л,  чтобы
зашнуровать башмаки, а Спенсер попытался надеть сапоги.  Хелен  рассмеялась.
Спенсер глянул на нее и тоже усмехнулся.
   Дождь немного утих и лил не с такой силой, но все же им  пришлось  брести
по дороге целый час, прежде чем вдали показался Шагборо-Холл.
   - Господи! - охнул лорд Прит, когда двое оборванных и промокших до  нитки
бродяг появились в передней. - Немедленно велю согреть шампанского.
   Лорд Бичем попросил бренди и получил его.  Лорд  Прит  отправил  гостя  в
спальню, где Неттл уже готовил ванну. Он в два счета  освободил  хозяина  от
одежды и закутал в халат. Под жалобы и вопли Неттла, доведенного едва не  до
слез состоянием его ботфортов, лорд Бичем подкинул дров в камин, потом лег в
воду, закрыл глаза и увидел Хелен, обнаженную, выгибающуюся под его ласками,
вопящую от наслаждения, и себя, слившегося с ней в поцелуе.
   Он взял ее три раза.
   Что, черт возьми, он натворил?!
   Что же до Хелен.., она гораздо раньше осознала, что наделала, и  прокляла
все на свете. Тини  металась  перед  ванной,  ломая  руки  и  совершенно  не
понимая, почему хозяйка так рассержена.
   - Нечего сходить с ума из-за раны на голове, мисс Хелен, - увещевала она.
- Крови совсем немного, но я пошлю за доктором.
   - Я не безумна, Тини, это ты не в себе. Я скорее умру, чем  позволю  Оззи
прикоснуться к себе.
   - Но вы сами говорили, что он никого еще не убил.
   - Верно, но он воображает, что влюблен в меня.  Близко  его  не  подпущу!
Лучше помоги мне вымыть голову. Не волнуйся, кровь я смою.
   Да, Хелен понимала, что наделала, И не один раз, а три. Три великолепных,
чудесных, изумительных раза. Она  снова  мысленно  прокляла  себя  и  начала
одеваться к ужину.
   Лютер и Элинор все-таки пришли в конюшню, еще позже, чем  их  хозяева,  и
именно поэтому, по словам отца, никто не встревожился их отсутствием.
   - Интересно, чем занимались все это время проклятые животные, после  того
как сбросили нас? - спросил лорд Бичем, ни к кому в особенности не обращаясь
и наслаждаясь густым горячим черепаховым  супом,  ласкавшим  небо.  Кажется,
кухарка положила туда немного лимона...
   Хелен откашлялась и насадила на вилку ломтик картофеля.
   - Возможно, искали приюта, как и мы с вами, лорд  Бичем.  Не  волнуйтесь,
отец, я вижу, как вы бледны и тяжело дышите. Я выпила теплого шампанского  и
совершенно ожила, словно последние три часа провела под крышей.  -  Взглянув
лорду Бичему в глаза, она добавила:
   - Честно говоря, я мало что  могу  припомнить  из  того,  что  было.  Все
слилось в памяти. Кажется, мы с лордом Бичемом собрались в Дирхем. Остальное
стерлось.  Видимо,  шел  дождь,  поскольку  мы  совсем  промокли,   но   вот
остальное... Тьма. Никаких деталей. Совсем ничего.
   Лорду Бичему следовало бы испытать облегчение,  но  этого  не  произошло.
Наоборот, он неизвестно отчего пришел в бешенство. Она старается забыть, что
он подарил ей ослепительное наслаждение, и не один, а целых  три  раза?!  Он
пробормотал себе под нос проклятие.
   Как только ужин закончился, Хелен поднялась.
   - Папа, я иду спать. Прошу извинить, сегодняшнее происшествие очень  меня
утомило. Лорд Бичем, увидимся утром и, если дождя не будет, снова попытаемся
добраться до Дирхема.
   Что он мог сказать? Его обуревало страстное  желание  встать,  отодвинуть
стул и, не отрывая глаз от Хелен, подойти и сжать ее белоснежную шею. Он еще
не знал, насколько сильно. Во  всяком  случае,  достаточно,  чтобы  привлечь
внимание Хелен, сатана бы ее побрал.
   Нервно сжимая и разжимая пальцы, он  смотрел,  как  она  идет  к  выходу.
Платье из мягкого шелка цвета голубиного крыла идеально облегало ее фигуру.
   Он взял ее три раза, отдал все, больше, чем все, просто потому,  что  она
по неизвестной причине сумела это все из него вытянуть. Полностью  завладела
им, опустошила и теперь велит забыть?!
   Ну, этого он не позволит. Ни за что.
   Гость и хозяин сели играть в вист. Лорд Прит долго толковал  о  том,  что
его милая маленькая Нелл - воистину копия своей  добрейшей,  нежной  матери.
Если бы не маячивший поблизости Флок, лорд Бичем поперхнулся бы бренди.
   Он проиграл шестьдесят  фунтов  и  выпил  слишком  много  восхитительного
контрабандного французского напитка к тому времени, как  Флок  объявил,  что
его сиятельству пора на вечернюю прогулку.

Глава 11

   - Черт бы побрал твое упрямство, Хелен, да не молчи же!  Женщинам  всегда
не терпится  поболтать  после  любовных  игр,  довести  мужчину  до  полного
отупения своими разговорами. Обычно  они  начинают  трещать  немедленно,  не
обращая внимания на то, что мужчина еще не  в  силах  отдышаться,  прийти  в
себя, опомниться. Правда, признаю, что вчерашнее окружение было не  особенно
романтическим, и ты решила  подождать  немного,  чтобы  заговорить  меня  до
смерти подробными описаниями своих ощущений. Время настало. Погода неплохая.
Дождь перестал, и пейзаж можно назвать идеальным. Вполне  можно  потолковать
со мной. Молчание.
   - Не стесняйся высказать свое недовольство, Хелен, - настаивал  Бичем,  -
пожаловаться на мелкие неприятности и некоторые неудобства.
   Но Хелен, эта негодяйка, вместо ответа принялась насвистывать.
   Бичем рванул поводья Лютера, и конь  взбрыкнул,  едва  не  выбив  его  из
седла.
   - Дьявол, да прекрати же немедленно! - завопил  Спенсер,  повернувшись  к
ней. - Ладно, сознаюсь, что все случившееся между  нами  не  было  столь  уж
совершенным, и поэтому ты стараешься скорее забыть...
   - Господи, Спенсер, о чем это ты?!
   Он проигнорировал издевательский тон. В конце концов, он  слишком  хороша
постиг женщин. Не всякая может просто так, без какого-либо поощрения  излить
душу. Для этого ей необходимо хоть немного доверять мужчине,  понимать,  что
тот восхищается ею, особенно если так уж приспичило похвалить его.  Остается
надеяться, что она знает, какой восхитительной кажется ему, не говоря уже  о
том изысканном наслаждении, которое он ей подарил. В ушах Спенсера  все  еще
звучат ее стоны. Он еще чувствует ее содрогания.
   Его  дыхание  на  миг  прервалось.  Может,  она  слишком  смущена,  чтобы
признать, какой великолепный ей достался любовник? Да, скорее  всего  именно
так.
   - Если хочешь сказать, что мы невероятно друг другу подходим, сделай  это
сейчас. Я с удовольствием выслушаю и не пропущу ни единого слова.
   Хелен продолжала насвистывать. Ей вторила малиновка, прыгавшая  по  ветке
дерева. В душе Спенсера разгоралась  ярость,  кипящая,  неукротимая,  но  он
старался не повышать голоса и не срываться на крик. Само воплощение разума и
воли!
   - Послушай, мы одни. Небо прояснилось,  солнце  сияет,  и  лошади  рвутся
вперед. Открой мне свое сердце. И не обращай внимания на  некоторую  сухость
моего тона. Тебе хотелось бы, разумеется, чтобы я пел дифирамбы и разразился
прочувствованными романтическими тирадами, восхваляющими каждый  миг  нашего
пребывания в сырой хижине.
   Она ответила  ему  взглядом,  полным  веселого  недоумения,  -  взглядом,
способным низвести мужчину до уровня ничтожного слизняка.
   - Поскольку вчера мы ничем  особенным  не  занимались,  по  крайней  мере
таким,  что  стоило  бы   упоминания,   мне   совершенно   безразличны   все
романтические бредни. Так что не стоит волноваться.
   - Пытаешься вывести меня из себя? Не стоит! Твои так  называемые  провалы
памяти по меньшей мере смехотворны. Когда я беру женщину, ей  никогда  этого
не забыть. Никогда. А если  я  беру  ее  не  один,  а  три  раза,  ее  жизнь
необратимо изменяется.
   Эта негодница имела наглость рассмеяться. Уставилась на него и хохочет!
   Он едва не лопнул от злости.
   Но тут  она  смолкла,  приняла  донельзя  скучающий,  равнодушный  вид  и
принялась попеременно разглядывать коричневые перчатки для верховой  езды  и
черные сверкающие башмачки. Интересно, кто их  чистит,  -  ведь  камердинеры
бывают только у мужчин?
   Она выглядит так, словно умирает от тоски.
   Сам же Спенсер умирал от желания спрыгнуть с коня, повалить ее на землю -
и будь что будет.  Но  в  этот  момент  она  взглянула  на  него  и  заявила
спокойным, невозмутимым, исполненным  терпения  голосом  истинной  мученицы,
жертвы эгоизма окружающих:
   - И совсем ни к чему дуться, лорд Бичем.  Давно  пора  научиться  смирять
свое раненое мужское тщеславие.
   - Черт возьми, меня зовут Спенсер!
   - Хорошо, Спенсер. Я согласна звать вас по  имени,  если  вы  не  станете
вести себя как упрямый осел.
   - Хелен, ты, кажется, добиваешься, чтобы я бросил тебя в траву и доказал,
что вчерашнее происшествие стало одним из самых волнующих  событий  в  твоей
унылой провинциальной жизни?
   -  Создатель!  -  воскликнула  она,  укоризненно  покачивая  головой   и,
по-видимому,  исполненная  твердых  намерений  преподать  ему  урок.  -   Вы
чрезмерно высокого мнения о себе, лорд Бичем. Советую вам  забыть  вчерашние
глупости и вспомнить, что вы мой партнер, а не любовник.
   - Я собираюсь стать и партнером, и любовником. Собственно говоря, так уже
и есть. Совершенно нет причин отделять одно  от  другого.  Все  должно  идти
своим путем, как началось. Сожалею, что тебя ударило балкой, что ты промокла
до костей, что прогнивший деревянный пол далеко не так удобен, как  кровать,
но, несмотря на все это, ты не станешь отрицать, что безмерно  наслаждалась.
Три раза. И я - тот человек, который дал тебе это блаженство.
   - Совершенно верно, мне было хорошо,  как,  впрочем,  и  вам.  И  что  из
этого?
   Что из этого ?!
   Он тупо уставился на нее, на миг лишившись дара речи. Ни одна женщина  не
смела говорить с ним подобным образом!
   Что из этого? От действительно заявила так?
   Ему хотелось кричать от бессильной злости.
   Не дождется!
   Спенсер  набрал  в  грудь  воздуха,  чтобы  успокоиться,  и  даже   сумел
улыбнуться:
   - Довольно забавно. Что ты хочешь этим сказать?
   - Видите ли, сэр, вчерашний день был ничтожно малым отрезком  времени  по
сравнению с возрастом Вселенной. Каплей в океане. Мы связаны друг с  другом,
но не какими-то пошлыми делишками. Наша  цель  поистине  грандиозна.  Поиски
мистической лампы! Правда, вчера мы немного отвлеклись из-за ужасной погоды.
Сегодня чудесный день, и мы снова пустились  в  путь.  Кстати,  лорд  Бичем,
советую вам следить за дорогой. Лютер косит глазом на  восхитительно  густую
траву на обочине.
   - Лютер, - тихо велел Бичем коню, - не смей вести себя как чертова баба и
отвлекаться на пустяки, особенно когда я сижу в седле.
   Лютер фыркнул, а Хелен засмеялась.
   Бывают случаи, когда  мужчине  ничего  другого  не  остается,  кроме  как
смириться с поражением. Лорд Бичем смирялся весь остаток пути до Дирхема.

***

   Викарий Локлир Гиллиам, осанистый джентльмен, отец двоих детей и  вдовец,
преследуемый всеми незамужними прихожанками его паствы  старше  сорока  лет,
сидел в кабинете, погрузившись  в  рукопись  своего  достопочтенного  брата,
когда его  соизволили  посетить  красавец  аристократ,  бывший  ученик  сэра
Джайлза, и мисс Хелен Мейберри, привлекательная молодая женщина, за  которой
он был бы рад ухаживать со всей страстью души, будь она  лет  на  пятнадцать
постарше. И теперь гости с энтузиазмом перебирали старые  пергаменты,  время
от времени качая головами, поскольку так и не могли найти то, что искали.  В
воздухе висели клубы пыли.
   Хелен стояла  на  коленях  перед  огромной  инкунабулой,  развернутой  на
прелестном фламандском ковре, который подарила викарию леди Уинфрид  Олторп,
к счастью, успевшая выйти замуж второй раз.
   - Не то, - вздохнула она. - Похоже,  но  не  то.  Лорд  Бичем  пристально
всмотрелся в рукопись.
   - Верно, похоже. Это арамейский.
   - Чашку чая, дорогая?
   - С радостью, мистер Гиллиам,  -  откликнулась  Хелен,  моргнув  усталыми
глазами. - Вы очень добры. О Боже, какую же пыль мы тут подняли!
   Викарий отмахнулся, когда она попыталась встать.
   - Сидите, сидите. Я скажу кухарке насчет чая. Полчаса спустя, когда чашки
опустели, лорд Бичем вдруг вскрикнул:
   - Эврика! Я нашел! Нашел!
   Хелен вскочила. Спенсер склонился над старым пожелтевшим томом,  лежавшим
на письменном столе.
   - Что это?
   Бичем  поднял  возбужденно  блестевшие  глаза.  Куда   девался   дерзкий,
надменный аристократ, занятый погоней  за  наслаждениями?  Его  место  занял
восторженный ученый, гордый своим открытием.
   - Уверен, что это то самое. Взгляните, Хелен, и скажите, что вы  об  этом
думаете.
   Она подалась вперед и стала сосредоточенно изучать текст, что-то напевая,
- Похоже, вы правы. Видите эту странную  букву,  которая  повторяется  много
раз? Точно как в нашем свитке. Что это за язык?
   - Он называется пехлевийским. Алфавит взят из  арамейского,  поэтому  они
так похожи. Пехлеви был письменностью персов приблизительно с начала второго
века до Рождества Христова до появления ислама в  седьмом  веке  нашей  эры.
"Авеста" - священная книга зороастризма  -  написана  на  диалекте  пехлеви,
именуемом  авестийским.  Хелен,  это   просто   удивительно!   Найти   нечто
подобное...
   Он осекся, расплылся в широкой улыбке и, схватив ее за талию, закружил по
комнате.
   - Мы отыскали его! Вообрази, пехлевийский, язык такой старый, что исчез с
лица земли! От одной этой мысли мне хочется  кричать  и  смеяться.  Подумать
только: кто-то написал послание на коже  более  тысячи  лет  назад  -  и  мы
получили его сейчас, в наше время!
   Он поставил ее на ноги, поцеловал и, тут же разжав руки, вновь вернулся к
столу. Хелен, нахмурившись,  снова  стала  вглядываться  в  книгу,  письмена
которой были совершенно идентичны тем,  что  ей  довелось  найти  в  пещере.
Бормоча что-то себе под нос, Бичем осторожно водил пальцами по строчкам.
   - Расскажите, что вы поняли, - попросила она. - И можете ли перевести наш
свиток?
   - Из кожи вон  лезу.  Но  это  очень  трудно,  поскольку  в  пехлевийском
персидские слова часто заменяются арамейскими.  Взять  хотя  бы  наше  слово
"король". На пехлеви это "шах", но пишется  как  арамейское  слово  "малка".
Поэтому приходится  сначала  читать  по-арамейски,  а  потом  переводить  на
пехлеви, а это нелегкая и утомительная работа. Даже читать - и то сложно, не
говоря уже о переводе. Но я сумею, Хелен,  хотя  понятия  не  имею,  сколько
времени это займет!  -  воскликнул  Бичем  с  глупой  ухмылкой,  но  тут  же
озадаченно поднял брови. - В чем дело?
   - Что, если наш свиток не имеет ничего общего с лампой?
   - Брось, Хелен, ты всегда знала, что шансов почти никаких и  на  связь  с
лампой указывает разве что месте находки. Но не отчаивайся. Главное, что  мы
знаем происхождение лампы и ее приблизительное местонахождение. Что бы мы ни
обнаружили, это увлекательные поиски, поразительная научная находка, и честь
открытия принадлежит тебе. Когда об этом станет  известно,  ученые  со  всей
Европы соберутся, чтобы взглянуть на свиток.
   Он довольно потер руки, рассеянно потрепал ее по плечу и снова вернулся к
книге.
   - Но как персидский свиток оказался погребенным  в  пещере  на  восточном
побережье Англии? Если он привезен сюда  римлянами  во  время  нашествия  на
Англию, наверняка был бы на латыни!
   - Пока не знаю. Но думаю, все постепенно прояснится.  Не  волнуйся.  Твой
партнер - малый способный.
   Следующие два часа они провели в  поисках  рукописей,  которые  могли  бы
помочь Спенсеру в переводе.
   - Ну вот, - объявил он наконец, поднимаясь и отряхивая пыльные руки. -  У
нас три источника - больше, чем я ожидал найти. Пожалуй, хватит.
   Солнце уже клонилось к закату,  когда  они  покинули  милый,  уютный  дом
викария, выстроенный позади старой церкви, среди  буйно  цветущего  сада.  В
гостиной к этому времени уже собрались три дамы, пившие чай с хозяином.
   - Бедняга, - вздохнула Хелен. - Его немилосердно преследуют. Жена  умерла
всего год назад, в то же время, что ваш учитель сэр Джайлз.
   - А мне показалось, что викарий прекрасно проводит время!
   В этот день лорд Бичем не проиграл ни гинеи, поскольку Хелен сразу  после
ужина заявила отцу, что ей необходимо срочно поговорить с партнером.
   - Насколько я  понимаю,  -  скромно  заметил  лорд  Прит,  -  партнер  он
неплохой,  но  несчастный  мальчик  совершенно  не  умеет  играть  в   вист.
Представляешь, ты лишила меня целого состояния!
   - Можешь выпотрошить его кошелек, когда мы с ним все обсудим, отец.
   - Ха! - хмыкнул лорд Бичем, но энергия так и  бурлила  в  нем,  не  давая
покоя. Ждать не было сил. После приезда  в  Шагборо-Холл  они  лишь  мельком
взглянули на свиток -  надо  было  переодеваться  к  ужину.  Но  даже  этого
оказалось достаточно, чтобы убедиться: рукопись написана на пехлеви.
   Когда Хелен в одиннадцать часов вечера все же решилась  уйти,  Бичем  еще
трудился над манускриптом, что-то писал, иногда ругался, иногда мурлыкал  от
удовольствия. Похоже, он даже не слышал, как за ней закрылась дверь.
   Заснула она сразу, едва коснувшись головой подушки, и ей приснилось,  что
она крепко прижимает лампу к груди.  Дышать  становилось  все  труднее.  Она
сильнее  стиснула  лампу.  И  внезапно  случилась   странная   вещь.   Лампа
превратилась в мужчину, настоящего великана, с улыбкой ласкавшего ее  плоть.
Этим мужчиной был Спенсер.
   Хелен всполошенно вскочила, оглядываясь по сторонам. Что это с  ней?  Все
детали предыдущего вечера всплыли в памяти во  всем  своем  великолепии.  Ее
трясло от силы и полноты впечатлений.
   Хелен свесила ноги с кровати.
   Часы пробили половину второго, когда она прокралась в кабинет. Лорд Бичем
спал, положив голову на стол, в окружении кожаного свитка и  трех  рукописей
из коллекции  викария.  У  его  локтя  едва  мерцала  свеча.  На  полу  были
разбросаны листы бумаги, исписанные его твердым почерком:

   От короля Фавала своему?....в Александрии...Святой человек пытался спасти
мою душу для своего хозяина?....лампа не настоящая, она  из  другого?....Дар
ли это Бога или дьявола? ..он умер, изрыгая богохульства..,  проклинал  меня
за свой конец, хотя сам наложил на себя руки...

   - Хелен, почему ты плачешь?
   - Это лампа. Спенсер, в рукописи говорится о лампе. Я плачу  от  счастья.
Добро это или зло? "Она не настоящая, она из другого..." Боже, как много  ты
успел сделать!
   Хелен вскочила и с размаху бросилась к нему на колени. Спенсер машинально
прижал ее к себе, но тут стул не выдержал и они рухнули на пол, причем Хелен
приземлилась сверху.
   Спенсер хохотал так, что на глазах выступили слезы.
   - В жизни так не смеялся. Немедленно слезай с меня, женщина! - Но тут  же
стиснул ее изо всех  сил.  -  Нет,  я  не  то  сказал.  Приказываю  тебе  не
шевелиться.
   Запустив руку в длинные шелковистые волосы, он притянул ее лицо к  своему
и поцеловал, сначала едва прикасаясь губами, а потом  ловко  перевернулся  и
придавил Хелен к  ковру.  То,  что  началось  как  небрежная  ласка,  быстро
превратилось в  нечто  лихорадочно-поспешное,  настойчивое.  Каким-то  краем
сознания он понимал, как сильно хочет ее - до такой степени,  что  умрет  от
желания, если не овладеет ею. Сейчас же.
   Не прекращая целовать Хелен, он вздернул ее ночную сорочку.  Теплые  руки
гладили ее бедра, живот, груди.
   - Господи, Хелен, я больше не могу!
   Он сдернул панталоны и навис над ней. Голова кружилась  от  ее  запаха  -
запаха Хелен. На мгновение ему удалось  сосредоточиться  и  взглянуть  ей  в
лицо.  Ее  глаза  сияли  ослепительной  синевой   грозового   летнего   дня.
Полуоткрытые губы были влажны от поцелуев, груди вздымались.
   - Спенсер, - прошептала она, выгибаясь.
   Он едва не ринулся в пропасть, не взорвался, услышав свое имя из ее  уст.
Стиснул зубы, поднял ее бедра и врезался в Хелен  с  такой  силой,  что  ему
показалось, будто они умирают. Ему с трудом  удалось  оторваться  от  нее  и
выйти. Тяжело дыша, он стал ласкать ее набухший бутон плоти, и не  прошло  и
минуты,  как  она  вновь  выкрикнула  его  им