л... Я хотел спросить, почему ты не пошла на вечеринку?
   - Я устала, - солгала Глэдис.
   - По-моему, ты врешь, - сказал Пол. - Ты никогда не устаешь.
   Да, Глэдис следовало трижды подумать, прежде чем пытаться  ввести  его  в
заблуждение. Но на самом деле она не особенно боялась,  что  он  прочтет  ее
мысли, - гораздо больше ее пугало, что Пол может заглянуть к ней в  душу.  И
он вполне способен был, это сделать. Шесть месяцев,  на  протяжении  которых
Глэдис делилась с ним своими самыми сокровенными  надеждами  и  мечтами,  не
пропали даром. Теперь Пол мог видеть ее насквозь.
   Тогда почему же он не разглядел страшные кровоточащие раны,  которые  сам
нанес ей?
   - Сегодня я устала, - упрямо повторила Глэдис. - Кроме  того,  мне  давно
хотелось кое-что почитать.
   - Ты сказала, что мы могли бы быть Друзьями, и  я  готов  попробовать,  -
неожиданно заявил Пол. - Что, предложение еще в силе или я опоздал?
   - Мы друзья, - ответила Глэдис, но он покачал головой.
   - Нет. Мы все  еще  кружим  вокруг  друг  дружки,  словно  раненые  львы.
Настоящие друзья так себя не ведут, -  сказал  он  и  прислонился  плечом  к
центральному шесту палатки.
   - Но мы не львы, - негромко возразила Глэдис. - Мы просто  люди,  а  люди
иногда делают друг другу больно. Даже если они друзья...
   - Мне очень жаль, что я обидел тебя, Глэдис, - с мукой в голосе  произнес
Пол, пока она вела отчаянную борьбу с собой. Глэдис старалась не пустить его
в свое сердце. Так она выстрелами отгоняла бы от палатки льва. И то и другое
было трудным делом.
   - Я не хотел, - добавил Пол. - Не хотел, понимаешь?.. Но иначе  я  просто
не мог. То, что мной владело, было сильнее меня.
   - Я все понимаю, Пол. - Глэдис отложила  книгу  и  уселась  поудобнее.  -
Перестань, не казни себя. Наверное, так должно было случиться...
   И она грустно посмотрела на него. Снова эта боль, и казалось, ей не будет
конца.
   - Что в порядке?! - с горячностью  воскликнул  Пол.  -  Мы  оба  все  еще
наполовину мертвы. По крайней  мере  я  -  мертв...  Я  попробовал  все,  за
исключением, быть  может,  отворотного  зелья  и  колдовства,  но  ничто  не
помогло. Я принадлежу ей, Седине! И всегда буду принадлежать.
   - Она никогда не принадлежала тебе, Пол, потому что сама этого не хотела.
Ты никогда не владел ею, потому что она этого не позволяла. Как же ты можешь
принадлежать Селине? Я пыталась объяснить это тебе, но.., не смогла. Значит,
остается только ждать. В один прекрасный день ты Проснешься и все поймешь.
   Он пристально посмотрел на нее.
   - Я хочу, чтобы ты пошла со мной на вечеринку, Глэдис, - предложил он.  -
Как друг. Мне очень хочется с тобой поговорить - просто поговорить. Если  бы
ты знала, как мне этого не хватает!
   В его глазах блеснули слезы,  и  Глэдис  поняла,  что  приглашение  пойти
вместе на вечеринку было той оливковой ветвью мира, которую он протягивал ей
в ответ на ее предложение быть друзьями.
   - Мне тоже этого  не  хватает,  -  призналась  она.  -  Только  здесь,  к
сожалению, нет телефонов...
   Глэдис пыталась шутить, но в ее словах было слишком много горечи. Не было
никакого смысла возвращаться к прошлому. Страница была  прочитана,  ее  надо
было только закрыть.
   - Давай не будем спешить, - добавила она.
   - Куда? - Пол  криво  улыбнулся.  -  Нам  совершенно  некуда  торопиться,
Глэдис, нам осталось только вместе поплакать над осколками, которые  уже  не
склеишь...
   И Пол выдавил из себя еще одну жалкую улыбку. Нечеловеческим  напряжением
воли он заставил себя не вспоминать о том, как целовал ее  и  что  при  этом
чувствовал. Он отдал бы десять лет жизни за возможность снова обнять ее,  но
это было бы безумием. Ему нечего было дать ей. Он не принадлежал даже самому
себе.
   - Ну давай же одевайся, и пойдем, - сказал Пол просительно. - Ведь у  нас
осталось всего три недели. Потом мы снова расстанемся.., надолго. - Он хотел
сказать "навсегда", но не смог.
   На его лице появилось такое выражение, словно он решил  стоять  здесь  до
тех пор, пока Глэдис не пойдет с ним.
   - Но я не хочу! - упрямо возразила она.
   - Брось, Глэдис! - Пол тоже заупрямился. Они словно играли в пинг-понг, и
ни один не хотел уступать. - Вылезай из своего мешка, иначе я отнесу тебя  в
столовую прямо в нем.
   Глэдис живо представила себе эту картину и  расхохоталась.  "Сумасшедший!
Настоящий сумасшедший!" - подумала она, зная, что будет любить  его  всегда.
Даже когда кончатся три недели, которые у них еще оставались.
   И, совершенно неожиданно для себя, Глэдис решила, что Пол прав. Все равно
она потеряла его навсегда, так что три недели ничего не решали.  Так  почему
бы им не побыть немного вместе на прощание?
   - Хорошо, я иду, - сказала Глэдис, расстегивая "молнию" спального  мешка.
На Глэдис были джинсы и плотная хлопчатобумажная майка.  Вытряхнув  ботинки,
куда могли забраться ядовитые насекомые или змеи, Глэдис  зашнуровала  их  и
встала.
   - О'кей, мистер, на ближайшие три недели мы - друзья, - сказала она. -  А
потом вы должны навсегда исчезнуть из моей жизни.
   - Я думал, что я уже... - проворчал Пол, поднимая полог палатки  и  давая
ей пройти.
   - Я тоже так думала, но ты умеешь здорово притворяться, - сказала Глэдис,
когда они шли через лагерь к  столовой,  откуда  доносилась  музыка  и  звон
посуды. - Та заключительная сцена в  "Карлайле"  показалась  мне  достаточно
убедительной.  Я  и  в  самом  деле  решила,  что  ты  прощаешься  со   мной
по-настоящему.
   Пол ничего не ответил, но  его  взгляд  машинально  скользнул  по  смутно
белевшему в темноте шраму на виске Глэдис. Их встреча в отеле едва не  стала
последней. Он не сомневался, что Глэдис спасло только  чудо,  и  не  уставал
благодарить за это судьбу. Он никогда  не  простил  бы  себе,  если  бы  она
погибла.
   В этот момент Глэдис споткнулась, и Пол поддержал ее под локоть, а она  в
задумчивости не вырвала руку. Ночь была великолепна: такие  ночи  -  жаркие,
влажные, насыщенные густым ароматом цветов и звенящими голосами насекомых  -
могли быть только в Африке.  Рука  Глэдис  осталась  в  руке  Пола,  который
уверенно вел ее  по  тропинке,  проложенной  между  магнолиями  и  зарослями
бамбука.
   Наконец они добрались до столовой. Пола окликнул австралиец,  прилетевший
с ним из Могадишо, и он, извинившись,  отошел  поговорить  с  ним  о  делах.
Австралиец был механиком;  весь  день  он  копался  в  забарахлившем  моторе
самолета и, кажется, нашел причину поломки.  Пол  слушал  его,  но  думал  о
другом. Он думал о Глэдис и ничего не мог придумать.
   А Глэдис, испытывавшая искреннюю благодарность к Полу,  который  не  стал
навязывать  ей  свое  общество,  чувствовала   себя   совершенно   свободно.
Присоединившись к группе сестер и сиделок, она непринужденно болтала с ними,
одновременно  стараясь  узнать  что-то  новое  и   интересное,   что   могло
пригодиться ей для репортажа. С вечеринки Глэдис ушла одной из последних,  и
Пол, исподтишка наблюдавший за ней, решил, что она неплохо провела время.
   На следующий день утром кто-то негромко постучал  по  ведру,  повешенному
около ее палатки, и Глэдис, которая как раз  застегивала  джинсы,  выглянула
наружу.  Несмотря  на  неоднократные  предупреждения,  она   была   босиком.
Золотистые волосы, которые она  не  успела  расчесать  и  заплести  в  косу,
красиво обрамляли ее правильное лицо, покрытое ровным светлым загаром. Пол с
укоризной взглянул на нее.
   - Обуйся, - сказал он. - Ты что, хочешь, чтобы тебя ужалила  какая-нибудь
дрянь?
   - Спасибо за  предупреждение,  -  отрезала  Глэдис,  с  трудом  сдерживая
раздражение. Было еще очень рано, она не выспалась  и  была  не  расположена
выслушивать нравоучения. - Что ты хотел?
   - Мы сейчас летим в Бужумбуру - надо  забрать  важный  груз.  Это  займет
всего два или три часа в один конец. Может быть,  ты  хотела  бы  слетать  с
нами? Из кабины открывается очень  красивый  вид,  и  ты  могла  бы  сделать
превосходные снимки для своего репортажа, - предложил он.
   Глэдис немного подумала. Пол был прав - несколько общих планов и видов  с
высоты птичьего полета очень бы пригодились для ее репортажа. Но шесть часов
в обществе Пола... Глэдис колебалась.
   В конце концов, профессионализм одержал верх.
   - О'кей, - сказала она сухо. - Я лечу с вами. Когда?
   -  Через  десять  минут.  -  Пол  улыбнулся.  Он  был  рад,  что   Глэдис
согласилась. Даже ее резкость не смутила его - когда Глэдис  сердилась,  она
напоминала ему Селину.
   - Хорошо, я буду готова, - кивнула Глэдис. - Есть у меня время на чашечку
кофе?
   - Пару минут, я думаю, мы можем  подождать.  В  конце  концов,  мы  -  не
"Пан-Америкэн".
   - Спасибо. Я подойду прямо к джипу, - сказала она, и Пол, повернувшись на
каблуках, быстро зашагал прочь. Голова его  была  низко  опущена,  и  Глэдис
невольно спросила себя, о чем он может думать.
   Меньше чем через пять минут она  уже  пила,  обжигаясь,  горячий  кофе  и
закусывала отсыревшими галетами, которые отдавали  плесенью.  Впрочем,  этим
отличалась вся здешняя пища, и Глэдис, чье меню состояло преимущественно  из
кофе, фруктов и яичницы, невольно подумала, что как пить  дать  потеряет  за
эту командировку несколько фунтов веса. Впрочем, еще в Нью-Йорке,  глядя  на
себя в зеркало, Глэдис замечала, что выглядит  тоньше,  чем  обычно.  Должно
быть, сказывались переживания последних двух месяцев, которые были  едва  ли
не самыми тяжелыми в ее жизни.
   Когда Глэдис подошла к джипу, она увидела, что Пол стоит  там  с  высоким
пилотом, которого, как она знала, звали Рэнди. Рэнди родился в Калифорнии  и
большую  часть  жизни  прожил  в  Лос-Анджелесе.  Когда-то   он   служил   в
военно-воздушных  силах,  потом  поступил  учиться  на  киноактера   и   был
помощником продюсера в двух или трех фильмах. Карьера была  ему  обеспечена,
но Рэнди неожиданно бросил все и приехал в Африку. Как он сам  говорил,  ему
захотелось сделать что-то полезное для человечества,  и  Глэдис  его  хорошо
понимала. В госпитале Рэнди работал уже  три  года  и  успел  за  это  время
освоить  профессию  фельдшера.  "Летчик,  актер,  продюсер,  фельдшер...   -
говорили его друзья. - Такие люди на вес золота". Но Глэдис считала, что они
- куда дороже. Она хотела сфотографировать Рэнди для своего репортажа, но он
только отшучивался. Глэдис вообще серьезно задумывалась о том, чтобы сделать
фоторепортаж об Ассоциации бывших военных  летчиков.  Единственным,  что  ее
смущало, было то, что основателем и фактическим главой ассоциации был Пол.
   Через двадцать минут езды они были  уже  в  Сингугу.  Самолет,  купленный
Полом  для  госпиталя,  был  старой  армейской  машиной,  имевшей   довольно
обшарпанный вид, однако, как сказал Рэнди, он мог  прослужить  еще  довольно
долго. Действительно, самолет легко оторвался от земли, и  Глэдис,  занявшая
место в хвостовой кабине,  где  когда-то  размещался  стрелок  с  пулеметом,
приникла к аппарату. Она снимала и проносящиеся внизу зеленые холмы, и стада
носорогов в  высокой  траве,  и  бесконечные  банановые  плантации,  и  стаи
фламинго на озере. Пол летел как  можно  ниже,  чтобы  дать  ей  возможность
сделать хорошие снимки. Но Глэдис, стремившаяся  увидеть  и  запечатлеть  на
пленке как можно больше красот этого удивительного края, все равно жалела  о
том, что не может поместиться где-нибудь под фюзеляжем.
   Рынок в Бужумбуру поразил  Глэдис  своим  шумным  многолюдьем  и  обилием
экзотических фруктов. Здесь она тоже сделала несколько превосходных  снимков
в полной уверенности, что когда-нибудь непременно  сумеет  их  использовать.
Потом щелкнула Пола и Рэнди, загружавших самолет,  отметив,  что  пригодится
для репортажа об ассоциации.
   Наконец все было готово к отлету. Они сели в тени  под  крылом  самолета,
чтобы перекусить кофе и фруктами, которые купили на рынке. Время от  времени
мимо них степенно проходил крупный броненосец. Каждый раз  Глэдис  хваталась
за аппарат, чтобы еще и еще раз заснять это удивительное животное. Однако  в
конце концов и она устала от впечатлений и спрятала камеру в кофр.
   -  Потрясающее  место,  верно?  -  спросил  Рэнди,  широко  улыбаясь.  Он
относился к Глэдис очень тепло, но ни о каком  "увлечении"  речь  не  шла  -
Рэнди ухаживал за одной из медицинских сестер.
   - Да, - ответила она.  -  Конечно.  Покончив  с  трапезой,  они  полетели
обратно. На этот раз Глэдис сидела на свободном месте в пилотской  кабине  и
просто смотрела на проплывающие внизу пейзажи. Пол по-прежнему был  молчалив
и не разговаривал ни с ней, ни с  Рэнди,  и  Глэдис  почувствовала,  как  от
жалости у нее сжимается сердце.
   Грузовик с Тони за рулем уже ждал их на взлетной полосе. Ящики и  коробки
быстро перегрузили в кузов. Рэнди запрыгнул в кабину  к  Тони,  и  грузовик,
урча и недовольно фыркая, покатил обратно в лагерь. Глэдис пришлось ехать  с
Полом в джипе.
   На обратном пути Пол несколько раз взглянул на  нее,  но  лишь  когда  до
лагеря осталось миль пять, он поднял руку и коснулся шрама на ее виске.
   - Он еще болит, Глэдис?
   - Нет. Вернее - почти нет. Иногда он чешется, но мне сказали, что  так  и
должно быть. В конце  концов  он  должен  пропасть  совсем,  но  я  не  буду
расстраиваться, если какой-то след все же останется.
   Глэдис пожала плечами. Ее действительно не очень волновал этот вопрос. Но
все же она была благодарна судьбе за то, что в тот день, когда ее  доставили
в уэстпортскую больницу, среди дежурных врачей оказался пластический хирург.
Если бы не он, шрам мог оказаться куда больше и страшнее.
   Пол кивнул. Он хотел было снова сказать, как он сожалеет  обо  всем,  что
случилось, но передумал. Они оба и так повторяли эти  слова  слишком  часто,
однако ни один из них не в силах был изменить прошлое, да и настоящее тоже.
   Они вместе вернулись в лагерь, и Глэдис, поблагодарив Пола за то, что  он
взял ее с собой, собиралась пойти в душевую,  как  вдруг  из  крытой  травой
хижины позади госпиталя выглянула молоденькая медсестра.
   - Мисс Глэдис! - окликнула она ее. - Постойте!  Пока  вас  не  было,  вам
звонили. Нам передали по радио...
   Она на мгновение заколебалась, и Глэдис почувствовала, как  у  нее  упало
сердце. "Что-то случилось! - подумала она. - Что-то неладно дома!"
   Предчувствие ее не обмануло. Правда, связь была очень плохая, и  дежурный
радист сумел разобрать только, что сын Глэдис упал в  школе  и  что-то  себе
сломал.
   - Кто звонил? Вы знаете, кто звонил?!  -  спросила  Глэдис,  и  голос  ее
зазвенел от тревоги. Звонить могли Дуг, Таня  или  Мэйбл,  мог  позвонить  и
врач, если кто-то дал ему номер ее телефона.
   - Нет, я не знаю. - Сестра пожала плечами. -  Было  очень  плохо  слышно,
и... Новая мысль пришла в голову Глэдис.
   - Который сын? Как его зовут?! - почти крикнула она.
   - Не знаю, - снова ответила сестра. - Были очень сильные  помехи.  -  Она
наморщила лоб, словно что-то вспоминая. - Кажется, Кэм  или  что-то  в  этом
роде...
   Это, конечно, был Сэм. Он что-то сломал, а она даже не  знает,  насколько
это серьезно. Бремя вины неожиданно обрушилось на нее всей  своей  тяжестью.
Глэдис чувствовала непреодолимую потребность куда-то бежать, что-то  делать,
но она не знала - что.
   Пол все еще стоял рядом с ней. Он все слышал, и, когда Глэдис повернулась
и посмотрела на него, сердце его рванулось из груди навстречу этим огромным,
потемневшим от тревоги глазам.
   - Как мне можно отсюда  позвонить?  -  спросила  Глэдис.  Губы  плохо  ей
повиновались, но она из последних сил старалась держать себя в руках.
   - Можно попробовать связаться с Кигали по радио, но я боюсь, что ты снова
ничего не  услышишь.  Лучше  ехать...  В  пригороде  Кигали  есть  отделение
Красного Креста. Туда около двух часов езды, но зато у них надежная связь со
всем миром.
   - Ты отвезешь меня? - спросила Глэдис  напрямик,  и  он  кивнул.  Правда,
помочь Сэму Глэдис все равно ничем не могла, но она, по крайней мере,  могла
выяснить, в чем дело. Выяснить и не волноваться так сильно.
   - Иди к джипу, - властно приказал он. - Поедем на нем. Думаю, мы  успеем,
к тому же самолет все равно не заправлен. Я буду через две минуты  -  только
предупрежу Тони.
   Меньше чем через пять минут они уже мчались по дороге в Кигали.  Довольно
долгое время они молчали, и, лишь когда позади осталась примерно треть пути,
Пол попытался подбодрить Глэдис.
   - Это, наверное, какая-нибудь ерунда, - сказал он, стараясь говорить  как
можно небрежнее, но Глэдис поняла, что он тоже волнуется.
   - Надеюсь, ты прав, - вздохнула она. Отвернувшись к  окну,  Глэдис  долго
смотрела на проносящиеся мимо африканские пейзажи и вдруг заговорила глухим,
срывающимся голосом:
   - Наверное, я действительно не имела права  бросать  детей.  Вот,  что-то
случилось, а я оказалась на другом конце земли. Именно сейчас  Сэм  особенно
нуждается во мне, а, чтобы добраться до дома, мне нужно не менее двух  дней.
Мои дети даже не могут сюда позвонить, чтобы просто поговорить о том о  сем,
а ведь они, в сущности, еще такие маленькие!..
   - Они остались не с кем-нибудь, а со своим родным отцом, - напомнил  Пол.
- Я думаю, что Дуглас вполне способен справиться со всем как надо. Кстати, -
добавил он специально, чтобы отвлечь ее, - эта его  подружка...  У  них  это
серьезно?
   - Не знаю, наверное... - ответила Глэдис, продолжая  думать  о  своем.  -
Таня - неплохая женщина, у нее двое своих детей, которых она любит,  но  мои
дети их ненавидят. И ее тоже. Они считают ее набитой дурой...
   - Я думаю, в данных обстоятельствах они точно  так  же  возненавидели  бы
любую  женщину,  которая  попыталась  бы  прибрать  к  рукам  их   отца,   -
рассудительно заметил Пол. "И любого мужчину, который появился бы в жизни их
матери", - добавил он про себя.
   Когда они подъехали  к  представительству  Красного  Креста,  здание  уже
закрывалось. Увидев на крыльце какую-то женщину, которая возилась с ключами,
Глэдис выскочила из джипа еще до того, как Пол успел остановить  машину,  и,
размахивая руками, бросилась вперед. Торопясь и сбиваясь, она  объяснила,  в
чем дело, и та кивнула.
   - Звоните, раз такое дело, - сказала она, сочувственно улыбаясь Глэдис. -
Правда, иногда линия бывает перегружена, но.., попробуйте.
   Оказавшись у аппарата, Глэдис схватила  трубку  и  стала  дрожащей  рукой
набирать длинную последовательность цифр.  Несколько  раз  она  ошибалась  и
начинала сначала, но Пол, вошедший в офис следом за ней, не  сделал  никакой
попытки ей помочь. Он только молча стоял рядом и смотрел, и лицо у него было
суровым. К счастью, женщина, впустившая их в здание, никуда  не  торопилась.
Ожидая, пока Глэдис дозвонится, она вернулась к себе в  кабинет  и  занялась
какими-то делами.
   Наконец  Глэдис  удалось  правильно  набрать  номер,   и   она   замерла,
прислушиваясь к далеким гудкам и  соображая,  куда  ей  звонить,  если  дома
никого не окажется. Но ей повезло. На шестом звонке кто-то  взял  трубку,  и
Глэдис узнала голос Дуга.
   - Привет, Дуг, это я, - быстро сказала она. - Что с Сэмом? Как он?
   - Он играл в  школе  в  бейсбол  и  повредил  запястье,  -  объяснил  Дуг
совершенно спокойно.
   - Запястье? Только и всего? - удивилась Глэдис.
   - А ты надеялась, что он сломал себе шею?
   - Нет... Я просто подумала, что, раз ты позвонил, значит, дело серьезное.
Пока  мы  добрались  до  работающего  телефона,  я  черт  знает  чего   себе
навоображала!
   - Запястье - это вполне серьезно! - раздраженно  бросил  Дуг.  -  У  Сэма
очень болела рука, и Таня возилась с ним целый день.
   - Что ж, поблагодари ее от моего имени, - сказала  Глэдис.  Она  как  раз
собиралась спросить, не может ли он передать трубку Сэму, но оказалось,  что
Дуг еще не все сказал.
   - Таня действительно заслуживает благодарности, а вот ты - нет! -  заявил
он. - С чего ты взяла, что она обязана заботиться о  твоих