительными плечами и презрительно отвернется, не желая  выслушивать
такую грязную,  недостойную  и  вполне  очевидную  ложь.  Благородные  и
преданные сердца никогда не допускают и мысли о предательстве  друзей  и
близких.
   Ей необходимо покинуть Драго-Холл. Иного выхода нет.
   Виктория в изнеможении прислонилась  к  стене.  Ее  охватило  чувство
абсолютной беспомощности, беззащитности. Кто же ей поможет? Она тряхнула
головой и попыталась взбодриться.
   Этого просто не может быть! Он не должен испытывать  к  ней  желание!
Это нелепо, совершенно бессмысленно!  У  Дамьена  Карстерса  есть  жена,
красавица  Элен,   с   роскошными   черными   как   смоль   волосами   и
изумрудно-зелеными глазами. Зажмурившись, Виктория отчетливо представила
себе изящные, украшенные кольцами  пальцы  сестры,  занятые  шитьем  или
перебирающие пожелтевшие клавиши рояля. И кроме  того,  Элен  носит  его
ребенка! Наследника! Дамьен сам неустанно говорил об этом, должно  быть,
считая эти слова неким заклинанием, способным дать ему сына, которого он
так ждал. У Элен не было никаких физических недостатков. А  у  нее  был!
Наверняка Элен рассказала ему об этом.
   Виктория провела пальцем по грубому шраму на левом бедре. Сейчас тело
мягкое  и  расслабленное.  Но  малейшее  переутомление  -  и  все  резко
меняется. Она вспомнила, как однажды долго бежала, стараясь скрыться  от
постоянно пристававшего к ней Джонни Трегоннета. Результат - дикая  боль
в  сведенной  судорогой  ноге,  бугрящиеся  связи  мышц..,   и   гримаса
отвращения на красивом лице Элен, которую та не сумела или  не  захотела
скрыть.
   Именно поэтому поведение  Дамьена  необъяснимо!  Она  ведь  уродлива,
увечна, совсем как тот несчастный охотник, которого он так  безжалостно,
мимоходом пристрелил. Он не может испытывать к ней никаких чувств, кроме
брезгливости и отвращения.
   Страх продолжал терзать  сердце  Виктории.  Он  был  как  зазубренная
стрела, которая еще сильнее разрывает тело, когда пытаешься ее вытащить.
Она опустилась на кровать и свернулась под теплым одеялом.  Впереди  еще
такая долгая, бесконечная ночь. А ей так холодно, одиноко и страшно.
   Виктория думала о Дэвиде Эстербридже. Может, именно  он  принесет  ей
ожидаемое избавление? Добрый, внимательный, приветливый и немного робкий
юноша, он , в этом году уже трижды делал ей предложение. Она никогда  не
любила его. Но сейчас это не важно. Все равно она выйдет замуж за Дэвида
и постарается стать ему хорошей женой. По крайней мере он защитит  ее  и
увезет из Драго-Холла.
   Подальше от Дамьена.

***

   В Треффи, небольшом охотничьем домике, принадлежавшем  старому  графу
Кроудену, находилось восемь  человек.  Сторож  давно  умер,  и  за  этим
владением  никто  не  присматривал.  Но  это  не  беспокоило   графского
управляющего. Все равно дом разваливался. А наследники  графа  наверняка
не захотят вкладывать деньги в эту рухлядь. Построенный  более  полувека
назад, дом был слишком мал по современным меркам. Кроме того, он стоял в
глухом и уединенном уголке, и не много находилось охотников  заглядывать
в эти безлюдные места. Из-за близости моря воздух в  доме  был  влажным,
зеленоватые пятна плесени покрывали стены, мебель и  оставленную  кем-то
одежду. Однако мужчин, находившихся здесь, подобные мелочи не волновали.
Через три минуты пробьет  полночь.  Все  они  были  полностью  готовы  к
предстоящему   ритуалу.   Мужчины   стояли,   повернувшись   лицами    к
расположенному в центре комнаты длинному столу Обряды и  ритуалы  -  вот
чего требует  Рам.  Здесь  ничего  не  происходило  случайно,  все  было
предусмотрено до мелочей. Правила  создавались  Рамом,  и  он  же  самым
строжайшим образом следил за их выполнением.
   Мужчины  были  в  черных  просторных  атласных  одеждах,  их   головы
закрывали черные капюшоны с отверстиями для глаз и носа. Прорези для губ
не было, поэтому их рты были закрыты тканью, впрочем, достаточно тонкой,
чтобы они могли свободно разговаривать.
   Голоса звучали несколько приглушенно, но именно так было угодно Раму.
   У Рама была  книга.  Тоненькая  книжонка  в  кроваво-красном  кожаном
переплете. Рам говорил, что это его путеводитель. Никто никогда в нее не
заглядывал. Только он мог ее читать.
   Здесь никогда не задавали вопросов и не произносили вслух имен.
   Внимание собравшихся было приковано к лежащей  на  массивном  дубовом
столе пятнадцатилетней девочке. Ее руки  и  ноги  были  надежно  связаны
крепкими ремнями. На ней была только длинная черная рубашка.
   Один из мужчин заметил, что она вовсе не красива.
   - Ее тело полностью компенсирует нам невзрачное лицо,  -  безразлично
пожав  плечами,  возразил  Рам,  -  вот  увидите.  К  тому  же  она  еще
девственница, как и предусмотрено нашими правилами.
   Рам не стал уточнять, что за ее невинность он заплатил  отцу  девушки
круглую сумму - пятьдесят фунтов.
   Собравшиеся ждали наступления полночи. Именно в двенадцать часов ночи
первый из них должен лишить  ее  девственности.  Очередь  каждого  решил
жребий.  Молчаливые  мужчины  тянули  свои  номера  из  старинной  чаши,
попавшей сюда, как утверждал Рам, с одного из кораблей испанской армады,
разбитой здесь, у берегов Корнуолла, доблестным флотом Ее Величества.
   Рам неторопливо подошел к девушке, наклонился и поцеловал ее в  губы.
Затем так же неторопливо развязал ей ноги. Его движения были  неспешными
и плавными, словно он исполнял какой-то странный  ритуальный  танец.  Он
широко раздвинул ноги девушки и громко приказал ей  оставаться  в  таком
положении.  Она  только  пробормотала  что-то   неразборчивое.   Девушка
получила достаточно большую до