не
было никаких  сомнений,  что,  узнав  правду,  ты  не  захочешь  на  мне
жениться.
   - Дурочка! Посмотри в зеркало! Не такая уж ты уродина, честное слово!
   - Вроде бы я все понимаю: привлекательная  внешность  -  это  еще  не
самое главное. Основное в человеке - это доброта, характер, нравственные
принципы, терпимость к  окружающим...  Я  думала,  что  ты  любишь  меня
недостаточно для таких неприятных открытий.
   - Я любил тебя и люблю.
   - Даже сейчас? После того, что ты видел? Не верю!
   - Посмотри на меня внимательно, Виктория. - Рафаэль подвинулся  ближе
к жене и ласково улыбнулся. Она беспокойно заерзала, но не подняла глаз.
   -  Дорогая,  прошу  тебя,  взгляни  на  меня.   Виктория   неуверенно
подчинилась.
   - Ты считаешь, что я законченный дурак? К тому же пустой и  ничтожный
человечишка?
   - Не надо так говорить! Ты вовсе не ничтожный Просто.., я не знала..,
да и сейчас не знаю... Пойми, у меня нет опыта общения  с  мужчинами.  Я
была уверена, что Дамьена оттолкнет мое уродство. И он бы  не  стал  это
скрывать.  К  тому  же  ты  сам  совершенно  безупречен,  а  я  нет.  Ты
удивительно красивый мужчина! Что же касается меня как женщины... Это же
пародия на брак, когда соединяют целое с.., ущербным.
   Рафаэль посмотрел на жену долгим изучающим взглядом. Он словно только
сейчас начал узнавать ее. Потом раздраженно отогнал  назойливо  гудевшую
муху и сказал:
   - Пародия... Что ж, вероятно, ты права. Может создаться  впечатление,
что ты пошла на сознательный обман. Думаю, юрист  даже  назвал  бы  твои
действия мошенничеством. Ты обязана была рассказать мне свою историю  за
несколько дней до свадьбы и дать возможность пережить шок еще тогда.  Но
ты не сделала этого. Ты вышла за меня, отлично понимая, что обманываешь.
А теперь поздно что-либо менять. Я уже связан с тобой  священными  узами
брака.
   Виктория ничего не  ответила.  Только  одинокая  слеза  задрожала  на
трепещущих ресницах и медленно скатилась по бледной щеке.
   Рафаэль сделал довольно  длительную  паузу,  словно  чего-то  ожидая,
потом спокойно проговорил:
   - Ты просто дурочка, моя родная. А я, смею  надеяться,  не  мелкий  и
никчемный человек. Думаю, мы с тобой предпримем  еще  одно  путешествие,
теперь на столь дорогую моему сердцу "Морскую ведьму".  Хочу,  чтобы  ты
поскорее встретилась с  нашим  врачом  Бликом.  Надеюсь,  ты  не  будешь
возражать, чтобы он осмотрел твою ногу?
   Викторию совершенно не прельщала подобная перспектива,  но  проявлять
строптивость она не осмелилась, сказав только:
   - А что он сделает? Все равно мне уже никто не поможет!
   - Понятия не имею, что он может предпринять! Знаю одно:  для  лечения
своих пациентов Блик частенько использует самые невероятные растения  из
каких-то  Богом  забытых  уголков  земного  шара.  Не  бойся,  он   тебе
понравится. Я хочу, чтобы ты усвоила одну вещь, Виктория. Мне совершенно
безразлично, сделает ли он твою ногу  более  привлекательной  внешне.  Я
очень надеюсь, что он сумеет найти  лекарство,  которое  уменьшит  боль.
Меня не волнует, как выглядит твоя нога. Главное, чтобы ты не  страдала.
Слушай, а почему бы нам не отправиться в Фалмут завтра?  Мне  необходимо
самому проверить,  как  там  идут  дела.  А  мои  люди  наконец  получат
возможность  познакомиться  с   моей   красивой,   упрямой,   страстной,
чувственной...
   - Прекрати! - то ли рассмеялась, то  ли  всхлипнула  Виктория.  -  Ты
самый...
   - Какой? Пожалуй,  я  лучше  сам  помогу  тебе  определить:  любимый,
терпеливый, добрый.., обожающий тебя, глупышка!
   - Но я так боялась!
   - В этом не было никакой  необходимости.  Впрочем,  откуда  ты  могла
знать? Особенно после моего более чем глупого поведения  в  ту  ночь.  -
Рафаэль виновато вздохнул и нежно прижал жену к себе. Она вскинула  руки
на его сильные  плечи  и  уткнулась  лицом  в  казавшуюся  теперь  такой
надежной грудь. - Ты помнишь нашу волнующую, яростную и  такую  приятную
схватку на полу в кухне миссис Рипл?
   Зная, что Виктория не видит его лица, Рафаэль позволил себе хитрую  и
очень довольную улыбку. Он был совершенно уверен, что не получит  ответа
на свой вопрос, и был несказанно  удивлен,  услышав  в  ответ  тоненькое
"да".
   - Конечно, мне следовало тогда раздеть тебя, но наше обоюдное желание
было так велико... В общем, времени не было.
   - Меня постоянно тянуло к тебе, но я очень боялась,  что  ты  сочтешь
меня порочной, развратной женщиной.
   - Шлюхи - дамы очень холодные, - рассмеялся Рафаэль, -  поверь  моему
опыту, дорогая. Так что не волнуйся, они совсем не похожи на тебя.
   - Рафаэль...
   - Хм-м-м? - Не дождавшись ответа, он решительно заявил:
   - Я хочу немедленно попасть вместе с тобой в нашу комнату. Я хочу при
свете дня увидеть твое тело, нагое, как в день, когда  ты  появилась  на
свет. Я буду любить тебя, ничего не опасаясь и ни от  кого  не  прячась.
Как ты относишься к этой идее?
   Виктория ощутила, как где-то в глубине ее тела  начинает  разгораться
огонь желания. Причем ее реакция не осталась незамеченной  Рафаэлем.  Он
был уверен, что сумеет разжечь этот пока еще робкий огонь  и  скоро  она
захочет его со всей силой своей преданной, любящей, страстной натуры.
   - Ты хочешь знать, что я с тобой сделаю? - полюбопытствовал он. - Да,
разумеется, хочешь. И поступаешь мудро, не давая  мне  ответа,  пока  не
знаешь о моих планах.
   Виктория порывисто прижалась к мужу, жадно прислушиваясь  к  любовной
болтовне. Его слова распалили ее воображение, заставили страстно  желать
его и только его. Он легонько поцеловал маленькое ушко, затем  прошептал
прямо в него:
   - Так вот, сначала я раздену тебя. При  этом  мы  оба  будем  стоять.
После этого я подниму тебя, ты обхватишь своими изумительными ногами мои
бедра, и тогда наконец я проникну глубоко в тебя и...
   - Но это, наверное, невозможно, Рафаэль!
   -  Подожди  немного,  Виктория,  и  ты  сама  убедишься,  что  ничего
невозможного нет.
   Бережно, как самую большую в мире драгоценность, Рафаэль усадил  жену
перед собой на спину  уже  не  протестующего  Гэдфли.  Каждые  несколько
секунд он наклонялся к ней, целовал ее уши,  шею,  щеки,  шептал  всякие
милые пустяки. Его руки, поминутно забывая о  поводьях,  ласкали  живот,
бедра, груди... Рафаэль знал, что его прикосновения сводят ее с  ума,  и
несказанно радовался этому. Он широко улыбался и временами нашептывал ей
подробности, объясняя, что конкретно он намерен предпринять, проникнув в
глубь ее тела.
   К  моменту  возвращения  в   Драго-Холл   Виктория   была   настолько
возбуждена, что едва соображала.
   Дамьен молча  наблюдал,  как  двое  влюбленных  прошли  через  зал  к
лестнице. Они его не видели. Они вообще ничего вокруг не  замечали.  Для
них не существовало ничего, кроме их огромной, всепоглощающей любви.

***

   Панель отодвинулась бесшумно, и он  устремил  жадный  и  нетерпеливый
взгляд внутрь комнаты. Рафаэль счастливо  смеялся,  освобождая  жену  от
многочисленных предметов одежды. Он целовал  каждую  клеточку  ее  тела,
открывающуюся его взору в процессе этой занимательной любовной игры.  Ее
обнаженные груди были округлыми, полными  и  белыми,  напряженные  соски
дразняще розовели в ярком дневном свете. Проклятие!  Не  он,  а  Рафаэль
наслаждался  ее  телом,  ласкал  волшебные  груди,  впивался  в   соски,
заставляя  Викторию  терять  голову  от  желания.  Она  вся  изогнулась,
бесстыдно предлагая мужу всю себя целиком, без остатка. Издавая  хриплые
стоны, она прижимала его голову к  своей  обнаженной  груди,  вцепившись
тонкими пальцами в его роскошную черную шевелюру.
   Рафаэль  снова  довольно  рассмеялся,  завладел  ее   восхитительными
грудями,  приподнял  их  повыше  и  с  удвоенной  энергией  принялся  их
целовать, сосать... Глаза Виктории потемнели от удовольствия. Она больше
не смеялась, ибо была не в силах сдержать стоны страсти.
   Дамьен видел, что ее руки, изящные белые руки, скользнули  по  животу
мужа, спустились ниже. Дамьен видел, как  расширились  глаза  Рафаэля  и
напряглась под ее легкими нежными пальчиками его мужская плоть.
   Виктория была уже абсолютно нагой, ее одежда в беспорядке валялась на
полу. Немного в стороне лежала рубашка, разорванная нетерпеливыми руками
Рафаэля. Дамьену было  невыносимо  больно  смотреть  на  это  прекрасное
обнаженное тело, по закону принадлежавшее другому.  Его  проклятый  брат
наслаждался сокровищем, доставшимся ему не по праву, забыв обо  всем  на
свете.
   Неожиданно  Виктория  громко  запротестовала,  шутливо  отбиваясь  от
наступающего мужа:
   - Это несправедливо! Иди сюда! Теперь моя  очередь.  Иначе  будет  не
похоже на ту сцену в кухне на полу!
   Нежные пальцы начали энергично расстегивать  многочисленные  пуговицы
на костюме, мужа. Вскоре на пол полетела  куртка,  вслед  за  ней  белая
сорочка. Через несколько минут Рафаэль уже сидел в кресле,  а  Виктория,
повернувшись к нему изумительной  обнаженной  спиной  и  громко  хохоча,
стаскивала с него сапоги. Он не оставался в долгу,  лаская  и  целуя  ту
часть тела, до которой в этот момент мог дотянуться.
   На ее левом бедре был большой грубый шрам. Дамьен  подумал,  что  это
ее, конечно же, не украшает, но длинные стройные ноги  и  очаровательный
треугольник внизу живота, казалось, влекли к себе руки и  губы  мужчины.
Рядом с такими неоспоримыми достоинствами уродливый шрам смотрелся пусть
досадным, но пустяком.
   Наконец Виктория справилась с сапогами, и скоро Рафаэль избавился  от
остальной одежды. Нагие и  красивые,  они  приблизились  друг  к  другу.
Виктория поднялась на цыпочки и обняла мужа за шею. Он  медленно  провел
руками по гибкой  спине,  обхватил  ее  ягодицы  и  приподнял.  Виктория
вскрикнула и крепко сжала ногами его бедра.
   Дамьен  тяжело  и  прерывисто  дышал.  Он  едва  сдерживал  стоны  от
пронзившей все его жаждущее тело острой боли. В  эту  минуту  он  больше
всего на свете ненавидел Рафаэля. Он отдал бы все сокровища мира за  то,
чтобы оказаться  в  эту  минуту  на  его  месте.  Виктория  должна  была
принадлежать ему и никому больше! Так было предназначено судьбой!
   Когда Рафаэль резко вошел  в  нее,  у  Дамьена  перехватило  дыхание.
Виктория громко закричала, но  не  от  боли,  а  от  переполнившего  ее,
разрывающего душу  желания.  Она  откинула  голову,  и  копна  роскошных
каштановых волос рассыпалась по обнаженной спине. Ее ноги обнимали бедра
мужа, тонкие пальцы судорожно вцепились в плечи. А он делал свою работу,
глубоко пронзая ее тело, затем почти покидая его, но  только  для  того,
чтобы проникнуть вновь.
   Боль, испытываемая Дамьеном, временами  становилась  нестерпимой.  Он
глухо стонал, но не отводил взгляд от отверстия в стене.
   Рафаэль, продолжая бормотать, как он любит жену, уложил ее на кровать
и сам почти упал сверху. Он понимал, что она уже почти  не  контролирует
себя, и был этому несказанно рад.
   Наконец она достигла пика. Сладостные конвульсии  показались  Дамьену
бесконечными.
   Боже!  Он  не  сможет  этого  вынести!  Дрожащими  пальцами  задвинув
деревянную панель, он перевел дыхание. Только  сейчас  он  почувствовал,
что весь взмок от пота.
   Бесшумно  двигаясь  по  узкому  темному   коридору,   он   напряженно
прислушивался.  Вокруг  все  было  тихо.  Только   собственное   хриплое
прерывистое дыхание. Больше ни звука.
   - Любимая, - шептал в это время Рафаэль, - я больше не могу... Сейчас
я...
   Виктория всем своим существом устремилась навстречу, желая во что  бы
то ни стало помочь мужу, как перед этим он помог ей. В этот  момент  она
поняла, что всегда будет желать его  и  только  его.  Она  шептала,  что
любит, а его глаза благодарно светились в ответ.  Наконец  она  увидела,
как напряглись его мышцы, закрылись глаза, и почувствовала,  что  в  нее
ударила тугая струя. Это было непередаваемое ощущение.
   Она не отпустила мужа, обнимая его так  крепко,  что,  казалось,  они
стали одним целым. Они были  частью  друг  друга.  И  Виктории  хотелось
остановить время, чтобы это прекрасное мгновение длилось вечно.
   Рафаэль дышал шумно и тяжело, как после  долгой  напряженной  работы.
Наконец немного  расслабившись,  но  так  и  не  выпустив  из  рук  свое
сокровище, он подумал, что никогда еще не был так счастлив.

***

   Рам снова перечитывал письмо Джонни Трегоннета, стараясь  вникнуть  в
смысл бессвязного послания, описывающего поведение Рафаэля на балу.
   "Проклятый осел!" - подумал он,  в  сердцах  разорвав  ни  в  чем  не
повинный клочок бумаги.
   Итак,  капитан  Карстерс  желает  присоединиться  к  их   сплоченному
коллективу. Иначе он угрожает все уничтожить.
   Рам откинулся в  удобном  кожаном  кресле  и  задумался,  уставившись
невидящим взглядом на пляшущий в камине  огонь.  Он  испытывал  огромное
искушение дать волю проклятому  капитану  и  посмотреть,  что  из  этого
получится. Грозящая опасность манила его, обещала множество неповторимых
острых ощущений.
   Несомненно, капитан вскоре узнает всех членов группы.  А  может,  уже
знает. Всех, кроме одного. Ни одной живой душе не  известно,  кто  такой
Рам. Остальные думали, что черные капюшоны - это просто игра,  претензия
на анонимность, которой на самом деле не существовало. В  капюшонах  или
без, все они знали друг друга. Глупцы, они так и не поняли, что капюшоны
предназначены  вовсе  не  для  того,  чтобы  скрыть   их   самодовольные
физиономии. Они служат лишь одной цели - чтобы неизвестным  остался  он.
Рам.
   Это был первый случай, когда использовался их тайный  почтовый  ящик.
Вечером Рам послал своего  человека  проверить  ящик,  а  там  оказалось
послание. Слава Богу, у Джонни хватило ума хотя бы  вспомнить  о  ящике.
Что же ему следует предпринять?
   Он вновь подумал  о  своей  ужасной  ошибке.  Дочь  этого  проклятого
виконта! Более чем вероятно, что капитан  Карстерс  находится  здесь  по
поручению ее отца. А если так, нет ни малейшего  сомнения,  что  Рафаэль
собирается их уничтожить независимо от  того,  какую  чепуху  он  наплел
Джонни.
   Что же делать?
   Рам медленно встал и, с удовольствием потянувшись, налил себе бренди.
Он решил, что нет смысла играть с огнем. Существует только  один  выход.
Не то чтобы он действительно желал его. До сих пор  он  не  считал  себя
человеком, способным на убийство.
   Но нельзя не отметить еще один положительный момент.  Виктория  снова
станет свободной. Ей не на кого  будет  рассчитывать.  Некому  будет  ее
защитить... И она окажется в его власти.
   "Разумная мысль!"
   Однако  он  обязан  действовать  очень  осторожно.  Нельзя  допустить
ошибку, которая может оказаться роковой. Он не  станет  рисковать  и  не
будет информировать  остальных  членов  своего  клуба  о  намеченных  им
планах. Один дурак может разрушить хорошо задуманное дело.

   Нельзя стать порочным в одночасье.
   Ювенал

Глава 21

   Виктория  стояла  возле  дверей  конюшни,  прислушиваясь,  как   Флэш
оживленно рассказывает конюху Джему о своем замечательном приключении  в
лондонском Сохо. Закончил он свое эмоциональное повествование следующими
словами:
   - Ты все понял? Джемми: Самое необходимое для человека -  это  ловкие
пальцы и быстрые ноги. Вот так-то. Когда-нибудь  я  расскажу  тебе,  как
однажды имел  наглость  попытаться  облегчить  карманы  самого  капитана
Карстерса.
   - Что это значит?
   Виктория вздрогнула и испуганно обернулась, но, разобравшись, кто  ее
напугал, улыбнулась такой милой  и  дразнящей  улыбкой,  что  подошедший
Рафаэль почувствовал, как у него защемило в груди.
   - Рафаэль! А я думала, что ты уехал в Сент-Остел. Насколько я поняла,
Флэш только что поделился с Джемом своим богатейшим опытом  по  методике
очистки карманов лондонских богачей, а теперь  перешел  к  захватывающей
истории  о  том,  как  он  пытался  помочь  тебе  расстаться  со  своими
соверенами... Может, я не должна была подслушивать, но...
   Рафаэль протестующе взмахнул рукой:
   - Я и в самом деле только что вернулся из Сент-Остела.
   - Знаю, ты хотел организовать наш отъезд в Фалмут. Может,  отправимся
туда сразу после  ленча?  Мне  не  терпится  увидеть  твой  удивительный
корабль и познакомиться с людьми.
   - В Фалмут? Ах, ну да, конечно... Однако, честно  говоря,  -  понизив
голос, сказал Рафаэль, - я шел сюда, чтобы сказать тебе вовсе не это.  Я
не могу не думать о вчерашнем вечере. И все время хочу тебя.  Понимаешь,
дорогая, даже вдали от тебя я постоянно испытываю  жгучее  желание.  Это
просто безумие! Ты сводишь меня с ума!
   Виктория покраснела, пробормотала что-то  неразборчивое  и  начала  с
преувеличенным  старанием  вычерчивать  в  дорожной  пыли  носком  туфли
какие-то абстрактные фигуры.
   - Ты восхитительное, волнующее создание,  -  воодушевленно  продолжал
тем  временем  он.  -  Мне  кажется,  нет  человека,  который  сумел  бы
противостоять твоему неотразимому обаянию. Знаешь, сейчас, конечно,  еще
не подошло время ленча да и в нашем распоряжении нет кухни миссис  Рипл,
зато я знаю здесь неподалеку одну  очень  укромную  полянку.  Земля  там
покрыта густой и мягкой травой, а величавые клены молча стоят на  страже
этого уединенного уголка, охраняя покой его обитателей.
   Сердце Виктории затрепетало, как рвущаяся на волю  из  тесной  клетки
птица. Она непроизвольно облизнула нижнюю  губу,  вызвав  этим  невинным
жестом целую бурю эмоций в его жаждущей душе. Больше всего на свете  ему
хотелось немедленно стиснуть  Викторию  в  объятиях,  разорвать  на  ней
одежду, и... Будь он трижды проклят! Усилием воли он  сумел  сдержаться,
не выдать терзающих его чувств и даже ощутил невольное уважение к самому
себе за проявленную выдержку.
   Но он  не  мог  отказать  себе  в  удовольствии  хотя  бы  поцеловать
Викторию, тем более что вокруг никого не было.
   - Милая, иди ко мне.
   Виктория с готовностью, ни минуты не раздумывая,  подошла.  Улыбаясь,
она  обняла  его,  приподнялась  на  носки,  закрыла  глаза.  Его   руки
скользнули по прикрытым  тонкой  тканью  плечам,  спине...  Внезапно  он
прижал ее к себе так сильно, что ей стало трудно  дышать.  Наклонившись,
он поцеловал ее. Грубо, яростно. Потом, словно  одумавшись,  он  ослабил
натиск и нежно провел языком по ее нижней губе.
   Виктория была поражена. Отвечая на ласку,  она  сама  поцеловала  его
и.., ничего не почувствовала. В чем дело?
   - Рафаэль?
   Не давая ей опомниться, он снова  впился  в  ее  полураскрытые  губы,
принялся искать языком ее язык...
   Виктория с силой отстранилась, недоуменно взглянула  снизу  вверх  на
обращенное к ней искаженное страстью лицо и нерешительно отошла на шаг в
сторону.
   - Я хочу тебя, сейчас, немедленно, Виктория... Пойдем скорее.
   - Но все так странно! - удивленно  воскликнула  она.  -  Я  не  очень
уверена, что...
   Ей не удалось договорить. Схватив ее за руку, он сильно потянул ее за
собой. Не устояв на ногах, Виктория упала прямо на своего  похитителя  и
сквозь одежду почувствовала,  как  напряглась  и  восстала  его  мужская
плоть.

***

   - Дамьен, я требую, чтобы ты поговорил со  своим  братом.  Ты  только
посмотри! Какое бесстыдство! Они там  у  конюшни  почти  что  занимаются
любовью на виду у  всех!  -  воскликнула  Элен,  окликнув  шедшего  мимо
Дамьена.
   Он резко остановился, мгновенно помертвев:
   - О чем ты говоришь, Элен?
   - О Рафаэле и Виктории. Я, конечно, понимаю, что они женаты,  но  это
еще не повод вести себя так бесстыдно.
   Он окинул странным  взглядом  Элен,  потом  резко  рванулся  к  окну.
Никого.
   - Дамьен! Что случилось?
   - Ничего, - процедил он сквозь зубы, - абсолютно ничего. Просто  твоя
заблудшая кузина и мой братец отправились на сеновал.

***

   Не ослабляя мертвой хватки, Дамьен продолжал тащить ее за конюшню.
   - Отпусти меня! Будь ты проклят! Немедленно!
   - Виктория, любовь моя, пожалуйста, не упрямься. Ты же  сама  знаешь,
что