чала намазывать на него сливочное масло, полностью погрузившись в это занятие.
     Кулаки Хока непроизвольно сжались, и он сказал самым неприятным голосом, на какой только был способен:
     - Сегодня ночью я нанесу тебе прощальный визит. Мне бы не хотелось разрушить образ прилежного супруга, который успел у тебя сложиться.
     Сердце Фрэнсис заколотилось как бешеное: в это утро у нее началось месячное недомогание. Увидев, что о зачатии нет и речи, муж скорее всего задержится еще на месяц! Что же теперь делать? Переходить в наступление - вот что! Время для бессловесного послушания прошло. Единственной надеждой было вывести мужа из себя и заставить обратиться в бегство.
     - Вам бы не помешало составить список соседей, к которым я могла бы обратиться в том случае, если вы не преуспели в... в своих супружеских стараниях. Возможно, одному из них повезет больше.
     На мгновение Хок потерял дар речи, но потом неудержимо расхохотался, разглядывая напряженную, хмурую Фрэнсис.
     - Дорогая моя, - сказал он наконец, вытирая невольные слезы, - даже если бы я уговорил кого-то из соседей лечь с тобой в постель, он бы не счел себя обязанным так расшаркиваться перед тобой, как это делаю я. Он бы позволил себе всякие непристойности: например, приказал бы тебе раздеться догола или засунул язык тебе в рот. Тебя бы, пожалуй, при этом стошнило! А что, если бы он зашел настолько далеко, что заставил бы тебя дотронуться до отдельных частей его тела? К тому же большинство мужчин покрыто волосами! Ужас какой, так ведь?
     Фрэнсис удалось сохранить самообладание, хотя это было и нелегко. Что за испорченный тип достался ей в мужья!            
     - Почему бы вам не уехать сегодня же, милорд? Погода стоит самая подходящая для путешествия.
     Хок помолчал, размышляя о том, что сегодня увидел свою некрасивую жену в ином свете. Ее унылый характер было нетрудно объяснить обидой на судьбу, свойственной каждой дурнушке. Совсем другое дело был этот едкий сарказм, который никак не шел к ее невыразительному и кроткому образу. Нет, сарказм решительно не вписывался в характер жены.
     Фрэнсис запоздало сообразила, что допустила ошибку. Не стоило давать мужу повод к вопросам, наталкивать его на догадки относительно ее истинного нрава. Сердясь, она каждый раз невольно выдавала себя, и впредь нужно было по возможности избегать этого. Нельзя было заинтересовывать
     Его собой.
     - Предупредите меня, когда соберетесь выехать, милорд. Я выйду к вам должным образом попрощаться.
     Она бросила салфетку на стол и почти выбежала из комнаты, оставив Хока в глубокой задумчивости. Он не мог понять, почему Фрэнсис не находила в их браке положительных сторон. Он предпочел ее красавицам сестрам, дал ей титул, богатство и дом, заплатил немалые деньги ее семье. Почему она продолжала относиться к нему с такой антипатией? Он прилагал массу усилий, чтобы по ночам не смущать ее ни словом, ни действием, не просил ее раздеться, не требовал прикасаться к нему. И все это было зря. Возможно, ему на самом деле лучше было уехать сегодня же.
     Однако этому намерению не суждено было осуществиться. Два часа спустя в спальню Хока явился Граньон с поручением от дворецкого.
     - Милорд, я пришел вас обрадовать! В Десборо-Холл
     Прибыл лорд Сен-Левен.
     - Этого только не хватало! - воскликнул Хок и от души выругался. - Какой дьявол занес сюда Лайонела Эштона? Я думал, его не выманить из Лондона всеми благами мира.
     - Когда он и ваш батюшка разговаривали, милорд, он упомянул какую-то тетку. Она вроде живет рядом с Эскриком.
     - Ах да, припоминаю что-то в этом роде. Должно быть,
     Речь идет о его двоюродной бабке, старой ведьме Люсии. Лайонел говорил, что души в ней не чает.
     Он прошел в западное крыло и вскоре присоединился к маркизу и лорду Сен-Левену в курительной комнате.
     - Хок, дружище! - воскликнул Лайонел, поднимаясь с места с распростертыми объятиями. - Вот ты и женат, повеса ты эдакий! По-моему, самое время. Мои поздравления!
     - Самое время? Кто бы говорил! Ты осчастливил этот мир своим присутствием на год раньше, чем я, однако и думать не хочешь о женитьбе.
     - Кто-то созревает для брака раньше, кто-то позже, - философски заметил Лайонел, синие глаза которого так и искрились насмешкой. - Однако я умираю от нетерпения познакомиться с твоей молодой женой. Хочу увидеть это средоточие всех достоинств, которому удалось заманить тебя в мышеловку.
     Мышеловка. Мышь. Серая, невзрачная мышь.
     Хок почувствовал, что его язык в одно мгновение прилип к гортани. Он сразу утратил все оживление. Маркиз звучно прокашлялся, но Хок продолжал стоять столбом. Лайонел удивленно приподнял бровь.
     - Ты не знаешь, где сейчас Фрэнсис, отец? - в конце концов спросил Хок.
     - Нет, не знаю. Я отправил на поиски нескольких слуг, но они вернулись ни с чем.
     Это не удивило Хока, который до сих пор не мог забыть странную сцену за завтраком. Он подумал, что Фрэнсис скрывается, стыдясь вольностей, которые себе позволила.
     - Какое красивое имя - Фрэнсис, - заметил Лайонел. - Можно узнать, из какой семьи происходит твоя жена?
     - Ее отец - граф Рутвен, шотландец. До самого последнего времени она жила поблизости от Лох-Ломонда.
     В голове Лайонела завертелось не меньше десятка вопросов, но он заставил себя промолчать. Нечего было и думать подвергать Хока допросу в присутствии маркиза. Одно было ясно: во всем этом крылось что-то странное.
     - Стакан бренди, Лайонел?
     В этот момент в курительную проскользнула Фрэнсис. Именно проскользнула, это было самое точное слово для того, чтобы описать ее появление. Хок насупился, думая о том, что охотно задал бы жене хорошую трепку.
     - Моя дорогая, - сказал он, собрав всю свою любезность, - скорее иди к нам! Позволь предста вить тебе одного из моих близких друзей, Лайонела Эштона, графа Сен-Левена. Лайонел, перед тобой Фрэнсис, моя жена. Что бы ни пришло в голову Лайонелу, это никак не отразилось на его лице.
     - Счастлив познакомиться, мадам! - воскликнул он, поднося к губам руку Фрэнсис.
     А она-то думала, что Хок - красивейший из мужчин! Фрэнсис посмотрела в серо-синие, как осеннее небо, глаза лорда Сен-Левена и нашла там вместо антипатии только необидное любопытство и удивительную доброжелательность. Впечатление было такое, что этот изысканный красавец и правда счастлив с ней познакомиться. Он был немного ниже Хока ростом, но казался высоким благодаря привычке держаться очень прямо. Каштановые волосы оттенка выдержанного бургундского были густыми и длинными. У нее вдруг пересохло во рту. Неужели он догадался, что это маскарад, вот так сразу, с первого же взгляда?
     - Я тоже счастлива с вами познакомиться, - не сразу выговорила она, буквально умирая от смущения.
     - Как же насчет бренди? - громко спросил маркиз, поймав умоляющий взгляд невестки.
     - Мне очень жаль... - промямлила Фрэнсис, вне себя от облегчения, - я не пью бренди, поэтому... поэтому прошу меня извинить...
     И прежде чем кто-то из присутствующих вымолвил еще хоть слово, она исчезла за дверью. Лайонел задумчиво принял объемистую рюмку отличного бренди и поднял ее, предложив тост:
     - За твою женитьбу, Хок. Все трое в молчании выпили.
     Маркиз оставался в курительной в течение получаса и покинул закадычных друзей без особенной охоты. Как только они остались одни, Лайонел расположился поудобнее в кожаном кресле и вытянул ноги к самому камину.
     - Меня очень интересуют подробности, Хок.
     - Иди к черту!
     - Как всегда, кратко и по существу. До чего же мне
     Повезло с другом!
     - Как поживает твоя драгоценная двоюродная бабка?
     - Тетушка Люсия считает меня наилучшей мишенью для ехиднейших насмешек. Она нас всех переживет, эта дряхлая старушонка, а ее язык вращается во рту быстрее, чем колеса у экипажа.
     - Я надеялся застать тебя в Лондоне.
     - Лондон? Так скоро? Ах да, тебе не терпится ввести молодую жену в высшее общество.
     - Моя молодая жена останется в Десборо-Холле, и это не моя вина. Ее место здесь, в глуши, только здесь она чувствует себя как дома.
     - Понимаю... - протянул Лайонел, подождал продолжения, не дождался и заметил:
     - Получается, что ты исповедуешься мне только тогда, когда считаешь нужным.
     - Мне не в чем исповедоваться...
     - ...потому что все - сплошная скука и тоска зеленая, - продолжил Лайонел, напуская на себя равнодушный вид.
     - Ты надолго в Десборо-Холл?
     - Да я только что приехал!
     - Проклятие, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Лайон! - раздраженно воскликнул Хок.
     - Ага, вот мы и вернулись к дикой живой природе. Отец терпеть не мог, когда ты называл меня Львом. Он считал, что такое прозвище недостойно виконта Берсфорда. Надеюсь, ты помнишь, дружище, что именно так я звался до тех пор, пока мой родитель не преставился - упокой Бог его душу! - в прошлом...
     Хок понял, что сейчас последует скучнейший экскурс в прошлое рода Берсфордов.
     - Я женился не по любви! - перебил он. - Надеюсь, ты сразу понял это, как только увидел ее.
     Лайонел устремил на него долгий и очень странный взгляд:
     - В таком случае она, должно быть, богатая наследница.
     - Ничего подобного.
     - Что, у нее нет и двадцати тысяч фунтов в год?
     - Вообще ни гроша!
     - Я привез с собой все необходимое, намереваясь остаться на ночь, но если тебя не устраивает мое общество, я возьму ноги в руки и отправлюсь к Люсии, чтобы принять на себя всю мощь ее черного юмора. Вчера она прямо заявила, что надеялась никогда больше не встречаться со мной на этом свете.
     - Оставайся, - вздохнул Хок. - Утром вместе вернемся в Лондон, если это не идет вразрез с твоими планами.
     - Наоборот, это скрасит для меня долгие часы дороги. Надеюсь, ты взял на себя труд послать уведомление о женитьбе в "Газетт"?
     - Этот труд, без сомнения, взял на себя отец.
     - Хотелось бы мне знать, - проворковал Лайонел, - что будет с белокурой Констанс, когда она прочтет колонку брачных объявлений?
     - Я бы все равно на ней не женился, даже если бы хотел, - мрачно ответил Хок.
     - Ну да, ну да! Клятва твоего отца и все прочее. А ты подумал, какова будет реакция Амалии? Она перебьет всю посуду, купленную на твои деньги.
     - Неужели? Чего ради ей так вести себя?
     - Вот оно что! - лениво улыбнулся Лайонел. - Что до меня, я намерен жениться на женщине, которая вполне заменит мне любовницу. Я даже мечтаю о том дне, когда мне не нужно будет таскаться по подружкам. Правда, такими, как Амалия, не бросаются, но...
     Хок смотрел с таким удивлением, что Лайонел усмехнулся с легкой насмешкой:
     - Ты услышал нечто такое, что недоступно твоему недалекому уму?
     - Я еще не встречал джентльмена, который поступился бы удовольствиями ради жены, особенно такой жены, с которой удовольствие превращается в супружеские обязанности.
     - Согласен, что большинству наших знакомых твои рассуждения придутся по вкусу, потому что они и сами женились по расчету. Однако существуют также браки по любви. Надеюсь, я войду в число тех, кому повезло.
     В ответ Хок выругался так грубо, что Лайонел, удивившись, высоко поднял бровь.
     - Джентльмен не может всю жизнь развлекаться на стороне, - заметил он.
     - Почему бы и нет, если время от времени возвращаться в семью, - цинично возразил Хок.
     - Вот, значит, как ты настроен? А как тебе понравится, если и твоя жена будет время от времени позволять себе шалости? Возьмем леди Констанс, которая, кроме ослепительной внешности, обладает и большим самомнением. Она виртуозно флиртует, поверь мне, и хотя этот флирт не зайдет далеко, пока на свет не появился наследник, но кто может поручиться за дальнейшее? Возможно, я напрасно обвиняю тебя в цинизме, дружище Хок, потому что бывают моменты, когда замужние леди вызывают у меня определенный интерес. - Лайонел повел плечами с двусмысленной улыбкой на губах. - Впрочем, это все не важно. Пойдем-ка я покажу тебе моих новых рысаков. Держу пари, они дадут хорошую фору твоим серым.
     - Не раньше, чем у твоей двоюродной бабки отсохнет язык! Моих серых я выкупил у Кимделла, когда он проигрался в пух и прах. Во всей Англии не найдется пары, которая могла бы обогнать их.
     Фрэнсис стояла у окна маленькой комнаты для рукоделия, окна которой выходили на конюшню, и видела, как Хок и лорд Сен-Левен шли в том направлении, дружески беседуя. Оба они выглядели статными и крепкими, и оба обладали аурой могущества, которую дают лишь богатство и титул. Но она-то знала, как обманчива внешность! Если бы ей еще раз случилось застать лорда Сен-Левена врасплох, он вряд ли выказал бы ей такую же любезность, как недавно в курительной комнате. Скорее всего он не сумел бы скрыть того, что на самом деле думает о ней. И все же он так странно смотрел тогда... словно догадывался о чем-то.
     Однако что же предпринять по поводу предстоящей ночи? Еще раз подчиниться любовным домогательствам Хока? Любовным? Это слово тут подходило меньше всего. Супружеским домогательствам с целью зачатия наследника.
     Фрэнсис заметила, что лорд Сен-Левен расхохотался, запрокинув голову. Неужели ее муж отпустил какую-нибудь шутку на ее счет? Вряд ли, не до такой же степени он негодяй. А впрочем, кто знает? Она отвернулась от окна, устало поникнув.
     Вечером она осталась у себя в комнате, сославшись на нездоровье. Когда Агнес вошла с ужином на подносе, то спросила себя, в чем же состоит нездоровье госпожи. Та беспокойно вышагивала по комнате, то пылая румянцем, то покрываясь бледностью и в такие моменты напоминая цветом лица сметанный соус, которым повариха в этот вечер щедро сдобрила жареную телятину.
     - Я больше не допущу этого безобразия, - спустя несколько часов заявила Фрэнсис, обращаясь к пустой спальне. - Пора ему вспомнить поговорку: "Уходя уходи"!
     Дело, конечно, было не в этом. Если бы ночью муж явился с дежурным визитом, ей бы пришлось признаться, что она отнюдь не беременна. Даже если бы она промолчала, скрыть месячные было бы невозможно. Фрэнсис страшно было даже подумать о последствиях.
     Итак, у нее не осталось выхода, кроме бегства. Фрэнсис соорудила подобие лежащей фигуры из снятого с кровати покрывала, а сама спряталась в комнате для рукоделия.
     Спустя часа три Хок бесшумно вошел в спальню жены, он был загружен бренди "под завязку", но его намерение оставалось неколебимым. Затуманенное алкоголем сознание не сразу сумело осмыслить, что в постели лежит тряпичная кукла, а вовсе не жена, и Хок какое-то время поглаживал то, что принял за вытянутую женскую ногу. Когда его наконец озарило, он едва не разнес всю спальню в приступе ярости.
     Черт бы ее побрал, эту Фрэнсис! Неужели он так много просит? У нее теперь есть все, чего только может желать женщина, а взамен требуется только полежать минут десять как бревно! Он не требует ни ласк, ни поцелуев, ни даже простой любезности в те нечастые моменты, когда им приходится встречаться!
     Хок смутно понимал, что все эти рассуждения скоро будут затерты до дыр, но это не уменьшило его ярости. Тупая, неотесанная дикарка! Какие еще сюрпризы она преподнесет ему в ближайшем будущем?
     Единственным, что спасло спальню от полного разгрома, было присутствие в Десборо-Холле лорда Сен-Левена. Хок готов был наутро объясниться с отцом по поводу своих ночных бесчинств и выдержать косые взгляды слуг, но Лайонел... Лайонел - другое дело. Тот не отказал бы себе 152 в удовольствии протянуть с ленивой насмешкой:
     - Так ты говоришь, жена спряталась, чтобы избегнуть твоих жарких объятий? А ты, значит, чуть было не занялся любовью с тряпичной куклой? Ей-богу, дружище Хок, с тобой не соскучишься!
     Живо представив себе эту сцену, Хок не только остыл, но и протрезвел.
     "Ну и оставайся в своем собственном обществе, уродина, - мысленно обратился он к жене, - а мне с самого начала не очень-то и хотелось ложиться с тобой в постель".
     Он так и не сообразил, что Фрэнсис ненамеренно избавила его от позора мужской несостоятельности. Комната плыла и кружилась вокруг, а стоило закрыть глаза, появлялось ужасающее ощущение полета на гигантских качелях. В таком состоянии ему едва ли удалось бы осуществить надоевшие, ненавистные супружеские права.
     Лайонел и Хок выехали утром ни свет ни заря, оба мучаясь тяжелейшим похмельем, которое не обещало рассеяться раньше Ноттингема. Фрэнсис не вышла проводить мужа, как обещала, и он нимало не жалел об этом. Он не знал, что она наблюдала за его отъездом из своего укрытия - комнаты для рукоделия.
     Когда двуколка скрылась за поворотом, она отпустила кружевную занавеску, подумав: "Скатертью дорога!"
     Она спустилась по лестнице, ведущей в восточное крыло. Маркиз уже стоял в холле, ожидая.
     - Доброе утро, Фрэнсис! - благодушно приветствовал он ее.
     - Доброе утро, милорд.
     - Хорошо ли вам спалось в норке, куда вы забились на эту ночь?
     "И откуда ему всегда все известно?"
     - Да, мне спалось гораздо лучше, чем обычно, - ответила Фрэнсис с вызовом.
     - Хок и Лайонел только что выехали.
     - Я знаю. Я видела их отъезд.
     - Так вот почему вы наконец соизволили появиться!
     - Я голодна.
     - И к тому же весьма труслива. Идемте, дорогая моя, у меня для вас приготовлен сюрприз.  
     Фрэнсис настороженно покосилась на свекра, но послушно последовала за ним в библиотеку. Там маркиз прошел прямо к окну и протянул ей что-то на раскрытой ладони.
     - Вам знакома эта девушка? - спросил он мягко.
     Фрэнсис взяла то, что оказалось миниатюрой, и уставилась на нее широко раскрытыми от удивления глазами. Ее собственное лицо - смеющееся, счастливое - глянуло на нее из прошлого.
     - Это, конечно, дело рук отца... но зачем он прислал вам этот портрет?
     - Да, это дело рук графа Рутвена, - согласился маркиз. - Он считал... он надеялся, что посылает мне портрет моей будущей невестки. Да-да, он надеялся, Фрэнсис, что мой сын выберет себе в жены эту девушку. Но Хок выбрал вас. Нет уж, моя дорогая, позвольте мне закончить мой монолог! Я еще не выжил из ума и могу понять, какие причины побудили Хока предпочесть вас вашим сестрам. К тому же он не умеет мне врать. Когда он мальчишкой пытался обмануть меня, у него на левой щеке начинался легкий нервный тик. Повзрослев, он не преуспел в науке лжи - в отношении меня по крайней мере. Итак, я все знаю. Все, кроме одного: зачем вы затеяли этот спектакль? Ведь я прав, предполагая, что Хок познакомился с вами в вашем теперешнем виде?
     - Это вы во всем виноваты! - крикнула Фрэнсис, нервы которой давно уже были на пределе. - Если бы вы сдуру не позволили разбойникам взять вас в плен, мой отец не бросился бы вам на помощь и вся эта нелепица не случилась бы. Тогда я не была бы обязана выйти замуж за графа Ротрмора. Мне не пришлось бы навсегда покинуть "Килбракен" и Шотландию. Я сделала все, чтобы ваш ненаглядный сын даже не посмотрел в мою сторону!
     - Насколько я понимаю, он и не посмотрел, - возразил маркиз, которого порадовала эта вспышка фамильного темперамента. - Теперь я представляю, как развивались события. Но почему же, когда Хок сделал вам предложение, вы просто-напросто не явили ему свой истинный облик?
     - Потому что он смылся, разрази его гром! Он бежал в Глазго, чтобы не проводить в моем обществе ни одного лишнего дня! Я пыталась, пыталась убедить отца не выдавать меня замуж, но он сказал, что выбора нет. Зачем вы пообещали ему эти десять тысяч фунтов? Если бы не деньги, все еще можно было бы как-то уладить!
     Маркиз слушал, рассеянно потирая подбородок. Он находил стечение обстоятельств в высшей степени интригующим.
     - Выходит, дорогая моя, вы продолжали свой маскарад с той целью, чтобы отвратить от себя мужа и заставить его как можно скорее оставить вас в покое?
     - Именно так! - подтвердила Фрэнсис едким голосом. - И я добилась своего!
     Внезапно она закрыла лицо руками и отчаянно разрыдалась.
     - Фрэнсис!
     - Не утешайте меня! - пробормотала она, поднимая залитое слезами,