! Не потому ли ты то и дело таскаешься из колледжа домой? Ну
давай же, Салли, сделай это! Сама увидишь!
   За все время своего монолога он не шелохнулся - просто говорил и  говорил
своим обволакивающим, гипнотизирующим голосом, тем самым, которым  последние
тридцать лет склонял  на  свою  сторону  коллег  и  клиентов.  Он  намеренно
сохранял в своей речи легкий намек на протяжный южный акцент, зная, что  это
привносит как раз такой, какой нужно, штрих, когда он ловко как бы  смазывал
слово, которое хотел подчеркнуть.
   - Салли, пожалуйста не делай этого! Я тебя  умоляю!  Ты  не  можешь!  Это
очень опасно, ты все разрушишь, я не могу этого допустить!  Все  в  порядке,
Салли. Только не звони, прошу тебя, не звони ради Бога!
   Салли бросила прощальный взгляд на мать и отца и ушла.  Она  вернулась  к
ним только через семь месяцев, когда окончила колледж.
   Может быть, отец бил  мать  реже  просто  потому,  что  Салли  больше  не
появлялась.
   Забавно, что до сих пор она не могла  вспомнить  этот  эпизод,  не  могла
до... до тех пор, пока не приехала в Коув, не встретила Джеймса, и ее  жизнь
понемногу снова начала походить на жизнь - несмотря  на  все  эти  убийства,
телефонные звонки якобы отца... несмотря ни на что.
   Наверное, она и впрямь спятила. Как ни крути, а этот человек  ее  предал,
этого не перечеркнешь. Правда, он же ее и спас, но это  не  считается  -  ее
спасение было всего лишь еще одной частью его работы. Салли  не  переставала
удивляться собственной простоте и доверчивости. Джеймс оказался фэбээровцем.
Он ее выследил и обвел вокруг пальца.
   По мере приближения к окнам библиотеки, Салли пригнулась  еще  ниже.  Она
заглянула внутрь. Мать сидела в любимом гнутом кресле мужа и  читала  книгу.
Ноэль выглядела изысканно. Что ж, так и должно быть! Этот мерзавец мертв уже
почти три недели. Больше никаких синяков.  И  никакой  опасности  заработать
синяки.
   Тихо стоя под окном, Салли подождала еще немного. Похоже, в  доме  больше
никого нет...

***

   - Ты уверен, что она направляется домой, Квинлан?
   - Не домой. Только не туда, где они жили с мужем. Она едет  в  дом  своей
матери. Ты же знаешь, какая у меня интуиция! Но, если говорить честно,  дело
не только в интуиции: я  знаю  Салли.  Она  испытывает  какие-то  чувства  к
матери, и этот дом - первое место, куда она направится. Начать с  того,  что
именно отец и муж упрятали ее в эту лечебницу, я почти  уверен.  Почему?  Не
имею ни малейшего представления. Однако, что я точно знаю, так это  то,  что
отец ее был подлецом.
   - Я полагаю, ты потом расскажешь, что имеешь в виду.
   - Жми на газ, Диллон, давай быстрее. Нам нужен дом номер триста  тридцать
семь по Ларк-стрит. Да, расскажу, только не сейчас.

***

   - Здравствуй, Ноэль.
   Ноэль Сент-Джон медленно опустила книгу на колени. Так  же  медленно  она
подняла голову и посмотрела на дверь. В дверях  стояла  ее  дочь,  одетая  в
мужскую куртку, доходящую ей почти до колен.
   Мать не шелохнулась, только пристально смотрела на Салли. Когда она  была
маленькой, мама всегда ее обнимала, прижимала к себе, целовала.  Сейчас  она
не сдвинулась с места. Что ж, если  Ноэль  считает  ее  сумасшедшей,  то  ее
поведение можно понять. Может быть, она думает, что дочь явилась сюда, чтобы
ее застрелить? Тихим испуганным голосом мать проговорила:
   - Салли, это действительно ты?
   - Да. Я снова выбралась из лечебницы. Я сбежала от доктора Бидермейера.
   - Но прочему, дорогая? Он же так хорошо  о  тебе  заботится,  разве  нет?
Почему ты на меня так смотришь? В чем дело, Салли?
   Но  через  мгновение  ничто  уже  не  имело  значения,  потому  что  мать
улыбнулась. Ноэль поднялась, подбежала к Салли и  заключила  ее  в  объятия.
Годы мгновенно слетели  с  нее,  как  шелуха,  Салли  снова  была  маленькой
девочкой. Она в безопасности, ведь ее  обнимает  мама,  Салли  почувствовала
неизъяснимую безграничную привязанность. То, о чем  она  молилась,  сбылось:
мать оказалась здесь ради нее.
   - Мама, ты должна мне помочь. Меня все ищут.
   Ноэль немного отстранилась, поглаживая дочь но волосам, касаясь  пальцами
ее бледного лица. Потом снова обняла ее, прошептав:
   - Все в порядке, моя дорогая, я обо всем позабочусь. Все хорошо.
   Ноэль была ниже ростом, чем Салли, но она - мать, а Салли - ее ребенок, и
по отношению к ней она чувствовала себя почти что богиней.
   Салли позволила себе побыть в материнских объятиях, вдыхая аромат маминых
духов - запах, который окружал Ноэль столько, сколько Салли себя помнила.
   - Прости, Ноэль. У тебя все в порядке? Мать  выпустила  ее,  отступая  на
шаг.
   - Пришлось нелегко. Из-за полиции и из-за того, что я не знала,  где  ты,
что с тобой, и постоянно волновалась. Нужно было позвонить мне, Салли, я так
о тебе беспокоилась.
   - Я не могла. Я боялась, что полиция прослушивает твой телефон, они могли
меня выследить.
   - Не думаю, что с моим телефоном что-нибудь не так. Не станет же  полиция
ставить подслушивающие устройства в доме твоего отца?
   - Он мертв, Ноэль. Они могут сделать все что угодно.  А  теперь  выслушай
меня. Я должна сказать тебе правду. Я знаю, что в ту ночь,  когда  был  убит
отец, находилась здесь. Но я  ничего  об  этом  не  помню.  Только  какие-то
искаженные образы - и ни одного лица, только громкие голоса -  и  ни  одного
человека, с которым можно связать какой-то голос.
   - Все в порядке, любовь моя. Я не убивала твоего отца.  Я  знаю,  что  ты
скрылась именно для того, чтобы оградить меня от обвинения  в  убийстве  так
же, как ты пыталась заступаться за меня все эти годы. Ты мне веришь?  Почему
ты считала, что я могу что-нибудь знать об  убийстве?  Меня  самой  не  было
дома, я была со Скоттом, твоим мужем. Он так за тебя  волновался!  Только  и
говорил о тебе и о том, как молится за твое возвращение домой. Салли,  прошу
тебя, скажи, что ты мне веришь! Я бы не могла убить твоего отца.
   - Да, Ноэль, я тебе верю, хотя, честно говоря,  если  бы  ты  пристрелила
этого мерзавца, я бы первая тебе аплодировала. Однако я никогда  всерьез  не
верила, что это сделала ты. Но я не могу ничего вспомнить, просто не могу; и
полиция, и ФБР - все они считают, что мне известно все, что произошло  в  ту
ночь. Ты не расскажешь мне, как было дело, Ноэль?
   - Ты опять здорова?
   Салли удивленно посмотрела на мать.  Она  выглядит  какой-то  испуганной.
Кого она боится? Ее? Собственной дочери? Может, она думает, что Салли  может
ее убить, потому что она ненормальная? Салли недоверчиво  покачала  головой.
Возможно, Ноэль и кажется немного испуганной, но  при  этом  она  все  равно
выглядит   очень   изысканно   в   этой   свободной   пижаме    из    яркого
изумрудно-зеленого шелка. Ее светлые  волосы  забраны  в  пучок  и  схвачены
золотой заколкой, шею украшают три тонкие золотые  цепочки.  Ноэль  казалась
юной, прекрасной и какой-то удивительно живой. В конце концов, может быть, в
мире все-таки существует хоть какая-то справедливость?!
   - Выслушай меня, Ноэль. Я вообще не была больна.  В  это  заведение  меня
упрятал отец. Все было подстроено, отцу просто  было  нужно  убрать  меня  с
дороги. Почему? Не знаю. Может быть,  из  мести  за  то,  что  я  в  течение
последних десяти лет постоянно чинила  ему  препятствия.  Признайся,  ты  же
наверняка подозревала что-нибудь в этом роде, не вполне доверяла всему,  что
он говорил? Ох, мама, ты даже ни разу не приехала меня навестить. Ни разу.
   - Да, ты права. Когда мне говорил только отец, я относилась к его  словам
с некоторым подозрением, но потом сломался и Скотт. Он пришел как-то весь  в
слезах и стал рассказывать ужасные вещи о том, что ты  сделала.  Он  сказал,
что, по сути дела, ты уже не была сама собой,  и  у  него  не  было  другого
выхода, кроме как поместить тебя  в  лечебницу.  Я  встречалась  с  доктором
Бидермейером, и он заверил, что за тобой будут очень хорошо ухаживать. И  он
убедил меня, что для тебя  будет  лучше,  если  я  пока.  не  буду  с  тобой
встречаться. Говорил, что ты обвиняешь  меня  в  разных  ужасных  вещах,  не
хочешь меня видеть и вообще полна ко мне ненависти. Он даже опасался, что ты
можешь снова попытаться совершить самоубийство.
   Ноэль говорила что-то еще, но Салли ее уже не  слушала.  Она  чувствовала
всей кожей какое-то тревожное покалывание и знала, что  Джеймс  близко.  Еще
она чувствовала, что мать не говорит ей всей правды про  ночь  убийства.  Но
почему? Что на самом деле случилось в ту ночь? Сейчас просто не время.
   Да, Джеймс уже близко. Не было  никаких  подозрительных  звуков,  никаких
реальных признаков опасности, но Салли просто знала, что это так.
   - У тебя есть деньги, Ноэль?
   - Всего лишь несколько долларов,  Салли,  но  зачем?  Зачем?  Позволь,  я
позвоню доктору Бидермейеру. Он уже сам звонил несколько  раз.  Я  должна  о
тебе позаботиться, Салли.
   - До свидания, Ноэль. Если ты меня любишь, если  ты  вообще  когда-нибудь
меня любила, прошу тебя, задержи своими разговорами  агента  ФБР  как  можно
дольше. Его зовут Джеймс Квинлан. Очень прошу, не говори ему,  что  я  здесь
побывала.
   - Откуда ты знаешь имя агента ФБР?
   - Не важно. Пожалуйста, Ноэль, ничего ему не рассказывай...

***

   - Миссис Сент-Джон,  мы  видели  машину,  припаркованную  на  стоянке  на
Купертон-стрит. Салли была здесь. Она  и  сейчас  в  доме?  Скажите,  вы  ее
укрываете?
   Ноэль Сент-Джон внимательно изучила удостоверения личности - сначала его,
потом Диллона. Казалось, прошла целая вечность. Наконец она подняла глаза  и
проговорила:
   - Я не видела свою дочь почти семь месяцев, агент Квинлан. О какой машине
вы говорите?
   - О машине, на которой сейчас ездит Салли, - ответил за него Диллон.
   - Почему вы не называете  мою  дочь  по  фамилии?  Кроме  того,  Салли  -
уменьшительное  имя,  по-настоящему  ее  зовут  Сьюзен.  Откуда  вам  вообще
известно ее домашнее имя?
   - Не важно. Прошу вас, миссис Сент-Джон, вы  должны  нам  помочь.  Вы  не
будете против,  если  мы  осмотрим  дом?  Ее  машина  припаркована  как  раз
неподалеку. Вероятно, Салли скрывается в доме и поджидает, когда мы уедем.
   - Это нелепо, джентльмены, но, если вам так хочется, что ж, осматривайте.
Дом пуст, прислуга здесь не ночует, так что не  бойтесь  потревожить  чей-то
сон. - Улыбнувшись агентам,  Ноэль  своей  элегантной  походкой  направилась
обратно в библиотеку.
   - Сначала на второй этаж, - распорядился Квинлан.
   Они методично обошли комнату за комнатой. Пока Квинлан осматривал внутри,
Диллон дежурил в коридоре, чтобы убедиться, что Салли  не  сможет  незаметно
улизнуть от них, перебегая между Смежными комнатами. Квинлан распахнул дверь
спальни в дальнем конце коридора и тотчас же понял,  что  это  была  комната
Салли. Он включил  свет.  Его  взору  предстала  отнюдь  не  сентиментальная
девичья комната в бело-розовых тонах, с рюшечками-оборочками,  кроватью  под
пологом и неизбежными фотографиями рок-звезд на стенах. Нет. Три стены  были
от пола до потолка заставлены полками с книгами. На четвертой висели грамоты
в рамках, свидетельства о литературных премиях, начиная с наград за  работы,
написанные еще в неполной средней  школе.  Тематика  работ  была  далеко  не
школьной: об энергетическом кризисе и зависимости США от иностранной  нефти,
о захвате заложников в Иране,  о  том,  какие  страны  за  период  правления
администрации Картера сменили свою ориентацию на коммунистическую и  почему.
Была здесь и статья о победе команды США в хоккейном поединке с русскими  на
Олимпиаде  тысяча  девятьсот  восемьдесят  третьего  года  в   Лейк-Плэсиде,
опубликованная  в  "Нью-Йорк  тайме".  В  старших  классах  тематика  работ,
отмеченных премиями, сместилась в сторону, более близкую к литературе.
   Потом вдруг все прекратилось - примерно в конце средней школы  -  никаких
наград, знаков признания ее литературного таланта за  превосходные  короткие
рассказы или эссе. Во всяком случае, в этой комнате больше ничего  не  было.
Салли поступила в Джорджтаунский университет на отделение английского языка.
И снова никаких признаков того, что она завоевывала какие-то награды,  да  и
вообще написала еще хотя бы слово.
   - Ради Бога, Квинлан, чем ты там занимаешься? Есть она там или нет?
   Тряхнув головой, он возвратился к реальности И присоединился к Диллону.
   - Салли здесь нет.. Она  явно  тут  побывала,  но  давно  ушла.  Каким-то
образом она почувствовала, что мы близко. Не знаю как, но  она  это  поняла.
Пошли, Диллон!
   - Ты не думаешь, что у  ее  матери  могут  быть  на  этот  счет  какие-то
соображения?
   - Будь реалистом, Диллон.
   Но тем не менее они все-таки спросили миссис  Сент-Джон.  Та  одарила  их
равнодушной улыбкой и посоветовала идти своей дорогой.
   - И что теперь, Квинлан? - Дай подумать.
   Квинлан облокотился на руль и уронил голову  на  руки.  Было  бы  здорово
выпить чашку кофе - пускай даже не хорошего дорогого кофе, а варева, которое
подают в их бюро. Он подъехал к штаб-квартире ФБР на  углу  улиц  Десятой  и
Пенсильвании  -  самому  уродливому  зданию,   когда-либо   построенному   в
национальной столице.  Спустя  десять  минут  он  уже  потягивал  маленькими
глотками обжигающую бурду, вполне пригодную для промывания  канализации.  Он
принес еще одну чашку для Диллона и поставил по  правую  руку  от  него,  на
подставку для компьютерной мыши.
   - Итак, она заполучила "олдсмобиль".
   - Диллон, повторяю, никаких "сигналов всем постам"!
   Диллон  развернулся  в  своем  вращающемся  рабочем   кресле   спиной   к
светящемуся экрану компьютера.
   - Но ты же не сможешь вечно держать это дело в  тайне,  как  нашу  личную
охоту, Квинлан? Смотри на вещи реально: мы ее потеряли. Я и  ты,  друг  мой,
упустили жалкого дилетанта. Тебе не  кажется,  что  пришло  время  раскинуть
сеть?
   - Пока нет. Салли прихватила заодно и мой бумажник.  Подумай,  ты  можешь
извлечь из этого какую-то пользу?
   - Если  она  будет  делать  покупки,  не  выходя  за  пределы  пятидесяти
долларов, все шансы на то,  что  никто  не  станет  наводить  справки  о  ее
кредитной карточке. Но если все же кто-то  проверит,  мы  сможем  засечь  ее
практически мгновенно. Подожди-ка минутку, я установлю нужный режим.
   У Диллона Сэйвича  были  крупные  руки  с  короткими  толстыми  пальцами.
Квинлан изумленно наблюдал, как эти невообразимые пальцы  легко  порхают  по
клавиатуре компьютера.  Диллон  нажал  последнюю  клавишу  и  удовлетворенно
кивнул.
   - Да, все-таки в компьютерах  что-то  есть,  -  бросил  он  Квинлану,  не
оборачиваясь. - Они никогда с тобой не спорят, не действуют тебе  на  нервы.
Только скажи им простым языком, что делать, и они это сделают. - Но  они  не
умеют любить. - Умеют - на свой лад,  конечно.  Ну  вот,  теперь,  если  она
воспользуется одной из твоих кредитных карточек и никто не наведет  справки,
мы сможем засечь ее в течение восемнадцати часов. Не Бог весть что, конечно,
но все-таки сработает.
   - Может быть, ей и придется воспользоваться кредитной карточкой,  но  она
постарается не выходить за рамки пятидесяти долларов.  Салли  не  глупа.  Ты
знаешь, что ее работа о  том,  во  сколько  обходятся  американскому  народу
мошенники с кредитными карточками, победила на конкурсе штата? Лучше бы тебе
сразу рассчитать, что она знает о тех восемнадцати часах, которые будут в ее
распоряжении, и может решить, что этого ей вполне достаточно.
   - Откуда ты все это знаешь? Уверен, у  вас  с  ней  было  полным-полно  и
других тем для  разговора.  Силы  небесные,  да  при  вас  в  этом  чертовом
городишке с почтовой открытки произошло два убийства, причем оба трупа нашли
лично вы! Наверняка это достаточная пища для беседы по меньшей мере часа  на
три.
   - Когда я  осматривал  ее  спальню,  то  видел  стену,  сплошь  увешанную
грамотами, премиями за статьи, короткие рассказы, эссе и тому подобное,  что
она написала. Очерк о кредитных карточках -  один  из  них.  Когда  она  его
написала, ей было от силы шестнадцать лет.
   - Что ж, выходит, Салли - писатель, возможно, даже талантливый  писатель.
Но в нашем деле она все равно остается обыкновенным любителем. Плюс  к  тому
она еще и испугана. Она не знает, что делать. Ее все преследуют,  причем  из
всей компании преследователей у нас, наверное, самые лучшие намерения, но на
это ей плевать. Она все  равно  нацеливалась  тебе  в  живот  из  твоего  же
собственного пистолета.
   - Не скули! У нее в кармане около трехсот долларов  наличными,  с  такими
деньгами она далеко не уедет. С другой стороны, умудрилась же  она  пересечь
всю страну из конца в конец на междугородном автобусе почти без денег.
   - Ты не хранишь в  бумажнике  личный  идентификационный  номер  владельца
кредитной карточки?
   - Нет.
   - Это хорошо. Тогда она не сможет снять ни одного  доллара  наличными  от
твоего имени.
   Квинлан уселся во вращающееся рабочее кресло рядом с креслом Диплома.  Он
сложил раскрытые ладони вместе и  принялся  ритмично  постукивать  кончиками
пальцев один о другой.
   -  Знаешь,  Диллон,  она  мне  сказала  одну  вещь,   которая   буквально
перевернула мне душу, нечто в том духе, что ни один человек из ее  окружения
отродясь ни заботился ни о ком, кроме  собственной  персоны.  Я  думаю,  она
потому и поверила мне так быстро, с такой готовностью, что где-то в  глубине
души у нее сидит эта потребность в доверии.
   - Ты стал рассуждать, как психоаналитик.
   - Нет, слушай. Ты прав, что она напугана, но ей  нужен  кто-нибудь,  кому
было бы небезразлично, что с ней происходит. Нужен кто-то, не  считающий  ее
сумасшедшей, кто-то, способный ей просто верить, верить  без  ограничений  и
колебаний.
   Она  думала,  что  я  как  раз  такой  человек.  И  она  была  права,  за
исключением... ты  сам  знаешь,  чего.  Она  была  полгода  заперта  в  этом
проклятом месте, все в один голос твердили ей, что  она  сумасшедшая.  Салли
нуждается в полном доверии - полном и безоговорочном.
   -  Так  кто  же,  скажи  на  милость,  может  предложить  ей  это   самое
безоговорочное  доверие?  Мать?  Не  могу  в  это  поверить,  хотя  Салли  и
отправилась в первую очередь именно к ней.  С  миссис  Сент-Джон  происходит
что-то непонятное. То, что она не могла пойти к ее мужу, Скотту Брэйнерду, я
уверен на все сто, хотя мне хотелось бы встретиться  с  этим  парнем;  может
быть, даже слегка разукрасить ему физиономию.
   Квинлан достал досье Салли. Пока Диллон приводил все системы в готовность
сработать  в  любой  момент,  как  только  Салли   воспользуется   кредитной
карточкой, Квинлан в полном молчании очень долго изучал  досье.  Наконец  он
захлопнул папку и откинулся на спинку кресла, устало потирая глаза.
   - Интересно, - задумчиво произнес он. - У  нее  было  несколько  довольно
близких подруг, почти все они имели отношение к конгрессу. С  того  момента,
как она вышла замуж за Скотта Брэйнерда, и до тех пор, как папочка  поместил
ее в этот миленький санаторий Бидермейера,  все  подруги  как-то  потихоньку
исчезли.
   - Это сокращает круг лиц, но никак не помогает нам. Так ты считаешь,  что
она не может отправиться к мужу, так ведь? Не могу себе  этого  представить,
но...
   - Нет. Ни в коем случае.
   На экране компьютера сверкнула  вспышка,  раздался  прерывистый  звуковой
сигнал.
   - Так, сработало! - воскликнул Диллон, довольно потирая руки.  Он  набрал
на клавиатуре несколько цифр и ввел еще  две  команды.  -  Она  использовала
кредитную карточку, чтобы расплатиться за  бензин.  Сумма  небольшая,  всего
лишь двадцать два доллара пятьдесят  центов,  но  у  них  на  станции  такая
политика - проверять все кредитные карточки,  независимо  от  суммы.  Она  в
Делавере, Квинлан, в пригороде Уилмингтона. Проклятие!
   - Уилмингтон не так уж далеко от Филадельфии.
   - От Филадельфии? Я бы сказал, что Уилмингтон не так уж далеко от  любого
места, за исключением, может