аче  тебе
придется очень пожалеть!
   Габриэла буквально кипела от гнева. Она знала, что так или иначе, но Стив
виновен в смерти профессора, и это придавало ей смелости.
   - Я так не думаю, Габи, - спокойно ответил он. - Мне  почему-то  кажется,
что ты никому ничего не расскажешь. Другое  дело  -  я.  Я  могу  сказать  в
полиции, что ты знала о деньгах,  которые  завещал  тебе  профессор.  Я  под
присягой  покажу,  что  ты  сама  много  раз  рассказывала  мне  об  этом  и
уговаривала убить несчастного  старика.  Я  скажу,  что  за  эту  работу  ты
предлагала мне половину всех  денег  -  а  это  целых  триста  "кусков".  Я,
конечно, отказался и даже попробовал убедить тебя не  предпринимать  ничего,
что могло бы ускорить кончину профессора.
   Так что сама видишь - я совершенно ни при чем. Что  я,  в  конце  концов,
сделал? Просто поговорил с ним, и старика хватил удар. За это  в  тюрьму  не
сажают, тем более что деду было  уже  за  восемьдесят  -  в  таком  возрасте
человека может прикончить простой сквозняк. А вот  тебя  могут  упрятать  за
решетку за подстрекательство  к  убийству.  Профессор  завещал  тебе  больше
полумиллиона долларов. За такие деньги и ангел убьет. Насколько я знаю, тебе
грозит до пятнадцати лет тюрьмы; срок не шибко большой, но тюремные  порядки
суровы. Такой нежный цыпленочек, как  ты,  не  протянет  там  и  шестнадцати
месяцев, так что стоит мне сказать хоть слово, и тебе конец.  Как  тебе  это
понравится, Габи?
   Габриэле стало страшно.  Она  не  нашлась,  что  ему  возразить,  и  Стив
удовлетворенно хмыкнул.
   - Так вот, Габи, я обещаю тебе, что сделаю это, если ты не отдашь мне  из
своего наследства пятьсот тысяч долларов. Выбирай! По-моему, это не  слишком
большая цена за свободу и, быть может, - жизнь. Подумай как следует. От семи
до пятнадцати лет.., если доживешь. Тюрьма - не для  таких,  как  ты,  Габи.
Я-то это знаю - я сам там неоднократно бывал.
   - Как.., как ты  можешь  поступать  так  со  мной?  -  спросила  Габриэла
неожиданно жалобным голосом, и подбородок ее предательски задрожал. - Как ты
можешь? Ведь ты.., ты!..
   "Ведь ты любил меня", - хотелось сказать ей, но  она  вовремя  вспомнила,
что Стив никогда  ее  не  любил.  Он  только  притворялся  любящим,  добрым,
внимательным. Он обманывал ее почти год, а теперь  шантажировал  ее,  грозил
поломать ей судьбу, карьеру... И, чтобы этого не произошло, она должна  была
отдать ему деньги профессора.
   - Как я могу? Очень просто, Габи. Этим миром правят деньги. Это - великая
вещь, когда они у тебя есть. С ними ты  король,  а  без  них  -  безработный
выпускник Йеля... - Он хрипло рассмеялся. - Тебе  грешно  жаловаться,  Габи,
ведь я оставляю тебе целых сто тысяч, даже больше. Ну, решай же скорее, пока
я не передумал. Иначе заберу все. Даю тебе пять минут, потом - прямо  отсюда
- ты позвонишь в банк. Нет, сначала - адвокату, потом в банк...
   - Как ты собираешься объяснить, почему я вдруг так решила? Ты не боишься,
что это будет выглядеть подозрительно?
   - Что-нибудь придумаю... Придумаем, - поправился он. - Влюбленные женщины
часто совершают необъяснимые, странные, просто глупые  поступки.  Думаю,  ты
это и сама знаешь.
   - Ты не посмеешь.
   - Посмею, Габи, еще как посмею. Пятьсот тысяч на бочку  -  и  я  навсегда
исчезну из твоей жизни. Зубастый, страшный Серый Волк  уедет  далеко-далеко,
доверчивая Красная Шапочка увидит его снова разве что в кошмарном сне, когда
он придет к ней вместе с ее ведьмой-мамочкой и любовником-самоубийцей.
   Стив не постеснялся использовать против нее то, что она  сама  рассказала
ему в минуты величайшей откровенности, и Габриэла,  забыв  о  своем  страхе,
ринулась вперед.
   - Ты просто мерзавец, Стив! - выкрикнула она, неловко замахиваясь,  чтобы
дать ему пощечину. Сначала он убил профессора, а теперь хотел уничтожить  ее
и опоганить все, что было в ее жизни хорошего. По его лицу было  видно,  что
Стив не испытывал ни малейших угрызений совести. Похоже, ему даже доставляло
удовольствие мучить ее. Каким же надо было быть подонком, чтобы угрожать  ей
тюрьмой за то, что она якобы планировала  убийство  профессора  -  человека,
который так много для нее сделал и которого она любила сильнее, чем  родного
отца.
   Нет, вдруг решила Габриэла, опуская руку. Этому не бывать!
   - Вот что, Стив Портер, или как там  тебя...  -  сказала  она  неожиданно
твердым голосом. - Можешь убить меня, можешь рассказывать полиции  все,  что
тебе вздумается, но ты не получишь от меня ни цента. Почти семь  месяцев  ты
забирал почти все, что я зарабатывала.  Ты  заставил  меня  поверить,  будто
любишь меня, а сам использовал меня, как будто я.., вещь. Так вот,  от  меня
ты ничего больше не получишь. Никогда!..
   Стив невольно отшатнулся. Он понял, что Габриэла намерена  сдержать  свое
слово, и в первое мгновение  ее  решимость  озадачила  его.  Впрочем,  через
секунду Стив вспомнил, что он - мужчина и что он гораздо сильнее ее.  Шагнув
вперед, он схватил Габриэлу за волосы и сильным рывком заставил  запрокинуть
голову назад.
   - Не смей разговаривать со мной таким тоном, Габи, иначе  я  сверну  тебе
шею! - прошипел он. - Ты сделаешь то, что я тебе скажу, или я  действительно
убью тебя. Мне нужны деньги, и ты мне их доставишь. Немедленно. Ну,  поняла,
или ты еще тупее, чем я думал?..
   Увидев, что у Габриэлы глаза расширились от ужаса, Стив еще раз дернул ее
за волосы, чтобы привести девчонку в  чувство  и  напомнить,  кто  настоящий
хозяин положения.
   - А теперь звони адвокату, живо!
   И свободной рукой он указал на телефон.
   - Я не буду никуда звонить!  -  Габриэла  старалась  говорить  как  можно
спокойнее, хотя колени у нее подгибались. - Кончена игра, Стив!..
   - Как бы не  так!  -  отозвался  он  и  слегка  ослабил  хватку  -  ровно
настолько, чтобы Габриэла могла выпрямиться. "Интересно, - думал он,  -  как
долго придется ее увещевать? Наверное, недолго".  Габриэла  всегда  казалась
ему безвольным, робким существом, боящимся собственной тени.
   - Игра только начинается, Габи, - произнес он с угрозой. - К  счастью,  я
могу больше не притворяться, будто люблю тебя. Ты и так отдашь мне то, что я
у тебя прошу. Достаточно будет только рассказать тебе, что я сделаю, если ты
вздумаешь упрямиться. Итак?..
   Но Габриэла не отвечала, она только смотрела на него в упор, и взгляд  ее
Стиву совершенно не понравился.
   - Звони в банк, - приказал он коротко. - Звони, или я вызову полицию.  Не
беспокойся, они поверят мне, а не тебе. Старик завещал тебе деньги? Завещал!
Значит, у тебя были все основания желать, чтобы дедуля  переселился  на  тот
свет как можно скорее. Я от его смерти ничего не выигрывал,  так  что  решай
сама...
   Габриэла продолжала с ненавистью смотреть на него и молчать. Если бы  она
могла, то убила бы его взглядом.
   - Ну?!
   Габриэла выдернула волосы из его руки и повернулась к стоявшему на  столе
телефону.
   - Что это ты делаешь? - спросил Стив, которому не было видно, какой номер
она набирает.
   - Мне надоела комедия, которую ты ломаешь. Я звоню в полицию вместо тебя,
- не оборачиваясь, отозвалась Габриэла.
   Подскочив к ней, Стив вырвал трубку из ее рук и нажал на  клавишу.  Потом
так дернул за провод, что оторвал от стены розетку.
   - Не валяй дурака! - рявкнул он. - Я не собираюсь  возиться  с  тобой  до
вечера. Сейчас мы с тобой пойдем в банк, ты получишь деньги и отдашь их мне.
Потом я сяду на первый же самолет в Европу, и все. Для тебя... Для  меня  же
все только начнется.
   - Откуда мне знать, что ты не заявишь в полицию после того, как  я  отдам
тебе деньги? - спросила Габриэла, и Стив удовлетворенно кивнул. Похоже,  эта
дурочка поняла, что он ни перед чем не остановится, и сдалась.
   - Знаешь, это совсем неплохая идея! - расхохотался он.  -  Тебе  придется
поверить мне на слово, крошка. Все равно у тебя нет никакого выбора. Если ты
не отдашь мне деньги, я тебя просто  убью.  Честное  слово,  за  эти  восемь
месяцев мне так надоело, что  ты  трясешься  над  каждым  центом,  что  я  с
огромным удовольствием сверну тебе шею!
   Услышав эти слова, Габриэла даже вздрогнула.  Опять  она  одна  оказалась
виновата во всем! Стив вынужден был убить ее, потому что она его "довела"!..
Он тут ни при чем, он не хотел, но она его вынудила...
   - Ну, убей меня! - почти выкрикнула она с отчаянием и  дерзостью.  В  это
мгновение ей действительно было все равно, ведь, куда бы она ни пошла, рядом
с ней всегда оказывался кто-то, пытающийся свалить на нее всю вину, наказать
за какие-то настоящие и выдуманные грехи и пороки.  Она  всегда  оказывалась
виновата, и всегда кто-то мучил ее, уходил, бросал, лгал ей,  угрожал  убить
ее тело и сломить дух. И в каком-то смысле им  это  удалось,  потому  что  с
каждым предательством какая-то часть ее души умирала.
   - Ты дура! - прошипел Стив, с  угрозой  надвигаясь  на  нее.  Он  не  мог
допустить, чтобы  ему  нанесла  поражение  эта  дрянь,  эта  глупая,  жалкая
женщина, с которой он  жил,  спал,  забирал  те  жалкие  крохи,  которой  ей
удавалось заработать. Он, Стив Портер, вынужден был рыскать по  всему  дому,
разыскивая заначки по пять-десять  долларов,  которые  она  прятала  то  под
матрасом, то среди белья. Нет, хватит с него  унижений!  Он  отберет  у  нее
деньги, которых она не заслужила, а потом поквитается с ней по-своему!
   - Хватит валять дурака, Габи! Мне нужны эти деньги!..
   Но по глазам Габриэлы Стив уже понял, что ничего от нее не добьется. Да и
времени оставалось совсем мало - вот-вот должны были вернуться постояльцы, а
он все еще не получил этих  денег.  Своих  денег!..  Они  принадлежали  ему,
потому что он заслуживал их больше, чем она.
   Не тратя слов даром, Стив обхватил Габриэлу обеими руками за шею и затряс
так, что у нее залязгали зубы, но она не пыталась сопротивляться и  даже  не
вскрикнула. Как и всегда, она просто позволяла ему делать с собой  все,  что
угодно, и это привело Стива в еще большее бешенство.
   - Чертова шлюха, я тебя убью! - взвизгнул он. - Ты что, не понимаешь!?
   Но она не понимала и даже, похоже, не слышала его. Габриэла  снова  стала
маленькой девочкой, которая настолько привыкла к побоям, что  уже  не  ждет,
когда они наконец кончатся. Как  и  всегда  в  подобных  случаях,  она  ушла
мыслями в такие бездонные глубины, куда Стив не мог дотянуться.  Но  как  бы
сильно ни хотелось ему открутить Габриэле ее тупую белокурую башку,  ему  не
нужен был труп. Ему нужны были деньги, и он хотел их получить любой ценой.
   - Я тебя ненавижу, -  неожиданно  произнесла  Габриэла.  Эти  слова  были
обращены не только к Стиву, но  и  ко  всем  остальным,  кто  преследовал  и
предавал ее. - Ненавижу! - повторила она отчетливо и ясно, и  Стив  наотмашь
ударил ее по лицу.
   Габриэла пошатнулась, но не столько от удара, сколько от  нахлынувших  на
нее страшных воспоминаний. О, как знакомо было ей это ощущение,  этот  звук,
эта  боль!  Не  в  силах  совладать  с  собой,  она  попятилась  и,  потеряв
равновесие, упала навзничь, ударившись затылком о тумбу  письменного  стола.
Но не успела она коснуться пола, как Стив  схватил  ее  за  руку  и,  рывком
подняв, нанес ей еще один сокрушительный удар кулаком. Удар пришелся по уху,
но Габриэла услышала только глухой и далекий звук,  словно  от  упавшего  на
асфальт мешка с песком. Этим ухом она давно почти ничего не  слышала.  После
побоев, пережитых ею в детстве, казалось, Стив ничего уже не мог ей сделать.
   Он вообще ничего не мог, ибо  не  было  такой  боли,  какой  Габриэла  не
испытала. Стив выбивался из сил, нанося ей удар за ударом, но все  это  были
сущие пустяки по сравнению с непрекращающимся кошмаром, в  котором  Габриэла
жила целых десять лет. Напрасно он швырял ее на  пол,  пинал  ногами  и  бил
головою об пол  -  Габриэла  продолжала  считать,  что  он  к  ней  даже  не
прикоснулся. Она видела,  как  шевелятся  его  губы,  но  не  слышала  и  не
понимала, что он все еще говорит, и лишь догадывалась, что он требует от нее
деньги.
   Потом Стив и вовсе потерял над собой контроль  и  только  свирепо  рычал,
словно  шакал,  треплющий  беспомощную  птицу  с  поврежденным   крылом.   И
действительно, в эти мгновения ослепляющей ярости  Габриэла  перестала  быть
для него человеком; Стив видел  в  ней  лишь  мерзкую  тварь,  которую  надо
растоптать, раздавить, уничтожить, ибо она преграждала ему путь к сокровищу,
о котором он мечтал и которое должно было по праву принадлежать ему.
   Но все его старания были тщетны. Габриэла отказывалась подчиниться ему, и
никакая сила не могла заставить  ее  сдаться.  Она  даже  не  кричала  и  не
стонала. Не вскрикнула она и тогда, когда Стив в очередной раз швырнул ее  о
стену и раздался такой знакомый звук треснувшей кости. Ей  было  все  равно.
Она знала, что, даже если Стив переломает ей одну за другой все кости,  хуже
ей уже не будет. Сама жизнь, которую он хотел у нее отнять, ничего больше не
значила для Габриэлы. По сравнению со  всеми  разочарованиями,  которые  она
пережила, по сравнению со всеми потерями, со всей ложью и всеми  страданиями
эта последняя потеря была пустяком.
   Наконец, после очередного  удара,  пришедшегося  в  переносицу,  Габриэла
увидела перед собой ослепительно яркий свет и упала на пол.  Стив  продолжал
избивать ее ногами, кричать, чтобы она позвонила в банк,  чтобы  она  отдала
ему деньги и что она - шлюха, что он никогда не любил ее. Эти слова, которые
когда-то могли заставить ее страдать,  не  доходили  до  сознания  Габриэлы.
Глядя снизу вверх на его багровое от ярости лицо, она увидела  сначала  Джо,
потом профессора, потом - свою мать.  Джо  говорил  ей  о  своей  несчастной
любви; профессор пытался рассказать правду  о  Стиве,  а  мать...  Она,  как
всегда, злобно кричала, что все это - ее вина, что Габриэла и в самом деле -
дрянь, чудовище и что она заслужила каждый удар, которым награждал ее Стив.
   Но теперь Габриэла знала правду! Она была ни в чем не виновата. Это  Стив
был грубым и жадным чудовищем, это он убил профессора и теперь убивал ее.  И
вдруг, почувствовав в себе силу,  о  существовании  которой  она  прежде  не
подозревала, Габриэла поднялась  с  пола.  Ее  платье  было  в  крови,  лицо
распухло, и теперь Стив не мог ни вести ее в банк, ни звонить в полицию. Ему
оставалось только одно - забыть о деньгах и бежать, спасая свою шкуру. Но он
уже не мог остановиться,  смирившись  с  поражением.  В  последнем  приступе
бессильной ярости Стив бросился на нее и, схватив за  горло,  сжал  с  такой
силой, что комната перед глазами Габриэлы закружилась. Но она не  сдавалась,
она продолжала стоять, держась за него, и впервые в жизни решилась ответить.
Ногтями она впилась в его  лицо  и  наносила  ему  слабые,  неточные  удары,
которые, конечно, не могли ему повредить. Но это было  не  главное.  Главное
заключалось в том, что Габриэла перестала быть жертвой, раз и навсегда решив
про себя, что больше никто и никогда не сможет унижать  ее  безнаказанно.  И
Стив, который пытался задушить ее совершенно всерьез  и  напрягал  все  свои
немалые  силы,  вдруг  увидел,  что  у  него  ничего  не  выходит.  Габриэла
отказывалась умирать только потому, что какой-то подонок решил выместить  на
ней собственные разочарования.
   И Стив отступил. Пальцы его разжались,  и  только  после  этого  Габриэла
позволила себе медленно опуститься на пол. Она  почти  ничего  не  видела  и
ждала еще одного удара, чтобы из последних сил вцепиться зубами в  его  руку
или ногу - вцепиться и не отпускать до конца, пока хватит сил и самой жизни,
но удара не последовало. Вместо этого она услышала негромкий хлопок двери  и
поняла, что Стив бежал.
   Габриэла не знала, победила она или проиграла в этой  последней  схватке,
но это было уже не важно. Главное, что все, кто в разное время хотел так или
иначе сломать ее, не добились успеха. Ее мать, отец, Джо,  Стив  -  все  они
пытались убить ее, но не  сумели.  Каждый  из  них  в  свое  время  прилагал
огромные усилия, чтобы овладеть ее духом и погасить его, как гасят свечу. Но
этот маленький огонек  мигал,  дрожал,  проскальзывал  сквозь  пальцы  и  не
давался им в руки.
   Значит, она все-таки победила?..
   Габриэла слабо пошевелилась и перекатилась на спину.  Взгляд  ее  залитых
кровью глаз устремился в потолок, и  она  неожиданно  увидела  Джо,  который
снова манил ее за собой, протягивая руку. Габриэла отвернулась от него.
   Она отвернулась - и сошла во тьму одна.

Глава 11

   Габриэлу обнаружила миссис Розенштейн. Поднимаясь к  себе  мимо  квартиры
профессора, она обратила внимание, что дверь слегка приоткрыта.  В  кабинете
она увидела опрокинутую мебель, кровавые пятна на полу и распростертое возле
стола тело. Поначалу миссис Розенштейн даже не узнала Габриэлу: ее лицо было
разбито, чудесные светлые волосы  намокли  от  крови,  на  шее  отпечатались
четкие следы пальцев. Габриэла  лежала  в  такой  неестественной  позе,  что
миссис Розенштейн решила, что она мертва.
   На ее крики сбежался весь  дом.  Один  из  пансионеров  тут  же  бросился
звонить в "Скорую", но оказалось, что телефонная розетка  вырвана  из  стены
(профессор был единственным жильцом, у которого был  собственный  телефонный
номер). В конце концов "Скорую" вызвали  с  общего  телефона,  но  несколько
минут, которые потребовались врачам, чтобы добраться до Восемьдесят  восьмой
улицы, показались обитателям пансиона часами. Они уже  знали,  что  Габриэла
жива. Старый адвокат нащупал у нее на шее слабый  пульс,  однако  всем  было
ясно, что в любой момент девушка может скончаться. Кто-то зверски избил  ее,
причем большинство ударов пришлось по голове.
   - У бедняжки может быть серьезное сотрясение, - шепнула мадам  Босличкова
одному из пансионеров и залилась слезами. Тут  могли  быть  самые  печальные
последствия. Мысль о том, что Габриэла - такая красивая и молодая - может до
конца своих дней пролежать в коме, казалась ей невыносимой.
   "Кто мог это сделать?" - этот вопрос они задавали друг другу, но никто не
знал на него ответа. Лишь мадам  Босличкова  сразу  заподозрила  Стива,  но,
когда она отправилась проверить свою догадку, оказалось, что все его вещи на
месте. "Значит, это не он", - подумала хозяйка с некоторым  облегчением,  но
перед ней сразу же встала другая проблема: как рассказать Стиву о  том,  что
случилось с Габриэлой? Она не могла на это решиться, да  и  никто  другой  -
тоже.
   Размышления мадам Босличковой были прерваны появлением полиции и  бригады
"Скорой помощи". Бегло осмотрев Габриэлу, санитары тотчас же уложили  ее  на
носилки и понесли в машину. Все это заняло меньше, чем две минуты. Не успели
пансионеры опомниться, как "Скорая" уже умчалась,  и  сирена  ее  затихла  в
отдалении.
   На этот раз Габриэла не слышала ни пронзительного воя сирены, ни  голосов
врачей. Она была в таком глубоком обмороке, что не чувствовала никакой боли,
и ничей призрак не осмелился последовать за ней  в  ту  безгласную  мглу,  в
которую она погрузилась вскоре после того, как Стив оставил ее и бежал.
   В травматологическом отделении больницы уже ждали дежурный врач  и  целая
бригада специалистов, однако им пришлось изрядно потрудиться, прежде чем они
сумели более или менее привести Габриэлу в порядок. Сломанную руку поместили
в лубок, треснувшие ребра скрепили широким пластырем, открытые  раны  зашили
хирургическими нитками,  синяки  обработали  холодом  и  специальной  мазью,
однако больше всего врачей  беспокоило,  насколько  сильно  пострадал  мозг.
Вскоре стало ясно - внутрймозговая гематома  привела  к  сдавливанию  мозга.
Теперь все зависело оттого, насколько скоро спадет опухоль и сумеет ли  мозг
справиться с ее последствиями.
   В конце концов  травматологи  уступили  Габриэлу  пластическому  хирургу,
который занялся ее лицом. У Габриэлы  были  рассечены  бровь  и  подбородок,
однако хирургу удалось з