я своя  жизнь,  а  у  меня...  У  меня
ничего. Мне скучно, пусто, одиноко. Я  хотела  бы  заняться  чем-нибудь  для
души. Четырнадцать лет я сознательно отказывала себе во всем, что  мне  было
интересно. Я имею полное право работать. Я вовсе не собираюсь бросить тебя и
детей ради карьеры, меня устроил бы  любой  компромисс.  Ведь  я  фактически
превратилась в домашнюю прислугу, а я этого не хочу.., больше не хочу. Разве
я прошу так много?
   Дуг пожал плечами.
   - Я не понимаю, о чем ты, - сказал он. - Это просто бред какой-то...
   - Нет, это не бред! - в отчаянии воскликнула Глэдис. - Но я не  поручусь,
что действительно не сойду с ума, если ты не выслушаешь меня!
   - Я тебя выслушал. Дичь какая-то!.. Ты на себя посмотри  -  ну  какая  из
тебя журналистка?!
   Они редко ссорились, но сейчас Дуг был просто вне  себя.  Глэдис  поняла,
что все бесполезно. Он не отступит.
   - Но почему ты против того, чтобы я хотя бы попробовала?  -  сделала  она
последнюю попытку. - Я могла бы выполнить одно-два небольших задания, никуда
надолго не уезжая. Очень может  быть,  что  этого  хватило  бы  мне  еще  на
несколько лет. Я бы успокоилась и не возвращалась к  этому  вопросу  до  тех
пор, пока дети не станут совсем взрослыми!
   - Блажь надо искоренять сразу! - отрезал Дуг. - Я прекрасно знаю, что  ты
не успокоишься, пока не попадешь в какую-нибудь богом забытую дыру, где надо
будет ежеминутно уворачиваться от пуль и сутками  сидеть  на  дереве,  чтобы
сфотографировать какого-нибудь головореза, по которому давно веревка плачет!
Ты утверждаешь, что у тебя есть какие-то права, но ведь и у твоих детей есть
право иметь нормальную мать, а не могилу, к которой  раз  в  год  полагается
приносить цветочки. Или ты настолько эгоистка, что не думаешь о своих детях?
Каково им будет, если тебя ухлопают в какой-нибудь Корее?
   - Эгоизма во мне не больше, чем в тебе. Что касается детей, то  им  нужна
мать, которой они могли бы гордиться. А не тупая, утратившая всякое уважение
к  себе  домработница,  которая  может   похвастаться   только   количеством
вынесенных горшков да блестящим знанием таблицы умножения, которую она учила
с каждым из детей по очереди? Мне  одиноко,  тоскливо,  скучно,  наконец.  Я
должна найти себе занятие по душе!
   - Тогда тебе придется заодно найти себе и нового мужа.
   - Ты это серьезно? - Глэдис посмотрела на него, гадая,  действительно  ли
Дуг способен зайти так далеко, или он сказал это просто  в  пылу  ссоры.  На
мгновение ей показалось, что  Дуг  серьезен,  как  никогда,  но  взгляд  ее,
казалось, несколько отрезвил его.
   - Не знаю, может быть, - ответил  он  неохотно.  -  Мне  нужно  подумать,
Глэдис. Если ты настаиваешь на своих бредовых идеях, что ж... Возможно,  нам
и в самом деле пора задуматься о том, как быть дальше.
   - Но я не могу поверить, что ты готов пожертвовать  нашей  семьей  только
потому, что тебе не хочется мне уступить. Я  поступала,  как  ты  хотел,  на
протяжении всех семнадцати лет!
   - И прекрасно. Так должно продолжаться и впредь. Ты совершенно не думаешь
о детях!
   - Я думаю о детях! Но я имею право  иметь  свои  собственные  желания.  В
конце концов, мне надоело постоянно жертвовать  своими  интересами.  С  меня
довольно, Дуг!
   Ничего подобного она никогда ему не говорила. Но больше терпеть это  было
невозможно. Его менторский тон просто выводил ее из себя. Хуже того,  слушая
его, она окончательно убедилась, что Дуг ее не любит. Да и как он мог любить
ее после того, как  она  нарушила  условия  их  договора,  после  того,  как
пренебрегла интересами его и детей  ради  своей  глупой  прихоти?  Нет,  ему
совершенно  не  за  что  было  любить   ее   -   капризную   сумасбродку   и
безответственную эгоистку.
   Но, понимая все это, Глэдис не удержалась, чтобы  не  сделать  еще  одну,
последнюю попытку.
   - Послушай, Дуг, - сказала она, стараясь не  замечать  его  покрасневшего
лица и сердито сдвинутых бровей, - ведь фотография - это не  просто  работа!
Это - искусство. Через фотографию я выражаю свои мысли и чувства,  и  только
так я могу заявить миру: "Я есть. Я существую". Мне это  просто  необходимо,
чтобы чувствовать себя полноценным человеком. Пойми, Дуг, это  действительно
важно, и не только для меня...
   Но она уже видела, что для него это совершенно  неважно.  Дуг  просто  не
понимал того, что она пыталась ему объяснить. Не понимал и не хотел понять.
   - Об этом, - холодно сказал он, - тебе следовало подумать семнадцать  лет
назад, когда ты выходила за меня замуж.  Подумать  и  сделать  выбор  раз  и
навсегда. Я тебя ни к чему не принуждал - ты сама решила,  что  я  для  тебя
важнее  твоей  Пулитцеровской  премии.  Тогда  ты  считала,  что   поступила
правильно, и если теперь  ты  думаешь  по-другому...  Словом,  придется  это
как-то решать.
   - Нам нужно решить только одно: имею я право на  свою  личную  жизнь  или
нет, - с горячностью возразила Глэдис.
   - Ты ведешь себя, словно коза, сорвавшаяся с привязи, - перебил ее Дуг. -
Все, что ты мне тут  наговорила,  -  это  полная  чушь.  И  если  ты  будешь
упорствовать, ты навредишь не только себе или мне, но  в  первую  очередь  -
детям. Это же элементарно, Глэдис, неужели ты не понимаешь?
   - Мне очень жаль, но это ты не понимаешь!.. - ответила  она  и,  негромко
всхлипнув, быстро вышла из гостиной. Дуг не сделал ни  малейшей  попытки  ее
остановить. Теперь обратного пути нет. Кончено. Он ее совсем не любит.
   Она удалилась в спальню и сидела там, вытирая  слезы  насквозь  промокшим
платком. Вошел Дуг. Не глядя на нее, он принялся бросать свои вещи в сумку.
   - Что ты делаешь? - спросила Глэдис, судорожно всхлипнув.
   - Возвращаюсь в Уэстпорт, - сухо ответил он. - И в следующие  выходные  я
скорее всего не приеду. У меня нет никакого желания проводить по шесть часов
за баранкой, чтобы в свои законные выходные выслушивать всякие  глупости  по
поводу твоей так называемой "карьеры". Нам нужно отдохнуть  друг  от  друга,
Глэдис.
   Она вздохнула.
   - Откуда ты так хорошо знаешь, что будет хорошо для нас,  для  меня,  для
детей? - спросила она. - Почему из нас двоих именно ты всегда устанавливаешь
все правила?
   - Потому что так должно быть и всегда будет. А если тебе не нравится,  ты
можешь уйти и поискать себе другого мужа.
   - Как у тебя все просто получается... - покачала головой Глэдис.
   - А это и есть просто. Проще некуда. - Он повесил сумку себе на  плечо  и
посмотрел на Глэдис. Она с горечью подумала о том, как быстро рассыпался  по
кирпичику их семнадцатилетний брак, казавшийся ей  таким  прочным.  Но,  как
видно, Дуг давно решил, что в их семье все должно быть так, как  он  сказал.
Так - или никак. С ее точки зрения, это было несправедливо, но  Дуглас  даже
не собирался обсуждать это с ней.
   - Попрощайся с детьми от моего имени, - глухо произнес он.  -  Скажи  им,
что я приеду через две недели. Надеюсь, за это время ты успеешь одуматься.
   Но Глэдис в этом сомневалась. Дело было не в ее упрямстве  или  нежелании
идти на компромисс. За последние несколько недель она поняла  наконец,  чего
хочет, и уже не могла от этого отказаться.
   - Почему ты не хочешь меня выслушать? - в  последний  раз  спросила  она,
хотя и знала, что все без толку. -  Все  движется,  и  нам  всем  необходимо
меняться, приспосабливаться к новым идеям, к новым обстоятельствам.
   - Нам не нужны никакие новые идеи, - отрезал Дуг.  -  И  еще  меньше  они
нужны нашим детям. Им нужно только одно: нормальная мать, которая думает  не
о себе, а о них. И то же самое нужно от тебя мне.
   - Почему бы тебе не нанять  гувернантку?  -  бросила  Глэдис.  -  Ее,  по
крайней мере, ты можешь уволить, как только она перестанет тебя устраивать.
   - Возможно, так и придется поступить, если ты вздумаешь пойти  по  стопам
своего отца. Глэдис вспыхнула:
   - Я не настолько глупа, чтобы работать в районах вооруженных  конфликтов.
Мне только хотелось сделать несколько действительно приличных репортажей...
   - Хватит об этом, - холодно прервал ее Дуг. -  К  концу  лета,  когда  мы
вернемся в Уэст-порт, ты должна выбросить из головы все  эти  бредовые  идеи
насчет фотожурналистики, Пулитцеровской премии и прочего. Когда ты  выходила
за меня замуж, ты говорила, что готова ухаживать за нашими детьми, и  это  я
имею право от тебя потребовать.
   Из глаз Глэдис снова брызнули слезы. Какой же он бесчувственный! Она и не
подозревала, что Дуг может вести себя так! Его безразличие к ее переживаниям
было просто поразительным. Пока она играла  по  его  правилам,  все  было  в
порядке, но стоило ей высказать какое-то желание, которое пришлось ему не по
нраву, и Дуг уперся, как осел! И это было не просто  упрямство  -  это  была
самая настоящая жестокость, порожденная эгоизмом и ограниченностью.
   Дуг тем временем шагнул к двери спальни и, обернувшись в  последний  раз,
сказал почти с угрозой:
   - Я не шучу, Глэдис! Приди в себя, иначе ты пожалеешь!
   И она уже жалела. Она не сказала Дугу ни слова, но долго стояла  у  окна,
глядя, как он садится в машину, едет по улице. Все еще не верилось, что  это
происходит  именно  с  ними,  но  от  жестокой  действительности  никуда  не
укрыться.
   Она все еще плакала, когда вернулся Сэм.
   - А где папа? - спросил он.
   - Уехал, - коротко ответила Глэдис, украдкой вытирая глаза.
   - Но он забыл попрощаться со мной! - возмутился Сэм.
   - Тебя не было, а у папы срочная встреча с клиентом,  -  солгала  Глэдис.
Сэм неожиданно успокоился.
   - Ну ладно, - сказал он. - Тогда я пойду к Джону.
   - Возвращайся к ужину, - с улыбкой сказала Глэдис. Ее глаза были все  еще
влажны, но Сэм этого не заметил.
   В следующую минуту он уже исчез. Глэдис услышала,  как  хлопнула  входная
дверь, и подумала о том, как же она все-таки любит  их  всех  -  и  Сэма,  и
Джесс, и Джейсона, и Эйми. Раньше ей казалось,  что  эта  любовь  -  главная
гарантия того, что все они будут счастливы, но теперь она вовсе  не  была  в
этом уверена.
   Все изменилось, и возврата к прошлому не было.

Глава 9

   Дуг сдержал слово. В следующие выходные он не приехал. Звонил он  за  это
время только один раз. Когда же в конце второй недели он все-таки  появился,
оба  испытывали  странную  неловкость  и  отчуждение,  хотя   старались   не
вспоминать о том, что произошло между  ними.  Глэдис,  конечно,  знала,  что
нового объяснения не  избежать,  но  спешить  не  хотелось.  Лучше  отложить
разговор до осени. Возвращение в фотожурналистику по-прежнему оставалось  ее
заветной мечтой, но форсировать события  Глэдис  просто  боялась  -  слишком
высоки были ставки.  Бросаться  очертя  голову  в  авантюры  было  не  в  ее
характере.
   В результате за  все  выходные  они  едва  ли  перемолвились  двумя-тремя
словами. Дуг держался так, словно Глэдис совершила какой-то  непростительный
поступок. Правда, он не Требовал,  чтобы  ему  постелили  отдельно,  однако,
когда они легли, Дуг отвернулся и заснул.
   В воскресенье он уехал обратно в Уэстпорт. Глэдис вздохнула чуть ли не  с
облегчением, однако испытания для нее еще не закончились. Джейсон, который в
последнее время был гораздо ближе к отцу, чем к матери,  весь  вечер  как-то
странно смотрел на нее, а потом спросил:
   - Ты сердишься на папу?
   - Нет, а что? - быстро ответила Глэдис. Она давно решила, что  не  станет
ничего  рассказывать  детям,  пока  они  с  Дугом   не   выяснят   отношения
окончательно. Зачем заранее расстраивать детей.
   - Но ты почти не разговаривала с ним. И папа уехал слишком рано.
   Глэдис машинально посмотрела на часы. Действительно, Дуг собрался и уехал
чуть ли не на два часа раньше, чем обычно.
   - Наверное, я просто устала. Да и папа тоже - в последнее время он  очень
много работает. Он торопился закончить дела, чтобы получить отпуск.
   Отпуск у Дуга начинался уже в следующую  пятницу,  но  Глэдис  больше  не
ждала его приезда с нетерпением, как когда-то. Впрочем, если не  ей,  то  по
крайней мере детям приезд отца доставит удовольствие.
   Самой Глэдис все еще не верилось, что Дуглас  готов  разрушить  их  семью
только из-за того, что ей захотелось  сделать  несколько  репортажей.  С  ее
точки зрения, одно другого совершенно  не  стоило,  вернее  -  одно  другому
совершенно не мешало. Но Дуг, очевидно, считал иначе.
   Ее ответ, похоже, вполне удовлетворил Джейсона. Стащив со  стола  румяное
яблоко, он отправился гулять. К ужину он вернулся с  двумя  приятелями.  Все
сели за стол, и Глэдис сразу заметила, что паузы в  разговорах  детей  стали
длиннее, а смех звучит значительно реже, чем обычно. Словно дикие звери, они
как будто чувствовали беду.
   Когда поздно  вечером  Глэдис  лежала  с  книгой  в  постели,  неожиданно
зазвонил телефон. "Наверное, это Дуг", - подумала она  и  со  вздохом  сняла
трубку. Но это был не он. Звонил Пол Уорд. Его голос звучал так отчетливо  и
громко, словно он говорил с ней из соседней комнаты.
   - Ты где? - удивленно спросила Глэдис;
   - На яхте, - ответил Пол. - У нас сейчас четыре утра,  и  мы  только  что
подошли к Гибралтару. В конце концов я решил, что сам поплыву  в  Европу  на
"Морской звезде", и вот, путешествие почти закончилось.
   - Как интересно! - Слушая его, Глэдис улыбнулась. За  три  прошедших  дня
это была ее первая улыбка. - Селина, я полагаю, не с тобой?
   Пол рассмеялся.
   - Конечно, нет. Седина в Лондоне  -  встречается  со  своими  английскими
издателями. Как ты понимаешь, в Лондон она тоже прилетела на самолете. А как
твои дела? Что новенького?
   - У меня все в порядке, - ответила Глэдис. Ей ужасно хотелось  рассказать
Полу об ультиматуме Дуга, но она сдержалась, зная, что он очень огорчится. -
Как плавается?
   -  Отлично.  Ветер  почти  все  время  попутный,  и   мы   добрались   до
старушки-Европы даже быстрее, чем рассчитывали.
   - Ты непременно должен рассказать о своем  путешествии  Сэму,  -  сказала
Глэдис, продолжая гадать, зачем все-таки он позвонил ей, тем более в  четыре
часа утра по своему гибралтарскому  времени.  Быть  может,  Полу  просто  не
спалось и он решил поговорить хоть с кем-нибудь?
   - Я часто вспоминаю о нем. О нем и о тебе, - сказал Пол. - Ты говорила  с
мужем насчет своей карьеры?
   - Говорила, - вздохнула Глэдис. - Еще две недели  назад.  С  тех  пор  он
молчит и зол, как черт. В эти выходные  Дуг  тоже  приезжал,  но  ничего  не
изменилось. Расстались мы довольно прохладно...
   Сказав это, Глэдис сразу почувствовала значительное облегчение. Ей просто
необходимо было поделиться с кем-то  своими  переживаниями,  но  Мэйбл  была
далеко, а никому другому Глэдис доверяться не  хотелось.  Исповедоваться  же
Полу ей было вдвойне легче: во-первых, они разговаривали по телефону, а не с
глазу на глаз, а во-вторых, Пол, как она уже убеждалась, способен был понять
ее лучше, чем кто бы то ни было.
   - В конце концов Дуг почти открытым  текстом  заявил  мне,  что,  если  я
вернусь в журналистику, он от меня уйдет, - добавила она. - Он считает,  что
я нарушила наш брачный уговор...
   - А ты, Глэдис? Что ты думаешь по этому поводу?
   - Ничего, - честно ответила она. - Дело в том, что Дуг  просто  не  хочет
меня понять. Для меня важно быть кем-то, а не просто  домашней  хозяйкой.  А
ему на это наплевать. Как бы там ни было,  он  вполне  способен  привести  в
исполнение свою угрозу, хотя бы из чистого упрямства, а  я...  Я  просто  не
знаю. Это очень важное решение, и я до сих пор не  уверена,  стоит  ли  одно
другого.
   - Вот черт!.. - задумчиво сказал Пол. - Сложное положение, Глэдис. Просто
не знаю, что тебе посоветовать. Боюсь только, что, если  ты  уступишь,  тебе
будет гораздо хуже, чем если ты станешь настаивать на своем.
   - Если я уступлю, я просто умру, - ответила Глэдис. - Не физически, а как
личность... Но если я сумею настоять на своем, я могу потерять  семью...  Не
слишком ли это большая цена за капельку свободы и самоуважения?
   - Это - первое, что тебе необходимо решить в  самое  ближайшее  время.  А
решив - не отступать, как бы тяжело тебе ни пришлось. В этом тебе  никто  не
сможет помочь.
   - Жаль, что я не такой крепкий орешек, как твоя Седина, - сказала Глэдис,
через силу улыбнувшись.
   - Ты тоже очень сильный человек, - не согласился Пол. - Просто сила  твоя
- немного другая, к тому же ты ее еще не осознала.
   Но Глэдис не могла с этим согласиться. Селина Смит разделалась бы с Дутом
в пять минут.
   Впрочем, она никогда бы и не вышла за него замуж  -  такие  мужчины,  как
Дуглас  Тейлор,  для  нее  просто  не  существовали.  Глэдис  же  не  только
согласилась стать его женой, но и прожила с ним семнадцать лет,  и  мысль  о
расставании по-прежнему ее пугала.
   Впрочем, тут же осадила себя Глэдис, это, наверное, просто привычка.  Как
она теперь понимала, Дуг уже давно ее не любил. Вместе их удерживало  только
то, что оба оказались деталями одной машины, единственной  функцией  которой
было воспитание детей.  Но  теперь  дети  выросли,  и  их  ничто  больше  не
связывало.
   - Так как там поживает мой друг Сэм? - спросил Пол,  решив,  по-видимому,
переменить тему.
   - В данный момент спит как сурок, - с улыбкой ответила Глэдис. - Но  тебя
он помнит. Во-первых, он  всем  рассказывает  про  то,  как  вы  ходили  под
парусами.  Во-вторых,  он  начал  строить  собственную  яхту  из  фанеры   и
автомобильных покрышек, только, боюсь, слишком далеко от берега.
   - Мне бы ужасно хотелось, чтобы он был тут, со мной,  -  негромко  сказал
Пол. - ..И ты тоже, - неожиданно добавил он таким странным тоном, что Глэдис
смутилась.  Эти  слова  показались  ей  в  высшей  степени   загадочными   и
непонятными. Две недели назад, когда они плыли на яхте в Нью-Сибери, Пол  не
предпринял ни малейшей попытки поухаживать за ней, хотя  они  оставались  на
яхте практически вдвоем - Сэм и команда были не в счет. Он не бросил на  нее
ни одного нескромного взгляда, и Глэдис чувствовала  себя  с  ним  в  полной
безопасности. "Тогда зачем он это сказал? Зачем вообще позвонил?" - в панике
подумала она.
   - ..Это путешествие  тебе  наверняка  понравилось  бы,  -  продолжал  тем
временем Пол. - Ты даже не представляешь, как хорошо ночью в океане.  Только
ветер, звезды, вода.., и ты.
   Пол действительно очень  любил  ночные  вахты.  Именно  ночное  море  так
поразило его, что он не выдержал и позвонил Глэдис, чтобы поделиться  с  ней
этой красотой.
   - Ты.., вы теперь пойдете дальше в Средиземное море, в Италию? - спросила
Глэдис просто для того, чтобы что-нибудь сказать.
   - Через несколько дней. Сейчас мы поворачиваем на север  -  у  меня  есть
кое-какие дела в Париже. Кстати, это любимый город Селины, да и мой тоже.
   - Я не была в  Париже  уже  бог  знает  сколько  времени!  -  мечтательно
вздохнула Глэдис.  -  Мне  тогда  было  семнадцать,  и  я  жила  в  какой-то
молодежной гостинице. А где вы остановитесь? В "Ритце", в "Карильоне" или  в
"Плаз Аттени"?
   - В "Ритце". Селине там очень нравится, к тому  же  в  "Ритце"  почти  не
говорят по-французски. Для меня это не последнее  дело.  Во  всех  остальных
местах мне приходится объясняться в основном  знаками.  Седина,  разумеется,
знает французский, поэтому ей, по большому счету, все равно. А  ты  говоришь
по-французски, Глэдис?
   - Так себе. Моих познаний хватит только на то,  чтобы  не  заблудиться  и
заказать в бистро чашечку кофе и гамбургер. Все остальное я  успела  забыть.
Когда-то, впрочем, говорила довольно бегло. Язык я выучила  в  Марокко  -  я
проработала там полтора месяца, и мои парижские друзья  все  время  смеялись
над моим акцентом.
   - Седина два года стажировалась в Сорбонне, так  что  говорит  совершенно
свободно.
   Глэдис неожиданно почувствовала легкое раздражение.  Тягаться  с  Сединой
Смит действительно было нелегко. Впрочем, она и не собиралась этого делать.
   - Кстати, когда ты собираешься обратно в Уэстпорт? - спросил Пол.