рошо!
     - Ладно, согласна, потанцуем позже. Сделай что-нибудь, Томас, пожалуйста.
     И он сделал, целуя сначала ее губы, груди, бедра, колени. И целовал, пока она не простонала что-то ему в губы, повторяя себе, как молитву:
     - Ты моя. Не его. Только моя.
     Это не заняло много времени, потому что он и без того зашел достаточно далеко.
     Томас трепетал и глухо стонал, запрокинув голову назад.
     А когда сумел снова сфокусировать взгляд на ее лице, увидел, что она ополоумела от наслаждения. Как тому и следовало быть. Не теряя ни минуты, он вышел из нее, взял губами крохотную пуговку ее женственности и снова вознес на немыслимые высоты. На этот раз она не стонала, не кричала. Только извивалась и дергалась, как марионетка на нитке. Потом глубоко вздохнула и потянулась к нему.
     Прежде чем заснуть, Томас прижал ее к себе, ощутил теплое дыхание на щеках, почувствовал тот момент, когда она забылась сном, и подумал: "А я действительно хорош в этом. Может, даже лучше собственной жены".
     Томас улыбнулся, твердо зная, что Джереми на этот раз не вторгся между ним и Мегги. И закрыл глаза. И через две секунды уже спал.

Глава 19

Близ юго-западного побережья Ирландии
Между Корк-Харбором и Кинсеплом

     Мегги решила, что Ирландское море ей по душе. Этим утром оно было очень похоже на Ла-Манш в непогоду, когда небо закрыто тучами, а ветер вздымает высокие волны, бьющие о борт корабля. Сегодня это море было таким же бурным и буйным, как ледяное Северное, ударявшее в скалы рядом с ее домом, замком Килдрамми в Шотландии.
     Но тут острый солнечный луч неожиданно прорезал мрачные темные облака и вонзился в высокие валы прямо перед носом корабля. А "Келпи", бешено раскачиваясь, поднялся на гребне, чтобы с силой рухнуть вниз подобно ножу, прошедшему сквозь масло: быстро и глубоко. Потом будто замер... долгая пауза, словно корабль набирался сил, перед тем как снова взлететь вверх.
     Мегги еще никогда не испытывала ничего подобного. Это казалось великолепным, волнующим, и она жадно впитывала каждое мгновение. Пожалуй, не будет преувеличением признаться, что ей это понравилось не меньше, чем то наслаждение, в которое она окунулась предыдущей ночью. Но потом пришло утро, и хотя ей больше всего хотелось просто лежать, и улыбаться, и ничего не делать, кроме как протянуть мужу руки и начать все сначала, оказалось, что это невозможно, поскольку муж уже исчез. Причем исчез давно, а ведь было только шесть часов утра, ненастного, грозового утра, которое она предпочла бы провести в постели, за чашкой шоколада, целуясь, пока губы не онемеют. Лучшее времяпрепровождение трудно придумать.

***

     Но этому не суждено было свершиться, черт побери.
     Томас подошел и встал рядом с ней, глядя на клубящиеся облака над головой, подставляя лицо ветру, ерошившему его волосы.
     - Мы скоро высаживаемся в Корк-Харборс, - сообщил он.
     Мегги, предусмотрительно придерживая шляпку, повернулась к мужу. Он вытирал слезящиеся от ветра глаза. И выглядел ужасно красивым, но... но снова изменившимся. Совсем не тот человек, который стонал, кричал и целовал ее до одури в прошлую ночь. Что с ним происходит? И неужели все мужчины такие - совершенно непредсказуемые, не имеющие ни малейшего представления, как приятно улыбаться, целоваться и ласкать друг друга?
     - Надеюсь, скоро разразится шторм. Обожаю штормы.
     - А вот лошади - нет. И совершено не выносят сильной качки. Добавь к этому дождь, и они могут обезуметь настолько, чтобы проломить борт и броситься в море.
     - Жаль, что у них нет пальцев: было бы за что держаться. Он усмехнулся, вспомнив, как не хотел покидать ее, такую теплую и мягкую, с едва заметной улыбкой, играющей на губах. И тут она подняла ресницы, взглянула на него, и видела только его, его одного, улыбнулась ему, ему одному. И он это знал. Но дел было столько, что пришлось ее покинуть.
     - Пендрагон лежит в двух часах плавания к югу отсюда, прямо на берегу, в конце небольшого мыса. Он был выстроен четыре столетия назад. Эта крепость была призвана отражать нашествие врагов. Но Кромвель сжег ее, потому что Кавана отказались сдаться. Позже, при Карле II, крепость была выстроена вновь.
     - Кавана?
     - Мой двоюродный дед, Родни Малком, младший брат прадеда, купил Пендрагон на деньги, доставшиеся ему в наследство, когда французы в конце прошлого века предали Кавана.
     - Их предал Наполеон? Томас кивнул.
     - Восстановил против них соседей. Его приспешники распустили слухи, что Кавана угонят и перережут скот во всей округе без малейших угрызений совести. Правда, никто не утверждал, что при этом они хотя бы пальцем тронут кого-то из людей. Кроме того, французы много чего им пообещали, но не сдержали слова. Кавана взяли деньги, полученные за Пендрагон, и отправились в колонии. В город, называемый Бостон. Мне кажется, что Пендрагон совершенно необычен и по-своему поразителен.
     Глаза Мегги восторженно блеснули. Она забыла о шляпке, и ветер тут же этим воспользовался. Томас едва успел подхватить ее и надвинуть на спутанную гриву, а потом легонько погладил Мегги по щеке, нагнулся и поцеловал в губы.
     - Как бы я хотел подольше остаться с тобой сегодня утром, - признался он и снова ее поцеловал.
     Мегги прижалась к нему, лизнула его нижнюю губу. Он отступил, чтобы завязать ленты шляпки под ее подбородком.
     - Лорду Ланкастеру неприлично ласкать свою жену на качающейся палубе корабля.
     - Почему бы нет?
     - Помолчи, - посоветовал он, касаясь ее подбородка и улыбаясь. - Знаешь, у нас есть собственная маленькая гавань, где местные рыбаки швартуют свои шлюпки. За стенами замка находится маленькая деревушка, тоже Пендрагон, где имеется несколько лавчонок для сотни или более жителей, живущих в округе. Но мы чаще всего ездим в Кинсейл за припасами. Это к югу от Пендрагона.
     - Пендрагон, - повторила она. Это слово оставляло вкус на губах, вкус приключений, древних секретов и потайных ходов, о которых никто ничего не знал. Она перекатила слово на языке и еще раз повторила вслух:
     - Пендрагон. Дом моего кузена Джереми в Фауи называется "Челюсть дракона". Ну не поразительное ли название? Я так хотела... ах, все это глупости. Забудь. Нет, я хотела там побывать. Дом стоит на высокой скале, а внизу, у самого основания, валяются большие острые камни. Отсюда и название.
     Если бы в эту минуту на корабле каким-то магическим образом возник Джереми, Томас с радостью швырнул бы его за борт. Она мечтала жить в его доме!
     Томас был так зол, что готов был пустить корабль на дно, но сдержался и сквозь зубы заметил:
     - Пендрагон очень стар. Когда-то он имел большое стратегическое значение. Теперь же просто прекрасен. И доживает свой век.
     Мегги озабоченно нахмурилась.
     - Что с тобой, Томас? Голос у тебя такой же холодный и резкий, как у моей бабки, леди Лидии, способной единственным взглядом и разрезать окорок, и располосовать безмозглого соседа. Она живет в Нортклифф-Холле вместе с дядей Дугласом и тетей Алекс. На нашей свадьбе она не была, потоку что заболела. Однако, судя по письму, которое я получила, она очень довольна, что я вышла за графа, и к тому же англичанина, а не проклятого шотландца, как мой дядя Колин. Все же стоит ей поговорить с тобой пять минут, и она мигом отыщет кучу недостатков в твоем характере. Поэтому тебе вовсе ни к чему смотреть на меня сверху вниз и копировать бабушку. Не забывайте, милорд, что прошлой ночью я подарила вам ослепительное наслаждение, если, конечно, стоны и вздохи могут служить достойной меркой, что, разумеется, так и есть. Я знаю это по личному опыту.
     Она наградила его улыбкой, при виде которой Томас едва не взял ее тут же, на палубе.
     - Я думала, что вы хотите немного помечтать, - продолжала она, - и, может, даже грезить, но у вас тонкие губы и ледяной взгляд, и я не пойму причины.
     Ладно. Он на минуту забудет Джереми и его идиотский дом с идиотским названием, от которого Томаса тошнит. Но он не хотел, чтобы Мегги узнала о его ревности.
     Он взглянул на жену и увидел, что ветер обжег ее раскрасневшиеся щеки. И понял также, что она ужасно горда собой и тем, что столкнула его с самого края, и он с радостью падал, и падал все глубже, пока не забыл обо всем. И не шелохнулся бы, даже если бы чертова крыша дома сквайра Биллингса обвалилась на его голову.
     Он взял ее руку в митенке и устремил взор на дальний берег, слушая, как воет ветер в снастях и как мучительно рвет беднягу Тима Маккалвера, свесившегося через борт. Хорошо еще, что догадался держать голову по ветру!
     - Да, - пробормотала Мегги, помолчав, - Пендрагон - название удивительно романтичное. Так и стекает с языка, и заставляет вздрагивать от предчувствия неведомого. Так не похоже на название нашего замка в Шотландии - Килдрамми, На редкость прагматичное и приземленное. Расскажи мне о Пендрагоне.
     - Я предпочитаю его Боуден-Клоуз. Не буду вдаваться в подробности, сама все увидишь.
     - Откуда произошло это название? От имени древнего ирландского воина?
     - Нет. Это мой двоюродный дедушка изменил название. Атер Пендрагон был не ирландцем, а кельтом. Из тех племен, что населяли древнюю Англию. Отец короля Артура. Мой двоюродный дед был помешан на короле Артуре. По-моему, он мечтал найти место его захоронения в этих краях. Пару лет назад до меня дошли слухи, что Норт Найтингейл, лорд Чил-тон, нашел Экскалибур, меч короля Артура, когда часть утеса обвалилась, обнажив древнюю пещеру. Возможно, все это вздор, но мне хотелось бы как-нибудь встретиться с ним и расспросить. Видишь ли, мой двоюродный дед всегда говаривал, что Тинтаджел <Замок легендарного короля Артура в графстве Корнуолл.> был не чем иным, как грудой камней, и Артур, вполне возможно, переплыл в Ирландию, обосновался в Пендрагоне и провел здесь остаток дней своих. Но с этим можно поспорить.
     - О, теперь я вспоминаю. Пендрагон, - улыбнулась Мегги. - Дай мне еще минуту хорошенько прочувствовать вкус этого слова.
     Он смотрел, как она обводит языком губы, неожиданно ощутил, как этот розовый язычок ворочается у него во рту, и в мгновение ока стал тверже мачты.
     - Ты собираешься жить тут большую часть года? - спросила она.
     - Я еще не решил. Теперь мне предстоит заботиться и о Боуден-Клоуз. Кроме того, там твоя семья. Мы будем часто гостить там.
     - Это хорошо. Я буду скучать по родным.
     - Знаю. И не желаю оставлять Боуден-Клоуз на попечение управителя.
     - Мой дядя Дуглас говорит, только глупцы могут пренебрегать тем, что имеют.
     - Совершенно с ним согласен.
     - Как и мой отец. Поэтому и отправился в Килдрамми, как только его унаследовал. Однако мы не могли жить там постоянно, но тут нам повезло. Оливер согласился управлять Килдрамми. Теперь это и его дом. Знаешь, Оливер был одним из первых любимчиков дяди Райдера.
     Да, Райдер нашел беднягу, когда тот пытался выползти из переулка, чтобы попросить немного еды. Его нога была сломана, так что ходить он не мог.
     Дядя воспитывал его до восемнадцати лет, а потом Оливер уехал в Оксфорд. Он готовился быть управляющим моего дяди Дугласа, но, увидев Килдрамми, влюбился с первого взгляда. Он очень умный и способный. Его жена Дженни - побочная дочь дяди Райдера. Ты ее видел на свадьбе. Они очень счастливы, - пояснила Мегги и, дернув его за рукав, спросила:
     - А теперь, милорд, когда вы собираетесь поблагодарить меня за прошлую ночь? Петь мне дифирамбы? Говорить, что такой женщины у вас еще ни разу не было? Подумай только, Томас, я совершенно измотала тебя!
     - Ничего подобного. Сама знаешь, что невероятно невежественна, - возразил он, слегка касаясь ладонью ее груди. - Но я возлагаю на тебя большие надежды.
     Мегги не шевельнулась и, застыв как статуя, молча смотрела на него. Но вдруг подалась вперед, вжимая грудь в его руку. Томас задохнулся, однако, увидев идущего по палубе матроса, нехотя отстранился.
     - Измотала, - признал он. - А теперь давай подумаем о том, какое наслаждение подарил тебе я. И о том, какое лицо у тебя делается, когда я тебя целую.
     - И что же? Я тоже люблю тебя целовать. У меня просто губы покалывает, когда я об этом думаю.
     - Я имею в виду не губы, Мегги, - пояснил он и засмеялся, когда она покраснела еще больше, на этот раз не от ветра.
     Томас потерял голову, глядя в это запрокинутое лицо, обрамленное выбившимися из-под шляпки волосами.
     - Если бы я не ублаготворил тебя, ты пристрелила бы меня после того, как довела до изнеможения?
     Мегги поджала губы, и он увидел, что она обдумывает его вопрос.
     - Что же, вполне возможно, - наконец ответила она. - Кто знает, что тебе пришло бы в голову на этот раз. Наша брачная ночь достаточно примечательна, но я бы не сказала, что именно это воспоминание я буду бережно хранить в сердце до самой смерти. Да, вполне возможно, я и пристрелила бы тебя.
     Она была такая милая, чертовски открытая и великодушная. Готовая отдать все. Ни капли сомнений, ни малейших колебаний в этом верном преданном сердце, в этой белоснежной груди.
     Ее грудь. Нет, он не станет думать об этом во время качки, на уходившей из-под ног палубе.
     Томас оглянулся на накатывающуюся волну, готовую вот-вот ударить в борт корабля. Он выждал, обнимая жену, и почувствовал во рту вкус соли.
     - Моя мать живет в Пендрагоне, - пояснил он.
     - Не стоило бы удивляться, - медленно протянула она. - Но раньше ты об этом не говорил. Помнишь, я интересовалась, приедет ли она на свадьбу, а ты только головой покачал и сказал что-то о ее болезни.
     - Это правда. Она болела, как и твоя бабушка. И к тому же не любит покидать Пендрагон. Когда мне исполнилось пять, она отвезла меня туда, в дом своего брата. Там я и вырос.
     - С нетерпением жду встречи с ней.
     Томас не ответил.
     Через час они доплыли до Корк-Харбора, где вода была куда спокойнее из-за длинной извилистой дамбы, о которую разбивалась мощь шторма.
     Мегги думала о свекрови. Очень скоро они увидятся.Она представила свою бабку, леди Лидию, и провела следующие пять минут в истовой молитве.

Глава 20

Замок Пендрагон

     - Значит, ты и есть новоявленная жена моего сына.
     - Да, мэм, - улыбнулась Мегги, подходя к пожилой женщине, очень похожей на Томаса: такие же темные глаза и волосы и смуглая кожа. Ее свекровь. Новая родственница, отныне занявшая больше места в ее жизни, чем собственные родители. Если мать Томаса и не приехала на свадьбу из-за болезни, сейчас она выглядела такой же здоровой, как натренированная кошка перед началом бегов.
     Но лучше начать так, как задумано.
     Мегги широко улыбнулась свекрови, всячески выказывая почтительность и готовность ублажать строгую родственницу. Та смерила ее хмурым взглядом.
     - Судя по письму сына, я думала, что выглядишь ты куда приличнее. Совершенно непрезентабельна! Мокрая, как мышь, и по-моему, даже грязная и растрепанная. Да и перо на твоей шляпке сломалось.
     - Матушка, как ты видишь, мы с Мегги промокли до костей. Как раз когда мы входили в гавань, большая волна ударила в левый борт судна. Даже Пена захлестнуло, и, могу тебя уверить, это ему совсем не понравилось. Я отведу Мегги в спальню, чтобы она смогла переодеться.
     - Мой сын писал, что у тебя фамильные глаза.
     - Да, миледи. Глаза Шербруков.
     - Голубые, как летнее небо, - подсказал Томас, и Мегги, ужасно довольная этой типично мужской поддержкой, ослепила его сияющей улыбкой.
     - Спасибо, - прошептала она.
     - Я не миледи, - сварливо отрезала мать Томаса, - поскольку лорд Ланкастер со мной развелся. Но он мертв, так что теперь, вероятно, я могу именовать себя вдовствующей графиней, тем более что мой сын стал новым графом Ланкастером.
     - Не вижу ничего предосудительного, - откликнулась Мегги и, не выдержав, выпалила:
     - Томас действительно писал вам о моих глазах?
     - Помимо всего прочего. Кстати, он упомянул и о размере твоего приданого. Весьма солидного, нужно сказать. От размера приданого зависит отношение к новобрачной в семье мужа. Он о многом еще упоминал. Но сейчас уже не вспомнить. Какие-то пустяки.
     Томас закатил глаза. Она - его мать, и он хорошо ее знал, но все же хотелось бы... ладно, не стоит. Она никогда не переменится.
     Наступило неловкое молчание.
     - Однако, - неожиданно добавила свекровь, - все это не важно. Можешь называть меня миледи.
     - Очень жаль, миледи, что вы заболели и не смогли приехать на свадьбу.
     - Вздор. Я никогда не болею.
     С десяти лет Томас знал, что всякая ложь грозит неприятными последствиями в случае разоблачения, а солгавший плохо кончает.
     - Почему же в таком случае вы не приехали?
     - Пойдем, Мегги, - перебил Томас, сжимая ее руку, - пойдем наверх.
     Мегги заподозрила неладное, но послушно кивнула.
     - Скоро подадут чай, - объявила вдовствующая графиня и, вытащив монокль, сунула в правый глаз. На взгляд Мегги, зрелище было достаточно устрашающим. - Можешь привести ее, Томас.
     Мегги посчитала, что свекровь могла бы обращаться прямо к ней, а не к посредникам. Не слишком доброе начало.
     - Думаю, мы успеем привести себя в божеский вид, - пообещал Томас и посмотрел на Мегги.
     - Да, миледи, - подтвердила она, - буду счастлива, если меня приведут.
     Мегги молча поплелась за Томасом прочь из большой, холодной, мрачной гостиной с потертой мебелью и тяжелыми шторами, плотно закрывавшими окна.
     Какая ужасная комната!
     - Моя мать, вероятно, немного эксцентрична, - буркнул Томас, не глядя на нее.
     - Наверное, ей стоило бы познакомиться с моей бабушкой, - жизнерадостно заметила Мегги, не теряя хорошего настроения. - Я бы уже через неделю определила, кто выиграл сражение. Правда, я надеялась, что поскольку она считает мое приданое вполне достаточным, могла бы встретить меня приветливее.
     - Честно говоря, причиной ее отсутствия на свадьбе была не только и не столько плохое здоровье.
     К его удивлению и облегчению, Мегги хихикнула.
     - Знаю-знаю, ты пытался пощадить мои чувства и прибегнул ко лжи во спасение. К сожалению, тебя поймали. Меня тоже неизменно ловят. Не хочешь сказать, о каких именно пустяках ты писал ей?
     - Только то, что ты ослепительный цветок, ожидающий, чтобы его сорвали.
     - Какое тошнотворное определение!
     - Да, я так и думал, что тебе понравится. Но, если хочешь знать правду, она не пожелала приехать, потому что более несговорчивой и своенравной женщины не найти во всей Англии. Даже женись я на принцессе, она по-прежнему бы фыркала и задирала нос.
     - Тогда ничего. Знаешь, несговорчивость и своенравность - очень интересные качества.
     - От души надеюсь, что через неделю ты будешь считать точно так же.
     Томас кивнул сухонькому сморщенному старичку, выглядевшему так, словно каждая косточка в его теле мучительно ныла. Он медленно ковылял к ним, держась за согбенную спину и поминутно издавая громкие стоны.
     - Милорд, - прошамкал старик, перекатывая на языке звук "р". - Ах, какое чудесное слово!
     - Барнакл, позаботься о наших вещах, - велел Томас.
     - Да, милорд, но, поверьте, это будет нелегко, и вы это знаете, поскольку сами разминали мою несчастную спину столько раз за эти годы!
     - Знаю, Барнакл. Я хотел сказать, что тебе следует послать Энниса за багажом, а сам ты объясни, как вносить и куда ставить саквояжи.
     - Хорошо, что объяснили, милорд. Это, случаем, не ее сиятельство?
     - Ее, - подтвердила Мегги.
     - Хорошенькая, а уж волосы... в жизни ничего подобного не видел! И совсем не такая большая, как его сиятельство. Может, походите по моей спине, когда ее опять сведет?
     - Буду счастлива походить по вашей спине, Барнакл, - пообещала Мегги.
     Старик кивнул, откинул голову и пронзительно завопил:
     - Эннис! Тащи сюда свою тощую задницу и сильную спину!
     Мегги была уверена, что видит, как уголок губ Томаса дернулся. Но он молчал. Барнакл с трудом потащился к входной двери.
     - Судя по его виду, он просто умирает от боли, - заметила Мегги