чным столом.
   Когда боль отступила, Мэрибет немного успокоилась.
   - Может быть, все началось уже вчера вечером, - мягко сказала Лиз.
   Это означало, что  ее  нужно  было  немедленно  отвезти  в  больницу.
Прогулка явно спровоцировала начало интенсивной стадии родов.
   По  срокам  Мэрибет  должна  была  родить  завтра,  так  что  она  не
перенашивала, и ребенку явно не терпелось появиться на свет.  Получилось
такое удивительное совпадение, что  он  вздумал  родиться  только  после
того, как Уиттейкеры решили его усыновить. Казалось, за них решала  сама
судьба.
   Опытная Лиз начала немедленно засекать интервалы между  схватками,  а
Джон пошел звонить врачу.
   Томми сидел рядом с Мэрибет, держа ее  за  руку  и  глядя  на  нее  с
жалостью  и  состраданием.  Сердце  его  разрывалось  от  того,  что  ей
приходилось испытывать такую  боль,  и  ему  было  странно  видеть,  что
родители относятся к происходящему абсолютно спокойно. Они обращались  с
Мэрибет очень ласково, а Лиз не оставляла ее ни на мгновение.
   Схватки, длинные и тяжелые, приходили через каждые три минуты, и Джон
сказал, что доктор Маклин велел  им  немедленно  приезжать.  Через  пять
минут он должен был встречать их в роддоме.
   - Что, надо ехать уже прямо сейчас? - спросила Мэрибет.
   Она выглядела очень юной и очень испуганной, переводя взгляд с  Джона
на Лиз, а с Лиз на Томми.
   - А еще немного мы не можем побыть дома?
   Она готова была расплакаться, но Лиз заверила ее, что  дольше  тянуть
нельзя. Пора было ехать.
   Лиз быстро собрала для нее необходимые вещи, и через пять  минут  они
были уже в пути.
   Мэрибет сидела на заднем сиденье между Томми и Лиз, а Джон  ехал  так
быстро, как только позволяло заледеневшее шоссе.
   Доктор Маклин ждал их у дверей  больницы  вместе  с  медсестрой.  Они
посадили Мэрибет в кресло на колесиках и быстро покатили вперед. Мэрибет
испуганно вцепилась в руку Томми.
   - Не оставляй меня, - умоляюще произнесла она, сжимая  его  пальцы  и
плача. Доктор Маклин был тронут нежными отношениями этой юной  пары.  По
его предположениям, роды  должны  были  пройти  без  всяких  осложнений.
Мэрибет была молода и здорова, и не было оснований для тревоги.
   - Ты увидишь Томми очень скоро, - успокоил  ее  доктор,  -  вместе  с
малышом.
   Но Мэрибет начала от этого  плакать  еще  сильнее,  и  Томми  ласково
поцеловал ее.
   - Я не могу пойти с тобой, Мэрибет. Меня не пустят.  Ну  ладно,  будь
умницей - в следующий раз я буду с тобой, - пообещал он.
   Томми осторожно высвободил руку, и медсестра, катившая коляску, снова
двинулась вперед по длинному больничному коридору.
   Мэрибет обернулась и испуганными глазами  посмотрела  на  Лиз.  После
краткого разговора доктор согласился, чтобы  мать  Томми  присутствовала
при родах.
   Лиз чувствовала, как сильно бьется  ее  сердце  -  и  в  лифте,  и  в
предродовой палате, где Мэрибет раздели и осмотрели,  чтобы  понять,  на
какой стадии родов она находится. Бедная девочка к  этому  моменту  была
почти в истерическом состоянии, и медсестре пришлось  сделать  ей  укол,
чтобы она успокоилась. После этого Мэрибет стало лучше.
   Было очень больно, но после очередного осмотра врач сказал, что ждать
осталось совсем недолго. Матка  полностью  раскрылась,  и  Мэрибет  была
готова к потугам.
   Ее отвезли в родовую палату. Мэрибет не отпускала руку Лиз. Доверчиво
глядя на нее, она сказала:
   - Пообещайте мне, что вы не передумаете.., ведь вы возьмете  его,  а,
Лиз? Вы будете его любить.., будете любить моего ребенка?
   - Обещаю, - сказала Лиз, потрясенная ее доверием.  -  Я  всегда  буду
любить его.., и тебя я очень люблю, Мэрибет.., спасибо тебе...
   В этот момент началась новая схватка,  и  следующие  несколько  часов
стали для Мэрибет настоящей пыткой.
   К  моменту   родов   ребенок   лежал   не   правильно,   и   пришлось
воспользоваться щипцами. На  лицо  Мэрибет  наложили  маску,  чтобы  она
вдыхала какой-то газ. Девочка совсем ослабла и дергалась во сне, но  Лиз
не переставала держать ее за руку.
   Было уже далеко за полночь, когда  в  палате  наконец  раздался  крик
ребенка, и медсестра сняла маску с лица Мэрибет, чтобы она могла увидеть
свою дочь.
   Мэрибет  находилась  в  полусонном  состоянии,   но,   посмотрев   на
сморщенное красное личико малышки, не смогла сдержать  улыбки,  а  потом
взглянула на Лиз с невероятным облегчением и радостью.
   - У вас девочка, - сказала она Лиз.
   Даже в одурманенном состоянии она не забыла, чей это ребенок.
   - Это у тебя девочка, - поправил  ее  доктор,  улыбаясь,  и  протянул
ребенка Лиз.
   Та  взглянула  на  крошечное  личико  и   увидела   светлые   волосы.
Новорожденная малышка была такая невинная и беззащитная, что сердце  Лиз
переполнилось любовью и нежностью.
   - Здравствуй, - прошептала  она,  держа  в  руках  младенца,  который
должен был принадлежать ей, и  чувствуя  почти  то  же  самое,  что  она
чувствовала, впервые взяв на руки собственных детей.
   Лиз понимала, что этот момент она никогда не забудет, и ей  бы  очень
хотелось разделить  его  с  Джоном.  Для  нее  так  важно  было  увидеть
появление малышки на свет, ее рождение и  первый  крик,  как  будто  она
позвала их, чтобы сообщить, что она наконец-то родилась. Они все слишком
долго ее ждали.
   Измученной Мэрибет сделали еще один укол, она уснула, а Лиз разрешили
отнести ребенка в детскую палату, где  девочкой  занялись  медсестры.  С
малышкой проделывали все необходимые манипуляции,  что  и  с  остальными
новорожденными, а Лиз не отходила от нее и  ревниво  наблюдала  за  этим
процессом.
   Через несколько минут к окну детской палаты  подошли  Томми  и  Джон,
пытаясь разглядеть, что там происходит.
   Медсестра снова дала ребенка Лиз, и она показала его Джону.  И  когда
этот пятидесятилетний мужчина увидел их дочь, сердце его растаяло.
   - Правда, она красивая? - спросила Лиз, отчетливо артикулируя,  чтобы
муж мог прочитать у нее  по  губам,  и  внезапно  Джон  перестал  видеть
что-либо, кроме своей жены и того, через что они прошли.
   Было очень трудно не думать сейчас о новорожденной Энни, но ведь  это
был другой ребенок - их ребенок.
   - Я тебя люблю, - прошептал он, понимая, что она его не услышит.
   Но Лиз услышала его сердцем. Она тоже его любила, и в этот  момент  с
ужасом осознала, что за последний год они почти  перестали  любить  друг
друга. Но теперь все кончилось, завершилось чудесным образом - благодаря
Мэрибет и ее необыкновенному дару и любви, которую  они  все  же  смогли
сохранить, хотя и почти забыли о ней.
   Томми пришел в неописуемый восторг от  новорожденной  малышки.  Когда
Лиз наконец присоединилась к ним, он  кинулся  к  ней  с  расспросами  о
самочувствии Мэрибет. Лиз сказала ему, что с  ней  все  в  порядке,  что
держалась она очень мужественно и сейчас спит.
   - А это очень ужасно, мама? - обеспокоенно спросил  Томми,  чувствуя,
как растет его уважение к прошедшей через такой кошмар Мэрибет.
   Новорожденная весила четыре килограмма  двадцать  граммов  -  слишком
много для любой женщины, особенно для шестнадцатилетней девочки с узкими
бедрами.
   Во время родов сердце Лиз не раз переполнялось сочувствием, но доктор
не жалел анестезирующих  средств.  В  следующий  раз  роды  должны  были
протекать легче - и физически, и психологически.
   - Произвести нового человека на свет - тяжелое дело,  сынок,  -  тихо
ответила Лиз, впечатленная всем происшедшим.
   "Особенно тяжелое, если ты стараешься не для себя, а для  кого-нибудь
другого", - хотела добавить она, но сдержалась.
   - Она скоро поправится? Когда я смогу ее увидеть?
   Томми хотел бы задать еще тысячу вопросов, но Лиз остановила его.
   - Все будет хорошо. Я тебе обещаю. Все самое трудное уже позади.

***

   Через час Мэрибет привезли в  палату,  все  еще  полусонную  и  плохо
соображающую. Увидев Томми, она сразу же прильнула к его  руке  и  стала
говорить ему о том, как она его  любит  и  какая  милая  девочка  у  нее
родилась.
   Глядя на них, Лиз ощутила  поднявшуюся  в  ней  волну  ужаса,  равную
которой по силе она вряд ли испытывала. Вдруг Мэрибет передумает,  решит
выйти замуж за Томми и сама будет растить ребенка?
   - Ты ее видел? - спросила Мэрибет у Томми.
   Лиз посмотрела на Джона, и тот мягко  взял  ее  руку  в  свою,  желая
успокоить жену. Он знал, о чем она думает,  и  сам  боялся  того  же  не
меньше.
   - Она очень хорошенькая, - сказал Томми, целуя свою подругу.
   Мэрибет была очень бледной и осунувшейся, но все равно красивой.
   - Она похожа на тебя.
   Но у новорожденной девочки были не огненно-рыжие,  как  у  матери,  а
светлые волосы.
   - Я думаю, она похожа на твою  маму.  На  свою  маму,  -  поправилась
Мэрибет, нежно глядя на Лиз.
   Она чувствовала связь между ними двумя - более сильную, чем с кем  бы
то ни было, словно они вместе родили ее ребенка. И  Мэрибет  знала,  что
без Лиз она бы с этим не справилась.
   - Как вы  собираетесь  ее  назвать?  -  спросила  Мэрибет,  с  трудом
подавляя зевок, - ее снова начало клонить в сон.
   Лиз почувствовала огромное облегчение.
   В конце концов, не  обязательно  же  она  должна  передумать.  И  это
действительно будет их с Джоном ребенок. Даже сейчас в это  трудно  было
поверить.
   - Как насчет Кейт? - поинтересовалась Лиз, и Мэрибет закрыла глаза.
   - Да, хорошо, - прошептала она и погрузилась в дрему, все  еще  держа
Томми за руку. - Я люблю вас, Лиз, -  добавила  она,  уже  не  раскрывая
глаз.
   - Я тоже тебя люблю, Мэрибет, - откликнулась Лиз.
   Она поцеловала девочку в щеку и дала знак остальным, чтобы они  ушли.
У Мэрибет была трудная ночь, и она должна была как следует отдохнуть.
   Было три часа утра. Пройдя по холлу, Уиттейкеры остановились  у  окна
детской палаты.
   Там лежала их девочка - розовая и теплая,  запеленутая  в  простынку.
Она не спала и смотрела прямо на Лиз, как будто все это время ее  ждала.
Казалось, она была послана им самой судьбой. Подарок от  парня,  который
никого из них не знал, и от девочки, прошедшей через их  жизнь,  подобно
радуге.
   Томми стоял рядом со своими родителями и улыбался. Он знал, что  Энни
бы эта девочка понравилась.

Глава 11

   Следующие два дня все трое Уиттейкеров просто  сбивались  с  ног,  не
успевая даже как следует поспать.
   Джон и  Томми  вытащили  на  свет  Божий  старую  колыбельку  Энни  и
покрасили ее, а Лиз украсила ее лентами из розового газа  и  шелка.  Они
достали старые детские вещи и купили новые, и посреди всей этой суматохи
Томми удалось вырваться на могилу Энни.
   Он сидел там довольно долго, глядя на  рождественскую  елку,  которую
они  с  Мэрибет  принесли  туда,  и  размышляя  о  своей   новорожденной
сестренке.
   Его очень пугала мысль, что скоро Мэрибет уедет домой. Все  произошло
как-то очень быстро. И все одновременно -  и  плохое,  и  хорошее,  хотя
хорошего было несравненно больше.
   Но мама его просто на крыльях парила от счастья - Томми и не  помнил,
когда в последний раз видел ее в таком приподнятом настроении.
   Мэрибет же была серьезной и притихшей.
   После рождения дочери она имела долгую и обстоятельную беседу с Лиз и
Джоном, и те заверили ее,  что  не  будут  на  нее  в  обиде,  если  она
передумает. Но Мэрибет настаивала на своем решении. Ей было очень тяжело
отдавать своего ребенка, но теперь она, как  никогда  раньше,  понимала,
что это было единственно верное решение.
   На следующий день Джон позвонил своему адвокату, и маховик  пришел  в
движение.
   Адвокат подготовил все необходимые документы по удочерению  и  привез
их в больницу к Мэрибет. Он все подробно объяснил  девушке  -  пункт  за
пунктом, после чего она подписала их - в день,  когда  Кейт  исполнилось
три дня.
   Мэрибет отказалась от срока, предоставленного ей для  размышления,  и
поставила свою  подпись  на  всех  документах.  Они  с  Лиз  обнялись  и
попросили медсестру не приносить сегодня ребенка -  Мэрибет  требовалось
время, чтобы смириться с расставанием со своей дочерью.
   В этот  вечер  с  ней  рядом  был  Томми.  Мэрибет  казалась  странно
спокойной и не жалела о своем решении, но ей все равно было тоскливо. Им
обоим бы хотелось, чтобы все было иначе. Однако Мэрибет чувствовала, что
на этот раз выбора у нее не было. Она поступила  правильно  -  в  первую
очередь в интересах ребенка.
   - Клянусь тебе, что в следующий раз все будет по-другому,  -  ласково
сказал Томми, целуя ее.
   Они столько всего  пережили,  что  между  ними  протянулась  крепкая,
неспособная порваться нить. Но Мэрибет необходимо было перевести дыхание
и оправиться от всего, что с ней произошло.
   Врач разрешил ей выписаться на Новый год, вместе с ребенком,  и  Лиз,
Томми и Джон приехали забирать ее.
   Лиз несла девочку к  машине,  а  Джон  сделал  несколько  снимков  на
память.
   День прошел тихо, и, когда новорожденная  плакала,  Лиз  срывалась  с
места и неслась к ней, а Мэрибет пыталась делать вид, что она  этого  не
слышит. Ей не хотелось теперь к ней подходить. Она  больше  не  была  ее
матерью, и ей пришлось заставить себя выдерживать дистанцию между  собой
и дочерью.
   Мэрибет понимала, что в ее сердце всегда будет место для ее первенца,
но она никогда не будет кормить дочку, не будет вставать к ней по ночам,
лечить от простуды или читать сказки. В лучшем случае, если  она  свяжет
свою жизнь с этой семьей, они будут друзьями, но  не  более  того.  Даже
сейчас настоящей ее матерью уже была Лиз - но не Мэрибет.
   Вечером Лиз лежала на  постели,  обнимая  дочку,  а  Джон  с  улыбкой
наблюдал за ними.
   - Ты любишь ее? - спросил он.
   Лиз кивнула с выражением счастья на лице, не  в  состоянии  поверить,
что судьба так благосклонно обошлась с ними.
   - Ну вот, теперь нам два года сна не видать, - подытожил он.
   - Тебе это только на пользу пойдет, - улыбнулась Лиз, и Джон  подошел
к ней, чтобы поцеловать.
   Девочка еще больше сблизила их. Она дала им  надежду  и  напомнила  о
том, как чудесна бывает  жизнь  в  самом  ее  начале  и  как  важно  для
родителей не пропустить этот момент.
   После появления Кейт Томми и  Мэрибет  тоже  сблизились  еще  больше.
Казалось, она нуждается в нем еще больше, чем прежде, и  теперь  Мэрибет
часто задумывалась над тем, как ей будет больно расставаться с ним.  Она
чувствовала себя странно уязвимой, как  будто  она  боялась  бороться  с
жизненными невзгодами без него.
   Перспектива отправиться домой в одиночестве приводила ее  в  ужас,  и
Мэрибет, как могла, оттягивала тот момент, когда ей надо будет позвонить
родителям и сообщить о том,  что  ребенок  родился.  Мэрибет  собиралась
позвонить им всю неделю, но просто не могла заставить себя сделать  это.
Она была еще не готова к отъезду.
   - Может  быть,  я  позвоню?  -  спросила  Лиз  через  два  дня  после
возвращения Мэрибет из больницы. - Я тебя не тороплю, но  я  думаю,  что
твоя мама должна узнать, что у тебя все в порядке. Она, наверное,  очень
беспокоится.
   - Почему вы так считаете? - угрюмо спросила Мэрибет.
   Последнюю неделю  она  думала  о  многом,  в  том  числе  и  о  своих
родителях.
   -  Какая  для  нее  теперь  разница,  если  папа   не   разрешал   ей
разговаривать со мной целый год? Когда мне нужна была мать, со мной была
не она, а вы, - прямо добавила она, нимало не греша против истины.
   Теперь Мэрибет относилась к своим родителям иначе, чем раньше, - и  к
матери тоже.
   Только образ Ноэль оставался нетронутым в ее сердце.
   - Я не думаю, что твоя мама что-нибудь решала,  -  осторожно  сказала
Лиз, укладывая Кейт в колыбельку - она только что покормила ее. - Она не
слишком сильная женщина.
   Это была гораздо более деликатная  характеристика,  чем  та,  которой
заслуживала Маргарет Робертсон. Мать Мэрибет была  совершенно  задавлена
ее отцом, но неужели Мэрибет заслуживала  такого  отношения  от  матери,
когда оказалась в беде?
   - Я даже не уверена, что она понимает, как  сильно  подвела  тебя,  -
печально продолжала Лиз.
   - Вы с ней говорили? - смущенно спросила Мэрибет.
   Откуда Лиз знала столько о ее матери?
   Прежде чем ответить, Лиз долго колебалась, но потом решила ничего  не
скрывать.
   Мэрибет была поражена услышанным.
   - После Дня Благодарения мы с Джоном ездили к  ним.  Мы  чувствовали,
что должны сделать это ради тебя. Тогда мы еще не знали о  том,  что  ты
решила отдать нам ребенка, но мне хотелось  понять,  в  какую  семью  ты
собираешься вернуться.
   Кстати, если хочешь, не уезжай, живи здесь, что бы  ни  случилось.  Я
хочу, чтобы ты об этом знала. Я думаю, что  твои  родители  любят  тебя,
Мэрибет, но твой отец очень ограниченный человек. Он не  понимает  и  не
хочет понимать тебя. Я  хотела  с  ним  поговорить  о  твоем  дальнейшем
образовании, нужно было убедиться в том, что они позволят тебе поступить
в колледж. До окончания школы тебе осталось всего несколько  месяцев,  и
заявку нужно сделать уже сейчас. С твоими  способностями  ты  не  можешь
оставаться без образования.
   - А что сказал папа? - спросила  Мэрибет,  все  еще  не  в  состоянии
поверить, что супруги Уиттейкеры ездили к ним.
   Проехать четыреста километров только  для  того,  чтобы  увидеться  с
людьми, которые на полгода - в самое трудное время - бросили  свою  дочь
на произвол судьбы, - это было непостижимо.
   - Он сказал, что твоя мама ничего не потеряла от того, что всю  жизнь
провела дома с детьми, и  ты  можешь  сделать  то  же  самое,  -  честно
ответила Лиз.
   Она не стала рассказывать Мэрибет,  что  после  этого  отец  добавил:
"Если она теперь вообще сможет найти мужа", в чем он  сильно  сомневался
после ее "падения".
   -  Мне  кажется,  твой   отец   не   понимает,   что   такие   умные,
целеустремленные девочки, как ты, встречаются крайне редко.
   Она улыбнулась Мэрибет. Эта юная девушка так много ей дала. И  теперь
они с Джоном хотели отплатить ей той же монетой. Они  уже  обсудили  это
между собой.
   - По-моему, у него создалось впечатление, что мы просто нафаршировали
тебя разными безумными идеями по поводу колледжа, -  продолжала  Лиз.  -
Наверное, так оно "и есть, - добавила  она  с  улыбкой,  -  в  противном
случае я буду очень разочарована. На самом деле, - она сделала  короткую
паузу, потому что в комнату вошел Джон, -  мы  хотели  бы  поговорить  с
тобой кое о чем.
   Когда у нас родилась Энни, мы открыли на ее имя счет и  стали  копить
деньги на ее образование. Теперь мы должны сделать то же самое для Кейт,
но на это у нас еще есть время.
   Счет на имя Томми мы открыли вообще очень давно, и  теперь  мы  хотим
дать  тебе  денег  из  капитала  Энни,  чтобы  ты  могла  гарантированно
поступить в колледж. Ты можешь учиться здесь или  выбрать  любое  другое
место.
   Мэрибет была  потрясена  до  глубины  души,  и,  воспользовавшись  ее
молчанием, в разговор вступил Джон:
   - Мы обсудили это с твоим отцом и решили,  что  сейчас  ты  вернешься
домой, весной окончишь школу, а после этого отправишься туда, куда  тебе
вздумается. Если захочешь, можешь вернуться сюда и жить у нас.
   Джон  посмотрел  на  свою  жену,  и  та  согласно  кивнула.  Они  уже
договорились, что Мэрибет не будет говорить Кейт, что она ее мать.
   Может быть, когда-нибудь, когда девочка вырастет и они сочтут, что ей
нужно об этом знать, они ей скажут.  Но  в  ближайшее  время  совсем  не
обязательно было сообщать ей правду, и Мэрибет  совершенно  не  хотелось
причинять боль ни им, ни ребенку.
   - Итак, ты поступишь в колледж,  Мэрибет.  Остальное  -  дело  твоего
выбора. Я не думаю, что дома тебе будет легко, потому что  твой  отец  -
тяжелый человек, но мне кажется, что за это время он немного  изменился.
Он по-прежнему считает, что ты совершила ошибку. Я не  уверена,  что  он
способен забыть об  этом,  однако,  по-моему,  он  будет  рад,  если  ты
вернешься домой. Может быть, тебе удастся прожить с родит