ешь  вопить
так, что рухнет крыша, если они попытаются сочетать тебя браком с  Рагнором.
Королева этого не допустит. Она твердо решила, что ты станешь женой  Рагнора
и наверняка замыслила какую-то каверзу, чтобы достичь своей  цели,  несмотря
ни на что. Но я еще не выяснил, что именно она задумала.
   - Я сама это выясню. Я достаточно хитра, чтобы выудить  у  нее,  что  она
замышляет. Клив не выдержал и рассмеялся:
   - О боги, Клив, как я рада, что ты здесь! А где Кири? Она не  морит  себе
голодом? Может быть, ты привез ее с собой? Она на "Серебряном Вороне"? С нею
все в порядке?
   - Она осталась на Ястребином острове и ест,  как  обычно,  потому  что  я
поклялся ей, что привезу тебя обратно.  Она  даже  не  откладывает  палочки,
чтобы отмечать дни моего отсутствия, во всяком случае, я  надеюсь,  что  это
так.
   Чесса снова прильнула к нему и уперлась в огромные  накладные  груди.  Он
засмеялся и оттолкнул ее.
   - Поосторожней, не то ты размажешь всю краску на моем лице. А это  личико
мне еще понадобится - ведь оно разожгло страсть  Рагнора.  Нет,  не  обнимай
меня. Мои груди держатся не очень прочно.
   - Клив, после того, как ты спасешь меня,  ты  сделаешь  меня  беременной?
По-настоящему беременной? А то я боюсь, что скоро потеряю счет  отцам  этого
несуществующего ребенка.
   - Полагаю, мне придется это сделать, ведь если я скажу "нет", одни только
боги знают, кого ты выберешь своей следующей жертвой.
   Он замолчал, и  Чесса  пожалела,  что  не  может  видеть  его  лица.  Она
почувствовала нежное прикосновение  его  пальцев  -  они  гладили  ее  губы,
подбородок, нос. Ей хотелось поцеловать его, но она боялась размазать краску
на его лице. Потом она ощутила на своем ухе его теплое дыхание.
   - Я рад, что Рагнор не изнасиловал тебя, - прошептал он. - Изнасилованная
женщина обычно не горит желанием лечь в постель с другим мужчиной, даже если
ей кажется, что она его хочет.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я сам это видел. Не забывай, что я пятнадцать лет был рабом. Я  многого
навидался.
   - Но теперь все изменилось, не так ли? Теперь у тебя есть я.
   - Похоже, что так, - ответил он и засмеялся. Потом погладил ее по щеке  и
встал с кровати.
   - Спи и не ломай голову ни над какими  планами.  Мне  совсем  не  хочется
везде следовать за тобой по пятам и гасить пожары. Я сам решу, что мы  будем
делать. Послушайся меня хоть в этом, Чесса, не то тебе же будет хуже.

***

   Все обращались с нею с величайшим почтением, включая  стражника,  который
следовал за ней повсюду, куда бы она ни пошла.  Через  два  дня  она  должна
будет выйти замуж за Рагнора. Она видела, как Клив в личине Ислы флиртовал с
этим недоумком и поил его медом, но с нею не заговаривал.
   Клив велел ей ничего не предпринимать самой и предоставить  все  ему.  Но
почему? Ведь она не какая-нибудь беспомощная дурочка,  не  умеющая  за  себя
постоять. Прошел уже целый день - и что же? Ничего не произошло.  Нет,  надо
брать дело в свои руки. Она сумеет спасти их обоих: и себя, и Клива.
   Входя в сад королевы, Чесса  весело  насвистывала.  Стояли  сумерки,  уже
почти стемнело, и чудесный сад с  его  яркими  цветами  выглядел  совсем  не
таким, как при солнечном свете.  Все  стало  каким-то  настолько  блеклым  и
безжизненным, что казалось,  каждый  цветок,  каждое  деревце,  каждый  куст
рассыплется в прах, едва только на землю опустится вечерняя тьма.
   Может быть, у нее  разыгралось  воображение  из-за  того,  что  она  сама
поверила в  то,  что  беременна?  Чесса  рассмеялась,  вспомнив,  как  Сайра
объясняла беременностью все свои  безумные  капризы  и  постоянные  приступы
злости.
   - Наконец-то ты пришла, Чесса, - ласково сказала королева. - Сядь  рядом,
и давай вместе насладимся вечерней тишиной. Потом ты  поужинаешь  вместе  с,
королем и Рагнором; думаю, я тоже там буду. Один из моих людей доложил  мне,
что король гневается на наложницу, которая стоит от  него  слева.  Он  забыл
приказать ей отведать какое-то блюдо и, таким образом,  подвергся  опасности
отравления. В этом, конечно же, виновата  она.  Да,  нынче  я  буду  ужинать
вместе с королем и придворными, потому что не хочу,  чтобы  Олрик  покалечил
бедную девушку. Что же ты стоишь, дитя мое? Сядь.
   - Я вовсе не дитя и к тому же не ваше.
   - Очень скоро ты станешь моей дочерью,  но  довольно  об  этом.  В  конце
концов ты поймешь, что жизнь не всегда дает тебе то, чего ты от нее  хочешь.
Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на меня.
   - Я смотрю на тебя, госпожа, и вижу перед собой женщину, у  которой  есть
все,  чего  она  только  может  пожелать.  Я  вижу  женщину,  которая  может
командовать и вмешиваться в чужие дела,  сколько  ее  душе  угодно.  Я  вижу
женщину, которая настолько не любит своего единственного  сына,  что  желает
женить его на женщине,  которая  его  терпеть  не  может,  женщине,  которая
беременна от другого. Пожалуй, мне больше нравится моя мачеха Сайра - она по
крайней мере не скрывает своей испорченности и хотя бы в этом честна.
   Турелла  заставила  себя  сдержаться.  Эта  девушка   нарочно   старается
разъярить ее, и это у нее получается, Потому что все,  что  она  сказала,  -
правда. Королева вздохнула.
   - Этот лимонад такой вкусный. Не хочешь ли попробовать?
   Говоря, Турелла спокойно налила лимонада в свой кубок и осушила его.
   - Да, хочу, - сказала Чесса, когда Турелла выпила последний глоток.
   Они сидели рядом в сгущающихся сумерках, и Турелла рассказывала  Чессе  о
Булгарском ханстве, о безбрежных  бесплодных  степях,  простирающихся  между
редкими поселениями,  о  торговых  путях,  которые  бдительно  охраняют,  за
которые  сражаются,  о  викингах,  которые  правят  в  Киеве  и   постепенно
распространяют свое владычество на юг и восток.
   Чесса слушала рассказ королевы и - вот странно! -  ее  голос  звучал  все
глуше и глуше, будто отдаляясь. Меррик привез Ларен, ее младшего брата  Таби
и Клива из Киева. Как бы ей хотелось побывать в этом удивительном городе! От
одного его имени веяло волшебством. Она  слышала  тихое  гудение  насекомых,
которые летали вокруг, но не задевали  ее  лица.  Ее  ноздрей  вдруг  достиг
аромат гиацинтов и необыкновенных роз Туреллы, хотя  она  сидела  далеко  от
них. Нет, когда  наступает  ночь,  цветы  не  умирают.  От  этой  мысли  она
почувствовала облегчение. Когда солнце зашло, тьма окутала  ее,  как  мягкий
бархат, и воздух наполнился свежестью и сладостным  благоуханием.  Улыбаясь,
Чесса медленно соскользнула со скамьи на землю. Турелла встала и  посмотрела
на нее. - Когда я была в твоем возрасте, принцесса, я тоже попалась бы в эту
ловушку, - проговорила она. - Из-за того, что тебя так одурачили, ты  будешь
упрекать себя в глупости, но поверь  мне:  ты  вовсе  не  глупа.  Просто  ты
думала, что если я попытаюсь опоить  тебя,  то  сделаю  это  намного  позже.
Однако я не стала ждать до последней минуты. Если бы я так поступила, ты  бы
не притронулась к этому лимонаду даже после того,  как  я  на  твоих  глазах
выпила его из своего кубка.
   Сказав это, королева кликнула своих  стражников.  Один  из  них  завернул
Чессу в теплое одеяло и взвалил ее себе на плечо.

***

   На следующий день Барик вместе с Ислой явился к Рагнору, чтобы  дать  ему
еще один урок игры на новой арфе и научить его еще одной любовной песне.
   - Я не хочу учить еще одну любовную песню, - брюзгливо сказал Рагнор. - Я
женюсь на принцессе завтра, так что мне больше не придется распевать ей твои
дурацкие песенки. К тому же я все равно больше не увижу ее до  свадьбы.  Моя
мать куда-то упрятала ее, чтобы она не наделала глупостей. Я очень  надеюсь,
что мать забудет, где  именно  она  ее  спрятала,  но  знаю,  что  этого  не
случится. Моя матушка никогда ничего не забывает.
   Исла смотрела на  Рагнора  так,  словно  он  был  сочным  куском  жареной
кабанятины.
   - Ах, мой господин, - непринужденно обратилась она к нему,  -  как  жаль,
что  тебе,  такому  красавчику,  приходится  жениться  на  этой  суке!   Она
неблагодарная, она не ценит того, что ты  ей  предлагаешь,  не  ценит  твоих
достоинств. Я до сих пор не понимаю, почему ее надо заставлять  выходить  за
тебя.
   Барик уставился на свои башмаки, перебирая струны арфы и  что-то  напевая
себе под нос.
   Рагнор пожал плечами:
   - Я тоже не понимаю.  Она  уверяет,  что  любит  другого,  но  разве  это
возможно? Она ведь видит меня - по-моему, этого достаточно, чтобы ни  о  ком
другом не думать. Когда-то я ей нравился, но потом ее чувства  переменились;
единственная причина такой перемены, которая приходит мне на ум, -  это  то,
что я попытался соблазнить ее. Она ужасно упряма. - Рагнор испустил глубокий
вздох. - Мне кажется, в этом она похожа на мою мать.
   - По-моему, королева боится короля, своего мужа. Он ее  хорошо  вышколил.
Ты тоже сумеешь вышколить принцессу, и она будет у тебя ходить по струнке.
   - Ха! - сказал Рагнор. - Ты совсем не знаешь мою мать, Исла. Ты ничего не
понимаешь.
   - Не хочешь ты хлебнуть моего меду, мой господин? Когда я варила  его,  я
думала о тебе. Он хмельной и сладкий,  похожий  на  женщину,  которая  хочет
мужчину. У него такой же вкус, как у меня. А у этой  суки  принцессы,  вкус,
наверное, такой же, как у травы козлятника, который в рот не возьмешь, такой
он противный.
   Рагнор почувствовал, как его рот наполняется слюной. Он смотрел, как Исла
приподнимает юбку и достает из-под нее еще один мех с медом,  потом  перевел
взгляд на ее пышные груди. Ему не нравилось, что она так сильно размалевана,
но, наверное, дело в том, что в детстве она переболела оспой и  поэтому  все
лицо у нее рябое. Что же  касается  повязки  у  нее  на  глазу,  то  это  ее
нисколько не портит. Это совершенно не важно. Важно другое - ее  потрясающий
мед, ее очевидная страсть к нему и ее громадные груди.
   Он выпил изрядное количество меда, зная,  что  Исла  смотрит  на  него  и
улыбается. Он вытер губы и сказал:
   - Ты варишь мед лучше, чем Утта. Ты будешь спать со мной после того,  как
я женюсь на Чессе? Будешь варить мне мед?
   - Я подумаю. Знаешь, Рагнор, может статься, тебе нужна женщина, непохожая
на твою мать. Женщина,  которая  объяснит  этой  глупой  принцессе,  как  ей
повезло. Может, мне поговорить с ней?  Я  бы  сумела  ее  образумить.  Я  бы
заставила ее понять, какое счастье ей привалило, какую великую честь  ты  ей
оказал, согласившись взять ее в жены. И потом,  может  быть,  она  вовсе  не
беременна от другого, может, она просто притворяется, а твой хваленый  Керек
позволил ей обвести, себя вокруг пальца? Я смогла бы выудить у нее правду.
   - Если уж моей матери не удалось уговорить ее, то никому не удастся, даже
тебе. Матери даже пришлось опоить ее дурманным  зельем.  Думаю,  она  сейчас
спит.
   Исла пожала плечами и подлила в кубок Рагнора еще меда.
   - Все равно я могла бы попробовать. Попытка не пытка.
   - Я об этом подумаю. Барик, я хочу спокойно пить мед,  а  не  учить  твои
глупые песенки. И пока я пью, я желаю любоваться Ислой. Пусть  она  разотрет
мне лоб. А ты можешь поиграть для нас.
   - Да, мой господин, - кротко сказал  Барик,  продолжая  глядеть  на  свои
башмаки.
   - Так ты говоришь, Исла, что на вкус ты хмельная и сладкая?
   - И  еще  какая,  мой  господин!  Ни  одна  женщина  не  сможет  со  мной
сравниться. В глубинах моего существа таятся великие сокровища.
   - Что-что? Как это?
   - Я и сама не понимаю, как это, мой господин, но мне нравится, как звучат
эти слова.
   Барик запел громче, и его приятный голос заполнил собой всю комнату.
   - Хочешь еще меда, мой господин?
   - Я очень устал, Исла. Очень устал.
   - Тогда отдохни. Положи голову мне на колени и отдохни. Вот так. Хорошо.
   Рагнор захрапел. Исла бросила взгляд на стражников, стоящих у двери.  Они
явно скучали.
   - Ты так красиво поешь, Барик. Думаю, это твое пение усыпило принца.
   - Я знаю. Но мне надо выйти, чтобы справить малую нужду. Хочешь, я вынесу
отсюда Рагнора?
   - Да, пожалуй. Если бы его понесла я, это выглядело бы странно.
   - Ты понесешь только мою арфу и больше ничего, - сказал Барик и,  понизив
голос, добавил:
   - Боюсь, иначе твои груди не удержались бы на месте и шлепнулись на пол.

Глава 16

   Когда Керек вошел  в  тесную  комнатушку,  которую  Олрик  предоставил  в
распоряжение Барина пять лет назад, Клив поднялся ему навстречу.
   - Зачем ты хотел поговорить с принцессой, Барик? И почему здесь находится
эта женщина?
   - Здравствуй, Керек.
   Керек уставился на размалеванное  лицо,  на  белую  повязку,  закрывающую
правый глаз, на огромные выпирающие груди.
   - Входи, Керек. Поздоровайся со своим старым знакомым.
   - О нет, - пробормотал Керек, отступая на шаг. -  Значит,  ты  не  шлюха?
Неужели это ты, Клив?
   - Я, Керек, собственной персоной.
   - А сколько мужчин хотят затащить тебя к себе в постель!  И  Рагнор  туда
же. Клянусь богами, ты здорово всех одурачил. Но все бесполезно.  Ты  должен
уехать. Королева спрятала Чессу так надежно, что даже я  не  знаю,  где  она
укрыта. Ты должен покинуть  дворец,  прежде  чем  кто-нибудь  раскроет  твой
обман. Я не хочу тебе зла, но, если Рагнор узнает, кто ты на самом деле,  он
настоит, чтобы с тебя живьем содрали кожу.
   - Это вряд ли, Керек. Собственно, поэтому я тебя сюда  и  позвал.  Барик,
закрой дверь и прислонись к ней, чтобы никто не вломился. Вот так,  отлично.
Керек, теперь я хочу предложить тебе обмен. Ты захватил Чессу, а я  захватил
Рагнора. Если ты не вернешь мне Чессу,  он  умрет.  У  тебя  есть  время  до
прилива, то есть примерно три часа.
   Керек затряс головой и застонал:
   - О боги, какой провал! Это дело не задалось с  самого  начала.  Казалось
бы, обычное похищение, чего уж проще, однако с самого первого мгновения  все
пошло кувырком. Я думал, только принцесса способна на всякие каверзы,  а  от
тебя не ожидал никакого подвоха, и вот на тебе! Ты появляешься во  дворце  в
женском наряде, размалеванный, как продажная девка, и так  заводишь  Рагнора
своими заигрываниями, что он совершенно теряет голову. Никто  не  сообразил,
что ты мужчина, даже я не догадался.
   - Неужто и тебе захотелось переспать со мной, а, Керек?
   - Нет, в последнее время я думал только о принцессе  и  о  том,  что  она
может выкинуть. Больше меня ничего не интересовало.
   - Это хорошо. Кстати, Рагнор воспылал ко мне такой страстью,  потому  что
ему пришелся по вкусу мой мед. Ни о чем другом он  и  думать  не  может.  Он
говорил, что я варю мед лучше, чем Утта.
   Керек выругался:
   - Так ты, стало быть,  привез  сюда  мед,  сваренный  Уттой,  верно?  Мне
следовало догадаться, что с этим медом дело нечисто.
   - Ну конечно, это мед Утты, - подтвердил Клив. -  Теперь  меня  беспокоит
только одно: а вдруг королева не захочет отдать Чессу? Вдруг она считает  ее
нужнее м ценнее этого дурака Рагнора?
   - Не беспокойся, королева отдаст ее. Датчане ни  за  что  не  согласятся,
чтобы ими открыто правила женщина. Но почему ты не захотел  отступиться?  Ты
ведь можешь найти себе другую женщину. Почему ты так держишься за Чессу?
   - Ты ведь сам сказал мне, что тебе жаль отбирать ее у меня, потому что  я
люблю ее?
   - Верно, я так сказал, но на что тебе сдалась эта  любовь?  От  нее  одни
неурядицы. Взять хотя бы тебя: ведь мать Кири пыталась убить  тебя,  не  так
ли? Забудь об этой глупой любви, Клив, и уезжай отсюда. Вот  увидишь,  Чесса
будет здесь счастлива.
   - Так вот  почему  Турелла  опоила  ее  сонным  зельем?  Потому  что  она
заботится о ее счастье? Отдай мне Чессу, Керек. Признай, что ты проиграл.
   - Я должен поговорить с королевой.
   - Почему бы нам обоим не поговорить с ней? Они обнаружили Туреллу в саду.
Она стояла на коленях и, тихо напевая, сортировала семена цветов.
   - Госпожа, - сказал Керек и легко коснулся ее  плеча.  Королева  замерла,
потом медленно подняла на него взгляд. Клив заметил, что выражение  ее  лица
стало при этом чересчур ласковым для королевы, взирающей  на  подданного,  и
подумал, что неплохо было бы обратить это обстоятельство на  пользу  себе  и
Чессе.
   - Керек, ты привел с собой Барика и эту женщину. Зачем?
   - Я не женщина, госпожа, - сказал Клив. - Меня зовут Клив. Я отец ребенка
Чессы. Я здесь, чтобы забрать ее и отвезти домой.
   Королева медленно отряхнула руки и встала с колен. Она долго разглядывала
Клива, потом раздраженно сказала:
   - Смой краску с лица. Я хочу увидеть, каков ты в своем мужском обличье. Я
желаю знать, как будет выглядеть мой внук.
   - Возможно, ребенок будет похож не на меня, а на Чессу, - заметил Клив.
   - Ты никогда ее не получишь, Клив. Это решено. Либо ты оставишь Данло  по
доброй воле, либо я отдам тебя своему сыну. Когда ты попал к нему в  руки  в
прошлый раз, он обошелся с тобой весьма круто. Только представь себе, что он
сделает с тобой сейчас.
   - Рагнор ничего со мной не сделает, госпожа. Твой сын сейчас храпит, видя
десятый сон. Я напоил его сонным зельем, так же, как ты опоила Чессу.
   Королева пошатнулась, и Керек тут же схватил ее за руку, чтобы не дать ей
упасть.
   - Керек, он говорит правду?
   - Да. Я не знаю, где  он  спрятал  Рагнора.  Он  хочет  обменять  его  на
принцессу.
   - Я хочу получить ее сейчас же, - твердо сказал Клив.  -  Отведи  меня  к
Чессе.
   Королева медленно покачала головой:
   - Я не могу этого сделать. Она должна выйти замуж за Рагнора.  В  будущем
она станет править Данло.
   Клив улыбнулся и, вытащив маленький, остро заточенный нож, схватил Керека
и приставил острие к его горлу.
   - Коли так, то я сперва перережу горло Кереку, а потом прикончу  Рагнора.
Чессу ты, госпожа, можешь оставить себе, вот только не знаю, что  ты  с  ней
будешь делать. К тому же она наверняка постарается, чтобы ты горько пожалела
о том, что не захотела расстаться с ней. Ну вот, я вижу, что ты уже об  этом
жалеешь. Полно, госпожа, признай, что ты проиграла.
   Он вонзил кончик ножа в горло Керека и по лезвию скатилась капля крови.
   Турелла подалась вперед:
   - Нет, не убивай его! Скажи, Керек, что же мне делать?
   - Если он убьет меня, Турелла, это ничего не  изменит.  Но,  покончив  со
мной, он убьет и Рагнора - и тогда у нас не останется ничего. Клив прав. Все
кончено. Мы должны придумать другой план.
   Королева  хмуро  посмотрела  на  свои  руки,  на  жирную  черную   грязь,
забившуюся под ногти.
   - Придется женить Рагнора на какой-нибудь смазливой дуре.  Но  тогда  мне
придется править вечно. Мне нельзя будет умереть.
   - Ты не умрешь, - сказал Керек.
   - Все это очень трогательно, - вмешался Клив, - но не пора ли кончать? Ты
будешь меняться, госпожа?
   Королева кивнула:
   - Отпусти Керека.
   Клив отпустил его, потом вытер острие ножа о рукав.
   - Отведи меня к принцессе.
   Королева хотела было возразить, но Керек мягко сжал ее руку.
   - Ты можешь ему верить, - сказал он. - Он освободит Рагнора. Клив  всегда
держит свое слово, такой уж он человек.

***

   Чесса лежала навзничь на кипе мягких мехов в маленькой, тесной  кладовой.
Сидевшие рядом с ней два стражника тотчас встали,  когда  в  кладовую  вошла
королева.
   - Оставьте нас, - приказала она.
   Клив опустился на колени подле Чессы и осторожно потряс ее.
   - Ты опоила ее сонным зельем еще  вчера.  Но  она  до  сих  пор  лежит  в
беспамятстве.
   - С ней ничего не случится. Я собиралась дать  ей  завтра  утром  другого
снадобья. Тогда бы она достаточно опамятовалась, чтобы держаться на ногах  и
послушно исполнять все мои указания во время брачного обряда.
   Чесса застонала, но не проснулась.
   - Керек, заверни ее в меха. Ты пойдешь со мной. Когда  мы  погрузимся  на
корабль, я скажу тебе, где спрятан Рагнор.
   Все было проделано очень быстро. Бросив  последний  взгляд  на  королеву,
Клив невольно улыбнулся. Она задумчиво постукивала себя пальцами  по  виску,
явно замышляя очередную каверзу.  Надо  пола