итворяется мальчишкой, но  мне
кажется, ее прежние хозяева - глупцы. Она ничуть не похожа на мальчика.
   - Ничуть, - признал Меррик. Он вернулся в  палатку,  осмотрел  ободранную
спину девушки. Очень спокойно предложил Ларен:
   - Можешь считать меня отцом, старшим братом или даже матерью, если  твоей
скромности это угодно. Сейчас я сниму с тебя эти лохмотья и  отмою  тебя,  а
потом переодену в чистое. У меня есть для тебя свежая рубаха, а Эллер, самый
худосочный из моих гребцов, поделится с  тобой  штанами.  Олег,  тот  самый,
которого ты укусила,  готов  даже  отдать  тебе  свой  ремень,  чтобы  штаны
держались на твоей тощей заднице.
   - Не смей! Уходи! Я сама!
   - Глупости. Закрой рот. Если ты будешь спорить со мной, я брошу  тебя  на
берегу и увезу с собой Таби - никогда  больше  его  не  увидишь.  Ты  сумела
удрать ради него, а выйдет, что, зря старалась. Ну как, все ясно, малышка?
   Она не ответила.
   - Я не собираюсь насиловать тебя, - нахмурившись, добавил Меррик. - Может
быть, ты этого так боишься, что стала ядовитой, точно кобра. Да ты  посмотри
на себя! Выглядишь ты примерно так же  аппетитно,  как  вареный  лук,  а  уж
тощая, точно ободранная коза. Тебе сколько лет,  двенадцать?  Знаешь,  я  не
любитель малолетних девчонок,  и  никто  из  моих  людей  -  тоже,  так  что
устраивайся поудобнее и передохни. Хватит болтать. Тебе будет больно,  но  я
постараюсь действовать осторожно.
   Только когда Меррик опустил разодранные штаны к ее щиколоткам, стянул  их
с нее и выбросил вон из палатки, он осознал  наконец  свою  ошибку.  Девушка
лежала на животе, чуть раздвинув ноги. Меррик оглядел длинные, очень  тонкие
- что правда, то правда, - но хорошей формы  ноги.  Можно  было  догадаться,
какой вид они примут, если ей удастся нарастить мясо на свои  кости.  Меррик
перевел взгляд на  бедра:  конечно  же,  эти  бедра  не  могли  принадлежать
мальчишке,  -  к  этому  он  уже  был  готов,  однако  они  вовсе  не   были
девчоночьими, детскими бедрами. Да уж, ей давненько миновало двенадцать лет,
слишком давно. Бедра выдавали Ларен - это была взрослая девушка.
   Меррик снова выругался.

Глава 4

   Больше Меррик ничего не сказал. Быстро, не слишком старательно, он протер
ей ноги и спину. Хорошо еще, что девушка совсем тощая, костлявая и  бледная.
Она оказалась старше, чем Меррик думал  вначале,  но  такая  жалкая,  совсем
никудышная, что Меррик  видел  перед  собой  лишь  изодранную  спину,  тело,
которое   могло   принадлежать   и   мальчику.   Однако   он   принял   меры
предосторожности, плотно обернув руку влажной тряпкой, прежде  чем  мыть  ее
бедра и промежность. Девушка нуждалась в помощи, зависела от него, и в конце
концов, она - всего-навсего рабыня.
   Меррик даже вымыл ей голову трижды и прополоскал, а потом расчесал своими
пальцами, разобрал узлы и колтуны. Все это заняло немало времени, но он  еще
не завершил ,свой труд: очень уж девушка заросла грязью.
   - От основной грязи мы избавились, но завтра надо  будет  протереть  тебя
еще разок, - пояснил он, переворачивая Аарен на спину. - Теперь помоем  тебя
и спереди.
   Может быть, ему не следовало делать это. Девушка прикрыла глаза, лицо  ее
побелело от боли и  усталости.  Меррик  увидел  уродливо  выпирающие  ребра,
тазобедренные кости, плоский живот. Меррик  собрался  с  духом  и  продолжал
работу. Девушка не раскрыла глаза, даже когда руки Меррика  передвинулись  с
ее лица ниже, к шее.  Она  не  шелохнулась  и  тогда,  когда  влажная  ткань
коснулась груди,  но  ее  руки  сжались  в  кулаки.  Меррику  тоже  пришлось
зажмуриться, когда он мыл живот Ларен и добрался до нежной женской плоти. Он
спешил, опасаясь нового приступа лихорадки, поскольку уже наступала  ночь  и
воздух становился все прохладнее.
   - Скальды сочинят много песен обо мне, - пробормотал он, нащупывая  рукой
путь между ее ног. - Я, оказывается, наделен не только стойкостью воина,  но
и выдержкой христианского монаха, я терплю мучения пострашней твоей  боли  в
спине.
   Ларен открыла глаза, поглядела прямо ему в лицо:
   - Кто ты? Почему решил ласково  обойтись  со  мной  и  Таби?  На  что  ты
рассчитываешь? Отдашь меня своим людям или  сбережешь  для  дружка,  который
может чем-нибудь вознаградить тебя?  Траско  собирался  отдать  меня  сестре
киевского князя - она любит мальчиков. А что сделаешь с нами ты?
   - Поправишься - увидим,  -  ответил  он,  торопливо  обтирая  тело  Ларен
влажной тряпкой, а затем еще более поспешно натянул на нее мягкое  шерстяное
одеяло - до самого подбородка. - Тебе больно лежать на спине? - спросил он.
   - Да, больно.
   Тогда он помог Ларен перевернуться на живот, еще раз сполоснул  ей  спину
теплой водой, подложил чистую льняную  ткань  и  снова  укрыл  ее  шерстяной
накидкой.  Волосы  у  Ларе№  оказались  густые,  в  коротких  завитках,   но
спутанные.
   - Какого цвета у тебя волосы?
   - Рыжего.
   Меррик присел на корточки, сосредоточенно  созерцая  затылок  Ларен.  Она
опять заговорила с ним высокомерным тоном, и,  хотя  произнесла  всего  одно
слово, оно прозвучало словно величественный приказ из царских уст.
   - Здесь скудный свет и я ничего не могу разглядеть,  а  пока  я  тебя  не
отмыл, цвет твоих волос может с тем же успехом быть и  зеленым.  Значит,  ты
рыжая. Мне этот цвет не по душе. У нас нет женщин с такими волосами. ,  -  А
мне что за печаль, викинг?
   Меррик  широко  ухмыльнулся,  по-прежнему  не  отрывая  глаз  от  затылка
девушки.
   - Чересчур яркий оттенок для  женщины,  вызывающий,  я  бы  даже  сказал,
дикий. Нет, мне рыжие не нравятся. Почему ты назвала меня викингом?
   " - Ты же сам сказал, что  из  Норвегии.  Ты  что,  собственных  слов  не
помнишь? И потом, у тебя волосы русые, а глаза голубые, ты  крупнее  мужчин,
встречавшихся мне в других странах. Все викинги похожи друг  на  друга,  все
они такие же огромные, ты ничем не отличаешься  от  своих  сородичей:  самый
настоящий викинг.
   Меррик расхохотался:
   - А в твоих местах у всех женщин рыжие волосы, и столь темные, что  ночью
они кажутся черными?
   - Нет.
   - Так я и думал. И не у всех женщин в твоем краю кожа белая-белая, словно
свежевыпавший снег у нас в Вестфольде, а?
   - Не у всех, но кое у кого - да, стоит лишь  присмотреться,  только  вам,
викингам, не до того, когда  вы  устраиваете  очередной  набег,  убиваете  и
крадете все, что попадется вам  под  руку,  в  том  числе  и  людей.  Меррик
пропустил упрек мимо ушей и ответил:
   - Значит, ты не похожа  даже  на  людей  своего  племени.  Мне  следовало
догадаться об этом. Рыжие волосы и ярко-белая кожа - разве это не проклятие,
которое христианский бес насылает на женщину, не кара божья?
   - Боги и бесы тут ни при  чем,  -  сказала  она,  и  в  ее  голосе  вновь
послышалась боль, тупая усталость и что-то еще  -  Меррику  показалось:  это
ненависть, приглушенная, затаившаяся,  но  настолько  сроднившаяся  с  душой
Ларен, что она не покинет ее до самой смерти.
   Меррик опять нахмурился и спросил уже серьезно:
   - Хлеба еще хочешь?
   - Нет, но Таби всегда  голоден,  ему  нужно  есть  больше,  чем  мне.  Он
наверняка будет рад хлебу.
   - Клив присмотрит за мальчиком,  они  оба,  он  и  Олег  -  тот  человек,
которого ты укусила, - позаботятся о нем. Они будут  пичкать  его,  пока  не
раскормят, как индюка. Еды хватит и ему и тебе, голодать вы не будете.
   - А потом ты продашь его?
   - Вряд ли я выручу много денег за Таби. - Меррик отвечал мягко,  хотя  он
уже почувствовал обиду. Почему она не верит  ему?  Он  только  что  спас  ей
жизнь. - Маленький мальчик стоит дешево. Однако, возможно, и  вправду  имеет
смысл его продать.
   - Я заплачу тебе выкуп за нас. И за Клива тоже.
   - Где же ты припрятала серебро? - усмехнулся он. - По-моему, я вымыл тебя
на совесть, а сокровища не обнаружил. Ларен застыла.
   - Ты и себя выкупишь?
   - Да, я заплачу за нас троих. Меррик рассмеялся, дивясь ее отваге:
   - Ты лежишь тут, распластавшись на брюхе, у тебя  нет  ни  одной  тряпки,
которой ты могла бы укрыться, кроме того, что дал тебе я и мои люди. Я набил
едой твой тощий живот. Все, что у тебя есть сейчас.., даже чистые  волосы  и
чистая кожа получены от меня. Без меня ты бы не  смогла  вернуться  к  Таби.
Хоть бы научилась держать язык за зубами, тебе же будет лучше.
   Ларен надолго умолкла. Меррик поднялся, вышел из шатра, выплеснул грязную
воду и вышвырнул лохмотья Ларен. Небось даже лесные звери не  польстятся  на
вонючие тряпки. Вернувшись, Меррик вытянулся  на  спине  рядом  с  девушкой,
задул свечу, и палатка погрузилась во тьму.
   - Ты прав, - сказала она и больше  ничего  не  добавила,  отвернулась  от
Меррика и заснула.
   Меррик не мог уснуть до самого рассвета. Прав  -  насчет  чего?  Или  она
согласилась, что ей и в самом деле стоит иногда  придерживать  свой  длинный
язык? Меррик очень сомневался, что Ларен это под силу.

***

   Олег окликнул его:
   - Меррик, Эллер что-то учуял!
   Меррик полностью полагался на чуткий нос Эллера. Через  мгновение  гребцы
уже спешили со всеми своими пожитками к ладье. Меррик натянул штаны на худые
ноги девушки, продел голову Ларен в рубаху и понес ее к судну на руках.  Еще
минута, и мужчины уже выталкивали ладью  на  стремнину,  запрыгивали  в  нее
через борт. Полсотни  дикарей  выбежали  на  узкую  отмель,  вопя,  потрясая
копьями и обломками скал. Одно копье, просвистев  в  воздухе,  воткнулось  в
деревянную скамью, едва не задев старого Фиррена, но тот даже не шелохнулся,
не отнял руки от кормила.
   - Вот как, - только и буркнул он, сплюнув через борт в сторону берега.
   - Можно одних перебить, а других захватить в плен, - размечтался Олег.
   - Много пользы от таких рабов! - возразил Меррик. - Почти  всех  придется
убить, никто не захочет покупать таких дикарей.
   Олег прикрыл глаза рукой от слепившего его солнца:
   - Пожалуй, ты говоришь верно.
   Тут Таби сбоку подобрался  к  Олегу  и  уставился  на  викинга  невинными
детскими глазами. Меррик  наблюдал,  как  странно  меняется  выражение  лица
Олега. Наконец его старый друг вздохнул и  усадил  малыша  себе  на  колени.
Оборвав беседу, Олег склонился над веслом.
   Вскоре  вопли  затихли,  и  низкорослые  человечки  в  звериных   шкурах,
скакавшие на берегу, оравшие, изрыгавшие  проклятия  на  неведомом  наречии,
скрылись из виду.
   Меррик поглядел на девушку. Она крепко спала и не  очнулась  даже  тогда,
когда Меррик торопливо одел ее, перебросил  через  плечо  и  бегом  отнес  в
лодку. У нее  такая  белая  кожа,  солнце,  наверное,  обжигает  ее.  Меррик
нагнулся Над Ларен, пытаясь укрыть девушку своей  тенью,  но  это,  конечно,
вряд ли поможет.
   Клив молча протянул Меррику некое  сооружение  из  деревянного  кольца  и
старой рубахи - чтобы прикрыть голову Ларен.
   Когда Ларен открыла глаза, Меррик уже держал хлеб наготове. Секунду назад
она еще спала, и вот уже глядит на него, не шевелясь, не произнося ни звука.
   - Ты как себя чувствуешь?
   - Чистенькой.
   - Еще бы, - ухмыльнулся он. - Помнишь, как я тебя отмывал?
   Она кивнула. Меррик знал, что очень скоро услышит от  Ларен  в  ответ  по
этому поводу еще какие-нибудь резкие, ехидные слова.  Нет  уж,  придерживать
свой язык она не станет. Меррик поспешно оторвал кусок лепешки и запихал его
в приоткрытый рот Ларен.
   - Я рад, что ты выжила, - сказал он, следя, как она жует. На  лице  Ларен
отражалось блаженство, она даже прикрыла глаза.
   Жаль, что лепешка уже черствая, хотя, судя  по  выражению  лица  девушки,
этого не скажешь.
   Меррик кормил се до тех пор, пока она не сказала:
   - Больше не хочу. Даже странно,  но  я  не  могу  проглотить  ни  единого
кусочка, - Ларен вздохнула. - Я так долго голодала. Плотно набитое  брюхо  -
это очень здорово. Спасибо тебе.
   - На здоровье, - ответил он. - Хочешь еще поспать?
   - Нет.
   - Тогда прикрой глаза, потому что я  собираюсь  еще  раз  осмотреть  твою
спину и, возможно, снова вымыть тебя.
   Ларен сердито посмотрела на него.  Меррик  знал,  что  она  предпочла  бы
воспротивиться этой процедуре, но все же превозмогла  себя  и  крепко  сжала
зубы. Чему-то она уже научилась. "Впрочем, -  подумал  Меррик,  -  стойкости
этой девушке не занимать, иначе она бы не уцелела за годы рабства".
   Меррик бережно перевернул Ларен на живот, уложив ее  к  себе  на  колени,
высоко задрал рубаху. Оглянувшись, он убедился, что все люди сидят на веслах
и никто не смотрит в его сторону. Зачерпнув воду из реки, Меррик  взялся  за
дело. Самодельный головной убор свалился с макушки Ларен, но Меррик не  стал
подбирать его.
   Как мог кто-то принимать ее за мальчишку? Волосы, рыжие, словно закат  по
осени над Вестфольдом, яркие, точно отрез алого шелка,  который  Меррику  не
удалось  сторговать  в  Багдаде  два  года  назад,  неровными,  обрубленными
кудряшками вились вокруг лица и ниспадали на  шею.  "Хорошенькое  личико,  и
совсем не мальчишеское", - усмехнулся Меррик. Но очень уж она тощая! Он  все
еще опасался, что девушка может умереть, не только из-за  порки,  полученной
от Траско, а просто от истощения.
   Вымыв Ларен спину,  Меррик  снова  укрыл  ее  плащом  Эллера,  и  девушка
заснула. Меррик  переложил  ее  на  руки  Кливу,  а  сам  начал  грести.  Он
чувствовал беспокойную потребность в движении.  Таби  по-прежнему  сидел  на
коленях у Олега, и, взглянув на него, Меррик опять увидел  на  лице  ребенка
страх, хотя и немного приглушенный, и ему опять страстно захотелось  прижать
малыша к себе и оградить его от  всех  бед.  С  трудом  улыбнувшись,  Меррик
проговорил:
   - Твоя сестра заснула. Я еще раз вымыл ее и смазал спину целебной  мазью.
Лихорадка почти прошла.
   Он надеялся, что все так и есть. Больше он  ничего  не  мог  сделать  для
Ларен. Кивнув мальчику, Меррик снова взялся за весла.
   День был ясный и жаркий, мужчины мечтали о свежем ветерке. В полдень  они
подвели ладью поближе к берегу, чтобы отдохнуть и  выпить  эля  из  бочонка,
который Роран спустил на веревке в речную  воду,  дабы  охладить.  Наступила
полная тишина, только вода легонько плескалась у  борта  ладьи  да  негромко
переговаривались мужчины. Они уже миновали Чернигов,  оставалось  полдня  до
Гнездово и Смоленска, где им предстояло покинуть Днепр  -  река  уходила  на
восток. Тогда гребцы подплывут перед закатом к дальнему берегу, примерно  на
полпути между этими двумя городами, а  с  утра  вытащат  ладью  на  берег  и
переправят ее волоком в Двину. Путь волоком не  слишком  труден,  земля  там
плоская, за десятилетия ее  хорошо  утрамбовали  тысячи  торговых  кораблей.
Викинги успели уже  перебить  или  захватить  в  плен  большинство  дикарей,
которые пытались напасть на их судно, однако какие-то  племена  еще  обитали
поблизости. Меррик, надеялся проскользнуть незамеченным, эти заботы были ему
непривычны, поскольку прежде он очень любил подраться, но  сейчас  не  хотел
лишних хлопот, тревожась о малыше и девушке, оказавшихся на его попечении.
   Ларен проснулась, зевнула и вновь увидела над собой лицо Меррика. Викинг,
улыбаясь, сунул ей в рот кусок лепешки. Ларен молча принялась жевать,  потом
опять открыла рот, и Меррик кормил ее до тех пор, пока она, как и в  прошлый
раз, не  покачала  головой  с  кротким  изумлением  на  лице.  Тогда  Меррик
предложил ей холодного эля, чтобы запить хлеб. Вдруг Ларен сказала:
   - Мне надо сойти на берег.
   - Что?! - удивленно переспросил Меррик.
   - Я хочу сойти на берег.
   - Это невозможно. Там опасно. Нам надо  еще  три  часа  плыть  на  север,
только тогда мы причалим к берегу и устроим лагерь на ночь.
   - Значит, ты трус.
   Меррик укоризненно покачал головой:
   - Если б ты была мальчишкой, тебя бы  давно  уже  убили.  Ты  даже  и  не
помнишь, что осталась в живых только благодаря моему заступничеству.
   Ларен вздрогнула - то ли от боли в спине, то  ли  от  мысли,  что  она  и
впрямь в долгу у него.
   Поглядев прямо в глаза Меррику, Ларен заявила:
   - Мне нужно облегчиться. Меррик равнодушно ответил:
   - Ты видела, как это делают мужчины. Конечно, для  женщины  все  труднее,
тем не менее тебе придется поступить точно так же, как они. Я заслоню  тебя,
чтобы ты чувствовала себя спокойно. Сделаем это сейчас?
   Ларен кивнула. Когда она справила нужду, Меррик помог ей  сесть  рядом  с
ним:
   - Все было не так уж страшно, верно?
   - Ужасно, - ответила она, не глядя на него. -  Это  всегда  было  ужасно.
Раньше я вовсе не  могла  вынести  этого,  мне  казалось,  что  такой  позор
пережить невозможно. Потом поняла, что никому до этого и дела нет, разве что
тем, кто глазеет нарочно, чтобы унизить рабов. Они подходят  совсем  близко,
да еще, смеются.  А  когда  я  притворилась  мальчиком,  все  стало  гораздо
сложнее. - Ларен вздохнула и неожиданно рассмеялась. -  Я  быстро  научилась
подражать мальчикам. Я поворачивалась спиной, руки держала вот  так,  и  все
думали - мальчишка струю пустил. Я притворялась, чтобы отвести подозрения.
   - Как ты решилась переодеться мальчишкой?
   - Женщиной быть слишком опасно.  Я  не  хотела,  чтобы  меня  насиловали.
Мальчику легче.
   - Только не в Киеве и не на юге, - возразил Меррик.
   - Мне повезло, я на юг не попала, - холодно ответила Ларен.
   Меррику показалось, что Ларен лжет.
   - Если б я хотел унизить тебя, то не таким способом, -  сказал  он.  -  Я
постарался заслонить тебя. Пока я ничего другого не могу для тебя сделать.
   - Знаю.
   - Как ты себя чувствуешь?
   Она с удивлением прислушалась к себе:
   - Намного лучше.
   Ларен  попыталась  распрямить  тонкие  плечи,  но,  поморщившись,   вновь
опустила их.
   - Ты еще не готова перебить всех своих врагов, - пошутил Меррик.
   - , Еще нет.
   Она явно отличалась от обычной рабыни, не только рыжими волосами и  белой
кожей, но и врожденной уверенностью в себе,  надменностью,  которую  хозяева
так и не вышибли из нее.
   - Сколько тебе лет?
   - Восемнадцать.
   - А Таби?
   - Скоро исполнится шесть.
   - Давно вы попали в рабство?
   - Два года назад - не помню точно. Какая разница? Тебе совершенно незачем
знать об этом, не надо и спрашивать.
   - Можешь не отвечать. Если б вы пробыли в рабстве больше двух лет, вы  бы
уже оба умерли, во всяком случае, Таби.  Поразительно,  что  ты  сумела  так
долго сохранять ему жизнь. Он совсем еще маленький. Где вы родились?
   Ларен покачала головой:
   - Мои родные места очень похожи на твою Норвегию. Однажды я вернусь  туда
- когда наступит пора возвратиться. Так оно и будет,  викинг,  я  выкуплю  у
тебя нас троих, - Ларен с трудом перевела дыхание, - заплачу  тебе  за  твою
одежду, верну деньги, которые ты отдал за Таби и...
   Так бы и ударил ее! Но Меррик лишь резко дернул Ларен за  руку,  вынуждая
ее посмотреть ему прямо в лицо:
   - Меня зовут Меррик. Научись обращаться ко мне  по  имени.  И  постарайся
все-таки придерживать язык. Не удивляюсь, что Траско избил тебя.  Верно,  он
не один хорошенько ободрал твою спину. Сколько еще хозяев били тебя?
   Ларен снова покачала головой, по-прежнему открыто глядя в глаза Меррику:
   - Только самая первая хозяйка.  Потом  я  вела  себя  тише.  Но  добилась
своего, она купила вместе со мной и Таби.
   - Что ж твоя выучка отказала на этот раз? Или ты считаешь, у меня рука не
поднимется поколотить тебя?
   Ларен перевела взгляд, поверх левого плеча Меррика она смотрела теперь на
Клива, который держал Таби за руку и о чем-то болтал с малышом.
   - Ты не такой, как другие, - ,  отозвалась  она,  -  нет,  ты  не  мягкий
человек, но другой. Я не боюсь тебя, во всяком случае, не  думаю,  чтобы  ты
мог избить меня или Таби.
   - Тебе и не надо бояться меня, но ты должна меня слушаться.
   Ларей отмахнулась от его слов:
   - Ведь правда, ты совсем другой? Ты не  собираешься  продавать  нас,  или
обижать, или отдать на забаву своим  людям?  Ты  просто  шутил,  когда  я  в
прошлый р