лотта, разумеется, на самом деле оказалась богиней, черти бы ее драли.
     Отличается ли Томас от Джереми? И действительно ли он настоящий осел, в то время как Джереми таковым лишь притворялся? Может, и правда умудрился скрыть свое истинное лицо, пока не удалось заманить ее к алтарю?
     Настроение Мегги стало еще хуже, если это только было возможно.
     Однако в эту минуту муж с холодным гневом вопросил:
     - Могу я узнать, сколько мужчин в зале видели, как ты хлещешь шампанское, полуголая, одетая только в мой халат?
     Куда подевалась проклятая меланхолия?! Мегги мигом оживилась и, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, ответила голосом, куда более серьезным и торжественным, чем у ее отца в те минуты, когда этому почтенному служителю Божию доводилось увещевать нераскаявшегося грешника.
     - Погоди... дай вспомнить... Не думаю, что там сидело более десяти человек. Десяти... Да, не более. Знаешь, было очень поздно. К этому времени большинство посетителей отправились домой, где, вдоволь поиздевавшись над женами, перевернулись на животы, заняли почти всю кровать и, счастливые, как устрицы в раковине, принялись храпеть в потолок.
     - Если они лежали на животах, уместнее сказать, что при этом храпели в перины, - возразил Томас, повелительно поднимая руку, поскольку с ее уст была готова сорваться новая остроумная тирада, - Нет, не стоит объяснять, что ты говорила иносказательно. Я правильно понял? Ты действительно спустилась вниз босиком, в одном чертовом халате, с чертовыми голыми ногами и пила шампанское на глазах у десятерых чертовых посетителей?
     - Судя по твоим ругательствам, весьма однообразным, но все же ругательствам, ты готов разорвать меня на куски. Но прошу не забывать, что в зале была миссис Миггс.
     Она издевается над ним, считая идиотом, и делает это весьма искусно. Никакой надежды переиграть ее. Он тяжело вздохнул.
     - Нет, ты все лжешь, и весьма неумело. Не было там никаких мужчин.
     - Чтобы самому во всем убедиться, стоит спросить миссис Миггс, только и всего.
     - Думаю, не стоит. Ты плохо притворяешься. И перестань издеваться, Мегги. Жена должна быть почтительна к мужу.
     - Значит, только мужу позволено делать с молодой женой все, что вздумается?
     Ему снова захотелось выкрикнуть имя трижды проклятого Джереми, но он сдержался.
     - Я не желаю говорить на эту тему.
     - Ясно. Ты заявил, что жена обязана почитать мужа. Может, тебе лучше приготовить список всех тех вещей, которых не пристало делать воистину примерной супруге? Представляешь, как это поможет тебе держать меня в надлежащей узде?
     - Список будет не слишком длинным.
     - Список для гусыни. Как насчет такого же для гуся? Да, это прекрасная мысль. Я немедленно берусь за перо и бумагу. Потом мы обменяемся списками. Лично я уже знаю, какой пункт поставить первым. Иметь столько уважения к своей жене, чтобы не терзать ее и, уж во всяком случае, не обращаться так грубо.
     Он терзал ее. Все начиналось совсем не так, а закончилось... Неужели она не помнит, что наделала? Что выложила отцу? Проклятие.
     - Никаких терзаний, - бросил он. - Что за вздор?! Я просто чересчур поторопился, вот и все, может, разволновался и был вне себя. А во второй раз... может, тебе было не слишком приятно, но так уж вышло, все кончено, и тебе следует обо всем забыть. И больше я ничего не желаю слышать. Мне кажется, ты настолько хорошо умеешь забывать, что выбросишь из головы и это.
     - Что и когда я забывала? Объясни-ка. Дело в том, что я, как слон, просто держу в голове все, когда-либо со мной случившееся. Тебе следует придумать что-то поумнее.
     - Перестань упражняться в проклятом остроумии! Слушай. Я был груб, но не хотел этого. Просто слишком много всего свалилось, не более того.
     - И по этой причине ты издевался над женой в брачную ночь?
     - Повторяю: я не хочу говорить об этом. И не собирался причинять тебе боль. Мне очень жаль, и давай закончим на этом.
     - Вот так, просто? Раз - и все кончено?
     Мегги прищелкнула пальцами.
     Томас смотрел на нее, гадая, что творится в ее пугающе активном мозгу.
     - Собственно говоря, я хотела задать тебе вопрос, - продолжала Мегги.
     Вопрос? Он не желал никаких вопросов, но не мог же заткнуть ей рот и оставить в таком положении на весь день?
     Томас неохотно кивнул.
     Мегги хотела что-то сказать, но лишь плотнее сжала губы. Еще не время. Она высказала ему все, что чувствует, и этого вполне достаточно.
     - Видишь ли, меня интересует, действительно ли все муж чины теряют самообладание в брачную ночь? Понимаешь, они так долго вынуждены держать себя в руках и подавлять все плотские желания, что, когда получают право, фигурально говоря, открыть дверь, теряют головы и вламываются, даже не дав себе труда повернуть ручку?
     - Какая чушь!
     - Вовсе не чушь, - вздохнула Мегги. - Ты просто боишься увидеть себя в этом свете.
     - Ничего больше не желаю слышать. Она снова щелкнула пальцами.
     - Как странно! Миссис Миггс уверяла, что утром мне будет ужасно плохо из-за всего этого шампанского, но почему-то ошиблась. Прошу вас удалиться, милорд. Я хочу вымыться и одеться. О Боже, наверное, мне стоило почтительно осведомиться о ваших планах, которые, вероятно, могут не совпадать с моими, и поскольку я всего лишь лицо второстепенное, следует подчиниться приказам. Вы намереваетесь сегодня ехать дальше?
     - Да, как только ты будешь готова.
     - И разумеется, у вас есть замыслы, которые меня не касаются?
     - Только продолжать наше свадебное путешествие. А теперь забудь свой смехотворный гнев. Жена не должна сердиться на мужа.
     - Это тоже в списке?
     - Да, наравне с другими вещами.
     - Убирайтесь, милорд. Советую сорвать злость на лошади.
     - Сколько шампанского ты выпила?
     - Достаточно, чтобы захотеть поиграть на скрипке и немного потанцевать с миссис Миггс. Довольно, чтобы оставить намерения убить тебя. Даже пьяная, я сообразила, что стоит прикончить тебя, и меня повесят, а отец будет очень горевать. Ах да, и поскольку я не могу ни о чем его расспросить, возможно, в следующий раз обращусь к Джереми. Я могу справиться об этом деле с дверью и о муже, срывающем ее с петель одним ударом в свою брачную ночь.
     Томас смертельно побледнел и почти мгновенно залился багровым румянцем.
     - Ты не посмеешь говорить с ним на эту тему, понятно? Иначе я огорчусь куда больше, чем твой отец, узнавший о моей гибели от твоих рук!
     - Нет, ты был бы мертв и ничего не чувствовал.
     Она просто не знала, что он подслушал тот чертов разговор в саду, да и откуда ей знать? Поэтому и не понимает причину гложущей его ревнивой ярости. Впрочем, может, это к лучшему.
     - Ты действительно чувствуешь себя хорошо? - осведомился он.
     - Мало того, готова схватиться со всем миром. И более чем готова сражаться с вами, милорд.
     - Я твой муж. И зовут меня Томас. Жена не должна сражаться со своим мужем, если под этим ты подразумеваешь очередной скандал.
     Она вдруг сообразила, что с той минуты, как он показался в дверях, они только и делают, что ссорятся. И все же какая-то сила несла ее дальше.
     - Собственно говоря, - сообщила она, - я подумываю, как половчее разбить тебе нос.
     Томас промолчал, что, сточки зрения Мегги, было весьма мудро. Очевидно, какой-то инстинкт самосохранения у него все же имеется.
     Она мельком взглянула на него, стянула ворот халата и медленно проговорила:
     - Видите ли, милорд, у меня сильно саднит между бедер. Интересно, считают ли мужчины это достижением? Собственным успехом? Именно этого от них ожидают в первую брачную ночь?
     - Поскольку ты пока не ездишь верхом, к вечеру все заживет. Поверь, тут нет ничего особенного. Прошлая ночь была и пролетела. И не думай больше о ней.
     - Вижу, ты большой знаток в подобных делах. Наверное, занимался чем-то подобным много раз, если знаешь, что моя боль - всего лишь пустяк. Надеюсь, ты сам доволен своими безупречными действиями?
     Томас покачал головой, понимая, что лжет. Почувствовав, как рвется перегородка, отделяющая девушку от женщины, он едва не взвыл от неземного блаженства, наполнившего его.
     - Ясно. Значит, ты не соображал, что делаешь? Ни в первый раз, ни во второй? И оба раза сделал мне больно не нарочно?
     - Успокойся, Мегги. Все кончено.
     Она подняла глаза к потолку.
     - На этот раз Господь меня разочаровал.
     - Иногда Господь прощает оправданные, пусть и не слишком добродетельные поступки.
     - Что-то я не поняла. Может, пояснишь?
     - Мне не хочется обсуждать это.
     - Да-да, главное не упоминать о том, что кажется неприятным законному мужу. Ладно, мне необходимо облегчиться. Уходи.
     Кажется, он хотел сказать что-то, но передумал, отступил и тихо закрыл за собой дверь.
     - Томас, - окликнула она. Он замер на месте и обернулся. Мегги просунула голову в дверь.
     - Возьми! - велела она и швырнула ему халат, а сама хлопнула дверью, прислонилась к ней и, прикрыв ладонями обнаженную грудь, вздохнула. Оказалось, что он действительно смыл с рубашки почти всю кровь. Мегги сложила рубашку в крохотный квадратик и сунула в саквояж. Это ей вечное напоминание. Она будет часто смотреть на рубашку, дабы не забыть, что мечты весьма далеки от реальности.
     Через час она спустилась вниз: ленты шляпки завязаны бантом за левым ухом, светло-зеленое утреннее платье из муслина старательно отглажено Энн, одной из дочерей миссис Миггс, а сама хозяйка помогла Мегги одеться, то и дело восхищаясь удивительно крепкой головой леди Ланкастер, которая, видит Бог, должна была стонать и охать, лежа в постели с компрессом на лбу.
     Мегги заверила, что она в полном здравии. И действительно, сегодня она выглядела на редкость свежей, юной и невинной. Она нежно попрощалась с миссис Миггс, и та, обнимая ее, шепнула:
     - Не убивайте его. Вас повесят, а я стану горевать. Ну, а если я буду несчастна, значит, мистеру Миггсу несдобровать, потому что уж я об этом позабочусь. Разумеется, ваша семья опечалится куда сильнее, но все же и мистеру Миггсу придется нелегко.
     - Нет, я не убью его, хотя он отказался отвечать на мои вопросы. У меня другие планы на этого олуха, - объяснила Мегги, снова обнимая ее, несмотря на неодобрительно вскинутые брови мужа: очевидно, такая дружба между содержательницей гостиницы и знатной дамой отнюдь не приветствовалась. Все же он подсадил ее в карету, и лошади тронулись.

Глава 17

Сект -Лгнес-Хед
Корнуолл

     Здесь, на этом северном побережье Корнуолла, о весне, похоже, и не слышали. По мере продвижения на северо-запад становилось все холоднее и неприветливее. Ледяной ветер завывал в голых ветвях, жалобно шуршавших в темноте, принося с Ирландского моря вкус соли и запах водорослей.
     Они ехали без остановки на обед до половины восьмого вечера. Томас весь день скакал верхом футах в пятидесяти впереди экипажа, оставив Мегги в одиночестве кипеть от гнева. Ей так все надоело, так отчаянно хотелось облегчиться, что она наконец открыла дверцу, высунулась, как могла дальше, и крикнула Тиму Маккалверу:
     - Немедленно останови лошадей, иначе я спрыгну! Ровно через шесть секунд экипаж остановился.
     - Спасибо, - буркнула Мегги, спрыгнула на землю и зашагала в дубовую рощицу у самой дороги, а когда вернулась, муж пристально оглядел ее, словно чего-то опасаясь.
     - С тобой все в порядке?
     - Хочешь спросить, достаточно ли у меня соображения, чтобы не схватиться за стебель сумаха?
     - Нет, но, надеюсь, соображения хватило?
     Мегги кивнула и, не обращая на него внимания, уселась в карету. Если он не собирается докучать ей нежностями и умолять о прощении, она, в свою очередь, станет его игнорировать.
     Часа через два Тим снова натянул поводья, открыл дверцу и сказал:
     - Его сиятельство велел мне спросить, не хотите ли вы,э-э-э... размять ноги. И возможно, пообщаться с природой?
     - Спасибо, хочу, - кивнула Мегги.
     Наступили сумерки. Мегги так все надоело, что она больше не могла вынести даже самое себя. И, не задумываясь, вылезла из окна кареты. Тим не заметил ее, пока она не взобралась на крышу, переползла через низкое ограждение и плюхнулась на козлы рядом с ним. Бедняга так перепугался, что уронил поводья и завопил.
     - Тим, не волнуйся, все хорошо! Господи, поводья! Дай-ка я их перехвачу.
     Но прежде чем Мегги успела протянуть руки, Тим охнул, бросился вперед, едва не упав между лошадьми, умудрился подхватить поводья, а когда Мегги буквально втащила его на козлы, застонал.
     - Ты не ранен? - Нехорошо, миледи. Нехорошо! Так просто не делается! Вы ни с того ни с сего заявились сюда, и теперь граф оторвет мне уши! О Господь, выслушай меня, твой любимый грешник нуждается в великой милости!
     Мегги рассмеялась, чувствуя, как ветер рвет с нее шляпку.
     Только когда они въехали в Сент-Агнес-Хед, маленькую деревушку в миле от побережья Ирландского моря, Томас вернулся к экипажу и обнаружил, что жена восседает рядом с Тимом Маккалвером, возившим его мать с тех пор, как самому Томасу исполнилось пять лет.
     Он не знал, что сказать, но увидел муку на лице Тима, ухмылку жены, не милую, умоляющую улыбку, а именно ухмылку, так и подначивавшую устроить сцену. Но у Томаса хватило ума держать рот на замке. Позже. Чуть позже он удушит ее.
     Он представил, как она выбирается из окна, и содрогнулся от запоздалого страха.
     Бледная луна скрывалась за темными набухшими тучами.
     - Дождь пойдет, милорд, еще до полуночи, - решил Тим. - Хорошо, что мы под него не попадем.
     - Надеюсь, к утру прояснится.
     - Почему? - не выдержала Мегги, заправляя под шляпку выбившиеся из прически локоны и заново перевязывая ленты.
     - Плавать в плохую погоду намного неприятнее, - пояснил Томас. - Женщин то и дело выворачивает наизнанку, отчего они ноют и жалуются.
     - Какое на редкость точное замечание! - воскликнула Мегги и спрыгнула вниз, не дожидаясь ничьей помощи. К сожалению, юбка зацепилась за тормоз, и Мегги едва не рухнула на землю. Какое счастье, что этого не произошло. Она так и видит, как он стоит над ней, расставив ноги, подбоченившись, со злорадной улыбкой на физиономии.
     - Как удачно, что мужчины никогда не страдают от морской болезни! - произнесла она вслух. - Наверное, из-за того, что природа поставила их выше женщин? Или просто последние от рождения слабы и ничтожны?
     - Черт возьми, у мужчин тоже бывает морская болезнь.
     - Интересно, - оживилась Мегги, - почему ты соизволил это признать?
     - Да взять хотя бы Тима! Ты и сама это увидишь и, разумеется, не преминешь съехидничать по столь подходящему поводу.
     - Что за безупречная логика! Ты только сейчас благополучно спасся от очередной демонстрации моих дурных манер. Дьявол, как же здесь холодно, - пробормотала Мегги, расправляя юбки.
     - Да, немного, - согласился Томас и стал наставлять Тима, одновременно бросив поводья конюху, изумленно глазевшему на большого вороного коня.
     - Он ничего тебе не сделает. Обращайся с ним уверенно, но не грубо, - посоветовал Томас. - Тим, иди с парнем и присмотри, чтобы все шло как надо.
     - Пен уж очень велик, - со вздохом заметила Мегги. - Я скучаю по Севайво, но Алеку и Рори она нужнее.
     Только сейчас она удосужилась рассмотреть здание гостиницы, стоявшее за высокими дубами, но почти ничего не увидела, кроме хлопавшей на ветру деревянной вывески, над которой горел фонарь. "Петля висельника". До чего же неприятное название!
     Мегги перевела взгляд на мужа.
     - Послушай, это очень странно. Мы до сих пор не видели ни одной живой души, если не считать конюха. Место выглядит совершенно заброшенным. Зажжены только фонарь над дверью да единственная свеча в переднем окне.
     - Ты права, что-то неладно, - согласился Томас, и она расслышала в его голосе тревожные нотки. Обычно в гостинице Бернарда всегда многолюдно. Почему конюх ничего не сказал? Господи, что же могло случиться? - Мегги, останься здесь.
     Мегги вовсе не хотела оставаться, но заметила, что Томас вынул из внутреннего кармана куртки пистолет, и решила послушаться. Во дворе по-прежнему никого не было. Что же тут происходит?
     По небу летели черные облака, не пропускавшие ни единого проблеска света. Мегги устремила взор на единственную горевшую в окне свечу. И поняла, что дело плохо, когда Томае пустился бежать к дому, сжимая пистолет в правой руке. Она едва успела догнать его.
     - Мне это не нравится.
     - Мегги, немедленно уходи в конюшню. Там безопасно.
     - Безопасно? То есть конюх меня защитит? Откуда ты знаешь, может, он преступник и есть. Кстати, где он? Надеюсь, он не попытается убить Тима?
     - Не говори глупостей. Но в одном ты права: он должен знать, что тут делается. Почему же словом не обмолвился? Стой на месте. Я все проверю. Только слушайся меня.
     - Нет, - объявила она, семеня рядом с ним. - В моем женском списке этот пункт один из самых важных: береги мужа от всяческого зла.
     Томас покачал головой, но ничего не ответил, только попытался загородить ее собой, когда они добрались до двери гостиницы. Позже, припомнив ее слова, он будет ужасно доволен, но сейчас ему было не до этого.
     Томас медленно-медленно нажал надверную ручку. Дверь приоткрылась внутрь с громким, зловещим скрипом, отчего волосы Мегги стали дыбом, а сама она задохнулась от страха.
     - Мне все это совсем не нравится, - шепотом повторила она, уткнувшись в его плечо.
     - Мне тоже. Черт возьми, держись по крайней мере у меня за спиной.
     - Я боюсь.
     - Я тоже. Помолчи немного.
     Томас шагнул в маленькую семейную гостиную с небелеными потолочными балками, где в окне мерцала единственная свеча. Похоже на сигнал. Но кому?
     Комната была совершенно пуста. Томас поднял свечу и заметил, что она почти выгорела. Сколько времени она стояла тут, на этом месте? Час? Больше?
     Мегги придвинулась поближе к мужу и пробормотала:
     - Здесь процветает контрабанда? Точнее, между Корнуоллом и Ирландией?
     Томас качнул головой, прижал палец к губам и стал обыскивать комнату Наконец он устало выпрямился.
     - Пожалуйста, Мегги, останься тут. Я должен проверить остальную часть дома.
     Вместо ответа Мегги подошла к камину и схватила тяжелую закопченную кочергу.
     - Пойдем. "Петля висельника". Ужасное название. Кто ее хозяин?
     - Бернард Лич.
     Томас помолчал, пока они не вошли в пивную. Здесь было абсолютно темно и пахло бесчисленным множеством выпитых и пролитых кружек эля.
     - Говори потише. Бернард - уроженец Корнуолла, и я знаю его всю свою жизнь. Нам нужен свет, я ни черта не вижу. Постой здесь, я раздобуду свечу.
     Он почти сразу же вернулся. В тусклом мерцании свечи лицо его выделялось особенно четко. И Мегги подумала, что он походит на самого сатану.
     - Я ни за что не вышла бы за тебя, будь в твоем доме так же темно, как здесь, и ты точно так же держал бы свечу. Ты само воплощение зла, Томас.
     - Тогда держи ты, - удивился он и тут же рассмеялся при виде ее бледного лица. - А у тебя вид суккуба.
     - Тоже ничего хорошего, - признала Мегги и, вздрогнув, заглянула за длинную стойку.
     - Будь у меня ребенок, он или она, наверняка родились бы демоном или ведьмой. Знаешь, что Мерлин - предположительно отродье инкуба? Это суккуб мужского пола.
     - Впервые слышу, - признался Томас.
     - Куда все подевались? Может, в деревне произошло несчастье?
     - Вполне возможно. До самой Сент-Агнес еще с полмили к западу, Дед Бернарда выстроил гостиницу в дубовой роще, потому что любил уединение.
     Они осмотрели весь первый этаж и добрались до тесной кухоньки. Именно здесь и нашли Бернарда Лича, лежавшего без сознания на куче муки. Красная струйка медленно заливала его белоснежное ложе. Томас опустился на колени и поискал пульс на шее.
     - Бернард, очнись! Черт побери, да приди же в себя.
     Пожилой седеющий, тощий, как ручка от метлы, человек, в огромном белом переднике, завязанном на поясе, со стоном откр