гда?
От кого? Что с ним случилось? Он умер, да?
   Она наконец прекратила поток вопросов, и Беттина продолжила:
   - Полтора года  назад  у  меня  был  выкидыш  на  четвертом  месяце.  Это
случилось еще до переезда в Калифорнию. - На самом деле  ей  очень  хотелось
поделиться с подругой именно сейчас, - благодаря  этому  я  познакомилась  с
Джоном. После выкидыша я приехала в Сан-Франциско. Прошла  всего  неделя,  я
испытывала  глубокую   депрессию   и   сделала   попытку   покончить   жизнь
самоубийством. После промывания  желудка  очнулась  и  увидела  перед  собой
Джона.
   - Надо же! А он никогда не рассказывал об этом.
   Беттина грустно улыбнулась.
   - Знаю. Он и мне не велел. Но Сет знает.
   - Сет? - недоверчиво воскликнула Мэри.
   Беттина засмеялась:
   - Конечно, он оформлял мне развод.
   - Так ты была замужем за отцом того ребенка? Господи,  ты  кладезь  тайн.
Расскажи еще что-нибудь!
   Беттина засмеялась и пожала плечами.
   - На самом деле тайн не так уж много. Разве что...
   И ей безумно захотелось обнажить перед лучшей подругой свою душу. Никогда
еще они не разговаривали так откровенно.
   - Я дважды была замужем.
   - Ну да: за тем и за Джоном, - догадалась Мэри.
   - Нет, до Джона, - спокойно проговорила Беттина. - Один раз за  человеком
много старше меня, другой - за актером. Я  служила  в  театре,  в  последнее
время - вторым режиссером...
   - Ты? - поразилась Мэри.
   - Да, а отец у меня был писателем. Очень известным.
   Беттина улыбнулась и присела, откинувшись на подушки.
   - Кто он? - спросила Мэри. - Я его знаю?
   - Может быть. - Беттина знала, что Мэри  любила  читать.  -  Это  Джастин
Дэниелз.
   - Как же... конечно, Беттина Дэниелз, а  я-то  и  не  подумала.  Господи,
Беттина, почему ты нам раньше ничего не рассказывала? - И  с  этими  словами
Мэри ласково погладила Беттину по ноге. - Или Сет все знает?
   Беттина твердо покачала головой.
   - Он знает только о моем  втором  браке  и  понятия  не  имеет  обо  всем
остальном.
   - Но почему ты нам не сказала? Беттина пожала плечами.
   - Джон не слишком одобряет мое богатое прошлое. Я не  хотела  делать  ему
больно - Делать больно? - не поняла Мэри. - Но почему? Потому  что  ты  дочь
Джастина Дэниелза? Ему бы гордиться. А два замужества, ну так  что,  значит,
так было суждено Настоящие друзья из-за этого не станут меньше любить  тебя.
Тот,  кто  любит,  -  всегда  поймет.  Во  всяком  случае,   попытается.   А
остальные... какое им дело? Твоему отцу наверняка это было хорошо  известно.
Уверена, что люди не одобряли его привычки.
   - Это совсем другое. Все-таки он талант. От таких, как  он,  всегда  ждут
чего-то не обычного.
   - Тогда и ты берись за книгу, твое прошлое такое экзотичное.
   Беттина засмеялась и, прежде чем заговорить, грустно наклонила голову.
   - Я хотела написать пьесу.
   - Да? - изумилась Мэри и уселась поудобнее, подвернув под  себя  ноги.  -
Боже Милосердный, Бетти, а я-то думала, что  ты  -  такая  же,  как  все,  а
оказалось - нет. Когда ты собираешься начать пьесу?
   - Возможно, никогда. Джона это выводит из себя. Не  знаю,  ах,  не  знаю,
Мэри... Театральный мир  не  слишком  респектабельный,  -  сказала  Беттина,
причем последние слова дались ей с трудом. - Может быть, мне повезло, что  я
вырвалась оттуда.
   - Может быть. Но ты вырвалась, не потеряв таланта. Разве  нельзя  взяться
за свое дело и оставаться респектабельной?
   - Когда-нибудь я хотела бы попробовать, - мечтательно призналась  Беттина
и опять наклонила голову. - Но, видимо, не  получится.  Джон  мне  этого  не
простит. Ему покажется, что я вношу что-то враждебное в нашу жизнь.
   - А тебе не приходило в голову, что это - его, и только его, мнение?  Что
он, возможно, ошибается? Люди иногда ревнуют,  сами  того  не  сознавая.  Мы
влачим обычное земное существование, и вот рядом пролетает райская птица,  Я
мы - боимся. Потому что мы не такие, как она, наши перья не отливают красным
и зеленым, у нас - скучная серая  расцветка.  Глядя  на  райскую  птицу,  мы
замечаем, насколько сами безобразны рядом  с  ней,  нам  кажется,  будто  мы
неудачники. Некоторым нравится смотреть на райскую  птицу,  они  тешат  себя
мыслью, что однажды станут такими же. Другие же хотят подстрелить ее, или, в
лучшем случае, прогнать с глаз подальше.
   - Ты хочешь сказать, что Джон - из  таких?  -  огорчилась  Беттина.  Мэри
поспешила успокоить ее:
   - Нет, но, судя по всему, ему хотелось бы, чтобы ты сменила  яркий  наряд
на серенькое оперение, чтобы ты стала как все. А ты не  такая,  Беттина.  Ты
прекрасна, экзотична и непохожа на нас. Ты - редкостная птица. Сбрось  серые
перышки, Бетти... Пусть все увидят богатство  твоей  расцветки.  Ты  -  дочь
Джастина Дэниелза, и это само по себе - редкий дар. Подумай, как бы  отнесся
отец к тому, что ты прячешься здесь? И делаешь вид, будто ты - не его дитя.
   Беттина болезненно поморщилась, услыхав это из уст Мэри, и  на  глазах  у
нее выступили слезы. Слова подруги возымели  действие,  сравнимое  с  ударом
электрическим током. Мэри наклонилась к Беттине, поцеловала ее в  щеку  и  с
нежностью произнесла:
   - А теперь давай поговорим о твоем самочувствии. У тебя боли в пояснице?
   Беттина была ошеломлена тем,  что  сказала  Мэри.  Значит,  ее  принимают
такой,  как  есть,  несмотря  на  ее  прошлое.  Это  тронуло  Беттину.   Как
внимательна к ней Мэри.
   - Откуда ты знаешь все про мои боли?
   - Потому что я занималась этим, разве ты забыла? Не всем же быть райскими
птицами, кто-то  должен  быть  полицейским,  кто-то  -  пожарным,  а  кто-то
медсестрой, - улыбнулась Мэри, а Беттина опять поморщилась, но на  этот  раз
от физической боли.
   - Я рада, - с трудом произнесла она.
   - Хочешь заняться  дыхательными  упражнениями?  Если,  конечно,  тебе  не
трудно.
   - Трудно.
   Беттина удивлялась, насколько быстро усиливается боль. Еще час назад  это
было всего лишь неясным  ощущением,  десять  минут  назад  -  периодическими
приступами, а сейчас боль пронзала ее так, что нельзя  было  даже  вздохнуть
как следует.
   Мэри сразу оценила ситуацию и не выпускала руку Беттины из своих ладоней.
Следующий приступ боли пронзил,  словно  лезвие,  уже  не  спину,  а  живот.
Беттина с силой вцепилась Мэри в ладонь. Через минуту боль стихла. Мэри  все
это время следила за секундной стрелкой часов.
   - Больно было? Беттина лежала на диване вся в поту.
   Она не могла громко говорить, лишь кивнула и прошептала:
   - Да.
   И, широко раскрыв искаженные ужасом глаза, хрипло позвала:
   - Джон.
   - Не волнуйся, Беттина, я ему позвоню. Ты  только  лежи  спокойно.  Когда
боль усилится, старайся правильно дышать.
   - Ты куда? - в страхе вымолвила Беттина.
   - На кухню, к телефону. Позвоню Джону, пусть он свяжется с врачом.  Потом
позвоню Нэнси, что живет напротив, попрошу ее  посидеть  с  детьми.  -  Мэри
ободряюще улыбнулась Беттине. - Как только Нэнси придет сюда,  мы  поедем  в
больницу.
   Беттина хотела кивнуть, но боль вновь пронзила ее и она крепче  вцепилась
в руку Мэри. Последний приступ оказался самым продолжительным, невыносимым.
   - О, Мэри... Мэри... Очень больно...
   - Ш-ш-ш-ш... возьми себя в руки, Бетти. Успокойся.
   Без лишних слов она сходила на кухню и вернулась  с  влажным  полотенцем,
которое положила на лоб Беттине.
   - Держись, а я пойду позвоню. Она возвратилась через две  минуты,  уже  в
футболке, джинсах и с сумкой через плечо. Она велела Нэнси по пути захватить
сумку, что стояла в гостиной у Беттины. Уже через пять минут они  подошли  к
машине. Мэри помогла Беттине сесть в автомобиль.
   - А если мы не успеем? - испуганно спросила Беттина.
   Мэри предпочла бы, чтобы так и случилось. Уж лучше она сама примет роды в
машине, нежели отдавать ее в руки этого изверга доктора Мак-Карни.  Поэтому,
включая зажигание, она сказала:
   - Не бойся, если не успеем, я о тебе позабочусь. Подумай,  сколько  денег
ты сэкономишь!
   Некоторое время они ехали молча. Беттина трудно и  часто  дышала,  хватая
ртом воздух. Боли становились все нестерпимее, и Мэри заметила это по глазам
подруги. Наверно, роды  будут  непродолжительными,  решила  она.  Может,  ей
повезет. Ведь это у нее не первые. Мэри поймала себя на  том,  что  все  еще
думает о недавнем разговоре с  Беттиной.  Удивительно,  вроде  бы  прекрасно
знаешь человека, а, оказывается, не знаешь о нем ничего.
   - Ну, как ты?
   Беттина ничего не ответила. Слышалось лишь ее прерывистое  дыхание.  Мэри
подождала, пока боль не утихла, и осторожно дотронулась до ее руки.
   -  Бетти,  любимая,  не  корчи  из  себя  героиню.  Я  знаю,  ты   хорошо
подготовилась к  естественным  родам,  но  если  станет  совсем  худо  -  не
стесняйся, сразу же попроси дать обезболивающее. Не жди до последнего.
   Ей не хотелось добавлять, что слишком большое терпение  чревато  тяжелыми
последствиями.
   Но Беттина в страхе замотала головой.
   - Джон не позволит... Он  сказал,  что  это  может  повредить  ребенку...
скажется на мозге...
   Вновь стало нестерпимо больно. Мэри ждала,  когда  боль  отступит,  после
чего продолжила свои попытки:
   - Он не прав. Поверь мне. Я не один год отработала в родильном отделении.
Тебе могут дать такое средство, которое полностью отключает чувствительность
в тазовой области. Может, дадут немного демерола. Сделают укол, боль  станет
не такой острой. Медики располагают целой гаммой препаратов, безвредных  для
ребенка. Ты попросишь об этом, когда станет невмоготу?
   - Ладно, - сказала Беттина, лишь бы отвязаться. Ей  не  хватало  дыхания,
тут не до споров. Однако  она  знала  мнение  Джона  на  этот  счет  и  была
убеждена, что он от своего не отступит. Нельзя принимать обезболивающее, это
нанесет непоправимый вред ребенку.
   Через пятнадцать минут они подъехали к больнице, но Беттина уже не  могла
выйти из машины самостоятельно. Быстро подкатили тележку. Мэри  не  отходила
от Беттины ни на шаг и все сжимала ей руку.
   - О, Мэри... скажи им... Пусть остановятся! Нет! -  крикнула  Беттина  и,
вцепившись в санитара, привстала на тележке, но тут же со стоном повалилась.
Санитар терпеливо ждал, когда она отпустит его, но  Мэри  всячески  пыталась
успокоить ее. Она была уверена, что роды вступили в  решающую  стадию.  Если
это так, то скоро к схваткам присоединятся потуги.
   Джон уже ждал их у входа в родильное отделение. Он очень  волновался,  но
выглядел счастливым, улыбнулся Мэри, потом Беттине, на лбу и  щеках  которой
крупными каплями выступила испарина. Она схватилась за рукав  белого  халата
Джона и громко закричала:
   - О, Джон... больно! Мне очень больно! Он спокойно  взял  ее  за  руку  и
посмотрел на часы. Мэри вдруг что-то пришло в голову и  она  знаком  позвала
Джона. Тот подождал прекращения схватки и подошел к Мэри.
   - В чем дело? - как ни в чем не бывало спросил он.
   - Я вот о чем  подумала.  Я  здесь  работала,  поэтому  никто  не  станет
возражать, если я буду рядом с вами. Я не могу ассистировать, просто  побуду
рядом с Беттиной. Ей очень тяжело, - не могла не добавить она.
   Джон благодарно улыбнулся Мэри, похлопал ее по плечу и покачал головой.
   - Не беспокойся, все идет как нельзя лучше. Взгляни на нее, -  он  кивнул
через плечо, - думаю, скоро появится головка.
   - Согласна. Но это не означает, что все трудное уже позади.
   - Да не беспокойся ты так. Все сестры одинаковы.
   Мэри попыталась настоять на своем, но Джон решительно  отказался.  Вместо
того чтобы принять предложение  Мэри,  он  знаком  велел  медсестре  отвезти
Беттину в смотровую. Мэри проводила их до дверей, на ходу утешая Беттину:
   - Все будет хорошо. Ты  держишься  молодцом.  Теперь  осталось  потерпеть
совсем немного. Она наклонилась и поцеловала подругу.
   - Все хорошо, все хорошо.
   Слезы струились по щекам Беттины,  пока  сестра  осторожно  везла  ее  по
больничному коридору.
   Вскоре в смотровую вошел доктор Мак-Карни  в  сопровождении  Джона.  Мэри
недовольно посмотрела на Мак-Карни. Бедная Беттина, она и  не  предполагала,
что ее станут осматривать в такую минуту! Мэри чуть не плакала от досады,  а
чуть позже из смотровой вышла сестра. Когда она  открыла  дверь,  послышался
крик Беттины.
   - Мне не позволили остаться, - как  бы  оправдываясь,  сказала  сестра  и
пожала плечами.
   Мэри кивнула.
   - Знаю. Я работала здесь когда-то. Как там дела?
   Не знаю, все идет очень медленно.
   - Почему ей не вводят питоцин внутривенно?
   - Мак-Карни не видит в этом нужды. Он говорит, все идет нормально.
   Впоследствии Мэри справлялась у суетливо пробегавших медсестер, как  там,
родильной палате. Она узнала, что Джон и  Мак-Карни  согласились  не  давать
пока ни каких обезболивающих средств. Они пред полагали, что все скоро и так
завершится а если и нет, лучше Беттине обойтись без стимуляторов.  Медсестры
входили в родильную так же часто, как и выходил оттуда, а  Мэри  нетерпеливо
шагала взад и вперед по коридору в состоянии, близком к истерике. Она мерила
шагами длинный коридор и  ругала  на  чем  свет  стоит  великого  Мак-Карни,
предпочитавшего до последнего  момента  обходиться  без  ассистентов  и  без
лекарств, которые могли бы  уменьшить  страдания  роженицы.  Мэри  хотелось,
чтобы сейчас рядом с ней был Сет чтобы у Беттины был  другой  акушер,  чтобы
все-все сложилось  с  самого  начала  иначе.  Время  от  времени  в  коридор
проникали страшные вопли Беттины.
   - Ну, как она там? - с горестным видом спросила Мэри у хорошо ей знакомой
старшей сестры.
   - Не везет бедняжке. Быстро дошла до восьми сантиметров, и дальше  никак,
- ответила та и, нерешительно помявшись, добавила:
   - Мак-Карни велел привязать ее.
   - Боже мой.
   Все  такой  же,  каким  его  запомнила  Мэри.  Надо  позвонить  Сету.  Но
оказалось, что он не может подъехать раньше шести.
   Когда Сет приехал, Мэри была вся в слезах. Она  сбивчиво  объяснила,  что
они сделали с Беттиной. Сет обнял жену и как мог начал успокаивать ее:
   - Джон с ней рядом, он не позволит старому ослу обойтись  с  ней  слишком
грубо.
   - Что-то незаметно. Ее привязали три часа назад. А Джон все твердит,  что
не допустит никакой анестезии, чтобы не повредить мозг ребенка. Сет, я  ведь
знаю - это предрассудки. И ты знаешь.
   Сет кивнул. Они оба вспомнили,  как  легко  прошли  у  Мэри  роды  десять
месяцев тому назад. И даже с первым ребенком не было таких мук.
   - Он делает все, чтобы ей было как можно хуже, - в сердцах добавила Мэри.
   - Не нервничай, - ласково сказал Сет. - Езжай домой.
   Однако она решительно отказалась.
   - Я не уеду отсюда, покуда этот старый козел не освободит ее.
   Проходившая мимо старшая сестра прыснула со смеху.
   - Ну, ты даешь, Уотерсон! - сказала она и в шутку погрозила пальцем.
   - Как она? - спросила Мэри.
   - Почти без изменений. Девять сантиметров.
   Один сантиметр - за семь часов усилий. Шел одиннадцатый час.
   - Может быть, ей дадут стимуляторы?
   Старшая сестра покачала головой и пошла по своим делам.
   Наконец, через четыре часа, то есть в третьем часу ночи, дверь  родильной
палаты открылась и оттуда торопливо вышли Мак-Карни и Джон  в  сопровождении
двух сестер. Одна из сестер толкала перед  собой  каталку,  к  которой  была
привязана дергавшаяся, измученная  Беттина,  почти  потерявшая  рассудок  от
дикой боли. Полсуток ей никто не сказал ни слова, не  успокоил,  не  утешил,
ничего не объяснил. Никто не сжал ей руку, не ободрил. Ее просто привязали и
предоставили мучиться, сходить с ума от  страха,  биться,  испытывать  боли,
которые пронзали ее тело и мозг. Сначала Джон подошел к ней и  хотел  помочь
взять верное дыхание, но Мак-Карни немедля отправил его в дальний угол.
   - Я знаю свое дело, - отрезал он. Беттина  была  распластана  на  каталке
так, что Мак-Карни мог с большим удобством наблюдать за происходящим. Он  не
вмешивался в природный процесс. Беттина в первое время  хотела  пожаловаться
на сильные судороги в спине, но потом она их уже  не  замечала.  Когда  Джон
подбежал к ней из своего угла, видя, как она мучается  и  кричит,  Мак-Карни
решительно остановил его.
   - Оставь ее одну. Все женщины через это проходят. Сейчас она тебя даже не
услышит.
   Джон поступил так, как ему велел Мак-Карни.
   - О Боже, Сет, ты видишь, что с ней сделали! - чуть не плакала Мэри.
   - Все в порядке, дорогая, - приговаривал Сет.
   Мэри отшатнулась от него.
   - Да ты знаешь, что это такое? Ты представляешь себе,  каково  женщине  в
такие минуты? Что они с ней сделали! Двенадцать часов с ней обращаются как с
животным. Она больше никогда не решится заиметь ребенка. Будь они  прокляты!
Они сломали ее!
   Мэри уткнулась в плечо мужа и начала беззвучно рыдать. Сет гладил  ее  по
голове, но ничего не мог сказать в утешение. Он знал, что Мэри права, но что
можно  было  сделать?  Сет  не  понимал,  как  Джон  решился  доверить  жену
Мак-Карни. Наверно, он опытный врач, но у него нет сердца.
   - С ней все будет в порядке, Мэри. Завтра она обо всем забудет.
   Мэри печально посмотрела на мужа. - Она всю жизнь будет помнить об этом.
   Сет  знал  -  Мэри  права.  Они  простояли  в  коридоре,  беспомощные   и
несчастные, еще два часа. Наконец полпятого утра на свет появился  Александр
Джон Филдз, здоровый мальчуган, огласивший своим  криком  родильную  палату.
Отец гордо смотрел на сына, а мать лежала без  сил,  ничего  не  видя  перед
собой.

Глава 31

   - Беттина! - негромко позвала Мэри. Входная дверь была открыта,  но  было
непонятно, есть ли кто-нибудь дома. Сначала никто не  ответил,  а  потом  со
второго этажа послышался веселый голос:
   - Я убираюсь в комнате Алекса, поднимайся ко мне!
   Мэри тяжело поднялась по лестнице и улыбнулась, увидев Беттину.
   - Целую вечность забиралась! Где наш принц?
   - Сегодня он первый раз пошел в детский сад, и мне стало так грустно,  не
знаю, чем заняться, вот и решила привести в порядок его комнату.
   Мэри с пониманием кивнула:
   - Со мной всегда то же самое.
   - И как же ты справляешься с этим? - с улыбкой спросила Беттина и села на
кровать, убранную ярким покрывалом.  Вся  комната  была  очень  пестрая,  и,
казалось, повсюду маршировали оловянные солдатики.
   Мэри рассмеялась в ответ:
   - Как? Опять жду ребенка.
   - Не может быть! Мэри, ты в положении?
   - Да.
   Два года назад у них родился третий  ребенок,  а  сейчас,  выходит,  Мэри
беременна в четвертый раз.
   - Мне только что позвонили из лаборатории.  Вот  Уотерсон  обрадуется-то!
Ведь мне в этом месяце стукнет тридцать девять.  Ты  по  сравнению  со  мной
просто девочка.
   - Если бы так, - сказала Беттина. Ей исполнился тридцать один  год.  -  Я
для себя, во всяком случае, беременность исключаю.
   Беттина многозначительно посмотрела на Мэри, и та печально кивнула.
   - Понимаю.
   Рождение Александра доконало ее, и Беттина прямо сказала об  этом  Джону.
Больше у них детей не будет. Но Джон сам был единственным ребенком в  семье,
и один сын его вполне устраивал.
   - Ты еще. передумаешь, Беттина. Помнишь, три года назад я тебе  говорила?
Совсем не обязательно рожать так, как рожала ты.
   Беттина помнила их беседу  вскоре  после  рождения  Александра.  Мэри  то
плакала, то негодовала. Приходила в бешенство, стоило лишь подумать  о  том,
как обошлись с Беттиной Мак-Карни  и  Джон.  Мэри  безоговорочно  встала  на
сторону Беттины.
   - Я достаточно намучилась с Александром. Больше не хочется, -  призналась
Беттина.
   Но Мэри не верила ей. Непохоже, чтобы женщина, не желающая  иметь  детей,
была так добра к сыну. Алекс стал для Беттины всем. И самое  главное  -  она
была для него лучшим другом.
   - Должна признаться, - с улыбкой продолжала  Беттина,  -  что  сегодня  я
безумно скучаю без него.
   - Съезди в город, походи по магазинам. Я бы составила тебе  компанию,  да
мы с Сетом договорились поехать  за  новой  машиной,  когда  о