ответила  она
потухшим голосом. - Я не могу заботиться о ребенке.
   - А его семья вам разве не поможет?
   Доктор Маклин знал о том, что  Лиз  Уиттейкер  хотела  бы  еще  иметь
детей. Может быть, они просто не одобряли того, что их сын завел ребенка
так рано, да еще и вне брака. Верный данному ребятам обещанию, он  ни  о
чем не спрашивал Лиз.
   Но Мэрибет была тверда в своем решении:
   - Я не хочу, чтобы они мне помогали, не надо вмешивать их в это дело.
Мой ребенок имеет право на то, чтобы его растили настоящие родители,  он
должен  иметь  полноценную  семью.  Как  я  смогу  воспитывать   его   и
одновременно заниматься? На что я буду его кормить?  Мои  родители  меня
даже на порог не пустят, если я заявлюсь к ним с ребенком на руках.
   На глазах у нее выступили слезы; доктор с сочувствием  коснулся  руки
девочки. Она была слишком молода, чтобы выдержать такие испытания.
   Тут вернулся Томми за своей подружкой.
   - Я подумаю над этим, - пообещал доктор Маклин и велел Томми  уложить
ее на пару дней в постель. Никакой работы, никаких развлечений, никакого
секса, никаких коньков.
   - Хорошо, сэр, - сказал он, поддерживая свою подругу,  чтобы  она  не
поскользнулась на обледеневших ступеньках, которые вели в кабину.
   На обратном пути Томми спросил ее, о чем  она  говорила  с  доктором.
Когда он вернулся за ними, они оба выглядели очень серьезными.
   - Он пообещал помочь найти родителей для ребенка, - сказала Мэрибет и
запнулась, заметив, что он везет ее не к ней домой. - Слушай, а куда  мы
едем? - с беспокойством спросила она.
   Мэрибет снова  расстроилась  после  разговора  с  доктором  Маклином.
Отказаться от ребенка было не так-то просто, хотя она  и  понимала,  что
это был единственный разумный выход из положения. Мэрибет уже  осознала,
что расставание с малышом будет очень болезненным, и это  пугало  ее  не
меньше, чем предстоящие роды.
   - Я позвонил маме, - объяснил тем временем Томми.  -  Доктор  сказал,
что ты можешь вставать только к  столу.  В  остальное  время  ты  должна
лежать в постели. И я попросил маму, чтобы она разрешила  тебе  провести
эти выходные у нас.
   - Нет, Томми.., зачем ты это.., я не могу... где я буду...
   Мэрибет совершенно растерялась, не желая навязываться его  родителям,
но Лиз Уиттейкер приняла эту ситуацию довольно спокойно и ни секунды  не
колебалась. Она только пришла в ужас от той глупости, которую  совершили
легкомысленные дети.
   - Все будет хорошо, Мэрибет, - спокойно сказал Томми. - Мама сказала,
что ты можешь спать в комнате Энни.
   При этих словах голос его слегка дрогнул.
   В течение одиннадцати месяцев в эту  комнату  никто  не  заходил,  но
сейчас мама сама предложила это, приготовив постель  для  Мэрибет  к  их
приезду. Девочку ждали свежие простыни и чашка горячего шоколада.
   - Как ты себя чувствуешь, детка?  -  с  беспокойством  спросила  Лиз,
когда Мэрибет неуклюже выбралась из фургона.
   Самой Лиз в свое время пришлось пережить несколько выкидышей,  и  она
не хотела, чтобы то же самое  произошло  с  Мэрибет,  особенно  на  этой
стадии.
   - Как же тебе в голову пришла такая глупость? Слава  Богу,  она  хоть
ребенка не потеряла, - обратилась она уже к Томми.
   Долго сердиться на них было нельзя, они оба были еще  так  молоды,  а
теперь, когда  она  накинулась  на  них  с  упреками,  выглядели  вообще
напроказившими детьми.
   Лиз дала ей одну из своих ночных рубашек и уложила  в  узкую  постель
Энни. Мэрибет почувствовала себя вдруг маленькой девочкой.
   Ее ярко-рыжие  волосы  рассыпались  по  подушке,  и  все  куклы  Энни
внимательно смотрели на нее.
   Мэрибет проспала несколько часов, пока Лиз не пришла проверить  ее  и
не провела рукой по ее щеке, чтобы убедиться в том, что  температура  не
поднялась. Лиз сама позвонила доктору Маклину, и он уверил ее в том, что
ребенок не пострадал.
   - Они еще такие юные, - с улыбкой сказал доктор.
   Он обмолвился также,  что  ему  очень  не  нравится  решение  Мэрибет
отказаться от ребенка, но не стал развивать эту тему. Ему  не  хотелось,
чтобы Лиз думала, что он вмешивается в их дела.
   - Она хорошая девочка, - со значением произнес он в конце их  беседы,
и Лиз согласилась с ним.
   Снова придя проведать свою подопечную, она обнаружила, что та  только
что проснулась и почти не жалуется  на  головную  боль.  Однако  Мэрибет
чувствовала себя виноватой оттого, что нарушила уединение этой  комнаты.
Меньше всего на свете ей  хотелось  расстраивать  этих  добрых  людей  и
доставлять им лишние хлопоты.
   Лиз была удивлена тем, как хорошо и спокойно ей было в комнате  Энни,
как приятно снова сидеть на этой кровати, глядя в огромные зеленые глаза
Мэрибет.
   Казалось, только сейчас Лиз поняла, что со смертью  дочери  жизнь  не
остановилась - она продолжается.
   - Как ты себя чувствуешь? - шепотом спросила ее Лиз.
   Мэрибет проспала почти три часа, в то время как Томми, оставив ее  на
попечение мамы, отправился играть в хоккей.
   - Тело немножко ноет, и трудно двигаться, но  вообще-то  мне  гораздо
лучше. Я так испугалась, когда упала. Я думала,  что  ребенок  погибнет,
потому что он некоторое время не шевелился..,  а  Томми  начал  обвинять
меня... что я это нарочно.., в общем, это было ужасно.
   - Он просто испугался, - ласково улыбнулась Лиз, -  как,  впрочем,  и
ты. Ну ничего, теперь тебе осталось ждать совсем недолго.
   Доктор Маклин сказал, что всего шесть-семь недель.
   Лиз с теплом и нежностью смотрела на Мэрибет. Такая юная девушка вряд
ли могла справиться  с  необходимостью  заботиться  о  другом  человеке,
растущем у нее в животе.
   - Меня ожидание детей приводило в  восторг,  -  задумчиво  продолжала
Лиз, - я так тщательно все готовила...
   Она внезапно замолчала и посмотрела на  Мэрибет  печальным  взглядом,
понимая, что в этом случае все будет совсем иначе.
   - Прости меня, -  сказала  она  со  слезами  на  глазах,  но  Мэрибет
улыбнулась и легко коснулась ее руки.
   - Ничего.., спасибо, что вы позволили мне побыть здесь. Мне  нравится
эта комната.., как странно, мы ни разу не встречались с Энни,  но  я  ее
очень  люблю.  Она  иногда  мне  снится,  и  потом,  Томми   так   много
рассказывает про нее...
   Мне всегда кажется, что она здесь, рядом.., в наших сердцах...
   Мэрибет боялась огорчить Лиз своими словами, но  та  только  печально
улыбнулась и кивнула.
   - Я чувствую то же самое. Она всегда рядом со мной.
   В последнее время Лиз чувствовала себя гораздо более  спокойной  -  и
Джон тоже. Может быть, они наконец-то начали выбираться  из  этого  ада.
Может быть, они смогут как-то жить дальше.
   - Томми мне рассказывал о твоей теории... о людях,  которые  проходят
через  нашу  жизнь,  чтобы  одарить  нас  чем-нибудь.  Знаешь,  мне  это
нравится. Энни была с нами так недолго... теперь мне  кажется,  что  эти
пять лет пролетели слишком быстро, но это был  такой  подарок  для  всех
нас... Я рада, что она  у  меня  была.  Она  столькому  меня  научила..,
смеяться, любить, делать подарки.
   - Я об этом и говорю, - тихо отозвалась Мэрибет, и две женщины крепко
сжали друг другу руки. - Она действительно многому вас научила.., и  она
даже меня научила, как обращаться с Томми, хотя я ее совсем не знала...
   Мой ребенок меня тоже многому научит, я уверена.., хотя он  будет  со
мной всего несколько дней.., или несколько часов, -  продолжала  она  со
слезами в голосе. - И я хочу дать своему  ребенку  самый  лучший  дар  -
людей, которые будут его любить.
   Мэрибет  закрыла  глаза,  и  по  щекам  ее  покатились   слезы.   Лиз
наклонилась и поцеловала девушку в лоб.
   - Так и будет. А теперь постарайся еще немного поспать..,  вы  оба  в
этом нуждаетесь.
   Мэрибет кивнула, не в силах произнести больше ни слова,  и  Лиз  тихо
вышла из комнаты. Она понимала,  что  Мэрибет  предстоит  время  тяжелых
испытаний - но и великих даров, и великих приобретений.

***

   Томми пришел домой еще до того, как стемнело, и с  порога  спросил  о
самочувствии Мэрибет. Лиз успокоила его:
   - Она чувствует себя хорошо и спит.
   Томми заглянул к ней в комнату и умилился увиденной  картине:  спящая
Мэрибет держала в руках  одну  из  кукол  Энни  и  напоминала  маленькую
девочку.
   Он вышел на кухню, неожиданно  чувствуя  себя  взрослым,  и  странным
взглядом посмотрел на свою мать.
   - Ты очень любишь ее, сынок?
   - В один прекрасный день я женюсь на ней, мама,  -  уверенно  ответил
он.
   - Не надо пока строить таких планов. Ни ты, ни  она  не  знаете,  как
распорядится жизнь.
   - Я ее из-под земли достану. Я не отпущу  ее.  Знаешь,  я  так  люблю
ее.., и ребенка, - закончил он тоном человека, принявшего решение.
   - Ей будет очень трудно отказаться от него, - промолвила Лиз.
   Она беспокоилась за них обоих - слишком уж серьезное  бремя  взвалили
они на свои хрупкие плечи:  Мэрибет  -  случайно,  Томми  -  по  доброте
душевной.
   - Я знаю, мама, - просто ответил он.

***

   Когда Мэрибет осторожно спустилась из комнаты  Энни  к  обеду,  Томми
сидел за кухонным столом и занимался.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил он с улыбкой.
   Она выглядела посвежевшей и очень красивой.
   - Как будто я целую неделю ничего не делала.
   Мэрибет виноватым взглядом  посмотрела  на  его  мать,  заканчивавшую
приготовления к обеду. Лиз в последнее время снова взялась за готовку, и
даже Томми это очень нравилось.
   - Садитесь, молодая леди. Вам совершенно не обязательно участвовать в
происходящем. Вы же слышали, что вам рекомендовал доктор - постель или в
крайнем случае кресло. Томми, усади, пожалуйста, свою подругу.
   И не забудь, что завтра тебе не стоит брать ее с собой на каток.
   Они оба виновато заулыбались, как нашкодившие дети, и взяли по  куску
только что испеченного шоколадного торта.
   Лиз была рада тому, что в доме опять звучали молодые голоса. Здорово,
что Томми привел эту девочку, хотя ей было несколько  странно  наблюдать
за ней - Мэрибет напоминала ей о том, что она  никогда  не  увидит  свою
Энни повзрослевшей. Однако и ей, и Джону нравилось общество Мэрибет.
   Когда Джон вернулся с неурочной  субботней  работы,  он  был  приятно
удивлен, застав всю компанию на кухне.
   - Что  тут  происходит?  Что-то  празднуете?  -  громко  спросил  он,
внутренне порадовавшись уютной атмосфере, царившей в еще  недавно  столь
унылой кухне его дома.
   - Нет, просто хорошая взбучка. Томми сегодня попытался убить Мэрибет,
предложив ей покататься на коньках.
   - Господи помилуй.., но почему не футбол? - Джон посмотрел на  своего
сына, словно желая лишний раз напомнить о том, как они оба молоды.
   Но Томми выдержал его взгляд.
   - В футбол мы поиграем завтра, папа.
   После хоккея.
   - Замечательный план. - Джон усмехнулся,  поняв  с  облегчением,  что
ничего серьезного не произошло.
   После обеда  они  стали  играть  в  шарады  и  в  скрэбл.  У  Мэрибет
получилось два слова из семи букв, и она была бесспорным лидером.
   Немного позже Лиз сообщила ей о том, что их затея со сдачей экзаменов
экстерном, похоже, воплотится. Если Мэрибет в конце  года  сдаст  четыре
экзамена, ей не только зачтут последний год учебы в средней школе, но  и
целый семестр в старшем классе. Ее успехи  были  намного  выше  среднего
уровня, и после успешной сдачи экзаменов до выпуска ей останется  только
один семестр.
   - Ты выиграла, детка, - поздравила ее Лиз, гордясь ею так, будто  она
была одной из ее учениц.
   - Нет, это не я, - возразила Мэрибет, - а вы. Я вам так благодарна...
   Она вся  светилась  от  радости  и  не  преминула  с  победным  видом
напомнить Томми о том, что теперь она старшеклассница.
   - Ладно-ладно, не задавайся. Знаешь, моя мама запросто тебя  завалит,
если захочет. Она старшеклассникам спуску не дает.
   В этот вечер у всех  было  прекрасное  настроение.  Даже  беспокойное
поведение ребенка, который словно мстил матери за падение, толкаясь в ее
животе с удвоенной энергией, так, что это было видно всем окружающим, не
могло отразиться на приподнятом состоянии Мэрибет.
   - По-моему, он на тебя рассердился, - сказал  Томми  позже,  сидя  на
кровати Мэрибет и ощущая сильные толчки малыша. - Еще бы.
   Знаешь, я просто дурак... Прости меня...
   - Да ничего, мне даже понравилось, - улыбнулась Мэрибет.
   Она была все еще под впечатлением от того, что у нее все  так  удачно
складывается в школе.
   - Это много для тебя значит, правда?
   Я имею в виду школу, - спросил Томми.
   Они поговорили об учебе, о том, что она вернется в свою родную  школу
уже в другом статусе, и Томми внимательно наблюдал за ее лицом.
   - Я хочу вернуться, чтобы закончить школу, а  потом  уеду  как  можно
скорее. Даже полгода покажутся мне вечностью.
   - А ты приедешь сюда? - с надеждой спросил  Томми.  Ему  было  больно
думать о том, что она уедет.
   - Конечно, - не слишком уверенно сказала она. - Я попробую.  Ты  ведь
тоже можешь ко мне приехать.
   Впрочем, они оба  догадывались,  что  ее  отец  будет  не  слишком-то
доволен его визитом и не будет с ним так  приветлив,  как  его  родители
были с ней. Подобно Томми, они просто  влюбились  в  Мэрибет.  И  теперь
могли понять, почему она так нравилась их сыну.
   - Может быть, я приеду на следующее лето, перед  тем  как  поехать  в
Чикаго.
   - Почему в Чикаго? - расстроенно спросил он, думая о том, как  быстро
пролетит это лето. - Почему ты не хочешь поступить в колледж здесь?
   - Я попробую, - уступила  она,  -  я  посмотрю,  смогу  ли  я  пройти
конкурс.
   - С твоими отметками тебя в любой колледж примут.
   - Не уверена, - усмехнулась  она,  и  Томми  поцеловал  ее,  заставив
забыть и об отметках, и о школе, и о колледже, и даже о ребенке, который
изо всех сил толкал Томми, пока тот обнимал свою подругу.
   - Я люблю тебя, Мэрибет, - в который раз повторил он, - я  люблю  вас
обоих. Я хочу, чтобы ты всегда об этом помнила.
   Мэрибет кивнула, и он еще долго держал ее в объятиях,  сидя  рядом  с
ней на узкой кровати и тихо говоря с ней обо всем, что с ними произошло.
   Его родители уже  легли,  прекрасно  зная,  где  он.  Но  они  вполне
доверяли своему сыну.
   И когда Мэрибет начала зевать, Томми улыбнулся ей и тихо вышел, чтобы
отправиться в свою собственную комнату, задаваясь вопросом, что же с ней
будет дальше.

Глава 8

   Как-то раз, сидя с Мэрибет над работой по истории, Лиз пригласила  ее
отпраздновать с ними День Благодарения.
   Эта работа была одним из тех важных заданий,  которые  Лиз  составила
специально для экзаменов  Мэрибет.  Девочка  занималась  часами,  каждый
вечер после ресторана, иногда засиживаясь до двух или трех  часов  ночи.
Она чувствовала, насколько это важно для нее. Ей хотелось успеть сделать
как можно больше перед своим возвращением  в  школу.,  Задания,  которые
давала ей Лиз, должны были стать для нее пропуском  в  свободную  жизнь.
Мэрибет страстно  желала  окончить  школу  в  июне  и  затем  попытаться
поступить в колледж. Разумеется, отец этого не одобрит;  поэтому-то  она
так и стремилась в Чикаго.
   Лиз тем временем прощупывала почву в Гриннелле,  выясняя,  сможет  ли
Мэрибет  поступить  в  колледж  здесь.  Куда  бы  Мэрибет  ни   пожелала
отправиться  для  продолжения  учебы,   Лиз   собиралась   написать   ей
положительные рекомендации. Качество ее работ позволяло  надеяться,  что
способную девушку примут в любой университет.
   Лиз  могла  только  удивляться  тому,  как  Мэрибет  не   повезло   с
родителями, абсолютно не понимавшими необходимость образования для своей
одаренной дочери.
   - Папа считает, что девочкам образование совершенно не  нужно,  -  со
вздохом сказала Мэрибет, убирая книги в сумку.
   Закончив занятия, женщины принялись готовить обед. У  Мэрибет  был  в
этот день выходной, и она даже помогла Лиз проверить  тетрадки  учеников
младших классов.
   - Мама никогда не училась в колледже, хотя это бы ей не помешало. Она
любит читать и любознательна по характеру, но  папа  терпеть  не  может,
когда она читает, даже если это только газета. Он говорит, что  женщинам
не нужно знать ничего лишнего, это их совращает с  пути  истинного.  Они
только и должны делать, что следить за детьми и за тем,  чтобы  дом  был
чистым и обед вовремя подавался на стол. Он  всегда  утверждал,  что  не
нужно оканчивать колледж, чтобы уметь менять пеленки и мыть посуду.
   - Да, очень откровенное и циничное заявление,  -  отозвалась  Лиз,  с
трудом скрывая свой гнев.
   Она не понимала, почему современные женщины не могут совмещать работу
по специальности с умением хорошо вести хозяйство и заботиться  о  своих
мужьях и детях. Лиз была очень рада тому, что в этом году  снова  начала
работать. Она уже успела забыть о том, какое удовлетворение получала  от
этого в прошлом и как ей нравилось  преподавать.  Она  сидела  дома  так
долго, что удовольствие от общения с учениками как-то померкло в памяти,
потускнело.
   Но теперь, когда  Энни  умерла,  это  помогло  ей  немного  заполнить
пустоту в душе и убить свободное время, которого у нее теперь  было  так
много. Иногда работа хоть немного заглушала боль, никогда,  впрочем,  до
конца не оставлявшую ее.
   Лиз по-прежнему не касалась этой темы  в  разговорах  с  Джоном.  Они
вообще мало разговаривали - им было нечего сказать  друг  другу,  но  та
раздраженность,  которая  последнее  время  постоянно  сопровождала   их
отношения, понемногу улетучивалась.
   Часто Джон касался ее руки или о чем-то  спрашивал  ее  тем  ласковым
голосом, который напоминал ей о счастливых  временах,  когда  была  жива
Энни и они еще не потеряли друг друга во тьме отчаяния.
   В последнее время он стал приходить домой раньше, а Лиз снова  начала
уделять внимание дому и семье. Как будто знакомство с Мэрибет помогло им
смягчиться и опять сблизиться. Она была такая ранимая, такая юная, и они
с Томми так любили друг друга.
   Глядя на эту влюбленную пару, Лиз не могла сдержать улыбки.
   Накрывая на стол, она повторила свое приглашение.
   - Я не хочу навязывать вам свое общество, - ответила Мэрибет. -  Я  и
так слишком злоупотребляю вашим гостеприимством.
   Она уже решила, что будет делать на День Благодарения - поработает  в
ресторане для тех редких посетителей, которые в этот  семейный  праздник
забредут к ним на ужин с индейкой.
   Большинство ее подруг справляли праздник дома, в кругу семьи. Мэрибет
некуда было пойти, и она подумала, что лучше останется на работе.
   К тому же она чувствовала бы себя немного виноватой - ей не  хотелось
подводить Джимми, отправившись к Томми и его родителям.
   Она ведь  пообещала  ему  выйти  на  работу,  в  чем  Мэрибет  честно
призналась Лиз.
   - Тебе не следует так много работать, - проворчала Лиз, наливая суп в
супницу. - Тебе вредно так долго находиться на ногах.
   До родов оставался всего месяц,  и  Мэрибет  чувствовала  себя  очень
неповоротливой и неуклюжей.
   - Ничего, - тихо ответила она, пытаясь не думать  о  том,  что  может
навредить этим своему ребенку - Мэрибет постоянно  ощущала  его  толчки,
иногда такие сильные, что она замирала на месте и стояла, глубоко  дыша,
чтобы прийти в себя.
   - Как долго ты  собираешься  работать?  -  спросила  Лиз,  когда  они
наконец закончили накрывать на стол и присели в ожидании мужчин.
   - Я думаю, до самых родов, - пожала плечами Мэрибет.
   Ей нужны были деньги, а рассчитывать она могла только на себя.
   - По-моему, ты  должна  уволиться  через  некоторое  время,  -  мягко
сказала Лиз. - По крайней мере за две недели  до  срока.  Даже  в  твоем
возрасте это слишком тяжелое испытание. Кроме того, я бы  хотела,  чтобы
ты немного позанималась перед экзаменами.
   Экзамены были назначены на середину декабря.
   - Я сделаю, что смогу, -  пообещала  Мэрибет,  и  обе  женщины  стали
болтать о другом.
   Лиз уменьшила огонь на плите, чтобы приготовленные блюда не остывали.
   Томми и Джон появились вов