и  уйти.  Успокоив  себя  таким  образом,  она  уснула
блаженным, долгожданным, дающим новые силы сном.
   Эти силы потребовались  ей  достаточно  скоро,  потому  что  внезапно  ее
разбудил жуткий приступ тошноты. В комнате было  совершенно  темно.  Лежа  в
постели, она пыталась сообразить, где она, что тут делает и - о господи! - в
какой стороне тут ванная!
   Ни о чем ином думать сил не было - только о том, как ей худо.  Так  худо,
что даже когда она увидела чьи-то голые ноги, то  скорее  обрадовалась,  чем
огорчилась. Барден Каннингем подскочил к ней, на ходу завязывая халат.
   - Ох, Эмми, Эмми, - пробормотал он, обозревая ее бледное лицо.
   Она торопливо отвернулась, слишком  больная,  чтобы  смущаться  скудостью
своего наряда.
   Мужская рука поддержала ее, и как раз вовремя.
   - Мне очень жаль, - срывающимся голосом пробормотала она,  когда  приступ
кончился и Каннингем бережно усадил ее на стул.
   - Вы, видимо, все же простудились, - сказал он. Как ни странно,  тон  был
не обвинительным, а скорее сострадательным.
   Эмми покачала головой.
   - Креветки, - промямлила она. - Это, видимо, креветки.
   - Что еще за креветки?
   - Ризотто с креветками - по пути  сюда.  Очевидно,  они  были  не  совсем
пригодны для еды.
   - Да?
   - Да. О, простите! - С этим восклицанием она вновь бросилась к  раковине,
и ее снова вырвало.
   Она чувствовала себя так, словно ее долго били-колотили,  и  без  всякого
протеста подняла на него глаза, когда он этого потребовал.
   - Бедная маленькая Эмми, - захлопотал он над ней, обтирая ей лицо.  -  Ну
как вы?
   - Замечательно, - храбро отвечала она и  решительно  поднялась  на  ноги,
которые тут же подогнулись.
   Рука Бардена крепко обвилась вокруг ее талии.
   - Обопритесь на меня, - предложил он, что и было выполнено.  Он  медленно
препроводил ее обратно в постель, заботливо усадил и откинул волосы со лба.
   -  На  кого  я  похожа!  -  вырвалось  у  нее  раньше,  чем  она   успела
остановиться.
   Барден поглядел на нее сверху вниз, помедлил и затем невозмутимо сообщил:
   - Вы замечательно выглядите. Это ее обеспокоило так сильно, что сердце  в
груди заколотилось как бешеное.
   - Вы пьяны, - обвиняюще произнесла она. Ответом ей был смех.
   - Вы определенно приходите в себя, - улыбнулся он и приказал:
   - Посидите спокойно. - Эмми хотелось лечь и проспать до Рождества.  А  он
тем временем вернулся со свежей мужской  рубашкой.  -  Ваше  одеяние  совсем
промокло, - доверительно поведал он.
   Эмми,  в  последнее  время  занятая  лишь   проблемой   освобождения   от
содержимого  своего  желудка,  опустила  глаза   на   ночную   рубашку.   Та
действительно окончательно промокла и совершенно прекратила скрывать наготу.
   - Ой! - возопила Эмми. Тонкие лямки сползли ниже некуда, и грудь, хотя  и
не слишком большая, но и не  маленькая,  оказалась  открытой  для  всеобщего
обозрения, подчеркиваемая облепившей ее  снизу  прозрачной  тканью.  Быстрым
движением она скрестила руки, прикрываясь.
   Пока она мысленно металась, не зная,  куда  скрыться  от  позора,  Барден
предложил свой выход:
   - Ну ладно, мисс Скромность. Снимайте-ка эту мокрую вещь и залезайте  вот
в это. Ну же, - поторопил он, видя, что она не шевелится.
   Эмми приподнялась, стащила мокрую рубашку и надела сухую. Она  не  успела
застегнуться, и он, как будто это само собой разумелось, проделал  все  сам.
Выпрямляясь, он не отрывал глаз от ее ног.
   - Вам моя рубашка идет больше, чем мне, - прокомментировал он.
   - Дайте мне спокойно уснуть! -  взмолилась  Эмми  и  действительно  скоро
крепко уснула.
   Проснулась она  уже  около  десяти.  Быстро  обернувшись,  с  облегчением
обнаружила,  что  соседняя  кровать  пуста.  Ей  как-то  не  хотелось   пока
встречаться с Барденом Каннингемом.
   Ее костюм и блузка, вечером брошенные  ею  на  полу  в  библиотеке,  были
высушены и аккуратно висели на плечиках. Туфли были также высушены и  стояли
рядом с тумбочкой. Тут же, на тумбочке, лежала пара новых колготок.
   Поняв, что если экономка и организовала это  все  для  нее,  то  лишь  по
указанию Роберты Шорт, Эмми почувствовала благодарность  к  ним  обеим.  Чем
больше она  узнавала  Роберту,  тем  больше  та  ей  нравилась,  хотя  их  с
Каннингемом поведение за спиной у Невилла Шорта было...
   Не мое дело, сказала себе Эмми и встала с  кровати.  Сейчас  самое  время
принять душ. И надо как-то вытащить машину. В три она забирает  тетю  Ханну.
Учитывая состояние дорог, для такого дела может потребоваться все оставшееся
время.
   Она была уже одета и как раз влезала в туфли, когда дверь тихо  открылась
и, легко ступая, будто боясь потревожить ее  сон,  вошел  Барден  Каннингем.
Казалось, то, что она полностью готова к выходу, его удивило.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Прекрасно, - буркнула она, чем немедленно заслужила строгий взгляд.
   - Я спросил, как вы себя чувствуете, - повторил  он  -  человек,  который
редко удосуживался что-либо повторять.
   Кажется, он беспокоится за нее. Как мило с его стороны!
   - Как я выгляжу? - спросила она, слегка смущенная тоном своей  предыдущей
реплики. За свои хлопоты он заслужил более вежливого обращения.
   - Утонченной, - изрек он, внимательно изучив ее. Вот так.
   - Как орхидея? - с усмешкой конкретизировала она, убежденная, что  всякий
его ответ для нее безразличен.
   Его рот скривился.
   - Вы снова принялись язвить, значит,  вам  гораздо  лучше,  -  сделал  он
заключение. - Как насчет завтрака?
   Улыбка с ее лица исчезла.
   -  Нет!  -  вырвалось  само  собой.  При  одной  мысли  о   еде   желудок
переворачивался. - Благодарю за  ваши  заботы  обо  мне  -  за  то,  что  вы
присматривали за мной. Вы  спокойно  могли  укрыться  одеялом  с  головой  и
предоставить мне самой все расхлебывать.
   - Как, оставить прекрасную даму в беде? -  поддразнил  он,  и  она  снова
обнаружила, что ей это нравится.
   - Ну, в любом случае спасибо, мистер Каннингем, - сказала она искренне  и
увидела, что рот его снова покривился. - Что? - не поняла она.
   - Мы спали вместе - и я все равно мистер Каннингем? - В его серых  глазах
заметались дьявольские огоньки.
   - Тут большая разница! - запротестовала она. - Мы просто делили комнату.
   - Я и правда думаю, Эмили, - перехватил  он  инициативу,  видя,  что  она
открывает и закрывает рот, как рыба, вытащенная на сушу, - что мы достаточно
хорошо знакомы, чтобы называть друг друга просто по именам.
   - Ну, в этом  случае...  -  И  почему  она  постоянно  краснеет  в  самые
неподходящие моменты? Она отвернулась и внезапно заметила  свою  сумку.  Где
она ее в последний раз бросила, выпало у нее из памяти,  но  она  надеялась,
что ключи от машины машинально сунула туда. - Я лучше  пойду  выручать  свою
машину, - заявила она.
   - Ваша машина никуда не уедет до оттепели. - И  раньше,  чем  она  успела
возразить, продолжил:
   - Я уже ходил на нее полюбоваться.
   Но Эмми было непросто свернуть с пути.
   - Думаю, можно найти трактор, чтобы ее вытянуть.
   - Ваша машина - не  единственная  не  туда  заехавшая  прошлой  ночью.  А
несрочные  случаи  оставят  на  потом.  Если  не  будет  оттепели,   то   до
понедельника на машину вам рассчитывать не следует.
   Она уставилась на него.
   - Но у меня срочный случай. Мне надо домой. Я...
   - Я отвезу вас домой.
   И как он может быть таким невозмутимым?
   - Но вы же тут в гостях! - запротестовала она.  И,  охваченная  внезапной
неловкостью, напомнила:
   - Я и так уже подпортила вам удовольствие прошлой ночью...
   - Разве я так сказал?
   - Нет, но...
   - Слушайте внимательно, Эмили Лоусон. Я везу вас сегодня домой - и точка.
Чтобы вести машину, вам нужно хорошо себя чувствовать, а если откровенно, то
ваш вид не вызывает у меня никакого доверия!
   Спасибо!  Как  она  должна  выглядеть,  если  всю  ночь  ее  выворачивало
наизнанку? Изображает из себя надутого  начальника!  Не  много  времени  ему
понадобилось, чтобы  вернуться  к  тону  "Делайте  что  ведено"!  Но  нельзя
забывать о тете Ханне. Если Эмми сейчас  поедет  с  Каннингемом,  то  сможет
взять такси и забрать ее из "Кесвика".
   - Это нехорошо по отношению к вашим хозяевам. Поездка займет не один час,
и...
   - Все спят и вряд ли поднимутся до полудня, - прервал он.
   Эмми поняла, что ни одно из ее возражений не будет принято, и уступила:
   - Как дороги?
   - Все магистрали уже расчистили, но добираться до них  лучше  все-таки  в
дневное время. Эмми взяла сумку.
   - Сейчас время подходящее? - (Вместо ответа он последовал за ней.)  -  Вы
не поблагодарите за меня мистера и миссис  Шорт,  а  также  их  экономку?  -
спросила она, когда Барден открыл перед ней дверь.
   - Обязательно, - пообещал он. Весь путь до машины он крепко  держал  Эмми
под руку, не давая поскользнуться на снегу.
   Эмми села в машину и закрыла глаза  из-за  слепящего  света,  отражаемого
снегом, а открыв их, увидела, что они свернули с главной дороги и подъезжают
к ее дому.
   - Я заснула! - изумилась она. - Простите.
   - Вам это только на пользу, - добродушно ответил Барден. - Нам,  кажется,
где-то тут надо повернуть.
   Эмми  дала  необходимые  разъяснения,  и  уже   через   пару   минут   он
припарковывал свою дорогостоящую машину перед обшарпанным домом,  в  котором
она жила.
   - Не желаете ли перед обратной дорогой выпить чашечку кофе? - задала  она
полагающийся по правилам хорошего тона  вопрос,  считая,  что  не  может  не
пригласить Каннингема после всех его хлопот, и одновременно надеясь, что  ее
предложение будет отвергнуто, что он скажет: "Нет, нет, я очень спешу".
   - Спасибо, - тут же согласился он. А  стоило  ей  вынуть  ключи,  как  он
отобрал их у нее и первым направился  к  подъезду.  Судя  по  внешнему  виду
входной двери, ее прекрасно можно было бы открыть, просто слегка надавив  на
нее плечом. Он оставил это обстоятельство без комментариев,  отпер  дверь  и
пропустил Эмми внутрь.
   Он держал ключи, пока они шли по коридору к ее квартире.
   - Это тут, - сказала она, и он снова отпер перед ней дверь. - Заходите, -
пригласила она его в гостиную. Контраст обстановки квартиры и внешнего  вида
дома был так велик, что его удивление стало очевидным.  Элегантный  палас  и
кое-какая мебель, стоявшая в квартире, последовательно переезжали  вместе  с
Эммой.
   - Вы давно живете одна? - поинтересовался он, отрывая  глаза  от  мебели,
чтобы уставиться на нее.
   Слово "обязательства" снова подняло свою уродливую голову. Он  не  должен
знать о тете Ханне!
   - Не очень, - ответила она. - Я сейчас принесу кофе.
   Она повернулась, чтобы уйти, но Барден удержал ее за руку:
   - Что такого я сказал?
   - Что сказал?
   - Я коснулся какого-то больного места?
   - Пф. Вы тоже не выспались, - небрежно отмахнулась она, надеясь,  что  он
постарается не задавать ненужных вопросов.
   Но если  она  считала,  что,  уйдя  в  кухню,  уходит  от  разговора,  то
просчиталась. Не успела она наполнить  чайник  и  поставить  на  плиту,  как
Барден вырос у нее за спиной. Ну вот, снова он за  свое.  Неприязнь  к  нему
опять начала нарастать. Может, чашка кофе его отвлечет?
   - Сахар?
   Она отлично знала, что  сахара  не  требуется,  но  молчание  становилось
невыносимым. Ужасно не хочется, чтобы он совал нос в ее жизнь. Но, исходя из
его методов ведения бизнеса, можно  заключить:  то,  что  от  него  пытаются
утаить, всегда вызывает у него повышенный интерес.
   Он не удостоил ответом ее вопрос о сахаре, а мягко поинтересовался:
   - Когда умерли  ваши  родители,  Эмми?  Эта  тема  ее  тоже  не  очень-то
устраивала, почва под ногами продолжала колебаться.  И  странно:  раньше  ее
раздражало, что он не называет ее по-дружески, теперь же  раздражало  именно
то, что называет. Действует расслабляюще. Но очевидного вреда в том, что она
ответит, не будет.
   - Отец умер, когда мне было десять, мать - пятью годами позже.
   - Но вы не могли жить одна с пятнадцати лет!
   Эмми не знала, на что решиться. Подавай ему всю правду!
   - Это так важно? - вырвалось, у нее наконец.
   Он улыбнулся. Что за мерзкая ухмылка!
   - Помните, я говорил, что вы смешите меня?
   Был бы у нее подходящий метательный снаряд, она бы посмешила этого  типа,
метнув его ему в башку.
   - У меня был отчим! - враждебно бросила она.
   - Вы не ладили?
   - Прекрасно ладили. Я его очень любила. Он... - ее гнев поугас, - он умер
год назад. - Она зло посмотрела на Бардена, зная, что уж больше  ничего  ему
не скажет. Ее должность слишком ей дорога, чтобы терять  ее.  Ни  при  каких
обстоятельствах не стоит  признаваться,  что  на  собеседовании  она  скрыла
правду.
   Он кротко смотрел ей в глаза.
   - Вы пережили тяжелые времена. Есть у вас еще родные? - тихо спросил он.
   О, зануда! Она повернулась к нему спиной.  Ответить  надо:  да  или  нет.
Интересно, бабушка по отчиму считается родней? Внезапно  она  осознала,  что
раздумывает слишком долго.
   - Нет! - быстро выкрикнула ему в лицо. - Простите, - извинилась  тут  же.
Что за проныра, нельзя же быть таким хитроумным - лезет во все дырки, он уже
достаточно узнал  о  ее  семье,  хватит  с  него.  -  Думаю,  что  вчерашнее
приключение измотало меня больше, чем я думала. Я.., я очень устала.
   Барден Каннингем оглядел ее бледное лицо.
   - От вас одни глаза остались! - пробормотал он и затем решительно заявил:
   - Бог с  ним,  с  кофе,  -  я  ухожу.  А  вы,  Эмили  Лоусон,  немедленно
отправляетесь в постель.
   Выдав, таким образом, положенную ей порцию указаний, он  неожиданно  сжал
оба ее локтя, и пока она, зачарованная, глядела на него в упор, склонился  и
запечатлел у нее на лбу целомудренный поцелуй.
   Сердце ее забилось, грозя выскочить из груди.  Она  торопливо  оттолкнула
Каннингема от себя.
   - Я не  настолько  больна!  -  воскликнула  она,  разозленная  поведением
собственного сердца не меньше, чем поступком босса.
   Он улыбнулся самой своей обаятельной улыбкой. Ни слова не  говоря,  вышел
вон. Эмми плюхнулась в кресло. Силы  небесные,  неудивительно,  что  женщины
падают перед ним словно кегли! Но  она  не  из  таких,  пусть  не  надеется,
похотливая свинья!

Глава 4

   У Эмми не было времени ложиться в постель, как ей было приказано. Да и  в
любом случае она чувствовала себя лучше с каждой минутой. Убедившись, что  к
приему тети Ханны все готово, она решила немедленно поехать за старой дамой.
Главные дороги уже совсем чистые. Надо поймать такси.
   - Где твоя машина? - сразу спросила тетя Ханна.
   - Прошлой ночью шел снег, и я съехала с дороги, - ответила Эмми,  помещая
тетю Ханну на заднее сиденье и забираясь в машину следом.  После  заверений,
что все в порядке, ничего не сломалось и не испортилось,  тетя  Ханна  снова
переключилась  на  мотоциклы,  которые,  казалось,  стали  ее  чуть  ли   не
единственной страстью. Тетя принялась услаждать слух Эмми  историей  о  том,
как она на своем мотоцикле попала в гололед, и как ее  понесло,  и  чем  все
закончилось.
   Если  не  считать  неизвестно  откуда  появившегося  убеждения,  что  они
собираются  отправиться  в  музей,  где   выставляются   бесценные   образцы
мотоциклов, тетя, казалось, мыслила совершенно адекватно.  В  шесть  вечера,
несмотря  на  сгустившиеся  сумерки,  она  вдруг  решила,  что  неплохо   бы
пройтись...
   - Может быть скользко, на тротуарах - лед,  -  попыталась  отговорить  ее
Эмми.
   - Мы пойдем по дороге.
   Они прогулялись  вокруг  квартала.  Тетя  Ханна  пришла  в  исключительно
приподнятое настроение, когда Эмми предложила, если  будет  хорошая  погода,
съездить  в  желанный  музей  в  следующую  субботу.   Эмми   помогла   тете
освободиться от бесконечных слоев одежды, потом занялась обедом.
   Они мыли в кухне посуду, когда зазвонил телефон.
   - Да? - ответила Эмми и с внезапной нервной дрожью узнала  голос  Бардена
Каннингема.
   - Я звонил раньше. Вы, должно быть, выходили, - сказал он.
   - Да. Да, выходила, - ответила она, мысленно собравшись. - Что-то не  так
с документами? - поинтересовалась она. Нет ей от  них  спасения.  Заниматься
ими в субботний вечер, в гостях!
   - Я беспокоился о вас. Не тошнит вас больше?
   - О, вы так добры! - воскликнула она и услышала улыбку в его голосе.
   - Я беспокоился, что вы опять  начали  бегать  в  ванную,  а  голову  вам
поддержать теперь некому.
   Эмми рассмеялась.  Ее  охватила  внезапная  легкость  от  его  дружеского
обращения. И она потеряла всякую бдительность, весело откликнувшись:
   - О, а я не одна. Я... - И внезапно замерла. Бог мой,  он  же  не  должен
знать о тете Ханне.
   - Вы в компании? - резко выкрикнул он.
   Эй, эй, куда подевалось его дружелюбное поддразнивание?
   Отрицать было уже слишком поздно. Эмми снова собралась -  ее  "компанией"
может быть кто угодно! Уточнять совсем не обязательно!
   - Да, - ответила она. - Да, в компании. -  Если  бы  у  нее  и  было  что
добавить к этой реплике, то слушателя уже не оказалось: связь оборвалась.
   Она  медленно  вернулась  в  кухню,  размышляя  о   внезапном   окончании
разговора. И что она  сделала?  Видимо,  чем-то  расстроила  его.  Возможно,
узнав, что она не одна, он  пожалел,  что  оторвался  от  своих  дел,  чтобы
побеспокоиться о ней.
   В воскресенье Эмми заскочила к Адриану Пайну и пригласила его на обед. На
протяжении обеда тетя Ханна несколько раз пыталась переименовать  Адриана  в
Давида, но это не омрачило общей обстановки. Адриан предложил  отвести  Эмми
вечером следующего дня взглянуть на ее машину и попытаться вытащить ее.
   Адриан был студентом колледжа и в  четыре  оставил  их,  чтобы  закончить
письменную работу.
   - Давид показался мне вполне милым мальчиком, - пробормотала тетя  Ханна,
когда он ушел.
   "Милому мальчику" было уже не меньше двадцати шести.
   - Да, вполне, - согласилась Эмми, ясно понимая,  что  тете  Ханне  Адриан
совершенно не  понравился,  но  она  пытается  вести  себя  с  рыцарственным
великодушием.
   В полпятого тетя решила, что пора возвращаться в "Кесвик". Эмми проводила
ее на такси.
   К понедельнику  она  уже  совершенно  оправилась,  хотя  и  проснулась  с
раскалывающейся головой. Проглотила  пару  таблеток  аспирина,  чихнула,  но
считать себя заболевшей нужным не сочла.
   Ей пришлось воспользоваться общественным транспортом, и  по  приезде  она
сдержанно похвалила себя - было всего десять минут девятого.
   Оба - и Барден Каннингем, и Дон Обри - находились в комнате, которую Эмми
делила с Дон. Все равно: сегодня она появилась вовремя  -  может,  пятничные
события  ей  в  связи  с   этим   простят.   Она   радостно   приветствовала
присутствующих:
   - Доброе утро!
   - Доброе утро. - Дон улыбнулась, Барден просто что-то прорычал.
   Сейчас она займется работой. Слава богу, наступила оттепель.  Вечером  ее
будет ждать Адриан, и если все удачно сложится, то  к  завтрашнему  дню  она
снова будет с машиной.
   Планы по освобождению машины постепенно  отодвигались  в  ее  мыслях  все
дальше и дальше, по мере того как она погружалась в работу.  Честно  говоря,
она вовсе забыла об этом, когда открылась дверь  Бардена  Каннингема  и  тот
зашел поговорить  с  Дон.  Напрасный  труд:  Дон  ушла,  улизнула  от  него.
Одновременно зазвонил телефон. Звонок был из "Кесвика".
   - Миссис  Витфорд  снова  ушла,  никого  не  поставив  в  известность,  -
торопливо сказала Лиза Браун.
   Эмми, кожей чувствуя присутствие рядом Бардена, желавшего узнать, не  ему
ли звонят, опустила глаза, пытаясь сохранять спокойствие.
   - Давно?
   - Час назад или чуть больше.
   - И?.. - начала Эмми, и Лиза Браун будто бы прочла ее мысли.
   - Я посылала наших сотрудников на поиски  -  они  только  что  вернулись.
Поблизости ее нигде нет. Наверное, она  снова  отправилась  на  вашу  старую
квартиру.
   Эмми не отдавала себе отчета, что ее наниматель,  ее  занятой  наниматель
все еще находится в той