ости, которые ей
пришлось выслушать от него в свою первую брачную ночь. В одиночестве она
не испытывала на его счет никаких иллюзий, не строила воздушных замков.
   Виктория отлично понимала,  что  обманывает  саму  себя,  но  ей  так
хотелось  верить,  что  Рафаэль   изменился,   непримиримый   обвинитель
превратился в доброго, любящего,  понимающего  мужчину,  с  которым  она
только что провела  такой  восхитительный  вечер.  В  конце  концов  она
решила, что все же он первым попросил перемирия, а оливковая ветвь  есть
оливковая ветвь, и не стоит от нее  отказываться,  тем  более  когда  ее
предлагают  с  таким  очаровательным  изяществом.   Хотя   ей   пришлось
самокритично признаться, что, возможно, принимать  эту  ветвь  следовало
менее поспешно.
   Глядя на себя в зеркало, она размышляла, какое отрезвляющее  действие
оказывает одиночество. Только несколько  минут  назад,  забыв  обо  всех
обидах и оскорблениях, она витала в облаках и  радовалась  жизни  в  его
необыкновенно приятной компании. А теперь, оставшись  наедине  с  собой,
снова очутилась на грешной земле,  обрела  способность  ясно  мыслить  и
видеть вещи в истинном свете.
   Мир, несомненно, лучше даже самой  хорошей  войны.  Но  ведь  не  она
первая начала военные действия! Интересно, а  чем  вызвано  его  желание
пойти на мировую?
   Наклонившись к зеркалу, она перевязала волосы темно-синей  лентой.  В
неярком свете свечей роскошная шелковистая копна рассыпалась по  плечам,
переливаясь множеством оттенков от светло-каштанового до иссиня-черного.
Виктория решила, что выглядит вполне прилично.
   Пляшущее пламя  свечей  наполняло  комнату  причудливыми  движущимися
тенями. В их окружении Виктория показалась себе  неестественно  бледной,
худой и даже изможденной. Хрупкое, эфемерное, почти воздушное  создание.
И очень женственное.
   Видимо, это заметила не только она. Поэтому Рафаэль решил  помириться
с ней.
   Он хотел лечь с ней в постель.
   И узнать, девственница ли она.
   "Любопытно, - вяло подумала Виктория, - по  каким  признакам  мужчина
может это определить. А  может  ли,  в  свою  очередь,  женщина  узнать,
является ли девственником ее избранник?"
   Еще раз окинув взглядом свое отражение в зеркале, Виктория  вздохнула
и отправилась вниз. В гостиной ее ожидал Рафаэль с бокалом в  руках.  Он
был безупречно элегантен и потрясающе красив. Все-таки Господь не должен
наделять  мужчину  такими   изумительными   серебристо-серыми   глазами,
обрамленными невероятно длинными и пушистыми ресницами.
   Легкой улыбки знакомых губ  оказалось  достаточно,  чтобы  ее  сердце
забилось с удвоенной быстротой.
   - Ты  прекрасно  выглядишь,  -  пробормотала  она.  Рафаэль  едва  не
подавился своим бренди, потому что  как  раз  в  этот  момент  готовился
произнести те же самые слова.
   -  Спасибо,  -  ухмыльнулся  он,  -  на  тебя  тоже  сегодня  приятно
посмотреть. И тебе очень к лицу синий цвет. Как ты относишься  к  бокалу
шерри?
   Виктория молча кивнула. Передавая ей бокал, Рафаэль коснулся пальцами
ее руки. Его  кожа  была  такой  теплой,  мягкой  и  приятной!  Виктория
мысленно пожелала себе  оставаться  невозмутимой,  хотя  вовсе  не  была
уверена,  что  это  у  нее   получится.   Конечно,   ей   следовало   бы
продемонстрировать девичий испуг и отпрыгивать всякий раз, когда  к  ней
приближается мужчина. А если он, не дай Бог, притронется к ней,  ее,  по
идее, должен охватывать праведный гнев  оскорбленной  невинности.  Криво
усмехнувшись, Виктория осталась неподвижной.
   В этот момент на пороге появилась миссис Рипл и с  радостной  улыбкой
провозгласила, что ужин готов.
   - Она всегда улыбается, когда зовет нас к столу, - заметила Виктория,
- почему-то при этом я чувствую себя ягненком, которого  вот-вот  должны
принести в жертву. Любопытно, что она состряпала сегодня?
   - Я искренне надеюсь, что это можно будет узнать, - вздохнул Рафаэль,
предложив жене руку.
   Виктория улыбнулась, и Рафаэль счел, что с  перемирием  дела  обстоят
пока  нормально.  Значит,  он  хорошо   выглядит?   Рафаэлю   нестерпимо
захотелось  улыбнуться.  До  сих  пор  женщины  не  делали   ему   таких
комплиментов. Ему пришлось честно признать, что Виктория  в  этот  вечер
тоже была очаровательной. Будучи человеком опытным, он с первого взгляда
понял, что  она  гораздо  больше  времени,  чем  обычно,  уделила  своей
внешности. Это ему понравилось. Можно было предположить, что наступающая
ночь будет приятнее предыдущих.
   Наконец миссис Рипл оставила их наедине с ужином.
   - По-моему, это говядина, - неуверенно проговорила Виктория.
   - А как ты сумела разглядеть ее  под  таким  слоем  жира?  Решительно
отодвинув блюдо в сторону, Виктория  положила  себе  отварных  овощей  и
принялась за еду. Несколько минут  прошло  в  молчании.  Неожиданно  она
вновь подала голос:
   - Рафаэль!
   - Хм-м-м? - Рафаэль не мог поднять глаз от тарелки. В этот момент  он
был слишком поглощен  своим  невероятно  сложным  занятием.  Он  пытался
срезать толстый слой жира с небольшого кусочка говядины.
   - А как может женщина определить, девственник ли ее мужчина?
   Нож в руке Рафаэля с отвратительным скрежетом проскрипел по  тарелке.
А сам он в немом удивлении уставился  на  свою  совершенно  серьезную  и
спокойную жену.
   - Извини.., не понял...
   - Я спросила, - невозмутимо  повторила  Виктория,  -  откуда  женщина
может узнать, что ее муж - девственник.
   - Довольно странная  тема  для  застольной  беседы...  Тебя  тревожат
воспоминания?  -  Насмешливая  белозубая   улыбка   несколько   сгладила
оскорбительный намек. Виктория не приняла вызов,  не  стала  защищаться.
Она только устало пожала плечами.
   - Мне не у кого больше спросить. Извини, если я  как-то  задела  твои
чувства.
   - Мои чувства переживут. Я отвечу. Женщина никак не может это узнать.
Во всяком случае, по каким-то физическим  признакам.  Она  может  просто
догадаться по отсутствию у мужчины опыта, по явно неумелому поведению...
   Рафаэль напряженно наблюдал за своей прелестной собеседницей.  Он  бы
дорого дал, чтобы узнать, что же происходит в этой хорошенькой головке.
   - А как насчет женщины? Мужчина тоже может только догадываться, был у
нее кто-то раньше или нет?
   После этих слов для Рафаэля все стало  совершенно  очевидным.  Скорее
всего ей просто повезло с первым  мужчиной.  Он  не  причинил  ей  боли.
Возможно, и крови не было. Прекрасно. Он ей все скажет. Причем не  будет
щадить, назовет все вещи своими именами. Хотя  наверняка  открытием  для
нее это не будет. А может, она  решила  ликвидировать  свое  невежество,
приобрести кое-какие знания, а  потом  разыграть  перед  ним  в  постели
девственницу? Пристально глядя ей в глаза, Рафаэль медленно заговорил:
   - Нет, моя дорогая. В случае с женщиной существуют  вполне  очевидные
физические признаки,  доказывающие  ее  девственность.  Дело  в  том,  -
продолжал  он,  чувствуя,  как  в  нем  закипают  гнев  и  неприязнь   к
внимательно слушавшей его девушке, - что у женщины внутри есть небольшая
полоска кожи, которая рвется, когда в нее  входит  первый  мужчина.  При
этом у женщины идет кровь. И кроме того, она испытывает боль, потому что
пока еще не приспособлена  к  принятию  внутрь  себя  мужского  полового
члена. Кстати, в зависимости от его размеров,  думаю,  боль  может  быть
достаточно сильной.
   Пока он говорил, Виктория заметно  побледнела,  но  не  отвела  глаз.
Рафаэль вовсе не сожалел о своей прямоте. Черт с ней, сама напросилась.
   - Тебе все понятно? - В его голосе звучало все:  подозрение,  злость,
нетерпение и еще что-то, не поддающееся определению словами.
   - Полагаю, что да,  -  задумчиво  ответила  Виктория.  Она  с  трудом
сдержала улыбку, подумав, как быстро может увянуть, даже вовсе засохнуть
маленькая оливковая  веточка  мира.  При  свете  дня  ей  не  показалась
особенно привлекательной перспектива заниматься с ним  любовью.  Что  же
касается его мужского  члена,  то  ей  не  пришлось  особенно  напрягать
память, чтобы вспомнить, какой он огромный. Надо полагать, это означает,
что боль будет довольно сильной. Значит, Рафаэль засунет этот самый член
внутрь ее? Интересно, весь? Или, может, только какую-то часть? Думать об
этом было довольно неприятно.  Но  ведь  было  еще  и  то  дикое,  почти
неконтролируемое, первобытное чувство, которое охватило ее в  их  первую
брачную ночь... Странно это все...
   - Ты можешь даже не пытаться, Виктория, - ледяным голосом  проговорил
Рафаэль, - я не идиот. И не слепой. Мне как-то рассказывали историю  про
невесту, которая, желая скрыть свое распутство, для первой брачной  ночи
припасла склянку с кровью цыпленка. Она закричала,  когда  муж  вошел  в
нее, а потом полила простыни и свои  бедра  кровью  из  склянки.  Но,  к
несчастью, уловка не удалась.  И  молодой  муж  был  неприятно  удивлен,
случайно обнаружив под подушкой склянку, в которой еще  осталась  кровь.
Уверяю тебя, моя милая, со мной ничего подобного не пройдет.
   Все это было так нелепо, что Виктория расхохоталась.
   - Гляди, миссис  Рипл  как  раз  поджарила  цыпленка,  -  воскликнула
Виктория, - я немедленно пойду на кухню. Может быть, у нее еще  остались
сырые? Ты должен точно сказать, сколько крови мне понадобится.  Остается
проблема со  склянкой.  У  миссис  Рипл  наверняка  найдется  что-нибудь
подходящее. А если нет... Ой, Рафаэль,  а  пустая  бутылка  от  вина  не
подойдет? Или нужно еще больше? - Возбуждение Виктории достигло предела.
Она истерически хохотала и никак не могла остановиться.  Девушка  икала,
всхлипывала, из глаз текли потоки слез.
   - Прекрати, Виктория! Немедленно!
   Грубый  окрик  неожиданно  оказал   весьма   благотворное   действие.
Трясущимися руками она сумела наконец достать носовой платок и судорожно
прижала его к залитому слезами лицу.
   - Прости, пожалуйста, - уже относительно спокойно выговорила  она,  -
но ты, дорогой, изумительный рассказчик. Я так увлеклась, что забыла обо
всем.  У  тебя  в  запасе  есть  еще  истории,  желательно,   столь   же
захватывающие? Мне не терпится послушать.
   - Если хочешь, пока суд да дело, ты можешь услышать  окончание  этой,
столь тебе понравившейся... Оскорбленный муж отослал жену в  одно  Богом
забытое  поместье  в  Нортумберленде,  где  она  шестью  месяцами  позже
произвела на свет своего ублюдка. Муж отказался видеть и жену, и  чужого
ребенка.
   - Мне не понравилась история, - высморкавшись, сообщила Виктория, - у
нее плохой копен - Развей ты считаешь, что лучше бы он  сломал  ей  шею?
Или развелся с ней?
   - Нет, но он обязан был выяснить, почему  она  так  поступила,  ведь,
наверное, он любил ее, раз  решил  жениться  -  Она  солгала  ему,  -  с
великолепным высокомерием заявил Рафаэль, - и этого вполне достаточно.
   - А что случилось с ребенком?
   - Понятия не имею.
   - Итак, - миролюбиво полюбопытствовала Виктория, - ты думаешь, что  я
тебя обманываю? Боишься, что  я  ношу  ребенка?  Или,  как  ты  изволишь
выражаться, ублюдка?
   - Надеюсь, что нет.
   - Ублюдок-то будет от твоего брата-близнеца. Согласись, что получится
просто замечательно. Дитя будет похоже на отца, а значит, и на тебя  Что
ты тогда будешь делать?
   - Виктория, - скрипнул зубами Рафаэль, - заткнись, а то я за себя  не
ручаюсь.
   - О, теперь я все понимаю. Если ребенок твой, он родится через девять
месяцев после.., совершения тобой полового акта. Если же ему  вздумается
появиться на свет раньше, да поможет мне Бог, тогда  одним  ублюдком  на
земле станет больше.
   - Виктория, замолчи!
   - Разве твое мирное предложение уже потеряло силу?
   - Я как-то не привык, чтобы дамы обсуждали со мной вопросы сохранения
своей невинности. Это не самая удачная тема для беседы с мужчиной  -  Ты
прав, - вздохнула Виктория, - но жизнь что-то пока не  подсказывает  нам
приятных и взаимно интересных тем.
   Она выбрала персик и начала аккуратно очищать.
   - Его, слава Богу, еще не коснулись домовитые  руки  миссис  Рипл,  -
прокомментировала она.
   Несколько  минут  прошло  в  напряженном  молчании.  Возбужденный   и
раздраженный Рафаэль залпом осушил стакан вина и тут же налил еще.
   - Я  давно  собираюсь  поговорить  с  тобой,  -  нерешительно  начала
Виктория. - Мне кажется, нам будет сложно вернуться в Драго-Холл. Думаю,
Дамьен не захочет нас там видеть. Все же ты  отобрал  у  него  пятьдесят
тысяч, которые он наверняка считал своими.
   - Насколько я знаю Дамьена, он будет  всеми  силами  избегать  любого
скандала  и  уж  тем  более  сделает  все,  чтобы  не  оказаться  в  нем
замешанным. А ты представляешь, какой  разразится  грандиозный  скандал,
если он откажется принять в  родном  доме  собственного  брата?  И  будь
уверена, я уж сумею  придать  этому  факту  должную  огласку  -  Рафаэль
злорадно усмехнулся и налил себе еще стакан вина - Не понимаю, почему ты
так стремишься в Драго-Холл. Вокруг полно  отличных  гостиниц  -  Я  уже
объяснял тебе Поживем  там,  осмотримся.  И  я  найду  место  для  моего
собственного дома. Кроме того, Виктория, ты забываешь, что я  родился  и
вырос в Драго-Холле. И не был там много лет.
   - Ничего не имею против Драго-Холла, - буркнула Виктория, -  чего  не
скажешь о его обитателях.
   - А что случилось? - возмутился Рафаэль. - По-моему, у тебя  не  было
никаких возражений, когда я впервые заговорил об этом.
   - Правда? Наверное, я просто думала о  чем-то  ином.  Хочешь  кусочек
персика? Нет? Тогда я его доем. Он такой сладкий. Миссис Рипл  говорила,
что все фрукты из здешнего сада. Он...
   - Виктория, пожалуйста, замолчи.
   - Признаюсь, мне потребовалось довольно много времени, но в  конечном
итоге я поняла, почему ты хотел помириться со мной.
   Рафаэль встал и рывком отодвинул стул.
   -  Хочу  тебе  сказать,  дорогая,  что  мне   осточертело   с   тобой
пререкаться. Как ты смотришь на чашечку кофе? Пойдем в гостиную?
   - Нет. И к тебе в постель я тоже не собираюсь. Если бы только у  тебя
были какие-нибудь физические недостатки, мне было бы гораздо легче  тебя
понять.
   - Это самый странный комплимент из всех, что мне доводилось  слышать.
Не могу поблагодарить тебя за него. Кстати, я не совсем понимаю, что  ты
имеешь в виду.
   - Теперь это вряд ли имеет  значение,  -  вздохнула  Виктория.  -  Ты
играешь в пикет?
   - Конечно. В море научишься всему, что помогает скоротать время.
   - Тогда давай попросим у миссис Рипл колоду карт. И побыстрее,  а  то
мы опять начнем спорить.
   - Я не имею намерения спорить с тобой, - улыбнулся Рафаэль.
   - А я не хочу возвращаться в Драго-Холл.
   - Извини, Виктория, но  мы  должны.  -  Рафаэль  был  тверд  в  своем
решении. - Но ты не бойся, я никому не позволю обращаться с тобой...
   - ..с меньшим уважением, чем это делаешь ты сам? Рафаэль нахмурился.
   - Мне надоели постоянные стычки, Виктория. Ты  все  время  стараешься
задеть меня, оскорбить. А я все-таки мужчина. И к тому же еще твой муж.
   - Спасибо за ценную информацию. Ну и что теперь? Я должна пасть перед
тобой на колени? Или броситься в объятия?  Не  дождешься...  -  Виктория
говорила спокойно,  но  на  всякий  случай  потихоньку  отходила  назад.
Разделяющее их расстояние  придавало  ей  дополнительную  уверенность  в
себе.  Остановилась  она,  только  обретя  опору  в   виде   оказавшейся
неожиданно близко стены.
   - Мне странно это слышать, Виктория. Еще не так  давно  ты  не  имела
ничего против моих объятий, даже наоборот...
   - Это правда. - Она заставила себя вымученно улыбнуться в ответ. -  К
сожалению, я слишком поздно поняла, что девственница обязана вести  себя
в  соответствии  со  строго  определенными   правилами,   установленными
мужчинами многие столетия назад. Дотронься до меня, Рафаэль, увидишь,  я
содрогнусь и в страхе отпряну в сторону. Ну что, хорошо я усвоила урок?
   За гневной тирадой последовала долгая пауза.  Наконец  Рафаэль  сумел
произнести сравнительно миролюбиво и спокойно:
   - Давай играть в пикет.
   - Но я совершенно не понимаю, почему ты так взбесился? Мужчине  вроде
бы должно быть лестно, если женщина в  его  объятиях  теряет  голову  от
наслаждения. Значит, этот мужчина - превосходный любовник!  Но  нет  же,
тебе угодить невозможно. Тебе нужна пугливая холодность, а не  любовь  и
страсть. Вы, сэр, злобное, жестокое и противоречивое создание! Вот что я
вам скажу. Так мы будем сегодня играть в пикет?
   -  Ты  ждешь  ответа?  Или  я  могу  проигнорировать  твою  страстную
обличительную речь?
   - Именно так ты обычно и поступаешь!
   - Виктория, я и не подозревал, какой у тебя острый язык!
   "Значит, ты просто осел!" - со злостью подумала она.
   - А если бы ты знал об этом, то женился бы на мне?
   - Да, но я бы успел подготовиться к общению с такой мегерой!
   - В конечном  счете  ты,  мой  дорогой  муженек,  остался  в  крупном
выигрыше. У тебя есть пятьдесят тысяч фунтов. На  небольшую  часть  этих
денег ты можешь купить поместье где-нибудь на  севере  и  отослать  меня
туда.  И  присутствие  сварливой  мегеры   не   будет   отравлять   тебе
удовольствие спокойно распоряжаться остальной суммой.
   - Виктория, прекрати издеваться  надо  мной!  И  хватит  молоть  чушь
относительно пятидесяти тысяч фунтов. Надоело.
   Теперь Рафаэль не улыбался. Его лицо казалось суровым, почти угрюмым.
И неприятным. Виктория опустила голову и,  ссутулившись,  направилась  к
двери.
   - Я попрошу миссис Рипл найти нам  карты.  -  Немного  помедлив,  она
добавила:
   - Рафаэль, а девственнице позволительно хорошо играть  в  карты?  Или
она  должна  заикаться,   трепетать   и   всячески   показывать   полную
беспомощность? Или, быть может, ей следует плохо тасовать  карты?  Какие
еще глупости она должна продемонстрировать ?
   "А она  молодец,  -  с  неожиданным  удовольствием  решил  он,  -  не
теряется, демонстрирует силу воли и несомненное мужество".
   - Точно не знаю, - легко ответил он. - Я еще ни разу не играл в карты
с девственницей. Могу предположить,  что,  поскольку  цель  жизни  любой
женщины - лелеять и ублажать своего законного супруга, она должна играть
плохо, с ошибками, чтобы дать ему возможность выиграть  и  ощутить  свое
превосходство.
   - А она обязана при этом взирать на него с немым обожанием?
   - Совершенно  верно.  А  ты  хорошо  ласкаешь  мужчину?  Знаешь,  как
ублажить его? Доставить удовольствие?
   - В жизни этим не занималась!
   - Да, я забыл, ты же  девственница.  Или  по  крайней  мере  была  ею
некоторую часть своей взрослой жизни!
   Виктория поняла, что чаша ее терпения переполнилась. Больше  выносить
насмешки и издевательства она не сможет.
   - Все, Рафаэль, - спокойно сообщила она.  -  Перемирие  закончено.  И
пошел ты к черту.
   Расправив плечи и гордо выпрямившись, она направилась к  выходу.  Но,
решив,  что  ее  уход  со  сцены  происходит  слишком  медленно,   вдруг
подхватила свои юбки и выбежала из комнаты.
   Рафаэль понял, что снова все испортил. Проклятый  язык!  Выругавшись,
он схватил бутылку бренди и решительно направился к себе.
   На следующее утро он чувствовал  себя  отвратительно.  Голова  болела
так, что, казалось, вот-вот разорвется. Он не мог ни о чем думать. И  не
хотел.
   Жизнь ему спас Том.
   - Что-то вы плохо выглядите, сэр, - поделился он своими  наблюдениями
с нетвердо стоящим на ногах Рафаэлем. - Моя мать научила  меня  готовить
одно пойло, которое здорово помогает утром, с похмелья. Мертвых на  ноги
поднимает. Хотите попробовать?
   Рафаэль молча кивнул. Сил открыть рот у него  не  было.  Напиток  был
коричневый, тягучий, с неприятным  вкусом  и  еще  более  отвратительным
запахом. Но действие он оказал просто волшебное. Через  полчаса  Рафаэль
почувствовал себя заново родившимся.
   - Боже мой, Том! Я твой вечный должник!  -  воскликнул  Рафаэль  и  с
чувством пожал руку ухмыляющемуся кучеру.
   - Бренди может оказаться вероломным др