удалось
связаться с ним, то она наверняка  взяла  бы  с  собой  платья,  которые
прислала ей леди Кассия, или надела бы  одно  из  них,  чтобы  встретить
своего спасителя.
   - Может, да, а может, и нет.
   - Она знала, что ты ненавидишь этого человека, а он тебя.
   - Это правда, будь проклята эта горделивая девчонка!
   - И она бы не стала подвергать опасности Эдмунда.
   - Почему ты так думаешь? Почему, я тебя спрашиваю?!
   Эдмунд звал ее дылдой и ведьмой.
   Она драла его за уши и терла мылом, а он орал, царапался и  проклинал
ее. Она нисколько к нему не привязана. Почему ты  так  думаешь,  я  тебя
спрашиваю?
   - Хозяйка - женщина твердого характера, но у  нее  доброе  сердце,  -
ответил Круки. - Она бы не позволила себе долго  сердиться  на  Эдмунда.
Она смеялась над его глупыми шутками, дразнила его и  шила  ему  одежду,
да, и крепко держала его, когда мыла, чтобы он не вырвался.  Как  делала
бы любая мать.
   - Я не понимаю женщин. И ты тоже, так что не притворяйся, что  видишь
ее насквозь. Но я знаю, как легко они  могут  меняться.  Они  становятся
капризными и коварными, если не получают  того,  что  хотят.  Они  могут
предать человека, если решат, что он источник их бед. Они  видят  только
конечную цель и готовы добиваться ее любой ценой.
   - Вы не хотите никого слушать, хозяин.
   - Почему же? Я выслушал тебя. А теперь убирайся, дурак, а то  у  меня
от твоих глупостей расколется голова и я растеряю последние мозги.
   - Вам это не грозит, хозяин.
   - Пошел вон! - Дайнуолд сделал вялую попытку пнуть Круки  под  ребро,
но шут проворно увернулся.
   - Что вы собираетесь делать, хозяин?
   - Буду спать и думать, думать и спать - и так до  утра.  А  потом  мы
поскачем в Крандалл, чтобы вернуть моего сына и девицу.
   - А если вы обнаружите, что она вас обманула?
   - Я отлуплю ее, потом привяжу к своей кровати и буду дразнить до  тех
пор, пока она не взмолит Бога и меня о прощении. А тогда...
   - А если вы обнаружите, что она вас не обманывала?
   - Я... Убирайся с глаз моих, придурок!

Виндзорский замок

   - Дайнуолд де Фортенберри, - потирая подбородок,  задумчиво  произнес
король Эдуард, глядя на запыленного с дороги лорда-канцлера. - Я  слышал
о нем, но он никогда не появлялся при моем дворе. Не  то  чтобы  у  меня
было много аргументов против..,  но  я  пробыл  в  Англии  почти  восемь
месяцев, а де Фортенберри не удосужился проявить  ко  мне  ни  малейшего
внимания. Его ведь не было даже на моей коронации?
   - Да, не было, но, с другой стороны, почему он обязательно должен был
присутствовать, ваше величество? Если бы все бароны  съехались  на  вашу
коронацию, Лондон бы треснул, как одежда на толстяке.
   Король пропустил это мимо ушей.
   - Что о нем говорят?
   - Репутация как у всех рыцарей: разбойник,  грубиян,  скандалист,  но
верный друг.
   - И Грейлам хочет, чтобы  этот  разбойник  и  скандалист  стал  зятем
короля?
   Роберт Бернелл устало кивнул. Он вернулся из  путешествия  всего  час
назад, и король сразу принялся выпытывать у него все подробности.
   - Да, ваше величество. Лорд Грейлам не уверен, что вы  хорошо  знаете
Дайнуолда,  поэтому  он  рассказал  мне  и  о  его  недостатках,   и   о
достоинствах. Он считает, что Дайнуолд никогда не будет надоедать вам  и
требовать королевской благосклонности, а поскольку у  него  нет  родных,
некому будет присосаться к вашим  сундукам.  Лорд  Грейлам  и  его  жена
называют его другом.., даже  больше,  они  называют  его  очень  хорошим
другом. Они полагают,  что,  породнившись  с  королем,  он  бросит  свои
шалости.
   - Или продолжит их с утроенной энергией, зная, что я не  отправлю  на
виселицу собственного зятя.
   - Лорд Грейлам не допускает такой  возможности,  ваше  величество.  Я
спрашивал его напрямую. По его словам, Дайнуолд де Фортенберри - человек
чести...
   - Робби, ты из лорда-канцлера превращаешься в велеречивого поэта. Мне
огорчительно видеть, как ты болтаешь вздор.  Ты  человек  веры,  человек
строгих правил. Де Фортенберри... Грейлам не называл тебе  других  имен?
Ты больше не слышал ни о ком, кто бы подошел мне и моей Филиппе?
   Бернелл отрицательно покачал головой.
   - Ваше величество, хотите, я прочитаю то, что записал со  слов  лорда
Грейлама?
   Эдуард тряхнул  головой,  и  его  густые  золотистые  волосы  красиво
разметались по  плечам.  Как  у  всех  Плантагенетов,  подумал  Бернелл.
Неужели Бог одарил Филиппу такой же красотой, как и ее отца?
   - Расскажи мне о моей  дочери,  -  тихо  попросил  Эдуард.  -  Только
покороче, Робби. Мне еще предстоит тяжелый разговор с этими длинноносыми
шотландцами, черт бы побрал их нахальство и колкий язык.
   - Я ее  не  видел,  -  смущенно  произнес  Бернелл  и  остановился  в
ожидании, что над его головой сейчас разразится буря.
   - Почему? - спокойно спросил Эдуард.
   - Лорд Генри сказал, что у нее кровавый понос, поэтому я не  пошел  к
ней.
   - Тысяча чертей, но она жива?!
   - Лорд Генри заверил меня, что у врачей  нет  никаких  опасений.  Она
будет жить.
   - Лучше бы ты подождал, пока не сможешь переговорить с ней.
   Бернелл согласно кивнул,  хотя  вся  его  душа  протестовала:  король
забыл, что сам велел ему возвращаться как можно скорее, и он  послушался
своего короля, как делал это всегда.
   - Но лорд Генри показал мне маленький портрет девушки; я привез его с
собой.
   Король взял из рук  Бернелла  миниатюру  и  просиял.  Он  смотрел  на
написанный по канонам  времени  портрет,  которым  художник  явно  хотел
польстить девушке:  бледное  лицо,  чересчур  заостренный  подбородок  и
сверкающие глаза Плантагенетов, -  глаза,  яркие,  как  летнее  небо,  и
синие, как его собственные. Что до ее волос, то они были почти белыми, а
безупречную  гладь  высокого  лба  пересекали  лишь  тонкие  брови.   Он
попытался представить цвет волос Констанс, но не смог вызвать  в  памяти
ее облик. Он не помнил, чтобы у нее были льняные, почти белые волосы: ни
одна женщина не может иметь таких.  Это  уж  точно  фантазия  художника,
подумал Эдуард и убрал портрет под тунику.
   - Я посоветуюсь с королевой. Если я соглашусь, мне, видимо,  придется
вызвать де Фортенберри сюда, в Виндзор, чтобы рассказать о  выпавшем  на
его долю счастье. - Король направился к двери.  -  Проклятые  шотландцы!
Будут донимать меня разговорами, пока у меня не  распухнет  язык.  Тебе,
наверное, нужно  отдохнуть,  Робби.  Это  была  длинная  и  утомительная
поездка. - Эдуард взялся за ручку двери и не оборачиваясь добавил:
   - Принеси письменный прибор, Робби. Тебе  придется  записать  все  их
дурацкие жалобы.
   Бернелл вздохнул, подошел к тазу с холодной водой и  ополоснул  лицо.
Снова впрягаться в королевские дела, с улыбкой подумал он...

Глава 16

Крепость Крандалл

   - Ты прекрасна, Филиппа, и это желтое платье тебе очень идет.
   - Спасибо  за  подарки,  Вальтер.  И  платье,  и  накидка  мне  очень
нравятся. - Они  действительно  великолепны,  подумала  Филиппа,  только
интересно, где ее кузен их  раздобыл?  Наверняка  у  женщины  маленького
роста, но с большим бюстом и меньшим размером ноги, потому  что  кожаные
туфли, которые принес Вальтер, слегка жали. Кто эта женщина, и  где  она
сейчас? Вряд ли она придет в восторг, узнав, что ее платья теперь  носит
Филиппа. - Крандалл в образцовом порядке, и это  всецело  твоя  заслуга,
Вальтер. Сколько стражников его охраняют?
   - Двадцать, и все отлично обучены. Лорд Грейлам  не  скупится,  когда
речь идет о защите его владений, но именно я тренировал их,  и  мне  они
обязаны своим мастерством.
   Филиппа кивнула, подумав при этом, что лучше бы их было только  двое,
да и то старых или хромых. Двадцать стражников!  Это  не  сулило  ничего
хорошего ни ей с Эдмундом, реши они удрать, ни Дайнуолду, если он придет
к ним на помощь. Немного пообщавшись со слугами, Филиппа узнала, что  ее
кузен не слишком добрый хозяин  и  потому,  естественно,  не  пользуется
любовью у обитателей крепости.
   Чуть что - хватается  за  кнут,  -  сказала  ей  потихоньку  одна  из
служанок, пожилая сгорбленная женщина. - Когда у него загораются глаза и
в руке появляется кнут - только пошевеливайся.
   Филиппа в изумлении глядела на служанку.  Кнут!  Она  вспомнила,  как
женщины оценивающе разглядывали ее, думая, что она их не видит, и как  с
испуганным видом шептались, прикрыв рот рукой...
   - Такие чудесные платья. Откуда они? - спросила Филиппа за столом.
   - Это тебя не касается, дорогая. Они были у меня, а  теперь  -  твои.
Это все, что тебе нужно знать.
   Филиппе оставалось только  удивляться.  До  вчерашнего  дня  Вальтер,
желая дать девушке отдохнуть, не  беспокоил  ее,  но  затем  принялся..,
ухаживать  за  ней.  Ошибиться   было   невозможно:   Филиппе   невольно
вспомнились бурные излияния чувств И во де Вереи,  которые  ей  пришлось
выдержать. Вальтер изображал опьяненного любовью рыцаря,  только  он  не
был опьянен. Он произносил красивые,  правильные  слова,  но  глаза  его
оставались холодными и равнодушными.  Сначала  Филиппе  не  верилось.  С
какой стати он оказывает ей столь явное внимание: у нее  нет  приданого,
которое могло бы подвигнуть на брак с ней такого человека, как  Вальтер,
а предполагать, что он без ума влюбился в нее, тоже глупо - он  знал  ее
всего два дня. Нет, за этим наверняка стоит ее отец. Только что  он  мог
предложить де Грассе? Этого Филиппа понять не могла.
   Она ткнула вилкой в  тушеного  зайца  и  решила,  что  настало  время
прощупать почву.
   - Вальтер, мой отец знает, что я здесь? Он прищурился:
   - Пока нет. А тебе не терпится скорее вернуться в Бошам?
   Она покачала головой и улыбнулась, решив не  вступать  в  объяснения.
Что-то в нем пугало Филиппу, и она старалась все  время  быть  начеку  -
держать его на расстоянии.
   Вальтер  задумчиво  жевал  свои  любимые  жареные  каштаны.   Филиппа
оказалась не такой, как он ожидал. Он  видел  в  ней  черточки,  которые
свидетельствовали о сильном характере, и это удивляло  его,  хотя  и  не
особо беспокоило. Несмотря на  ее  рост,  он,  если  понадобится,  легко
справится с этой девицей. И к концу недели женится на ней.  Время  есть.
Он будет обращаться с ней мягко, а затем постепенно подчинит своей воле.
Вальтер решил, что может сообщить девушке часть  правды.  Возможно,  она
быстрее начнет  доверять  ему,  к  тому  же  рано  или  поздно  придется
рассказать ей все.
   - Твой отец был здесь, Филиппа, - сказал он и увидел, как  напряглось
ее лицо. - Когда ты исчезла из Бошама, он решил, что ты поехала ко  мне,
и так бы и было, если б этот  ублюдок  не  похитил  тебя  и  не  увез  в
Сент-Эрт. Когда лорд Генри появился в Крандалле, я еще не знал, где  ты.
Он признался мне, что обещал тебя в жены Вильяму де Бриджпорту. Он очень
этого хотел, хотя я и возражал ему. Я не мог - да и  сейчас  не  могу  -
представить тебя женой этого вспыльчивого старого распутника.  Но  лорду
Генри нужны деньги, которые заплатит за тебя де  Бриджпорт.  Мне  больно
говорить эту горькую правду, но ты должна знать: для лорда Генри  деньги
дороже, чем дочь.
   Филиппа молча качала головой. Значит,  ее  отец  приезжал  сюда.  Она
изобразила удивление, полагая, что Вальтер ожидает от нее  именно  такой
реакции, хотя уже и так догадалась, что отец побывал в Крандалле.  После
слов кузена у нее внутри все оборвалось. Ей хотелось крикнуть  Вальтеру,
что ее отец не мог так сказать, не мог, не мог, это не правда!..
   Но это была правда. Она ведь сама слышала, как он говорил об этом Иво
де Вереи. Вальтер не виноват. - Тебе  нужно  послать  гонца  в  Бошам  с
известием, что я здесь. Мне бы не  хотелось,  чтобы  вы  с  отцом  стали
врагами, - рассудительно сказала Филиппа.
   Вальтер вздрогнул. Она предложила ему то,  что  он  и  сам  собирался
сделать, но чуть позже.
   - Мне кажется, нам лучше провести некоторое время одним, моя дорогая.
Дня три, может быть, четыре. - Вальтер заметил,  как  в  глазах  Филиппы
мелькнул страх, и поспешил воспользоваться этим. Он нежно взял ее руки в
свои и почувствовал на подушечках пальцев мозоли - наверняка от  тяжелой
работы, которую заставил ее выполнять этот паршивый негодяй Дайнуолд.  -
Послушай, Филиппа, - сказал он тихо и ласково, - если ты выйдешь за меня
замуж, лорд Генри ничего не сможет поделать. Ему придется забыть о своей
мечте увидеть тебя супругой де Бриджпорта. Как  моя  жена  ты  будешь  в
полной безопасности. Никто, даже сам король, не  сможет  отнять  тебя  у
меня.
   Вот оно что, подумала Филиппа, глядя  на  кузена.  Вальтер  и  правда
хочет на ней жениться! Но почему?  Ведь  он  уверен,  что  Дайнуолд  уже
переспал с ней, так что отнюдь не ожидает увидеть на свадебной  простыне
кровь  девственницы.  И  что  важнее,  никаких  денег  от  ее  отца   не
предвидится. В чем же тогда дело? Нет, здесь  явно  что-то  не  так.  Ей
нужно и дальше притворяться и водить его за нос, пока  она  не  выяснит,
что он задумал. Филиппа скромно склонила голову и покорно оставила  свои
пальцы в его ладони.
   - Ты предлагаешь мне очень много,  Вальтер,  гораздо  больше,  чем  я
заслуживаю. Дай мне немного времени, чтобы  собраться  с  мыслями.  Твое
предложение так неожиданно, что у меня  в  голове  все  перемешалось.  -
Взглянув на Вальтера, она заметила злость и нетерпение в  его  глазах  и
поспешно добавила:
   - Я думаю медленно, ведь я всего лишь женщина, а великодушие, которым
наградил тебя  Господь,  лишает  меня  дара  речи,  но  я  надеюсь,  что
ненадолго. Завтра, дорогой кузен, я  скажу  тебе  о  моих  чувствах.  Он
серьезно кивнул и, прежде чем отпустить ее руку, еще раз нежно  сжал  ей
пальцы. Филиппа говорила  складно,  ее  слова,  полные  почтения,  мягко
обволакивали его, но все же что-то тревожило сэра Вальтера.  Может,  то,
что она не спрашивает его, как быть с  проблемой  их  близкого  родства?
Ведь на такой брак придется получать специальное разрешение  церкви.  Но
Филиппа действительно всего лишь женщина, которая, хоть и умеет  читать,
писать и считать,  все  же,  вероятно,  не  знает  эти  правила.  Он  не
собирается ставить ее в известность, что у них нет ни капли общей  крови
и что она  зачата  от  семени  совсем  другого  мужчины,  гораздо  более
высокородного, чем лорд Генри. Нет, надо придержать язык. Она послушная,
спокойная, нежная, и Бог с избытком наградил ее красотой. На  его  вкус,
она несколько высоковата, но у него всегда  под  рукой  Бритта,  которая
сейчас прячется в своей комнате и  с  нетерпением  ждет  его.  Он  может
приходить к ней, когда захочет. Сегодня ночью,  подумал  Вальтер,  и  от
этой мысли у него сладко заныло внизу живота. Если бы не Филиппа, он  бы
сейчас не мешкая бросился к своей любовнице.
   - Чем ты обеспокоена,  милая  кузина?  -  спросил  он,  заметив,  что
Филиппа озирается по сторонам.
   - Ничем; просто я не вижу мальчика. Хоть он и не мой  ребенок,  но  я
несу за него  ответственность,  потому  что,  когда  ты  спас  меня,  он
находился при мне. Ты уже послал к Дайнуолду с требованием выкупа?
   Вальтер покачал головой. Он никого ни  к  кому  не  пошлет,  пока  не
станет ее мужем. Даже к своему хозяину лорду Грейламу де Моретону.
   - Щенку составят компанию мои парни в конюшне. Такое унижение  пойдет
ему на пользу: пусть посмотрит, как живут слуги, и  узнает,  что  значит
быть слугой.
   Слава Богу, что Эдмунда хоть не заперли где-нибудь, подумала Филиппа.
Лишь бы только конюхи не обидели мальчика... Девушка ничего не  ответила
кузену и, чтобы немного успокоиться, заставила себя съесть еще  капусты.
Не мешало бы добавить к ней немного тмина - она как раз посадила  его  в
своем саду в Сент-Эрте. В ее саду.  Как  ни  странно,  Филиппа  чуть  не
расплакалась: за короткое время Сент-Эрт  стал  для  нее  домом,  а  его
хозяин - мужчиной, которого она желала. Но он не хотел ее и даже никогда
не лгал на этот счет. Он  боялся  взять  ее,  чтобы  не  пришлось  потом
жениться, а использовать  ее  в  качестве  шлюхи  не  рискнул  из-за  ее
благородного происхождения.
   Взяв себя в руки, Филиппа отбросила  мысли  о  Дайнуолде.  Сейчас  не
время думать о нем и о своих обидах: она должна убежать  от  Вальтера  и
прихватить с собой Эдмунда. Осталось не так много времени: кузен вот-вот
потащит ее под венец, а  перед  этим  переспит  с  ней,  чтобы  добиться
согласия...
   В Крандалле Филиппа ночевала в  маленькой  комнате  рядом  с  главным
залом, комнате, в которой, судя по запаху, еще вчера держали зерно.
   Здесь стояла духота, но Филиппе  было  все  равно,  даже  наоборот  -
духота не позволяла ей  уснуть  и  вынуждала  думать.  А  думала  она  о
Сент-Эрте, о его хозяине и о том,  где  он  сейчас.  Она  понимала,  что
нельзя просто сидеть и ждать, пока Дайнуолд придет на помощь. Она должна
действовать, чтобы спасти себя и Эдмунда...
   В этот вечер Вальтер не отпускал ее от себя. Они сели играть в шашки,
и, когда  Филиппа,  забыв,  что  она  "всего  лишь  женщина",  выиграла,
посрамив  тем  самым  его  мужскую  сноровку,  Вальтер   не   на   шутку
рассердился.
   - Тебе просто повезло. - Его голос дрожал от ярости. - К  тому  же  я
позволил тебе слишком долго думать над каждым ходом.  Ты  провела  меня,
кузина, но... - Вальтер умолк,  и  выражение  его  глаз  изменилось.  Он
покачал головой и игриво погрозил ей пальцем. - Ах, Филиппа, ты победила
благодаря своему милому характеру и мягкости.  Ты  одолела  меня  нежным
взглядом твоих глаз. Я повержен к твоим ногам. Все  мои  мысли  невольно
были только о тебе, моя дорогая. Ты уже хочешь спать, любимая?
   Он совсем неглуп, подумала Филиппа, поднимаясь со стула и направляясь
в свою комнату; когда она проходила мимо Вальтера, тот взял ее за локоть
и притянул к себе.
   - Моя прекрасная кузина, - пылко проговорил он и  попытался  чмокнуть
ее в щеку, но она успела повернуть голову, и поцелуй пришелся в ухо. Это
была ошибка. Она почувствовала,  как  его  пальцы  впились  ей  в  тело,
услышала прерывистое от ярости дыхание. - Вальтер,  пожалуйста,  -  тихо
попросила девушка. - Мне жаль... - Она  не  знала,  как  продолжить.  Ей
хотелось крикнуть, оттолкнуть его ненавистные руки...
   К счастью, де Грассе не правильно понял ее состояние.
   - А, это потому, что он надругался над тобой, потому, что  взял  тебя
силой! - снова горячо заговорил он. - Я не сделаю тебе больно, кузина. Я
никогда не прикоснусь к тебе против твоей  воли.  Я  всегда  буду  твоим
благородным господином. Доверься мне, и я сделаю так,  что  ты  забудешь
мерзавца, свершившего над  тобой  насилие.  -  Вальтер  нагнулся,  легко
коснулся губами ее рта и лишь затем отпустил ее руки. - Спокойной  ночи,
моя сладкая.
   Филиппа смиренно опустила голову.
   - Вальтер, ты так мало знаком со мной.  Мы  виделись,  когда  я  была
почти ребенком. Почему ты решил  на  мне  жениться?  -  не  удержавшись,
спросила она. - Ведь тебе прекрасно известно, что я уже не девушка, и ты
знаешь, что отец не даст за мной никакого приданого. Скажи мне,  дорогой
кузен, почему же тогда ты так желаешь взять меня в жены?
   Она посмотрела на Вальтера и, встретив его взгляд, сразу поняла,  что
по неосторожности снова сделала неверный шаг. Боже, какие  у  него  злые
глаза! Что, если он сейчас набросится на  нее,  что,  если...  Оцепенев,
Филиппа ждала, надеясь, что Вальтер ответит ей, и боясь, что  он  просто
ударит ее, может быть, даже кнутом...
   Вальтер почувствовал себя в странном положении. Эта женщина,  нежная,
с мягкой улыбкой, допрашивает его, но, ах, как  сладко  допрашивает!  Он
подумал, не стукнуть ли ее как следует, дабы показать, что он не  станет
терпеть ее упрямые и  назойливые  расспросы,  но  решил  пока  этого  не
делать. Можно себе представить, как бил ее Дайнуолд! Да, де  Фортенберри
был груб и жесток с ней, и Вальтеру  необходимо  доказать,  что  он,  ее
благородный кузен, совсем другой. Посему он прибегнет  к  более  суровым
м