- Мы тебе еще позвоним, - произнесла она как можно естественнее, и  через
минуту оба положили трубки. Дуг не сказал ей, что любит ее. Странно, что она
начала замечать это только сейчас, когда было уже поздно. Может быть, в том,
что любовь исчезла, есть доля и ее вины? Что же теперь делать?
   Глэдис вернулась к  детям  и  помогла  им  застелить  кровати,  поскольку
сервис-служба не удосужилась этого  сделать.  Когда  все  было  готово,  они
быстро поужинали,  после  чего  дети  отправились  спать,  а  Глэдис  решила
заглянуть в чулан, который она переоборудовала под фотолабораторию.
   Они не были здесь уже почти год, однако, включив свет, Глэдис обнаружила,
что все осталось как было.  На  длинном  столе  в  образцовом  порядке  были
разложены бачки,  кюветы,  баночки  с  реактивами,  стояли  красный  фонарь,
увеличитель в полотняном чехле и японский автомат для  цветной  печати.  Вся
стена над столом была увешана фотографиями,  сделанными  ее  отцом.  Было  и
несколько ее снимков, в том числе - портрет Дуга, сделанный лет семь назад.
   Остановившись перед ним, Глэдис долго  всматривалась  в  знакомое  ей  до
последней черточки лицо. Заметив в глазах Дуга то же  выражение  холодности,
которое так поразило ее недавно, Глэдис подумала: "Значит, я была слепа и не
замечала очевидного". Но почему? Сама ли она хотела обманываться или  просто
не обратила внимания на то,  что  человек,  которого  она  когда-то  любила,
изменился? Почему она прозрела только после того, как Дуг произнес  жестокие
слова о  том,  что  в  браке  любовь  не  нужна?  Быть  может,  потому,  что
подсознательно ей хотелось любить и быть любимой?
   С трудом оторвав взгляд от портрета Дуга, Глэдис посмотрела на фотографию
отца. Он  был  высок,  строен,  широкоплеч  и  чем-то  напоминал  Дугласа  в
молодости, однако даже на фотографии в его глазах был виден смех, а поза  да
и весь его облик выдавали натуру порывистую, романтичную, страстную.  Глэдис
почти не сомневалась, что ее отец не потерял бы способности любить  в  любом
возрасте. Но Джек Уильяме погиб, когда ему было сорок два года.
   Снимок, сделанный кем-то из друзей-фотографов, запечатлел ее отца лет  на
пять раньше. Мысленно сравнивая его с Дугласом,  Глэдис  невольно  подумала,
что даже на стареньком фото Джек Уильяме выглядит  гораздо  более  живым.  И
дело было даже не в разнице в возрасте. Просто чуть склоненное,  улыбающееся
лицо ее отца излучало такую энергию, такую любовь и нежность, каких  она  не
помнила и у  двадцатилетнего  Дугласа.  Неудивительно,  что  ее  мать  очень
страдала, когда он надолго уезжал. Из-за его постоянного отсутствия жизнь их
нельзя было назвать легкой, но Глэдис была уверена, что ее отец и мать очень
любили друг друга.
   Не  любить  такого  человека,  как  ее  отец,  было,   наверное,   просто
невозможно. Но, когда он погиб, любовь матери к нему превратилась во  что-то
совершенно противоположное. Глэдис помнила это так  ясно,  словно  все  было
вчера. Ее мать не могла простить мужу, что он погиб так нелепо,  оставив  их
одних. Она, как и Глэдис, не представляла себя без него.
   С тех пор прошло двадцать восемь лет - почти целая жизнь, -  однако  отец
продолжал оставаться для Глэдис эталоном мужчины. И ей было  вдвойне  горько
оттого, что Дуглас больше не  соответствовал  в  ее  глазах  этому  высокому
идеалу.
   Глэдис взглянула и на свои немногочисленные работы. Фотографии были очень
хороши - не признавать этого было бы просто глупо. Лица,  позы,  фон  -  все
было "говорящим", все передавало мысль, чувство, настроение, и  это  роднило
фотографии с живописью. Особенно сильные чувства разбудила  в  ней  одна  из
самых лучших ее фотографий - портрет молодой индианки,  державшей  на  руках
только что родившегося ребенка. Глэдис сама помогала принимать этого малыша,
когда работала в миссии Корпуса мира в Кито, и  очень  хорошо  помнила,  как
лучились счастьем глаза и  лицо  молодой  матери.  И,  кажется,  ей  удалось
запечатлеть все это.
   Каждый снимок был  как  бы  кусочком  ее  жизни,  выхваченным  из  потока
времени, спасенным от тления и забвения, и, глядя на них, Глэдис не хотелось
верить, что ничего подобного в ее жизни уже никогда не будет. Не обокрала ли
она сама себя? Когда Глэдис вспоминала о детях, ей  казалось,  что  нет.  Но
ведь дети скоро вырастут, вырастут и уедут. Что останется у нее тогда?
   И на  этот  вопрос  ответа  Глэдис  не  нашла.  Проверив  оборудование  и
реактивы, она сделала кое-какие пометки и, погасив  свет,  пошла  к  себе  в
спальню. Она долго  лежала  без  сна,  прислушиваясь  к  неумолчному  шороху
океана. Этот мирный звук она забывала каждую  осень,  когда  возвращалась  в
Уэстпорт, и каждое лето открывала заново. В конце концов прибой убаюкал  ее,
и под тот же мерный рокот Глэдис проснулась утром - проснулась с мыслью, что
она здесь одна и что рядом  нет  никого,  кроме  детей,  ее  воспоминаний  и
океана.
   И сейчас это было все, что ей нужно.

Глава 4

   Утреннее солнце сияло по-летнему ярко,  и  океан  казался  оправленным  в
серебро. Когда Глэдис выбралась из спальни, дети уже встали и  подкреплялись
на кухне молоком  и  кукурузными  хлопьями,  предусмотрительно  захваченными
накануне в одном  из  "Макдоналдсов".  По  случаю  теплой  погоды  и  начала
пляжного сезона Глэдис была в белой майке, шортах  и  сандалях-римлянках  на
ремешках, которые она  очень  любила.  Волосы  она  разделила  на  пробор  и
скрепила двумя черепаховыми заколками. Джессика тут же объявила матери,  что
она выглядит просто прелестно.
   - Ну что, какие планы на сегодня? - бодро спросила Глэдис, ставя на огонь
воду для кофе и придвигая поближе блюдо с кукурузой. Кроме нее,  кофе  никто
не пил, но она любила посидеть утром на веранде, прихлебывая  кофе,  любуясь
океаном  и  листая  какой-нибудь  иллюстрированный  журнал.   Десять   минут
подобного праздного времяпрепровождения заряжали ее праздничным  настроением
чуть не на весь день.
   - Я должна навестить Бордманов,  -  быстро  сказала  Джессика,  и  Глэдис
кивнула. У Бордманов было трое сыновей пятнадцати, семнадцати и девятнадцати
лет, и дочь - ровесница Джесс. С Маршей Бордман Джессика дружила чуть  не  с
детсадовского возраста, но Глэдис подозревала, что  теперь  ее  дочь  больше
интересуют братья Марш, старший из которых закончил первый курс колледжа.
   У Джейсона тоже был в Харвиче приятель, который жил чуть дальше по улице.
Он был из Мэриленда, где  школьников  распускали  на  каникулы  на  два  дня
раньше, и Джейсон еще накануне созвонился с ним  и  договорился  о  встрече.
Эйми хотела купаться с подругами, и  Глэдис  обещала  обзвонить  знакомых  и
организовать поход к морю ("Вот только выпью чашечку кофе, дорогая..."). Сэм
же сказал, что не прочь погулять с ней по берегу. Глэдис  этот  план  вполне
устраивал. Она пообещала сыну, что они обязательно устроят вылазку, если  он
разберет свои старые игрушки, оставшиеся в коттедже с прошлого года.  Сэм  с
готовностью согласился, а заодно решил привести в порядок велосипеды.
   К половине одиннадцатого утра все вопросы были решены, и Глэдис  с  Сэмом
отправились прогуляться, прихватив собаку. Сэм нашел  среди  игрушек  старый
теннисный мяч, который он то и дело бросал Кроку, а тот приносил, бесстрашно
забираясь в воду по самое брюхо. Глэдис шагала по  плотному,  чуть  влажному
песку немного позади них,  и  на  плече  ее  снова  висел  фотоаппарат.  Она
положила его в машину лишь в последнюю минуту  перед  отъездом,  сделав  это
скорее по привычке.
   Каникулы едва начались, отдыхающие только-только съезжались в  Харвич,  и
они прошли чуть не целую милю, прежде чем встретили знакомых. Дик  и  Дженни
Паркер были хирургами из Бостона, а на  мыс  Код  приезжали  с  незапамятных
времен, когда их сын - ныне студент Гарвардского медицинского колледжа - был
еще совсем маленьким. Самому Дику было что-то около пятидесяти, Дженни  была
на два года его старше, однако оба неплохо  сохранились  и  выглядели  много
моложе своих лет. Заметив Глэдис и Сэма,  они  еще  издалека  заулыбались  и
замахали руками.
   - А я уже давно гадаю, когда же вы наконец приедете!  -  сказала  Дженни,
целуя Глэдис. - Как дела, Сэм? А где Дуглас? Неужели работает?
   - Мы приехали вчера вечером, - объяснила Глэдис. - У  Дуга  действительно
много работы, так что он, наверное, появится только через  неделю,  а  то  и
через две. У него сейчас большой наплыв клиентов, а двое клерков  выбыли  из
строя.
   - Жаль, жаль, - сказал Дик, качая головой. - Четвертого  июля  мы  хотели
устроить пикник, и я надеялся, что вы придете вместе. Что ж, я вас все равно
приглашаю, а там как выйдет. В этом году Дженни решила  нанять  повара,  так
что жареные ребрышки будут в целости и сохранности.
   - Зато бифштексы у тебя получились отлично, - улыбнулась Глэдис,  которая
прекрасно помнила, как в прошлый раз Дик устроил настоящий фейерверк. Свиные
ребрышки горели синим пламенем  в  буквальном  смысле  слова,  а  гамбургеры
превратились в головешки.
   - Спасибо на добром слове. - Дик тоже улыбнулся. Он был рад видеть Глэдис
и к тому же питал слабость к ее мальчишкам, поскольку  его  собственный  сын
давно вырос. - Приходите всей семьей, мы вас будем очень ждать.
   - Хорошо, мы постараемся, - кивнула Глэдис и тут же спросила, кто еще  из
общих знакомых уже приехал в Харвич. Дженни назвала ей довольно много  имен,
и Глэдис была рада узнать, что большинство друзей и соседей  уже  на  месте.
Значит, подумала она, у детей будет своя компания.
   - Угадай, кто еще будет у нас на пикнике? -  добавила  Дженни,  и  Глэдис
улыбнулась. У Паркеров было полно знакомых, к ним постоянно кто-то приезжал,
и в их коттедже на самом берегу  можно  было  встретить  кого  угодно  -  от
знаменитого бейсболиста до сенатора Соединенных Штатов.
   - Наверное, Майкл Джексон, - сказала она, приняв серьезный вид, и  Дженни
прыснула.
   - Нет, его мы еще не лечили. Впрочем, эти гости тоже не  из  числа  наших
пациентов. К нам приедет Седина Смит с мужем!
   - Та самая Седина Смит? - удивилась Глэдис.  Разумеется,  она  знала  эту
известную  писательницу,  романы  которой  регулярно   попадали   в   списки
бестселлеров. Глэдис читала их все,  и  у  нее  сложилось  впечатление,  что
Селина - интересная женщина.
   - Ну да, - кивнула Дженни. - Я училась с ней  в  колледже.  Потом  мы  на
несколько лет потеряли друг друга из виду. И только в прошлом году  я  снова
встретилась с ней в Нью-Йорке. Седина очень мила, с ней не соскучишься, да и
муж ее мне тоже очень понравился.
   - А какая у него яхта! - вставил Дик. - Он с дюжиной друзей обошел на ней
вокруг света. Это действительно чудо! Ну вы еще полюбуетесь -  Селина  и  ее
муж проведут у нас целую неделю.
   -  Вы  нам  скажите,  когда  они  приплывут,  и  мы  обязательно   сходим
посмотреть, - наивно попросила Глэдис, и Дик и Дженни рассмеялись.
   - Такую махину трудно не заметить.  Яхта  имеет  сто  семьдесят  футов  в
длину, а экипаж состоит из девяти человек. Седина  и  ее  муж  очень  хорошо
обеспечены, что не мешает им быть по-настоящему приятными людьми. Думаю, что
они вам понравятся. Жаль только, что Дугласу приходится работать.
   - Да, он, конечно, расстроится, - вежливо сказала Глэдис,  хотя  ей  было
прекрасно известно, что при одном взгляде на обычный прогулочный ялик у Дуга
начинается морская болезнь. Но не объяснять же это Паркерам, к тому же в  ее
семье было как минимум два человека, которые морской болезнью не страдали. И
она сама, и в особенности Сэм были очень не прочь  посмотреть  на  красавицу
яхту и, быть может, даже немного на ней прокатиться.
   - А кто ее муж? - поинтересовалась она.
   - Да ты наверняка тоже его знаешь. Это Пол Уорд,  известный  финансист  и
банкир.
   Глэдис кивнула. За последние несколько лет портрет Уорда дважды появлялся
на обложке "Тайме", к  тому  же  она  читала  статьи  о  нем  в  "Уолл-стрит
джорнэл". Полу Уорду было слегка за пятьдесят, однако  выглядел  он  гораздо
моложе. Почему-то Глэдис не связывала его имя с именем Седины Смит,  но  это
было как раз  неудивительно  -  известность  одного  не  зависела  от  славы
другого,  поэтому  человек,  который  не  следил   за   светской   хроникой,
воспринимал их как две вполне самостоятельные фигуры.
   - Мне очень хотелось бы познакомиться с ними, - честно призналась  Глэдис
и улыбнулась. - Похоже, у нас в Харвиче начинает оседать чуть ли  не  высшее
общество  -   миллиардеры   и   финансисты,   роскошные   яхты,   знаменитые
писательницы... По сравнению с ними все остальные будут выглядеть серенькими
воробышками.
   - Ну, тебя-то никто не назовет серенькой, - ответил Дик, дружески обнимая
ее. Он не только считал Глэдис весьма привлекательной и эффектной  женщиной,
но и разделял ее страсть к фотографии, хотя по  сравнению  с  ней  Дик  был,
конечно, просто любителем.
   - Кстати, мне давно хотелось у  тебя  спросить...  -  добавил  он.  -  Ты
работала этой зимой? Какие  новые  репортажи  ты  сделала?  Глэдис  смущенно
пожала плечами.
   - Нет. После Гарлема я не сделала ничего, что стоило бы внимания.
   Она рассказала, как сорвался корейский заказ.
   - Да, жалко... - протянул Дик, внимательно выслушав ее. - Очень жалко.  Я
уверен, что ты сумела бы подать этот материал как никто другой.
   - К сожалению, у меня не было возможности оставить детей на целый  месяц,
- заученно повторила Глэдис. - Кроме того, Дуг выходит из себя  каждый  раз,
когда  я  заговариваю  о  работе.  Он  не  хочет,  чтобы  я  возвращалась  к
фотографии.
   - Не понимаю... - пожал плечами Дик,  оборачиваясь  к  Дженни  в  поисках
поддержки, но его жена болтала с Сэмом и, казалось,  ничего  не  слышала.  -
Ведь у тебя талант! Хоть он тебе и муж, но с его стороны просто преступление
запереть тебя в четырех стенах и не давать заниматься делом.
   - Очевидно, Дуг так не считает, -  кротко  ответила  Глэдис  и  вымученно
улыбнулась. - Кажется, он боится, что  работа  помешает  мне  выполнять  мои
материнские обязанности. Вряд ли он прав, но переубедить его...
   Она снова взглянула на Дика, и по выражению ее глаз  он  понял,  что  эта
тема для нее весьма и весьма болезненна.
   - Пусть Дженни поговорит с  ним  об  этом,  -  сказал  он  решительно.  -
Примерно пять лет назад я предложил ей уйти на пенсию, так она чуть меня  не
прибила, хотя мне просто казалось, что она слишком много работает.  Ты  ведь
знаешь, что она не только преподает, но  еще  и  практикует:  в  Центральной
бостонской лечебнице ей поручают самые сложные операции. Честное  слово,  мы
тогда чуть не развелись, и я дал себе слово, что  не  буду  заговаривать  об
этом, пока Дженни не исполнится лет восемьдесят.
   И он с любовью посмотрел на жену.
   - Даже и не думай! - отозвалась Дженни, которая уловила  последнюю  часть
разговора. - Не знаю, как насчет практической  хирургии,  но  преподавать  я
буду до тех пор, пока мне не стукнет сто!
   - С нее станется, - кивнул  Дик  и  снова  улыбнулся  Глэдис.  Он  всегда
получал истинное удовольствие, глядя на нее.  Как  естественна,  как  хороша
собой! Глэдис, похоже, не отдавала себе отчета в том, какое впечатление  она
производит. Должно быть, подумал Дик, ей даже в  голову  не  приходит,  что,
пока она смотрит на мир сквозь объектив своего фотоаппарата, мир смотрит  на
нее.
   Паркеры засобирались  домой,  чтобы  успеть  встретить  каких-то  друзей,
которые приезжали сегодня, Глэдис  пообещала  заглянуть  к  ним  через  пару
деньков и помочь Дику освоиться с его новым фотоаппаратом.
   - Не забудь про Четвертое июля! -  напомнила  Дженни,  и  они  разошлись.
Глэдис, Сэм и Крок пошли дальше по берегу, а Дик и  Дженни  некоторое  время
стояли и смотрели им вслед.
   - Не понимаю, почему Дуг не хочет, чтобы  Глэдис  работала,  -  рассуждал
Дик, когда они уже возвращались обратно. - Ведь она не любительница, как  я.
До того, как они поженились, она делала блестящие фоторепортажи! Да и  после
этого тоже...
   - Не забывай, что у них четверо детей,  -  напомнила  Дженни,  которая  в
любом споре всегда старалась выслушать обе стороны.  Впрочем,  об  отношении
Дуга к профессии жены она уже давно догадалась. Дуг почти никогда не говорил
о фотографиях Глэдис, не говоря уже о том, чтобы гордиться ее достижениями.
   - Ну и что? - спросил Дик. - Дети уже большие. Ты же  видела  Сэма  -  он
вполне способен позаботиться о себе. А он ведь у них младший.
   - В общем-то, ты прав, - согласилась Дженни, немного подумав. -  Конечно,
девять лет - это еще не девятнадцать, и все же... Да, ты прав! Стыд и  срам,
что Дуглас не разрешает ей работать! И в эту Корею она вполне могла поехать.
Дуг зарабатывает не так уж мало. Ему по карману нанять на это время няню для
детей. В любом случае нельзя делать из жены домохозяйку в угоду собственному
"я".
   - Что-то ты развоевалась, Аттила! - поддразнил ее Дик.  -  Я-то  с  тобой
согласен. Лучше скажи об этом Дугу.
   - Извини. - Дженни улыбнулась,  и  Дик  нежно  обнял  ее  за  плечи.  Они
поженились, еще когда учились в Гарварде, и до сих пор были без ума друг  от
друга. - Я кричала не на тебя, а вообще. Ты, разумеется,  прав.  Терпеть  не
могу, когда мужчина так себя ведет, ведь это чертовски несправедливо. А если
бы Глэдис потребовала, чтобы он бросил работу и заботился о детях, пока  она
будет разъезжать по всему миру? Он небось сразу бы встал на  дыбы  и  решил,
что она сумасшедшая!
   - Нет, серьезно? Расскажите-ка нам об этом поподробнее, доктор Паркер!
   - Хорошо, хорошо, не буду.
   В это время Глэдис и Сэм тоже говорили о Паркерах. Сэм был  рад,  что  их
пригласили на пикник, к тому же ему не терпелось увидеть яхту мистера Уорда.
   - Ты слышала, что сказал дядя Дик? - в десятый раз спрашивал он.  -  Яхта
длиной сто семьдесят футов! Это же почти пятьдесят  метров!  Все  равно  что
плыть по морю в своем собственном доме со всеми удобствами.
   Глэдис кивнула.
   - Действительно, очень большая.  Сейчас  мне  просто  трудно  представить
себе, что это такое, но, я думаю, мы скоро увидим ее своими глазами.
   - Как ты думаешь, нам разрешат подняться на борт? - с  замиранием  сердца
поинтересовался Сэм. Он недавно  заболел  морем  и  собирался  записаться  в
Харвичский яхт-клуб, чтобы научиться ходить под парусами.
   - Думаю, что да, - улыбнулась Глэдис. - В любом  случае  можно  попросить
Дика, чтобы он это устроил.
   При этих  словах  Сэм  буквально  засиял.  Глэдис  вполне  разделяла  его
восторг. Ей тоже было интересно увидеть гигантскую яхту, но еще  сильней  ей
хотелось познакомиться с Селиной Смит.
   Дойдя до конца пляжа, они повернули обратно. На полдороге Глэдис сбросила
туфли и побрела по щиколотку в воде. Сэм продолжал бросать Кроку  мячик,  но
пес устал и гонялся за ним уже не так резво.
   Когда они вернулись домой, никого не было. Перекусив и оставив записку  с
разъяснениями, где что лежит, они взяли велосипеды, решив объехать соседей и
дать им знать о своем появлении. В последнем доме,  который  они  навестили,
оказалась целая компания друзей Сэма, и Глэдис со спокойным сердцем оставила
сына там.
   Когда она вернулась в коттедж,  в  гостиной  надрывался  телефон,  Глэдис
подумала, что это Дуг, и некоторое  время  размышляла,  снимать  ли  трубку.
Разговаривать с мужем ей совершенно не хотелось. Но ведь рано или поздно Дуг
все равно до нее дозвонится. Звонил Дик Паркер.
   - Уорды приезжают завтра, - сказал он, едва заслышав в трубке ее голос. -
Вернее, будет Пол на своей яхте, и с ним - целая компания.  Седина  прилетит
на выходные самолетом. Я звоню предупредить тебя, чтобы  ты  могла  показать
яхту Сэму. Завтра утром они уже будут здесь.
   - Хорошо. Спасибо, Дик, - ответила Глэдис и отправилась на  кухню,  чтобы
налить себе чашечку кофе. Никто из ее старших детей так и не пришел обедать.
Но она знала, где они, и была совершенно спокойна. Летние каникулы  на  мысе