рик по  прозвищу  Таран,
вождь викингов, такой же могущественный, какими были до него его отец и дед.
Его  называли  властителем  Соколиного  Гребня,  а  крепость,  где  он  жил,
называлась Кинлох. Это от него я унаследовал свои золотистые волосы. Что  до
моих странных разных глаз, то я не знаю, от кого я их получил: от  отца  или
от  матери.  Когда  меня  оторвали  от  дома,  я  был  слишком  мал,   чтобы
задумываться над такими вещами. Как я уже говорил, моя мать была из  народа,
который когда-то назывался далриада, а теперь  зовется  скоттами.  Она  была
маленькая, изящная, белокожая, волосы у  нее  были  огненные,  как  небо  на
закате. Мой отец захватил ее в плен во  время  одного  из  своих  набегов  и
женился на ней. Они поселились на севере Шотландии, недалеко от побережья. У
меня есть старший брат и две старшие  сестры.  Моего  брата  зовут  Этар,  а
сестер - Аргана и Кейман.
   - Властитель Соколиного Гребня, - медленно повторил Меррик.  -  Я  о  нем
слышал. Думаю, что от моего отца. Но  как  случилось,  что  тебя  продали  в
рабство?
   -  Да,  -  сказала  Ларен,  легко  коснувшись  кончиками  пальцев  рукава
полотняной рубахи Клива. - Как ты стал  рабом,  если  твой  отец  был  таким
могущественным воином?
   - Мой отец погиб, когда я был совсем мал, и мать вышла замуж  за  другого
вождя викингов, правившего в соседних краях. Я помню его: он был  холоден  и
суров и всегда одевался в черное. Вместе с ним в Кинлохе поселились тишина и
страх. Да, хотя в ту пору я и был мал, но ясно помню,  что  он  всем  внушал
ужас. Однажды я катался по окрестностям на своем пони и  увидел  кого-то  из
знакомых. Я остановился и заговорил с ним,  и  пока  был  занят  разговором,
кто-то подкрался сзади и ударил меня камнем по голове. Тот, кто сделал  это,
решил, что я умер, и оставил меня там, где свалил.  Однако  я  остался  жив,
хотя потом долго и тяжело болел. Один человек нашел меня и выходил, а  потом
продал в  Хедби  человеку,  которому  нравилось..,  впрочем,  это  не  имеет
значения. Мой отчим - не помню,  как  его  звали  -  не  терпел,  когда  ему
перечили, и он был неестественно холоден - как же хорошо я это помню!  -  до
того холоден, что все, к чему он прикасался, тоже холодело. Он  занял  место
моего отца, и все в доме переменилось. Уверен, что  это  он  приказал  убить
меня, но я не умер, хотя результат был почти тот же: ведь  я  стал  рабом  и
пробыл им пятнадцать лет.
   Он не собирался растить  меня  и  позволить  мне  унаследовать  мою  долю
имущества покойного отца; однако странно,  почему  он  решил  убить  сначала
меня, а не моего старшего брата, который был главным  наследником  отцовских
владений. Для меня это загадка. Не сомневаюсь, что, устранив меня, он прижил
с моей матерью еще немало детей. Но что сталось с моим  братом  и  сестрами?
Этого я не знаю. Когда ко мне в последний  раз  явился  мой  старый  сон,  я
вспомнил, что он желал мою сестру Аргану. Тогда она была  еще  девочкой,  ей
было не больше двенадцати лет. Но я видел, что он желает ее, и моя мать тоже
это видела. Он бил мою мать, это я хорошо помню. Я помню, как  она  кричала,
помню его негромкий, низкий голос, такой спокойный и  полный  угрозы,  и  ее
крики.
   Клив посмотрел на Меррика, потом на Ларен. В глазах его сквозила печаль и
в то же время полыхал неумолимый, неукротимый гнев.
   - Я хочу вернуться в свой дом, - проговорил он. - Я молю богов, чтобы моя
мать, брат и сестры  оказались  все  еще  живы,  хотя  с  тех  пор,  как  мы
расстались, минуло уже почти двадцать лет. Я намерен выяснить, верны ли  мои
подозрения: действительно ли мой отчим пытался убить меня, а  потом  убил  и
моего брата, чтобы завладеть тем, что по праву принадлежало нам. Я хочу  ему
отомстить.
   - Я поеду с тобой, - сказал Меррик,  довольно  потирая  руки.  -  Мне  до
тошноты опостылел этот проклятый мир. Подумать только - за последние полгода
у нас тут не было ни единой стычки. И на последнем тинге  <Тинг  -  народное
собрание у скандинавов в средние века.>  в  Каупанге  тоже  было  невыносимо
скучно: только и рассмотрели что несколько глупых жалоб вроде дела о свинье,
которую один сосед украл у другого. Ради  такой  ерунды  не  стоило  тратить
время на поездку туда. Даже набег на  Рейнское  пфальцграфство,  который  мы
учинили, покуда ты был в отъезде, и тот не развеял скуки, поскольку оказался
всего лишь легкой прогулкой. Похоже, мне суждено  поседеть,  так  и  не  дав
достойного дела моему мечу. Ты говоришь, твоя  земля  очень  дикая  и  полна
опасностей? Ты можешь поклясться, что там моему  мечу  не  придется  праздно
болтаться в ножнах?
   - Ты даже не представляешь, насколько она  дика.  Однако  не  забывай:  я
покинул ее, когда мне было всего лишь пять лет.
   - Я тоже поеду с тобой, Клив, - сказала Ларен. - Меррик прав. Нам  с  ним
надоело жить без приключений.
   Меррик открыл было рот, чтобы возразить жене, однако тут же  благоразумно
закрыл его. Клив медленно произнес:
   - При рождении меня нарекли Ронином, но вот уже почти двадцать лет, как я
ношу ими Клив. Я не стану менять это имя.

Глава 4

Руан, Нормандия, дворец герцога Ролло
Июль 924 года от Рождества Христова

   Ролло, герцог Нормандии, слегка подался вперед и сказал:
   - Клив, моя племянница Ларен поведала мне о твоей семье и  происхождении.
Я тоже желаю, чтобы ты вернул себе то, что  принадлежит  тебе  по  праву,  и
чтобы ты нашел своих родных живыми, хотя со дня  вашей  разлуки  минуло  уже
почти двадцать лет, а это долгий  срок.  Человеческая  жизнь  коротка.  Лишь
немногие доживают до таких лет, как я  или  мой  брат  Халлад.  Ох  уж  этот
Халлад! Готов поспорить, что он сумеет зачать еще  одного  ребенка  даже  на
смертном одре.
   - Твоя правда, государь, - согласился Клив. Пять лет назад  Халлад,  отец
Ларен и Таби, взял молодую жену и за это время успел прижить с нею еще троих
сыновей. Он был так же крепок и бодр, как и его брат Ролло,  который  прожил
намного больше лет, чем отмерено большинству смертных, не утратив  при  этом
ни зоркости  глаз,  ни  своей  железной  воли,  ни  готовности  к  войнам  и
приключениям. Порой, думая  об  удивительной  долговечности  герцога  и  его
брата, Клив ощущал некоторый трепет. Они напоминали ему  ирландского  короля
Ситрика, человека молодого и  сильного,  который,  однако,  если  судить  по
возрасту, был глубоким стариком. Может быть, Ролло к Халлад прибегли  к  тем
же таинственным чарам, что и он?
   - Государь, не желаешь ли ты поговорить о предмете, более близком  твоему
сердцу, - о браке между Вильгельмом и Чессой, дочерью короля Ситрика?
   - Разумеется. Вильгельму пора снова жениться, и он об этом знает.  Не  то
чтобы он страстно желал этого брака, но он не станет  противиться.  Мой  сын
все еще тоскует по своей первой жене.
   - Его долг - родить побольше сыновей, - заметил Клив.
   - Он понимает это. Ты сказал ему, что принцесса хороша собой.
   - Да, она девушка пригожая.
   - И послушная?
   - В ней много живости и огня, государь.
   - Значит, она не отличается послушанием?
   - Пожалуй, нет, государь, однако поверь: Вильгельм будет ею  доволен.  Но
почему ты не пожелал задать мне все эти вопросы раньше? Теперь этот  брак  -
уже дело решенное. Меррик, Ларен и я останемся в Руане, покуда принцесса  не
приедет на свою свадьбу. Вильгельм попросил нас дождаться ее.
   - Да, я знаю. Меррик будет все время проводить со своим дорогим  Таби,  а
Ларен будет тешить  меня  своими  песнями  и  стихами,  ведь  из  нее  вышел
превосходный скальд <Скальды - норвежские  и  исландские  поэты  IX  -  XIII
веков. Писали песни о воинах, хулительные стихи и т.п.>.  А  ты,  Клив?  Что
будешь делать ты?
   - Я буду наслаждаться блеском твоего двора, государь.
   - Ах вот оно что. Тогда можешь не объяснять,  каким  именно  делишкам  ты
намерен посвятить свое время. Готов держать пари, что она пригожая девчонка.
Я ведь прав, не так ли?
   Догадка Ролло была верна, и Клив в ответ только ублаготворение улыбнулся.
Ее звали Марда, она была пышнотелая и веселая, и  Кливу  с  ней  было  очень
хорошо.
   - Стало быть, после свадьбы Вильгельма вы с Мерриком и Ларен  отправитесь
в Шотландию. Кстати, собираешься ли ты взять  с  собой  свою  дочурку  и  ее
невозможную дворнягу? И понадобятся ли тебе еще воины?
   Клив кивнул.
   - Кири и ее пес Айрек поедут со мной, ведь там, в Шотландии, будет наш  с
нею дом. А что до воинов, то их и так достаточно. У нас есть сорок воинов  и
два боевых корабля. Все люди Меррика  так  извелись  от  долгой  скуки,  что
вспыхивают по малейшему поводу.  Всем  им  хочется  поторговать,  подраться,
пограбить и насладиться новыми женщинами.
   - Да, это свойственно мужчинам. Воины Меррика всегда были в  числе  самых
лучших. И все же мне бы хотелось дать  тебе  в  помощь  и  моих  собственных
воинов, Клив. Всего несколько человек и среди них - капитана Бьярни, который
очень предан мне  и  так  же  крепок,  как  тот  дуб,  на  котором  я  вешаю
разбойников и злодеев.
   Ролло откинулся на высокую спинку огромного трона и озабоченно потер свой
бритый подбородок.
   - Мне не нравится, что вы берете с  собой  Ларен.  Она  женщина,  а  ваше
предприятие опасно. Если с нею что-нибудь случится, Таби будет безутешен.
   - Она выдержала два года рабства, государь. Она умеет за себя постоять.
   - И все же она женщина, а женщинам не дана такая сила, как нам, мужчинам.
   - Ларен владеет ножом почти так же искусно, как я. Не спорю, меч  Меррика
для нее слишком тяжел, и она едва может его поднять, но ведь и  нож  убивает
ничуть не хуже самого лучшего меча.
   Ролло недовольно крякнул.
   - Я хочу обсудить с тобой еще один вопрос, Клив,  -  сказал  он.  -  Речь
пойдет о Рагноре Йоркском.
   - А что о нем толковать, государь?  Ситрик,  после  того  как  я  допьяна
напоил его медом, рассказал мне, что Рагнор попытался соблазнить  его  дочь,
но у него ничего не вышло. Она не простила ему обмана и, по словам  Ситрика,
отомстила, дав ему рвотного зелья, от которого он блевал несколько дней.
   - Судя  по  твоему  рассказу,  Клив,  эта  девушка  не  обладает  должной
кротостью и послушанием.
   - Я бы сказал иначе, государь. Ей нанесли обиду, и она отомстила за себя.
   - Ей не следовало мстить самой. Она должна была  предоставить  это  право
мужчине, воину.
   - Выходит, что и Ларен следовало покорно ждать, чтобы  какой-нибудь  воин
спас ее и Таби?
   - С тобой утомительно разговаривать, Клив, слишком уж ты боек на язык.
   - Прошу прощения, государь. Так  что  ты  хотел  сказать  мне  о  Рагноре
Йоркском?
   - Мне сообщили, что он решил заполучить принцессу Чессу в жены. Его  отец
убедил его, что он поступил глупо, попытавшись  обмануть  ее  и  соблазнить,
вместо того чтобы сделать ее своей по закону. Однако  теперь,  услышав  твою
историю о рвотном зелье, я думаю, что Рагнор скорее сдерет  ей  плеткой  все
мясо со спины, чем сочетается с нею законным браком. Так он, говоришь, долго
не мог проблеваться? Но как ей удалось угостить " его своим снадобьем?
   - Она добавила в него имбиря, любимую пряность Рагнора. Так  она  сказала
своему отцу.
   - А не было ли у ее рвотного зелья еще и слабительного  действия?  Может,
Рагнору пришлось просидеть несколько дней с голым задом?
   - Это мне неведомо,  государь.  Я  плохо  знаю  травы.  Ролло  разразился
басистым хохотом, который становился  все  громче  и  громче,  пока  герцог,
забывшись, не откинул голову назад и не ударился затылком о спинку трона. Он
оборвал смех, коротко крякнул  и  наклонился  вперед,  чтобы  кто-нибудь  из
телохранителей потер ему ушибленное место.
   - Кстати, Клив, говорил ли я тебе, что Вильгельм только посмеялся,  когда
я сказал ему, что старею и хотел бы уступить трон ему? Да, он долго  смеялся
над моими словами, однако при этом не  ушиб  себе  голову.  Вот  что  значит
молодость.
   - Вильгельм знает, что человек  ваших  способностей,  государь,  в  любом
возрасте сохраняет мудрость и умение править.
   - Это пустые слова, Клив, достойные пронырливого дипломата.
   - Примерно такой же упрек я слышал и от принцессы. Но разве  моя  похвала
лжива? Разве она лишена смысла? Ну  что  ж,  если  тебе,  государь,  хочется
услышать правду, то я скажу тебе, что согласен с твоим сыном Вильгельмом; он
правильно сделал, что посмеялся над твоими жалобами на  старость.  Оставайся
на своем месте, герцог  Ролло,  пока  тебя  будут  держать  ноги.  Ты  много
сражался, чтобы завоевать свою корону, ты принес процветание на  эту  землю,
которую до того, как она стала твоей,  разоряли  ненасытные  сеньоры,  вечно
дерущиеся  между  собой.  Наслаждайся  же  своей  властью   и   могуществом,
наслаждайся, пока можешь, ибо все люди смертны. Попасть в Валгаллу <Валгалла
- в скандинавской мифологии небесный чертог бога Одина, куда попадают  после
смерти павшие в битве храбрые воины и где они наслаждаются вечным пиром.>  и
вечно пировать там - может ли человек желать лучшего после смерти? -  однако
лично я предпочел бы тешиться радостями этого мира  так  долго,  как  только
возможно. Так что сохрани свой трон и свою власть, государь,  еще  несколько
лет. Вильгельма это устроит и твоих подданных тоже.
   - Я хорошо воспитал его, - заметил Ролло. - Но  вернемся  к  разговору  о
принцессе. Так ты говоришь, она оскорбила тебя?
   - О да. Она сказала, что я скользкий как уж, что язык у меня без костей и
с него текут медовые речи, в которых, однако, нет ничего, кроме пустословия.
   - Похоже, у  этой  девушки  строптивый  нрав,  Клив.  Клив  только  молча
улыбнулся. По его мнению, с принцессой  было  не  так  уж  трудно  поладить.
Впрочем, Вильгельм вообще был мягок с женщинами,  так  что  Чесса  наверняка
будет довольна этим браком. А вот понравится ли ей Ролло,  ее  тесть  -  это
другой вопрос.
   - Ладно, с норовом она или нет, но я слышал, что  Рагнор  все-таки  хочет
взять ее в жены. Он не мальчик, а взрослый муж, ему уже двадцать  один  год,
однако, насколько я знаю, он самовлюблен, избалован и  испорчен.  Не  думаю,
что он будет ласков с девушкой, которая поднесла ему рвотное зелье.
   Тут герцог снова разразился хохотом, однако на сей раз наклонил голову не
назад, а вперед. Отсмеявшись, он сказал:
   - Пока она не прибудет в Руан, нам придется оберегать ее, чтобы Рагнор не
захватил ее силой.
   - Я сам привезу ее к твоему двору, государь, - сказал Клив и тут  же  сам
себе удивился. Зачем он вызвался  сопровождать  принцессу  Чессу?  Ведь  ему
вовсе не хотелось видеть ее до того дня, когда она  и  Вильгельм  предстанут
перед христианским священником, который сочетает их браком. Тогда она станет
женой Вильгельма, и о ней можно будет забыть.
   Герцог Ролло покачал головой.
   - В этом нет надобности. Я уже послал в Дублин два боевых корабля.  Скоро
они вернутся в Руан и привезут принцессу.  Но  довольно  об  этом.  Где  моя
племянница Ларен? Я  хочу  услышать  продолжение  ее  рассказа  о  королеве,
которую захватил в плен хан булгар, и о том, как она  не  подпускала  его  к
себе, рассказывая ему всякие  занимательные  истории.  Да,  из  Ларен  вышел
хороший скальд. Она ловко сочиняет.
   - Думаю, она и Меррик находятся сейчас там же, где твой племянник Таби. В
Малверне Меррик очень тосковал по нему.
   - Да, я знаю, как он любит Таби, но ведь теперь у него есть сыновья.  Как
их зовут? В последнее время я стал забывать имена.
   - Их зовут Кендрнд и Харальд, и оба они очень похожи на своего отца.  Они
вырастут доблестными воинами. Но что с того? Таби для Меррика - это сын  его
сердца. Надеюсь, его родные сыновья никогда этого не поймут.
   Герцог Ролло потер свой подбородок, нащупал дряблую складку и нахмурился.
   - Однако, - сказал он, - эта принцесса явно девица с характером.  Как  ты
думаешь, Вильгельму придется ее бить?
   - Боюсь, что, если  он  ее  поколотит,  она  поднесет  ему  рвотного  или
слабительного, не испросив на то его согласия.
   - Женщина  становится  послушной,  когда  она  носит  ребенка.  Вильгельм
позаботится о том, чтобы она сразу же забеременела. Как  ты  думаешь,  Клив,
она достаточно плодовита?
   Клив мысленно представил себе Чессу.  Невысокая,  полногрудая,  тонкая  в
талии.
   - По-моему, у нее правильное сложение, государь.  Клив  представил  себе,
как его ладони охватывают ее талию и  кончики  пальцев  почти  смыкаются.  А
потом руки скользят ниже, по ее бедрам и животу... Да, таз у нее  достаточно
широкий, чтобы вынашивать детей. Но не детей Вильгельма. И не детей Рагнора.
Выходя из тронного зала герцога, Клив  с  удивлением  гадал,  отчего  ему  в
голову пришла эта глупая, шальная мысль.

Дублин, Ирландия, двор короля Ситрика

   Чесса поймала целую сеть рыб глэйли и довольно засмеялась,  вытягивая  ее
из реки. Одна рыба выпрыгнула из сети и шлепнулась обратно в воду.
   - Молодец! Ловко ты от меня удрала!  -  крикнула  Чесса  вслед  торопливо
уплывающей рыбе, уже едва видной в воде.
   Вокруг не было ни души. Двое телохранителей Сайры увели  Бродана  обратно
во дворец. Он не хотел уходить, но у телохранителей был строгий  приказ  его
матери, и Чесса сказала брату, чтобы он шел домой: они смогут наловить  рыбы
глэйли и в какое-нибудь другое утро. Чесса любила Бродана. В  свои  неполные
восемь лет он был смышлен и очень привязан к ней, своей старшей  сестре.  По
милосердию Фрейи он походил характером на их отца, а не на эту ведьму Сайру.
Чаще всего он был серьезен и мечтателен и с  удовольствием  учился  у  своих
наставников-христиан.
   А вот ее отец в последнее время не выказывал к ней прежней привязанности.
   Нынче утром он сообщил ей,  что  Вильгельм  прислал  за  ней  два  боевых
корабля, чтобы отвезти ее в Руан. Ей надлежит отплыть завтра.
   Она уже твердо решила, что не желает  этого  брака,  и  потому,  вздернув
подбородок, сказала:
   - Нет, отец, я не  хочу  выходить  за  Вильгельма.  Не  хочу  уезжать  из
Дублина. Я не желаю выходить за мужчину, которого никогда в жизни не видела.
Я отказываюсь! К тому же ему почти столько же лет, сколько тебе, а я не хочу
быть женой человека, который годится мне в отцы.
   Он явно прилагал усилия, чтобы не выйти из себя, - это  было  заметно  по
тому, как напряглись его плечи и сжались губы.
   -  Мужчины  в  любом  возрасте  остаются  мужчинами,  Чесса.  Что  же  до
Вильгельма, то Клив сказал мне, что ему всего лишь двадцать девять лет,  так
что он совсем не стар.
   - Все равно. Пусть этот  Вильгельм  женится  на  ком-нибудь,  кто  больше
подходит ему по возрасту. Между ним и мною чересчур большая разница в  годах
- целых одиннадцать лет.
   - Ему нужна молодая женщина, которая могла бы рожать детей.
   - Я не желаю уподобляться Сайре, которая рожает одного ребенка за другим.
Больше она ничего не умеет. И еще она ведьма, злобная и...
   - Мы сейчас говорим не о Сайре, - сказал король, и Чесса, увидев, что его
терпение уже на исходе, решила испробовать другой подход.
   Она вложила свою руку в его руку, как тогда, когда была малым ребенком, а
он, ее отец и защитник, был для нее самым главным и чуть ли не  единственным
существом на свете.
   - Отец, пожалуйста, не отсылай меня в Нормандию. Я постараюсь быть добрее
к Сайре. Я больше не буду водить братьев к реке  на  рыбалку.  И  постараюсь
говорить вежливее.
   Ситрик не выдержал и рассмеялся:
   - Ты обещаешь то, чего никогда не сможешь исполнить, дочь  моя.  Выслушай
меня, Чесса. Ты взрослая женщина, а не ребенок, и тебе пора  выйти  замуж  и
покинуть меня. Вильгельм хороший человек, Клив поручился мне в этом. Я очень
подробно его расспрашивал и  уверен:  Вильгельм  будет  обходиться  с  тобой
достойно.
   "Да, тут уже ничего не поделаешь",  -  подумала  Чесса,  откидывая  назад
прядь, упавшую на глаза. Сегодня - последний день ее свободы. Ее  камеристка
уже  складывала  в  огромный  дорожный  сундук  тонкие  полотняные  сорочки,
шерстяные платья, окрашенные красной краск