вина
хотела всегда быть с ним рядом и с ужасом думала о предстоящем прощании.
   - Как я могу расстаться с тобой, Патрик? Я же только что нашла тебя.
   Ей понадобилось одиннадцать  лет,  чтобы  проститься  с  Чарльзом,  а
теперь она должна разлучиться с его двоюродным братом.
   - Ты завтра поедешь в Саутгемптон с  нами?  Но  он  печально  покачал
головой.
   - Это будет слишком тяжело для нас обоих, правда? Да и Алексис  может
догадаться.
   - Мне кажется, она и так обо всем знает.
   - Тогда домой поплывут две таинственные женщины. - Он нежно поцеловал
ее.
   Их связывало светлое, красивое чувство, и в глубине души Эдвина  была
бесконечно благодарна Патрику, что он освободил ее от груза прошлого.
   - Я  увижу  тебя  снова?  -  спросила  она,  когда  они  выходили  из
"Клариджа".
   - Может быть. Если приедешь сюда. Или если я приеду туда.  Я  никогда
не был в Калифорнии.
   Но Эдвина сомневалась, что это когда-нибудь произойдет.  Патрик  ведь
так  ей  и  сказал:  они  должны  быть  свободными,  как  птицы.  Эдвина
дотрагивалась до подаренного им браслета, и у нее ныло  сердце.  Но  она
навсегда  сохранит  счастливые  воспоминания   о   нескольких   неделях,
проведенных с ним, освободивших ее от цепей, так долго сковывающих ее.
   - Я люблю тебя, - прошептал он, прежде чем уйти,  -  я  ужасно  люблю
тебя.., и всегда буду любить.., и я буду  улыбаться  всякий  раз,  когда
подумаю о тебе.., я улыбнусь, как и ты, когда вспомню Ирландию.
   Патрик в последний раз  поцеловал  ее,  сел  в  машину  и  уехал,  не
оглянувшись на плачущую Эдвину.
   Она долго-долго стояла и смотрела  вслед  машине,  а  потом  медленно
вернулась в "Кларидж".

Глава 39

   Они выехали в Саутгемптон в восемь утра, как много лет назад,  но  на
этот раз они были только вдвоем. Две сестры, две подруги.
   Алексис молчала, подозревая, что Эдвина в мыслях  далеко  от  нее,  и
Эдвина не произнесла ни слова, всю дорогу глядя в окно.
   Они поднялись на палубу "Олимпика"  и  направились  к  своим  каютам.
Эдвина удивила Алексис, сказав, что пойдет на палубу посмотреть, как они
отплывают. Она пошла одна, потому что Алексис  сильно  нервничала  и  не
хотела покидать уютную каюту.
   Когда корабль уже отчалил, Эдвина увидела Патрика. Он стоял у пирса и
махал ей. Она  послала  ему  поцелуй,  коснувшись  рукой  сердца,  а  он
приложил руку к своему. Эдвина смотрела на него, пока могла  разглядеть,
и понимала, что всегда будет его помнить.
   Она довольно долго простояла на палубе, вдыхая полной  грудью  свежий
морской воздух.
   Когда Эдвина спустилась в каюту, Алексис уже спала.
   Для них обеих путешествие оказалось нелегким. В первый день их  учили
правильно обращаться со спасательными шлюпками, а  Эдвина  могла  думать
только о Патрике, об их прогулках по палубе, о  танцах  ночью,  в  чужом
платье...
   Она улыбнулась, заметив пролетавшую мимо птичку,  и  вспомнила  слова
Патрика о свободе. Неважно, что произойдет между ними в дальнейшем,  она
благодарна ему за то, что было. У каждого из них свой мир, своя жизнь, и
они  не  смогут  быть  вместе.  Но  Эдвина  сильно   изменилась,   когда
почувствовала,  что  любима  и  может  любить  сама.  Даже  Алексис  это
заметила.
   - Ты влюбилась в него, да? - спросила она сестру на  второй  день  их
плавания.
   Эдвина долго смотрела на море и не отвечала.
   - Он двоюродный брат Чарльза.
   Это был не ответ на  вопрос,  но  Алексис  понимала  теперь,  что  на
некоторые вопросы лучше не ждать ответа.
   - Как ты думаешь, Джордж узнает.., ну, о Малкольме?
   Алексис очень переживала, и Эдвина, видя это, сказала:
   - Может, и  нет,  если  ты  будешь  осторожна  и  Фанни  с  Тедди  не
проговорятся.
   - А если проговорятся не они, а кто-нибудь другой?
   - А что, ты думаешь, он сделает? -  спросила  Эдвина,  в  первый  раз
обращаясь к ней как к взрослой. - Ведь беда случилась с тобой.  Надеюсь,
ты сможешь справиться с ней. Ты нелегкой  ценой  приобретаешь  жизненный
опыт. И что ты извлечешь из этих уроков, касается только тебя. Остальное
- ерунда.
   Алексис с облегчением улыбнулась и поцеловала ее.
   - Спасибо,  что  вытащила  меня.  Но  Эдвина  тоже  получила  хороший
жизненный урок и многому научилась за это время.
   - Пожалуйста, всегда готова. Она улыбнулась, откинулась в шезлонге  и
закрыла глаза, потом быстро поправила себя:
   - Нет, я сказала не то. Пусть такое больше не повторится.
   - Обещаю, - засмеялась Алексис.  Они  почти  все  время  проводили  в
каюте, читали, играли  в  карты,  спали,  болтали,  обсуждали  планы  на
будущее. Алексис заявила, что серьезно думает о работе  в  кино,  Эдвина
советовала ей подождать хотя  бы  до  восемнадцати  и  все  как  следует
обдумать. Алексис согласилась. После общения с  Малкольмом  она  боялась
наткнуться на мужчину такого же  сорта  и  теперь  хотела,  чтобы  рядом
всегда была Эдвина.
   Хотелось надеяться, что  в  следующий  раз  все  сложится  иначе,  но
Алексис не была в этом особенно уверена и даже  говорила,  что  завидует
Фанни, которой ничего  не  нужно,  кроме  дома  и  детей,  и  что  самое
интересное занятие для нее - приготовление вкусного обеда.
   - Большие устремления не для каждого - только для очень  немногих,  -
сказала Эдвина.
   И вот они приплыли в Нью-Йорк. Тяжелые воспоминания живучи, и  Эдвина
с Алексис понимали, что пройдет  время,  прежде  чем  жизнь  вернется  в
прежнюю колею. Эдвина сильно тосковала по Патрику. Он прислал  ей  цветы
на пароход, в них лежала записка: "Я люблю тебя. П.".
   В нью-йоркском отеле ее тоже ждали цветы, на карточке надпись: "Je  t
aime... Adieu" .  Эдвина  посмотрела  на  них,
коснулась браслета на руке, потом положила записку в бумажник.
   Они провели в Нью-Йорке лишь одну  ночь,  позвонили  Фанни  и  Тедди,
узнали, что  два  раза  звонил  Джордж  и  Фанни  оба  раза  простодушно
отвечала, что Алексис нет дома, а у  Эдвины  страшно  болит  горло.  Сэм
Горовиц также  звонил  и  услышал  в  ответ  то  же  самое.  Дети  очень
переживали за Алексис и были рады, что все позади и сестры вернулись  из
Европы.
   Через четыре дня Эдвина и Алексис уже  были  дома;  перемежая  слезы,
объятия и поцелуи, Алексис  поклялась,  что  никогда  больше  никуда  не
уедет, даже в Голливуд, а Эдвина только смеялась, слушая ее заверения.
   - Я тебе припомню эти слова в один прекрасный день, - поддразнила она
Алексис, и в этот момент зазвонил телефон.
   Это был Джордж; они вернулись в  Голливуд  после  чудесного  медового
месяца, потом трубку взяла Хелен и смущенно призналась Эдвине, что  она,
наверное, беременна.
   - Да что  ты!  Как  замечательно!  -  Эдвина  удивилась  самой  себе,
почувствовав вдруг острую зависть. Хелен на десять  лет  моложе,  только
что вернулась после  медового  месяца,  у  нее  прекрасный  муж,  скоро,
возможно, будет ребенок, а у Эдвины нет ничего. Она опять одна и  должна
заботиться о детях.
   Потом трубку снова взял Джордж и заботливо спросил:
   - Как твое горло, кстати?
   - Отлично, а что? - Потом она вспомнила слова Фанни.  -  О..,  сейчас
все хорошо, но я так простудилась! Я боялась, как бы  не  начался  грипп
или воспаление легких, но все обошлось.
   - Я рад. Мне тут как-то приснился про тебя очень странный сон.
   Он не стал рассказывать Эдвине, что она приснилась  ему  плывущей  на
пароходе, потому что не хотел расстраивать ее, но сам он тогда почему-то
так разнервничался, что разбудил Хелен.
   - Во всяком случае  я  рад,  что  ты  выздоровела.  Когда  вы  к  нам
приедете?
   Эдвину ужасала сама мысль о любой поездке. Она только  что  вернулась
после такого утомительного путешествия, но, правда,  Джордж-то  об  этом
даже не догадывался.
   - Вы приедете домой на  День  Благодарения?  -  спросила  она,  но  у
Джорджа были другие планы.
   - Сэм считает, что мы должны отмечать праздник у каждого  из  нас  по
очереди. В этом году у него, а в следующем - у  тебя.  -  Джордж  сказал
Хелен, что решать будет Эдвина, и если она  захочет  отмечать  праздник,
как всегда, у себя, то они приедут в Сан-Франциско.
   Эдвина не сразу ответила, размышляя, как лучше поступить, но в  конце
концов согласилась.
   - Хорошо, сделаем так, для разнообразия. Хотя Фанни, как мне кажется,
расстроится - она собиралась приготовить индейку как-то по-особому.
   - Она сделает ее и у Сэма, - улыбнулся Джордж и обнял  стоящую  рядом
Хелен. - А Хелен тоже хочет помочь с готовкой, правда ведь,  дорогая?  -
поддразнил он жену, и она страдальчески поморщилась. Хелен и кухня - две
вещи абсолютно несовместимые.
   - Я думаю, Сэм поэтому нам и звонил, - задумчиво  произнесла  Эдвина.
Она еще не разговаривала с ним после возвращения.
   - Наверное, - согласился Джордж, -  ну,  значит,  через  пару  недель
увидимся.
   Эдвина  сказала  детям,  что  они  поедут  на  День  Благодарения   в
Лос-Анджелес отмечать праздник вместе с Сэмом, Хелен и Джорджем,  и  все
обрадовались, даже Алексис.
   - Я думала, вы меня никогда не выпустите из этого дома.
   Эдвина  и  Алексис  сблизились  после  их  приключения,  но  это   не
отразилось на остальных членах семьи.
   Фанни и Тедди всегда были почти как близнецы,  и  Эдвине,  когда  она
вернулась домой, показалось, что они  за  время  ее  отсутствия  заметно
повзрослели.
   Уже засыпая, Эдвина думала о Патрике. Ей теперь все казалось сном:  и
пароход, и поезд, и  поездка  в  Ирландию,  и  встреча  с  Малкольмом..,
бриллиантовый браслет, шампанское, леди Фицджеральд.
   И по дороге в Лос-Анджелес она все продолжала вспоминать...
   Когда в день праздника собралась вся семья, Хелен поведала всем,  что
беременна. Сэм был в восторге и требовал от дочери только  внука.  Фанни
угостила всех "особой" индейкой.  Она  предложила  приехать  к  Хелен  в
Голливуд на несколько  месяцев  и  помочь  нянчить  ребенка.  Он  должен
родиться в июне, у Фанни как раз будут каникулы.
   - А мне, интересно, что  делать  все  лето,  пока  ты  будешь  менять
пеленки, Фан? - запротестовал Тедди, но Джордж быстро вмешался:
   - Я думаю, ты мог бы  поработать  на  студии,  например,  ассистентом
оператора.
   Тедди замычал от восторга, потому что рот его  был  набит  испеченным
Фанни тыквенным пирогом Она замечательно готовила, и Сэм не  уставал  ее
хвалить, что очень трогало Эдвину. Он был так добр со всеми,  как  будто
они стали и  его  семьей,  и  она  высоко  это  ценила.  Она  собиралась
поблагодарить Сэма за все, когда он предложил прогуляться по саду.
   Алексис оживленно обсуждала с Джорджем проект нового  фильма,  Фанни,
Тедди и Хелен играли в карты, а Эдвина с Сэмом вдвоем вышли из дому.
   - Спасибо вам, что вы так добры с детьми. Это много для меня  значит,
- улыбнулась она.
   - Вы так долго во  всем  себе  отказывали  ради  них.  Но  они  стали
хорошими людьми, и вы вправе гордиться ими. - Он взглянул на нее  своими
мудрыми глазами. - Что вы станете делать, когда они выпорхнут из родного
гнезда, Эдвина?
   - То же, что и вы с Хелен.
   Эдвине казалось, что они с Сэмом одного поколения.  Но  это  было  не
так. Ей тридцать два, а Сэму Горовицу пятьдесят семь.
   - Вы ждете внуков, я - племянников и племянниц, что в общем-то одно и
то же. - Она мягко улыбнулась, но Сэм покачал головой.
   - Нет, не одно и то же, - тихо сказал он. Они медленно  прогуливались
по ночному саду, и Эдвине было  так  легко  с  Сэмом,  словно  они  были
старыми друзьями и могли говорить обо всем. Ей всегда нравился Сэм,  так
же, как и Хелен.
   - Я когда-то жил полной жизнью с  женщиной,  которую  любил,  но  она
больно обидела меня, а у вас в жизни почти ничего не было, кроме  детей,
которым вы отдали все. Но когда же у  вас  будут  свои  дети?  Когда  же
настанет ваша очередь? Что будет, когда они все определятся? Вот  что  я
имею в виду... Племянников и племянниц недостаточно., вам нужно  гораздо
больше. Вам нужны собственные дети.  -  Он  говорил  очень  серьезно,  и
Эдвина улыбнулась его словам.
   - Почему мне все об этом говорят?  -  Патрик..,  леди  Фицджеральд..,
теперь Сэм. - Ведь я вырастила пятерых детей, как будто они были  моими.
Вам не кажется, что я сделала достаточно в этой жизни?
   - Возможно, но это разные вещи. По крайней мере я так думаю.
   - А я думаю: права я, - серьезно сказала Эдвина, - я люблю братьев  и
сестер как своих собственных детей. - Она поколебалась и добавила:
   - Мне даже кажется, что я люблю их больше, чем моя мама...  -  Та  не
любила их настолько, чтобы остаться жить ради них, остаться  ради  детей
мужа... Но теперь, думая об этом, Эдвина уже не  сердилась.  Она  решила
расспросить Сэма подробнее,  раз  уж  они  так  открыто  друг  с  другом
разговаривают. - Почему вы сказали, что жена вас обидела? Я думала,  она
умерла.
   - Так и есть. -  Он  печально  посмотрел  на  Эдвину,  но  глаза  его
оставались удивительно добрыми.  -  Она  сбежала  с  другим  мужчиной  и
погибла в железнодорожной катастрофе.  Хелен  тогда  было  всего  девять
месяцев, и она ничего об этом не знает.
   Эдвина застыла на мгновение.
   - Как это было тяжело для вас! - сказала  она,  пораженная,  что  Сэм
ничего не сказал дочери. Он очень добрый и благородный  человек,  и  это
только малая доля всех его достоинств. Эдвина восхищалась им, и  уважала
его, и очень ценила его дружбу.
   - Да, это было ужасно. Я долго жил с ненавистью в сердце, - продолжал
Сэм, - я хранил это в себе, гнев и боль уничтожали меня.  Но  однажды  я
решил, что вокруг и так достаточно  горя,  и  сказал  себе  "стоп".  Она
оставила мне Хелен, и, может быть, этого вполне хватит. Теперь  я  знаю,
что это так.
   Но Эдвине было грустно, что он так и не женился вновь. Двадцать  один
год одиночества - долгий срок.
   Она  знала,  что  время  от  времени  в  Голливуде  его  встречали  с
некоторыми известными актрисами, но о серьезных отношениях речи не было.
И Джордж ни о чем таком не слышал. Сэм Горовиц жил ради  своего  дела  и
ради своей дочери. Вдруг он ошеломил Эдвину вопросом;
   - Как там, кстати, в Европе?
   Она остановилась и изумленно посмотрела на него.
   - Почему вы решили, что я была в Европе?  Фанни  ведь  говорила,  что
ответила ему по телефону, как и Джорджу, что у Эдвины больное горло.
   - Я звонил пару раз, узнать, как у вас дела.
   Вы были так милы с Хелен на свадьбе, и я хотел поблагодарить  вас.  А
крошка Фанни рассказывала мне сказки, как вы  ужасно  простыли,  как  не
можете говорить и как у вас болит горло...
   Он очень здорово изобразил голосок Фанни, и Эдвина, смеясь, взглянула
на его словно высеченное из мрамора  лицо  и  как  будто  в  первый  раз
увидела, что он очень привлекательный мужчина.
   -  Во  всяком  случае  я  заподозрил  неладное  и  кое-что  проверил.
Оказалось, что из города исчез не  только  Малкольм  Стоун,  но  и  мисс
Алексис, и я сообразил, куда вы отправились. Я  хотел  было  поехать  за
вами, но потом решил, что если понадоблюсь, то вы позвоните мне.  Ну,  я
на это надеялся по крайней мере. Мне хочется думать, что  мы  друзья.  -
Сэм вопросительно взглянул на Эдвину. - Я был немного разочарован, когда
вы не позвонили. - А потом мягко спросил:
   - Вы плыли на корабле, да? - Эдвина кивнула, а он продолжал:
   - Это потребовало большого мужества. Где она была?
   - В Лондоне. - Эдвина улыбнулась, вспомнив ту сцену в отеле и "судью"
Патрика.
   - Она была со Стоуном? Эдвина, поколебавшись, кивнула.
   - Но Джордж не знает, и я обещала ей не говорить ему.
   Она  обеспокоенно  взглянула  на  Сэма,  и  он  сочувственно  покачал
головой. Эдвину приятно удивило, что он все знал, но  никому  ничего  не
сказал. Он был очень умный, сдержанный и удивительно заботливый.
   - Не мое дело сообщать моему зятю и партнеру  то,  что  касается  его
сестры. Я уважаю ваше право самостоятельно  контролировать  ситуацию.  А
где, кстати, сейчас Стоун?
   - Я думаю, остался в Лондоне. Мне кажется, назад, в Голливуд,  он  не
будет спешить: слишком боится Джорджа.
   - Ловкий парень. Не сомневаюсь, ваш брат убил бы его, если бы  узнал.
Моя покойная жена научила меня кое-чему, поэтому  я  и  заподозрил,  что
Алексис уехала из города. Но  сегодня  мне  показалось,  что  она  стала
серьезнее.
   - Да, и она хочет вернуться в Голливуд весной,  когда  ей  исполнится
восемнадцать, и сняться в другом фильме. Я думаю,  Джордж  позволит  ей,
если она не передумает к  тому  времени.  -  Эдвина  была  уверена,  что
Алексис не передумает.
   Она только и говорила что о своей актерской карьере.
   - А вы? - настойчиво спросил Сэм. - Что вы собираетесь делать?  -  Он
встретился с ней глазами и долго не отводил взгляд. Он о многом хотел ее
спросить, о многом хотел сказать ей сам.
   - Не знаю, Сэм, - вздохнула Эдвина. - Я буду  делать  то,  что  будет
нужно им, буду дома. - Дальнейшее ее сейчас не  беспокоило.  Одиннадцать
лет она посвятила своим братьям и сестрам и не думала, что может  делать
еще.
   Однако Сэм хотел поговорить о другом, но  не  знал,  как  начать.  Он
думал об этом ухе давно, но сейчас не мог решиться.
   Они остановились, и Сэм опять посмотрел на Эдвину. Ее  голубые  глаза
сияли в лунном свете, а кожа казалась снежно-белой и мерцала во мраке.
   - Эдвина, когда вы подумаете о себе? У  каждого  из  ваших  сестер  и
братьев своя жизнь, они почти все выросли, а вы этого даже не  заметили.
Знаете, когда я понял, что Хелен уже не  со  мной?  В  день,  когда  она
выходила замуж за Джорджа. Я сам вручил ее мужу. Я выстроил империю  для
нее, а она ушла. Но знаете, что  я  еще  понял  в  тот  день,  когда  вы
хлопотали вокруг нее и расправляли фату.., фату, которую надели бы сами,
если бы не погиб ваш жених.
   Я обнаружил, что создал эту империю и для  себя,  но  мне  не  с  кем
поделиться. После стольких лет  работы,  любви,  которую  я  изливал  на
Хелен, а перед этим  на  ее  мать..,  я  вдруг  остался  один.  Конечно,
появятся внуки, и Хелен будет поблизости, но это не одно и то же. Никого
нет подле меня, некому позаботиться обо мне, и нет никого, о  ком  бы  я
мог заботиться. Я наблюдал за вами в тот день, - сказал он  нежно,  взяв
ее руку в свою, - и все время думал о вас...
   Эдвина видела то, что ей понравилось  в  нем  с  самого  начала.  Его
мягкость, силу, его мудрость и доброту. Он был похож на ее  отца,  сразу
вызывал симпатию, с ним можно было говорить обо всем на свете,  смеяться
и грустить. Эдвина вдруг подумала, что этот мужчина очень дорог ей.
   - Знаешь, чего я хочу? Я хочу жить для тебя, - продолжил Сэм, и в его
голосе зазвучали страстные нотки, - держать твою руку в  своей,  утешать
тебя, если ты заплачешь, и смеяться вместе с  тобой,  когда  тебе  будет
весело. И мне  бы  хотелось,  чтобы  ты  была  рядом,  когда  мне  вдруг
понадобится твоя помощь. Мы имеем на это право.  -  Он  улыбнулся  ей  с
легкой грустью. - И у нас никогда такого не было.
   Эдвина долго молчала, не зная, что ответить. Он не такой, как  Патрик
или Чарльз, он немолод-, но и она уже не  юная  девочка.  Она  не  могла
разобраться в собственных чувствах.
   Неужели она любит его? О таком мужчине она мечтала долгие годы,  сама
не сознавая этого. О мужчине, которого она может  любить  и  уважать,  о
котором хочет заботиться, с которым может прожить всю оставшуюся  жизнь.
И Эдвина вдруг поняла еще одно: рядом с ним она готова  пережить  все  -
горе и радость, хорошее и плохое, пока не...
   Эдвина наконец поняла, что же  почувствовала  ее  мама.  Она  погибла
вместе с мужем,  потому  что  большей  любви  нет..,  большей  любви  не
бывает.., большей, чем та, какой она любила его...
   Эдвина верила, что у них с Сэмом будет такая же любовь, как  и  у  ее
родителей. Любовь, ради которой стоит жить... И даже умереть.
   - Я не знаю, что сказать... - Она застенчиво улыбнулась.
   Она не думала о чем-то подобном. Раньше она видела в  нем  лишь  отца
Хелен... Но память подсказала ей, как в трудную минуту она обрат