востей не будет, - ответила
Нэнси, ссаживая Фреда с колен и выбираясь из машины.
   Входя в подъезд, Нэнси обернулась и помахала ему рукой  на  прощание,  но
мысли ее были далеко. Эта идея пришла ей в голову, когда они возвращались по
пляжу к машине, но сейчас Нэнси уже не сомневалась, что она не только может,
но и должна осуществить свой замысел. Хотя бы для того, чтобы разорвать  еще
одну ниточку, которая связывала ее с прошлым.
   Поднявшись в квартиру, она сразу прошла  к  кладовке  и  вытащила  оттуда
большую картонную папку,  в  которой  хранились  ее  незаконченные  картины.
Сбросив на кресло  жакет,  Нэнси  немного  постояла,  пребывая  в  раздумье.
Открывать папку ей было  даже  как-то  боязно,  но  она  пересилила  себя  и
потянула за тесемки. Папка раскрылась, и  к  ногам  Нэнси  выпали  несколько
набросков, с полдюжины мелких или неудавшихся натюрмортов и  даже  несколько
начатых, но незаконченных холстов.
   То,  что  она  искала,  оказалось  на  самом  верху,  и  Нэнси  задумчиво
опустилась на корточки, задумчиво глядя на мальчика, который сидел на дереве
и болтал ногами. Полтора  года  назад  эта  картина  должна  была  стать  ее
свадебным подарком Майклу, но Нэнси так и не  успела  закончить  ее.  И  вот
теперь она снова извлекла ее на свет божий. Ей понадобилось почти семнадцать
месяцев, чтобы набраться мужества сделать это, но теперь Нэнси твердо знала,
что закончит картину. Закончит, чтобы подарить Питеру.

Глава 17

   Стоял ясный, но очень прохладный день, поэтому еще за несколько кварталов
до приемной Фэй Мари поглубже надвинула шляпку из  мягкого  белого  фетра  и
подняла воротник красного шерстяного жакета. Фред, как всегда,  был  с  ней;
его поводок и ошейник были такого же ярко-красного цвета, как и жакет.
   У подъезда Мари немного задержалась и, посмотрев на пса, подмигнула  ему.
У  нее  было  прекрасное  настроение,  которое  не  могло   испортить   даже
неожиданное похолодание. Машинально поправив на голове шляпку, она поднялась
по ступенькам и вошла в холл.
   - Привет! Это я! - Ее звучный голос разнесся по всему большому, но  очень
уютному и теплому дому, и вскоре откуда-то из глубины послышался ответ Фэй.
   - Это ты? Проходи, я сейчас.
   Подойдя к вешалке. Мари сняла жакет. Под ним было белое шерстяное платье,
единственным украшением которого служила маленькая золотая брошь, подаренная
Питером несколько месяцев назад. Рассеянно поглядев на себя в  зеркало,  она
кокетливо сдвинула шляпку набок и улыбнулась своему отражению.
   То, что Мари видела в зеркале, очень ей нравилось. Она больше  не  носила
темных очков и, глядя в зеркало, видела свое лицо целиком. Лицо было  новым,
незнакомым, но очень красивым. Только глаза остались прежними. Что  касалось
последних полосок пластыря, то они оставались  только  высоко  на  лбу,  под
самыми волосами, и Мари с удовольствием подумала  о  том,  что  пройдет  еще
несколько дней, и они тоже навсегда исчезнут. Питер уже почти закончил - она
будет свободна.
   - Ну, Нэнси, как тебе это нравится?.. Голос Фэй раздался совсем рядом,  и
Мари невольно вздрогнула. Только сейчас она заметила, что Фэй стоит у нее за
спиной и смотрит на нее в зеркало.
   - Очень нравится, - честно призналась она.  -  Я  уже  почти  привыкла  к
своему новому лицу. А вот ты - нет!  -  Мари  повернулась  к  Фэй  и  озорно
блеснула глазами.
   - Почему это? - непонимающе сощурилась Фэй.
   - Ты продолжаешь называть меня Нэнси, а  ведь  я  теперь  Мари.  Даже  по
документам я - никакая не Нэнси, а мисс Мари Адамсон. Или ты забыла?
   -  Ох,  извини,  пожалуйста...  -  Фэй  сокрушенно  покачала  головой   и
направилась в уютный кабинет, в котором они всегда беседовали.  -  Я  просто
оговорилась.
   - И, боюсь,  это  неспроста.  У  вас,  психоаналитиков,  каждая  оговорка
что-нибудь да значит, это я уже усвоила... -  Устроившись  в  своем  любимом
кресле, Мари продолжила:
   - Впрочем, я думаю, в данном случае это просто привычка. Я по себе  знаю,
как трудно избавиться от чего-то, что когда-то запало тебе в голову. Вот  я,
например, никак не могу заставить себя...
   Ее лицо неожиданно сделалось мрачным, и Фэй вопросительно  посмотрела  на
нее. Как справедливо заметила Мари, каждая оговорка что-то значила. Порой  -
очень много.
   Мари подняла на нее глаза.
   - В последнее время я очень много думала об этом, Фэй. И мне кажется, что
я наконец сумела перешагнуть через него...
   Она отвернулась и стала смотреть в огонь, жарко пылавший в камине.
   - Ты имеешь в виду свое прошлое?.. Майкла? - негромко спросила Фэй.
   Мари только кивнула. Фэй выждала еще немного,  и,  когда  продолжения  не
последовало, она решила рискнуть и взять инициативу на себя.
   - Почему ты думаешь, что сумела справиться с этим?  -  серьезно  спросила
она.
   - Я так решила, - ответила Мари с необычной для себя жесткостью в голосе.
- А ты считаешь, что у меня есть какие-то  другие  варианты?  -  Она  горько
усмехнулась. - Ты прекрасно знаешь, Фэй, что со дня аварии прошло уже  почти
два года... Девятнадцать месяцев, если быть точной. Но Майкл до сих  пор  не
нашел меня. Я думаю, он даже не стал искать - он  не  послал  к  черту  свою
мать, не сказал ей, что должен быть со мной, во что бы то ни  стало.  Вместо
этого он просто притворился, будто меня вовсе не  существует  и  никогда  не
существовало. - Мари твердо посмотрела Фэй прямо в глаза. - Майкл отрекся от
меня, и теперь я должна сделать то же самое.
   Фэй покачала головой:
   - Это будет не так просто, Мари. Сколько времени ты связывала с  ним  все
свои надежды, как многого ты от него ожидала... От него и от вашей любви.
   - Как видно, я ожидала слишком многого. А он не оправдал моих ожиданий. -
Мари не могла скрыть свою горечь.
   - И как ты себя после этого чувствуешь?
   - Нормально. - Мари пожала плечами. - Теперь я сержусь на него, а  не  на
себя.
   - Значит, ты перестала проклинать себя за ту сделку, которую заключила  с
его матерью? - Фэй вступала на зыбкую почву, и она знала  это,  но  поднятый
Нэнси вопрос требовал решения. Окончательного решения.
   - У меня не было выбора. - Голос Мари был  холодным,  как  сталь,  а  тон
очень категоричным.
   - И ты больше не винишь себя? - продолжала допытываться Фэй.
   - С чего бы это? Или, по-твоему, Майкл до сих пор казнит себя за то,  что
он меня предал? Думаешь, он не спит  ночами,  ворочается,  думает  обо  мне?
Черта с два! Ведь после.., после того дня он даже не попытался меня найти.
   - Мне кажется, что это ты не спишь ночами, это  ты  казнишь  и  упрекаешь
себя за то решение, которое, как ты утверждаешь, ты  не  могла  не  принять.
Скажи честно, Нэнси, так ли...
   - Мари, черт возьми! Что касается твоего вопроса, то я  на  него  отвечу.
Нет, Фэй, это не так... Я непременно должна расстаться с иллюзиями,  которые
питала до недавнего времени. Слишком долго они отравляли мне существование.
   Ее слова прозвучали достаточно твердо, но Фэй они до конца не убедили.  И
еще эта последняя оговорка: вместо "жизнь" Нэнси сказала "существование".
   - И что ты думаешь делать теперь? - спросила Фэй.
   "Чем ты думаешь заменить Майкла? Или кем? Может быть, Питером?" - вот что
значил ее вопрос.
   - Я думаю работать. Я уже решила, что на рождественские каникулы поеду на
юго-запад и буду снимать, снимать, снимать... Там есть  просто  удивительные
места, для фотографа это настоящий  рай.  Я  уже  составила  план:  Аризона,
Нью-Мексико... Может быть, я даже слетаю на несколько дней в Мексику.
   Нэнси говорила о своих планах с увлеченностью,  даже  с  энтузиазмом,  но
выражение ее лица оставалось непроницаемым, словно  она  старалась  спрятать
свои подлинные эмоции. И Фэй догадывалась - что именно. Только теперь  Нэнси
потеряла Майкла - позволила себе потерять.  И  вместе  с  ним  из  ее  жизни
уходила последняя надежда на счастье, о котором она когда-то мечтала. Теперь
Нэнси должна была начинать все сначала.
   - Поездка займет не менее трех недель, - закончила Мари. - Так что можешь
не беспокоиться о том, как я проведу праздники. Я проведу их интересно  и  с
пользой.
   - А что ты собираешься делать после праздников?
   Мари слегка нахмурила лоб.
   - Работать, работать и  еще  раз  работать.  Это  все,  что  меня  теперь
интересует. Мне нужно чего-то добиться самой - ведь не могу же  я  до  конца
жизни оставаться на попечении Марион Хиллард. - Эту фамилию она произнесла с
видимым отвращением. - Питер мне поможет на первых порах. Он уже договорился
насчет выставки моих работ. Она состоится в январе, и ты обязательно  должна
на ней побывать! Если ты не придешь, я серьезно обижусь!
   Фэй улыбнулась:
   - Неужели ты всерьез думаешь, что я могу ее пропустить?
   - В общем-то, конечно, нет. Просто я отобрала  для  выставки  свои  самые
любимые работы. Ни  ты,  ни  Питер  их  еще  не  видели.  Надеюсь,  они  ему
понравятся, ведь они.., несколько отличаются от портретов, которые я  делала
в самом начале.
   - Они ему обязательно понравятся, - убежденно сказала Фэй. - Ему нравится
абсолютно все, что имеет хоть какое-то отношение к тебе. Кстати,  Нэн..,  то
есть - Мари. Я давно хотела спросить тебя, как ты относишься к  Питеру?  Что
ты к нему чувствуешь?
   Мари со вздохом откинулась на  спинку  кресла  и  вытянула  ноги  вперед,
подсознательно принимая самую удобную, самую комфортную позу.
   - О, Фэй, я к нему много чего чувствую!..
   - Например? Можешь ли ты сказать, что.., любишь его?
   Пауза, которую сделала Фэй, была совсем короткой, едва  заметной,  однако
Мари посмотрела на Фэй с легким любопытством.
   - В каком-то смысле - да. Я люблю его.
   - Сможет ли он когда-нибудь заменить в твоей жизни Майкла?
   - Не знаю... Я все время стараюсь - сознательно стараюсь -  сделать  так,
чтобы это произошло. Тогда мне было бы много легче, но что-то  останавливает
меня. Наверное, я еще не готова.  Не  знаю,  Фэй,  я...  -  Мари  неожиданно
опустила глаза. - Я чувствую себя немного виноватой перед ним: Питер  сделал
для меня так много, а я почти ничем не могу отплатить ему. Да, я  знаю,  что
за эту работу ему было щедро заплачено, но  ведь  эти  деньги  не  мои...  -
добавила она быстро, почти испуганно,  как  будто  предупреждая  слова  Фэй,
которых та вовсе не собиралась произносить. - К тому  же  все  эти  подарки,
внимание, забота... Всего этого не купишь  за  деньги,  и  мне  хотелось  бы
что-то дать ему взамен. Но что я могу дать?.. Ведь у меня почти ничего нет.
   - Когда-нибудь у тебя будет много, много всего, Мари.  А  Питер...  Он  -
очень терпеливый человек.
   -  Может  быть,  даже  слишком  терпеливый.  Я  же  вижу,   что   я   ему
небезразлична, и мне так не хотелось бы его обидеть!
   - Тогда самый лучший выход - это подождать, что  будет  дальше.  Не  надо
спешить, Мари. Ведь ты только недавно решилась вычеркнуть  Майкла  из  своей
жизни. Вот увидишь, теперь, когда ты больше не чувствуешь себя  связанной  с
ним, ты станешь свободнее в своих мыслях и поступках.
   Фэй заметила, как при этих ее словах под тонкой кожей резче  обозначились
скулы, упрямо сжался рот, и негромко спросила:
   - Ты ведь не разочаровалась в людях, Мари? В любви?..
   - Нет, конечно! С чего бы? - как-то слишком поспешно ответила Нэнси.
   - Ты не должна разочаровываться, терять веру. Майкл подвел тебя, но  ведь
не все мужчины таковы. Постарайся не забывать об этом.  Непременно  найдется
человек, которого ты полюбишь по-настоящему. Может быть,  это  будет  Питер,
может, кто-то другой, но такой человек в твоей жизни  обязательно  появится.
Ведь ты красива и еще очень молода - тебе ведь нет еще и  двадцати  пяти.  У
тебя впереди вся жизнь!
   - Питер говорил мне то же самое.
   Мари улыбнулась, но так, словно она не верила ни ему, ни Фэй.  Потом  она
вдруг выпрямилась и посмотрела на свою подругу  со  странным  выражением,  в
котором читались одновременно и страх, и сожаление.
   - Знаешь, я приняла еще одно важное решение...
   - Это какое же?
   - Насчет нас... Мне кажется, нам с тобой больше не  нужно  встречаться  в
качестве пациентки и психоаналитика. По-моему, я уже преодолела в себе  все,
что мне мешало и мучило меня. Я готова выйти в большой мир, готова  работать
не покладая рук - и победить.
   - Тогда почему ты не радуешься этому? Почему ставишь свободу, которую  ты
якобы приобрела, в такую жесткую зависимость от наших с тобой бесед?
   Фэй задала  этот  вопрос  намеренно  резким  тоном,  поскольку  что-то  в
поведении Нэнси продолжало беспокоить  ее.  Пусть  даже  сама  она  искренне
полагала, что все позади, Фэй отнюдь не была в этом уверена. Нэнси  предали,
и теперь  она  изо  всех  сил  старалась  забыть  об  этом.  Забыть,  но  не
преодолеть. Она готова была сражаться за свой профессиональный успех, но  не
за себя самое.
   - Ты владеешь редкостным даром,  Мари.  У  тебя  есть  красота.  Не  надо
прятаться от всех за своим фотоаппаратом - выйди к миру с открытым  забралом
и покори его своим лицом, голосом, походкой. Поверь, одно другому  вовсе  не
помеха.
   Но Мари смотрела на нее холодным, неподвижным взглядом человека,  который
познал всю глубину отчаяния и был сломлен им раз и навсегда.
   - Это не был дар, Фэй. За свою красоту я слишком дорого заплатила.
   Потом Мари засобиралась домой. Они вышли в прихожую, и Мари надела  перед
зеркалом  свою  белую  шляпку.  Подруги  пожелали  друг  другу   счастливого
Рождества, и Мари ушла, но чуть слышное эхо ее горьких слов еще долго витало
в кабинете, и впервые за все время он показался Фэй пустым и холодным. Ее не
покидало ощущение, что, уходя в новую жизнь, Мари без сожаления бросила все,
что связывало ее с прошлым. В том числе и ее, Фэй...

Глава 18

   Выйдя из  дома  Фэй,  Мари  остановила  такси  и  велела  везти  себя  на
Юнион-сквер, где находилось агентство  по  продаже  авиабилетов.  Билет  она
забронировала уже давно, оставалось только выкупить его. Для Мари  это  было
первое дальнее путешествие - уже несколько лет она никуда не  ездила  с  тех
пор, как они с Майклом побывали на Бермудах. Они поехали туда  на  Страстную
субботу и задержались до понедельника, который считался в Северной  Каролине
официальным выходным. Как же хорошо им там было вдвоем...
   Мари  решительно  тряхнула  головой,  отгоняя  несвоевременные  мысли,  и
сосредоточилась на дороге. Такси как раз поворачивало  на  Пост-стрит.  Фред
послушно сидел у нее на коленях,  внимательно  провожая  взглядом  встречные
машины, и лишь изредка поворачивал  голову,  чтобы  посмотреть  на  хозяйку.
Казалось, он тоже чувствует происшедшую с ней  перемену.  Мари  была  словно
наэлектризована, и пса это беспокоило, поскольку понять,  в  чем  дело,  он,
естественно, не мог.
   - Здесь, мисс? - спросил  водитель,  притормаживая  возле  отеля  "Святой
Франциск", и Мари кивнула.
   - Да, здесь, пожалуйста.
   Расплатившись  с  водителем,  она  отворила  дверцу  машины  и   легонько
подтолкнула Фреда. Пес спрыгнул на мостовую,  и  Мари  выбралась  из  машины
следом за ним. Оглядевшись, она увидела,  что  агентство  находилось  совсем
недалеко, и вскоре уже  входила  внутрь.  В  агентстве  не  было  ни  одного
клиента, что слегка удивило Мари, и только  потом,  поглядев  на  часы,  она
поняла, что просто еще слишком рано. Ее встречи с Фэй  всегда  начинались  в
половине  девятого...  Вот  именно  -  начинались,  но  теперь  все,  конец,
свобода!..
   Только теперь Мари поняла по-настоящему, что больше не  будет  ходить  на
сеансы к  Фэй.  Значит  ли  это,  что  она  больше  не  нуждается  в  помощи
психоаналитика? Да, безусловно, да! Мари была совершенно в этом уверена,  но
к ощущению свободы примешивалось горькое чувство потери. Она снова  осталась
одна; теперь она должна была полагаться только на  собственные  силы,  и  ей
было все еще непонятно, радоваться этому или плакать.
   - Чем я могу вам помочь? Вы хотите выкупить билет? - спросила  девушка  у
стойки, и Мари машинально улыбнулась.
   -  Да,  я  сделала  заказ  на  прошлой  неделе.  Моя   фамилия   Адаме...
Макаллистер.
   Тут она невольно подумала о том, как непривычно звучит для нее ее прежняя
фамилия. Вот уже два месяца, как она считала себя Мари Адамсон. Но потом она
подумала, что даже эта поездка будет глубоко  символичной.  Официально  Мари
могла пользоваться своей новой фамилией только с первого января. Значит,  из
Сан-Франциско она улетит еще как Нэнси Макаллистер, а вернется уже как  Мари
Адамсон. От прежней Нэнси не останется даже имени, и это только к лучшему.
   "Да, - неожиданно подумала Мари. - Эта рождественская поездка определенно
напоминает свадебное путешествие, вот только  я  отправлюсь  в  него  одна".
Последний этап долгого пути, растянувшегося на без малого  два  года.  Когда
она вернется, то окончательно станет Мари, а Нэнси Макаллистер будет  забыта
и похоронена. Черт побери, даже Майкл забыл ее, так почему же она не  может?
От прежней Нэнси просто не осталось ничего - Питер позаботился об  этом.  Ни
один человек из тех, кто когда-то знал Нэнси, не узнает ее теперь.
   Да, благодаря Питеру у нее было запоминающееся, в  каком-то  смысле  даже
выдающееся в своей неповторимой индивидуальности и  красоте  лицо,  но  дело
было не только в изменившихся чертах. Уроки балета,  которые  Питер  наконец
разрешил ей посещать, укрепили мускулы Мари, сделали  их  пластичнее,  и  ее
походка была  теперь  плавной  и  легкой,  движения  и  жесты  -  четкими  и
уверенными, а занятия йогой сделали ее гибкой, словно молодая лоза.
   Речь Мари также претерпела значительные изменения:  теперь  она  говорила
почти не напрягаясь, но ее бархатистый, мягкий голос звучал  так  мелодично,
что не обратить на него внимания было просто  невозможно.  И  люди  невольно
прислушивались к нему, словно стараясь угадать за словами какой-то глубокий,
скрытый смысл.
   У Нэнси Макаллистер всего этого не было - и не могло быть, - но Мари  все
равно было немного жаль прежнюю себя. Ведь не Мари, а именно Нэнси была  так
счастлива с...
   "Хватит!"  -  мысленно   оборвала   она   себя,   снова   возвращаясь   к
действительности.
   - Сколько с меня? - переспросила Мари, видя, что  кассирша  вопросительно
смотрит на нее.
   - Сто девяносто шесть долларов, мисс Адамсон.
   Кассирша бросила быстрый взгляд на экран компьютера и снова посмотрела на
клиентку. Эта женщина была так хороша, что от  нее  просто  невозможно  было
оторвать глаз. Правильные  и  тонкие,  словно  из  лучшего  фарфора,  черты,
ослепительная улыбка, плавные и грациозные  движения  -  всему  этому  могла
позавидовать  самая  прославленная  фотомодель.  Кассирше  даже   захотелось
спросить у этой женщины, кто она,  но  она  не  посмела.  Неспроста  же  она
путешествует не под своей фамилией...
   Тем временем Мари выписала чек,  получила  квитанцию  и,  забрав  билеты,
снова вышла на Юнион-сквер, залитую  ярким  декабрьским  солнцем.  День  был
чудесным, и Мари невольно подумала,  что  в  такое  утро  надо  наслаждаться
жизнью, а не подсчитывать раны и потери. В конце концов, она  начинала  жить
заново, и начинала не на пустом месте: интересная работа, квартира, человек,
который ее любит. А мучительные  операции  наконец-то  закончились,  впереди
ждали долгие рождественские каникулы. Чего же ей еще желать?
   И, держа Фреда  на  руках,  Мари  решительно  зашагала  через  площадь  к
большому  универсальному  магазину,  намереваясь  сделать  себе  подарок   к
Рождеству, а заодно - подобрать  новый  костюм,  в  котором  можно  было  бы
отправиться в дорогу.
   В универмаге она долго бродила с этажа на этаж, переходя от одной  секции
к другой, рассматривая ожерелья и браслеты, примеряя шляпки, шарфы,  жакеты,
ботинки и туфли. В конце концов Мари остановила свой выбор на пушистом белом
свитере из мягкой кашемировой шерсти, который очень шел к ее  густым  черным
волосам и гладкой светлой коже. В нем и в  забавных