елтеть траву. Их  движения  были  четкими,
размеренными,  выверенными  до  мельчайших  деталей.  Этой  своеобразной
грацией труда нельзя было не залюбоваться.
   Прошло  несколько  мучительно  долгих  минут,   прежде   чем   Дамьен
заговорил:
   - Наверное, я свалял дурака, сохранив записку от Джонни.  Но  кто  бы
мог подумать, что ты, мой бесценный брат, найдешь мое секретное убежище.
   - Слава Богу, что мне удалось его обнаружить!
   - Могу я полюбопытствовать,  мой  милый,  почему  ты  так  решительно
настроился уничтожить наш старый добрый клуб?
   - Скажи, Дамьен, ты знал, что последние пять лет или около того я был
кем-то вроде  шпиона?  Я  работал  на  английское  правительство  против
Франции. Ах, ты даже не предполагал ничего подобного? Но в любом  случае
все это теперь в прошлом. И я взялся выполнить одно,  последнее  задание
лорда Уолтона. Никого не тревожили ваши постыдные делишки,  пока  вы  по
ошибке не изнасиловали дочь виконта Бэйнбриджа. Это было  вашей  роковой
ошибкой, и дело взяли на контроль в  Лондоне.  Теперь  ваш  клуб  должен
прекратить свое существование, а Рам, этот сексуально озабоченный  осел,
предстать перед правосудием.
   Дамьен криво усмехнулся:
   - Перед правосудием? Чтобы весь мир узнал, что  драгоценная  доченька
виконта  Бэйнбриджа  была  изнасилована,  причем  не  одним,  а  восемью
мужчинами? Не смеши, Рафаэль. Ни один отец не допустит такой огласки.
   - Наверное,  мне  следовало  быть  более  конкретным,  -  невозмутимо
заметил Рафаэль. - Когда я установлю, кто такой Рам, я сообщу об этом  в
министерство лорду Уолтону. Раму будет предложен выбор: либо он навсегда
покинет Англию, либо умрет. Исчезнет с лица земли  как  мерзкая  гадина,
каковой он и является. И никто и никогда не помянет  добрым  словом  эту
мразь.
   Рафаэль на секунду замолчал, пытаясь  понять,  что  творится  в  душе
брата. Однако его лицо оставалось спокойным и невозмутимым.
   - Никто не станет горевать об этом исчадии ада, - вновь  взволнованно
заговорил Рафаэль. - Имей в виду, Дамьен. Я не желаю  тебе  зла.  И  тем
более не хочу твоей гибели. Хотя я  до  сих  пор  не  могу  смириться  с
мыслью, что мой родной брат насиловал детей. Но ты должен  остановиться.
Иначе нельзя.
   Дамьен молчал. Взяв серебряный нож для бумаги, он провел  пальцем  по
острому блестящему лезвию и, казалось, глубоко задумался.
   - Подумай об Элен, - все еще не мог остановиться Рафаэль,  -  у  тебя
чудная дочь, скоро родится наследник. Живи и радуйся! Что, черт  возьми,
с тобой происходит, Дамьен? Почему ты не можешь довольствоваться простым
человеческим счастьем и предпочитаешь изображать из себя сатира? Кстати,
смотровыми глазками умеешь пользоваться не ты один. Вчера я видел тебя с
Молли. Ты даже служанок не пропускаешь. Почему, Дамьен?
   Дамьен с трудом отвел взгляд от серебристого лезвия и твердо взглянул
на брата.
   - Скука, - отчетливо проговорил он, - ужасная скука.
   Зло  рассмеявшись,  он  взглянул  на  растерянное  лицо  Рафаэля,  не
ожидавшего такого ответа, и продолжал:
   - Ты считаешь, что меня может удовлетворить это проклятое баронство и
обладание набитым антикварной чепухой домом? Ты  считаешь,  что  я  могу
быть трогательно счастлив и вкушать тихие семейные радости  с  женщиной,
отец  которой  мне  не  доверяет  и  производит  ежегодные  выплаты   из
приданого?  Какие  же  у  нее  есть  основания   рассчитывать   на   мою
привязанность? Ты веришь, что я получаю  удовольствие,  прогуливаясь  по
акрам принадлежащей мне земли и подсчитывая растущие на ней деревья?  Ты
уверен, что женитьба в неполные двадцать два года была для меня  великим
благом? Боже, я еще и жить-то не начал, а уже связан по  рукам  и  ногам
этой претенциозной красавицей. Ты не можешь  быть  таким  слепым,  брат.
Подумай, ты  же  сумел  избавиться  от  скуки,  ввязавшись  в  шпионские
страсти. Тебе легче, у тебя никогда  не  было  забот  по  поддержанию  в
пристойном виде этой груды  камней  и  по  продолжению  достойного  рода
Карстерсов, баронов Драго! Даже сейчас ты утер нос мне да и  всей  нашей
аристократии, занявшись добычей олова после того, как сколотил состояние
на торговом поприще. И женился ты на женщине, принесшей тебе в  приданое
пятьдесят тысяч фунтов. Почему, черт побери, тебе  так  везет?  Господи,
как я тебя ненавижу, брат! Я даже не знаю, когда  это  чувство  возникло
впервые. Может, я с ним родился... Ты иногда вспоминаешь Патрицию? Да? Я
тоже. Эта дура считала, что очаровала меня. А мне в ней нравилось только
то, что я увел ее от тебя. Я был почти счастлив, занимаясь с ней любовью
и зная, что ты где-то рядом, возможно, даже наблюдаешь. Ты  был  слишком
нежным и трепетным влюбленным, а ей вовсе не нужны были вздохи и  томные
взгляды при луне, ей требовались сила и грубость. Но все  это  было  так
давно... Зачем ворошить прошлое?
   - Ты переходишь все границы! - воскликнул возмущенный до глубины души
Рафаэль.
   - Да, кстати, ты можешь больше не тревожиться, - добавил Дамьен, -  я
оставлю Викторию в покое. Ее нога  слишком  уродлива.  Последний  раз  я
просто ради интереса попробовал заманить ее в постель. Не вышло? Что  ж,
ничего страшного. Я больше ее не хочу. Рафаэль вскочил и сжал кулаки:
   - Ну все,  брат,  мое  терпение  лопнуло.  Дамьен  безразлично  пожал
плечами. Это движение, как и многие другие, было характерным  для  обоих
братьев. В зависимости от  настроения  оно  могло  выражать  недоумение,
равнодушие или тревогу.
   - Знаешь, наверное, я отдам тебе Рама.
   - Что-что?!
   - У тебя проблемы со слухом? Я сказал, что отдам тебе Рама.
   - Но почему?
   Дамьен улыбнулся, увидев недоверчивое выражение лица Рафаэля.
   - Ну, скажем.., мне это тоже наскучило. Надоел  этот..,  как  ты  его
называешь,  грязный  клуб.  Если  подумать..,  там  действительно   одни
подонки. Ты мне не веришь? Понимаю, наверное, ты прав. В  данном  случае
легковерие недопустимо. Но я сделаю это, я так  решил.  В  конце  концов
почему бы и нет? Будем считать, что я хочу доказать самому себе,  что  у
меня еще остались совесть и честь. - Дамьен сделал паузу  и  ожесточенно
потряс головой. - А  возможно,  это  своего  рода  вознаграждение  моему
брату-торговцу.
   - Это разные вещи.
   -  Разве?  Впрочем,  возможно,  это  правда  для  простого  господина
Карстерса, даже для капитана Карстерса, а для барона Драго?  Я  не  имею
права даже подумать об этом! Нет, брат,  есть  вещи,  которые  барон  не
может делать.
   - Ты хотел сказать, не  станет  делать!  Будь  я  бароном,  я  бы  не
сомневался.
   - Ах, снова  твое  пресловутое  благородство.  Ты  был  благороден  и
великодушен еще в юношестве с малышкой Патрицией. Впрочем, это не важно.
Ты явно пошел в отца. Птица того же полета. Но наш отец не был удачлив в
бизнесе. Хоть не промотал мое наследство, и то слава Богу.  Оставил  мне
вполне достаточно.  Но  кто  знает,  возможно,  мой  еще  не  родившийся
наследник станет истинным горожанином если не по рождению, то хотя бы по
образу мыслей, и пойдет по стопам дяди в торговле.
   - Брось все это, Дамьен, немедленно. Вспомни, мы  же  братья,  родные
люди.
   - Что очень прискорбно. Но поскольку твое лицо, черт бы тебя  побрал,
это и мое лицо, я не  могу  подвергнуть  этот  факт  сомнению.  И  между
прочим, - добавил Дамьен, направляясь к двери, - я высоко ценю  то,  что
ты  меня  не  убил.  Братоубийство  было  бы  не  к   лицу   английскому
национальному герою. Абсолютно. Ладно, очень скоро я расскажу тебе,  как
мы достанем Рама.
   После ухода  брата  Рафаэль  еще  долго  неподвижно  сидел,  устремив
невидящий взгляд в стену.

***

   Наступил канун дня  Всех  Святых.  Луны  не  было  видно,  зато  было
множество фонарей из тыкв, включая две,  вырезанные  Дамарис  с  помощью
Виктории и Элен.
   - Мы поставим их в окно, чтобы  приветствовать  друзей  и  отпугивать
злых  духов,  -  тоном  профессионального  заговорщика   сказала   Элен,
осторожно устанавливая зажженные свечи внутри каждой тыквы.
   - Смотри, Тори, смотри.
   - М-м-м? О да, они выглядят  превосходно,  Дэми.  Элен  взглянула  на
кузину и поморщилась:
   - Итак, через два дня вы уедете.
   - Да, но если ты хочешь, чтобы я  присмотрела  за  Дамарис,  пока  ты
будешь не в состоянии этим заниматься, пожалуйста, я готова.
   - Нет-нет, думаю, мы справимся, Нэнни Блэк сделает все  как  надо.  О
Боже, как бы  я  хотела,  чтобы  ребенок  наконец  появился  на  свет  и
кончилась эта пытка!
   Виктория нежно поцеловала Дамарис, пожелала ей спокойной ночи и вышла
из детской. Элен последовала за ней.
   - Что с тобой, Виктория?
   - Ничего, - солгала она.
   Впрочем, это даже не было ложью. Она не могла пожаловаться ни на  что
конкретное. Чуткая по натуре, она очень  остро  чувствовала  перемены  в
настроении Рафаэля. И хотя он  мужественно  делал  вид,  что  ничего  не
происходит, Виктория ясно ощущала его напряжение и с трудом сдерживаемое
нетерпение. Он чего-то ждал, и это ожидание зажигало тревожный  огонь  в
его бездонных серебристо-серых глазах.
   - Итак, муж, - приступила она к допросу с  пристрастием  сразу  после
ленча, - отвечай, что ты задумал. Только не говори, что у  меня  слишком
развито воображение. Я уверена, что что-то назревает.  Сегодня  -  канун
дня Всех Святых. Что должно произойти?
   - Виктория, любимая, -  мягко  заговорил  Рафаэль,  обнимая  жену  за
плечи, - единственная вещь, которую я задумал, -  утомить  тебя  сегодня
так сильно, чтобы завтра ты не смогла подняться до полудня.
   - Рафаэль, - совершенно искренне возмутилась Виктория, - ты не имеешь
права так со мной обращаться! Я говорю серьезно!
   Рафаэль рассмеялся и крепко поцеловал возмущенно приоткрытые губы:
   - Серьезно? Я тоже.
   - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Немедленно  говори,  что
ты собираешься предпринять.
   Рафаэль задумчиво взглянул на жену и покачал головой:
   - Виктория, любимая, даю тебе слово, что на сегодняшний  вечер  я  не
планирую  ничего  особенного.  Ты  будешь  иметь  возможность   в   этом
убедиться. Мы весь вечер и всю ночь будем вместе.
   Еще  раз  усмехнувшись,  он  удалился,  оставив  Викторию  в   полном
замешательстве, но одержимую желанием  запустить  ему  вслед  чем-нибудь
тяжелым.

***

   Вечером первыми в гостиной появились дамы.
   - Я придушу за это Рафаэля, - мстительно сообщила Виктория, потягивая
шерри.
   - А Дамьен сегодня вообще не сможет к нам присоединиться,  -  немного
натянуто заявила Элен, - у него какие-то дела.
   - Дела? Сегодня? Что за нелепость?
   - Согласна, - поморщилась Элен, - но  тем  не  менее  он  мне  сказал
именно так... А вот и твой муж.
   "Что ж, - подумала Виктория, - по крайней мере он мне не солгал".
   Рафаэль  выглядел  очень  элегантно  в   черном   вечернем   костюме,
темно-сером  жилете,  который  всегда   очень   нравился   Виктории,   и
ослепительно белой рубашке.
   - Рафаэль, ты не знаешь, куда подевался твой брат? - нервно  спросила
Элен.
   - По-моему, у него какие-то дела. Виктория раздраженно фыркнула:
   - Чепуха! Мне  кажется,  Элен,  они  оба  что-то  затевают.  Если  не
возражаешь, сейчас я заберу мужа на некоторое время в нашу  комнату.  Не
сомневаюсь, мне удастся вытянуть из него всю правду.
   -  Пожалуйста,  только  не  сейчас,  Виктория,  -  жалобно  взмолился
Рафаэль, - я умираю с голоду. Лиггер! Наконец-то! Ужин готов?
   - Да, господин Рафаэль.
   За ужином собравшиеся вели легкую и непринужденную  беседу.  Виктория
даже на какое-то время забыла, что наступил канун дня Всех Святых.  И  в
этот вечер в ее жизни может появиться зловещая фигура  Рама,  угрожающая
близкому  ей  человеку.  Но  у  нее  не  было  причин  тревожиться.   Ее
драгоценный супруг был рядом, в полной безопасности. Он сидел за  столом
и жевал прекрасно приготовленную дичь.
   После ужина Виктория  была  приятно  удивлена  тем,  что  Рафаэль  не
остался за столом наедине с бутылкой портвейна.  Он  помог  Элен  встать
из-за стола, предложил каждой даме  по  руке  и  повел  их  в  гостиную.
Виктория  попросила  Элен  сыграть  ее  любимую  сонату  Бетховена  и  с
удовольствием приготовилась слушать.
   Элен долго устраивалась за фортепиано.  Живот  был,  так  велик,  что
мешал  ей  дотянуться  до  клавиатуры.  Но  вскоре  все  трудности  были
преодолены, и комната наполнилась первыми звуками восхитительной  музыки
Именно в  этот  момент  раздался  звон  разбитого  стекла.  И  прогремел
выстрел. Виктория увидела, как Рафаэль вздрогнул, выпрямился и,  постояв
так несколько минут, очень медленно и плавно опустился на пол.
   Она услышала хриплый звериный крик. И только потом поняла, что кричит
сама.

   Правда и надежда всегда всплывают на поверхность.
   Испанская поговорка

Глава 23

   Рам был доволен. Скоро, очень скоро  все  будет  в  порядке.  Он  уже
послал верного человека в Драго-Холл. Рам посмотрел на барона, оживленно
болтающего с Винсентом Лендовером. Он нисколько не сомневался, что барон
одобрит вынужденную меру, а если и нет, то будет держать язык за зубами,
поскольку увяз так же глубоко, как и остальные молодые  кретины  в  этой
комнате.
   Рам был в приподнятом настроении, потому что наступила ночь сатаны, а
значит, его ночь. Он долго и упорно  корпел  над  своими  замечательными
правилами,  красивыми  волнующими  обрядами,  восхищаясь  их  отточенным
совершенством. Для каждого в этой комнате у него была приготовлена своя,
особая  роль.  О  да,  он  себя  прекрасно  чувствовал  в   предвкушении
ожидаемого спектакля.
   - Джентльмены, - начал он, стараясь привлечь общее  внимание,  -  мне
представляется символичным, что мы собрались именно сегодня, в канун дня
Всех Святых,  чтобы  в  очередной  раз  восславить  наше  маленькое,  но
нерушимое братство и наши успехи. Скоро мы станем известными, нас  будут
бояться и уважать, все мужчины  будут  нам  завидовать.  Джентльмены,  я
предлагаю тост за нас и за дальнейшее процветание нашего клуба.
   Раздалось  несколько  хлопков,   которые,   даже   обладая   развитым
воображением, было сложно назвать  бурными  аплодисментами.  Большинство
собравшихся, ограничившись кивками, поспешно влили в  себя  по  изрядной
порции отменного бренди. Раму захотелось уничтожить этих ленивых и тупых
идиотов. Они обязаны были сейчас не лакать  спиртное,  а  с  энтузиазмом
орать во всю мочь своих легких, вознося хвалу клубу и его главе.
   Внезапно  Рам  увидел,  что  с  места  поднимается  барон  Драго.  Он
неторопливо подошел к столу  и  посмотрел  на  лежащую  в  наркотическом
оцепенении девочку. Это было против правил. Никто не должен  вставать  и
смотреть на будущую жертву, пока он, Рам, не соблаговолит разрешить.
   - Вас что-то тревожит, барон? - раздраженно поинтересовался  Рам,  не
любивший, когда в его планы вторгалось что-то неожиданное.
   - Нет, больше ничего Затем, к  великому  неудовольствию  Рама,  барон
снял капюшон, бросил его на пол и брезгливо  откинул  в  сторону  носком
ботинка.
   -  Немедленно  прекратить!  -  заорал  Рам,   стукнув   кулаками   по
подлокотникам кресла. - Вы  нарушаете  наши  традиции!  Во  время  наших
встреч лица всех присутствующих должны быть закрыты.
   - А почему?
   - Дамьен, что с вами? Вы не в своем уме? Если  вы  не  уйметесь,  вас
подвергнут наказанию!
   Барон весело рассмеялся:
   - Серьезно? А почему, собственно, мои друзья не могут меня видеть?  А
я их? Я желаю, чтобы все могли видеть мое лицо, когда я всажу свой  член
в эту девочку. Ей вряд ли больше тринадцати. Великолепно! Что может быть
лучше! Я хочу,  чтобы  все  имели  возможность  видеть,  какое  неземное
наслаждение я получаю, насилуя несмышленое дитя, каким гигантом  я  себя
почувствую, заставив этот жалкий комочек человеческой плоти корчиться от
боли и страха.
   - Заткнись, кретин, ты окончательно рехнулся! - С  Рама  уже  слетели
напускная вежливость и величавое спокойствие.
   Перепуганный Джонни Трегоннет вскочил, уронив свой стакан с бренди, и
заверещал:
   - Я понял! Ты не Дамьен! Будь ты проклят! Ты - Рафаэль!
   Рафаэль, продолжая спокойно улыбаться, достал из кармана пистолет.
   - Вот тут ты прав, Джонни, - констатировал он и повернулся к Раму.  -
Я не узнал ваш голос. Он мне,  бесспорно,  знаком,  но  вы  здорово  его
изменяете. Кто вы?
   Не дождавшись ответа, Рафаэль окинул  всех  присутствующих  злым,  не
предвещающим ничего хорошего взглядом и скомандовал:
   - А теперь, любезные друзья, извольте все  снять  капюшоны.  Я  хочу,
чтобы мы могли посмотреть друг на друга. Немедленно.
   Никто не шевельнулся. Рафаэль медленно поднял пистолет и направил его
на Рама:
   - Если вы все сию же минуту  не  выполните  мой  приказ,  я  застрелю
вашего главу и наставника. Смею вас  заверить,  мне  очень  хочется  это
сделать. Сразу станет легче дышать.
   - Выполняйте, - буркнул Рам.
   Черные статуи зашевелились и неохотно подчинились.
   - А теперь бросьте их в огонь.
   Груда черного бархата, оказавшись в камине, на минуту накрыла пламя и
запыхтела удушливым черным дымом,  но  вскоре  весело  заполыхала  ярким
оранжевым огнем.
   - Мы все прекрасно  знаем  друг  друга,  нет  смысла  скрывать  лица.
Привет,  Чарли,  Пол,  Линк.  -  Рафаэль  ясно  видел,  что  им   трудно
встретиться с ним глазами. И в общем-то не винил их. Кому приятно, когда
тебя застают врасплох со спущенными  штанами  Он  вслух  поприветствовал
всех и  задумался  Дэвида  Эстербриджа  среди  присутствующих  не  было.
Странно, а маленькая Джоан Ньюдаунс божилась,  что  слышала  именно  его
голос. Если она ошиблась, куда мог подеваться этот слизняк?
   - Винни, тебе хотелось бы знать, кто  такой  Рам?  -  громко  спросил
Рафаэль Винсента Лендовера.
   Винсент встал и, смущенно глядя на Рафаэля, тихо пробормотал:
   - Это., нельзя.
   - Я спросил, хочешь ли ты получить эту информацию!
   - Да, - сказал Винсент, - думаю, все хотели бы.
   - Никогда! - раздался громкий, пронзительный голос  Рама  -  Здесь  я
главный,  мое  слово  -  закон.  А  ты,  щенок,  обязан   беспрекословно
подчиниться. И прекратите наконец этот балаган!
   Рафаэль снова обвел внимательным взглядом  окружавшие  его  опущенные
головы и ссутулившиеся плечи.
   - Почему? - негромко спросил он - Почему вы  позволяете  ему  толкать
ваг на преступления!
   Чарли, у тебя же есть сестра. Кажется,  ее  зовут  Клэр  и  ей  всего
пятнадцать лет. Тебе хотелось бы видеть ее здесь, на этом столе?
   - Будь ты проклят, Рафаэль! Клэр - невинный ребенок!
   - А эта девочка? Она еще моложе!
   - Она ничего не значит,  -  срывающимся  голосом  проговорил  Пол,  -
простая крестьянка.
   - Правда? Я никак не могу  понять...  Почему-то  вы  с  удовольствием
проглатываете любое блюдо,  приготовленное  для  вас  этим  извращенцем.
Скажите, а молодая леди, дочь виконта, тоже ничего не значит?
   - Мы же не знали! - выкрикнул Джонни. - Это выяснилось только потом.
   - А разве она не говорила, кто она?
   - Говорила, - вздохнул Пол Кезон, - но мы ей не поверили.
   - Мы просто ошиблись. - На сцену выступил  побледневший  Линкольн.  -
Чертовка была одета как простая крестьянка и гуляла по лесу одна.
   - Почему-то всякое зло имеет всегда наготове разумное  объяснение,  -
вздохнул Рафаэль. - Чарли, а разве Клэр никогда не гуляет в окрестностях
имения без грума?
   Чарльз Сент-Клемент поежился, но не проронил ни слова.
   - Возможно, малышка Клэр иногда ходит на прогулки в старом платье?  К
примеру, за ягодами? - не унимался Рафаэль.
   - Прошу тебя, не надо. - На позеленевшего Чарли жалко было смотреть.
   - Ладно, верю, что  ты  понял  суть  вопроса.  Скажу  вам  правду:  в
министерстве  меня  попросили  положить  конец  вашим  бесчинствам.  Да,
джентльмены, безобразный  случай  с  дочерью  виконта  привлек  внимание
высокопоставленных особ. Поэтому считайте, что  ваше  братство  с  этого
момента распущено. Если вы все поклянетесь вернуть