ты, тебе нечего будет выставлять.
   - Но фотографии - это одно, а картина - совсем другое, - возразила  Мари.
- Она означает, что я в самом деле  начинаю  возрождаться.  Ведь  ты  и  сам
отлично знаешь, что все это время я просто не могла рисовать. И еще...  Этот
мальчик когда-то очень много для меня значил. А теперь я хочу, чтобы он  был
у тебя. Пожалуйста, не отказывай мне... В глазах Мари  заблестели  слезы,  и
Питер, торопливо шагнув к ней, крепко ее обнял.
   - Спасибо, Мари. У меня.., у меня  действительно  нет  слов.  Это..,  это
замечательная картина. Ты слишком добра ко мне.
   Мари прижала пальцы к его губам.
   - Ш-ш, молчи, ничего не говори, - прошептала она  и  крепче  прижалась  к
нему. - Не надо...

Глава 20

   - Помоги мне, пожалуйста, застегнуть платье... -  Грациозно  изогнувшись.
Мари повернулась к Питеру спиной, и  он  невольно  замер,  залюбовавшись  ее
гладкой, светлой, как слоновая кость, кожей.
   - Я бы скорее расстегнул его... - пробормотал он, отчего-то смутившись.
   - Но-но-но!.. - Она предостерегающе нахмурилась, но тут  же  прыснула,  и
Питер рассмеялся тоже.
   В смокинге он выглядел очень торжественно. А на Мари было длинное  черное
платье с широким лифом, сужающимися  рукавами  и  пышной  юбкой,  сшитой  из
тонкой материи, сквозь которую просвечивал ее изящный  силуэт.  Платье  было
дорогое, но самое главное - оно очень шло  ей,  и  Питер  был  по-настоящему
потрясен, когда она прошлась перед ним своей летящей походкой.
   - Не хочется тебя расстраивать, - сказал он, как только  дар  речи  снова
вернулся к нему, - но на выставке все будут смотреть только на тебя, а не на
твои работы.
   - Вот как? - переспросила Мари. - Неужели они так плохи?
   - Нет, просто ты слишком хороша. -  Питер  снова  рассмеялся  и  поправил
галстук. Элегантные, оба в приподнятом  настроении,  вместе  они  смотрелись
просто потрясающе.
   - Скажи, они все развесили так, как ты хотела? - спросил он.  -  Я  знаю,
что должен был спросить раньше, но я как-то...
   Сегодня он проснулся в восемь утра, но Мари уже не было - она отправилась
в галерею, чтобы убедиться, что все готово к выставке.
   Мари,  в  последний  раз  поправляя  что-то  в  своем  платье,  терпеливо
улыбнулась ему, словно ребенку.
   - Конечно, дорогой, они все сделали в точности по моим указаниям.  И  все
благодаря тебе.  У  меня  такое  ощущение,  что  ты  пригрозил  Жаку  самыми
страшными карами, если что-то вдруг будет не так... - Владелец  галереи  Жак
Монпелье был старым и очень близким другом Питера. - Этак я скоро  избалуюсь
и стану капризничать, как настоящая звезда.
   - Ты и есть звезда. Во всяком случае, так ты должна  думать  и  держаться
соответственно. Это важно. Впрочем, в твоем случае это не обязательно - твои
работы говорят сами за себя и говорят громко. Не услышать  их  может  только
глухой...
   - Слепой, - машинально поправила Мари.
   - Да, разумеется. В общем, извини за каламбур, сама увидишь...
   И она действительно увидела  и  услышала  тоже.  Отчеты  о  ее  выставке,
появившиеся в газетах на  следующий  день,  превозносили  Мари  до  небес  и
называли "молодую фотохудожницу из Сан-Франциско" бесспорной кандидаткой  на
звание "Открытие года". Все обозреватели единодушно  пророчили  ей  "большое
будущее"  и  даже  намекали  на  то,  что  вскоре  любителей  художественной
фотографии ждет еще одна выставка "талантливых и ярких работ" мисс Адамсон.
   Читая за утренним кофе эти хвалебные панегирики в ее адрес, Питер и  Мари
посмеивались, но в глубине души оба были очень довольны.
   - Ну что, говорил я тебе? - спросил Питер, который был счастлив  едва  ли
не больше, чем  сама  Мари.  -  Сегодня  ты  проснулась  звездой.  Настоящей
звездой!
   - Ты с ума сошел! - Мари со смехом отмахнулась от него. - Какая  из  меня
звезда?! Я так, звездочка... - И она с размаху опустилась к нему на  колени,
смяв "Сан-Франциско курьер".
   - Ничего, вот увидишь: уже на следующей неделе ты не будешь  знать,  куда
деваться от заказов и предложений. Агенты со всей страны  будут  названивать
тебе днем и ночью!
   - Ты сошел с ума, Пит, - смеялась она. - Ну, будет один-два звонка, и  то
хорошо!
   Но, как оказалось, Питер был не так уж не прав в своих прогнозах.  Уже  в
понедельник ей начали звонить агенты и владельцы галерей  из  Лос-Анджелеса,
Чикаго и Нового Орлеана, и Мари неожиданно обнаружила, что слава ей  не  так
уж неприятна. Чувствовать себя популярной несколько  непривычно,  но  каждый
телефонный звонок доставлял ей искреннее удовольствие,  ибо  открывал  перед
нею новые  перспективы,  и  она  с  интересом  выслушивала  все  поступавшие
предложения. Получила Мари и несколько заказов на свои работы, которые  хоть
и не сулили больших денег, могли способствовать росту ее известности.
   Но эта идиллия продолжалась не так уж долго.
   В тот вторник, когда раздался телефонный звонок, Мари как  раз  сидела  в
переоборудованном под фотолабораторию чулане и проявляла пленки. Время  было
обеденное, и она решила, что это звонит Питер - накануне  они  договорились,
что он свяжется с ней и уточнит, когда они  смогут  встретиться.  На  вторую
половину дня у него была назначена важная  деловая  встреча,  которая  могла
затянуться, и запланированный поход в ресторан таким образом переносился  на
совсем уж поздний вечер, но Мари  была  отчасти  даже  рада  этому  -  после
выставки она получила столько заказов, что могла бы безвылазно  просидеть  в
лаборатории несколько дней.
   - Алло? - спросила она, снимая трубку кончиками пальцев. Рука у нее  была
еще мокрая: выйдя из чулана, она сполоснула руки от реактивов,  но  высушить
не успела.
   - Это мисс Адамсон?
   - Да, это я... - Голос в трубке был Мари смутно знаком, и  приготовленная
для Питера улыбка быстро исчезла с ее лица. - Что вам угодно?
   - Прошу меня простить, но... Дело в том,  что  в  мой  прошлый  приезд  в
Сан-Франциско я познакомился в универмаге с некоей мисс Адамсон.  Я  покупал
рождественские подарки.., замшевую дорожную сумку, помните?..
   Звонивший смутился и замолчал, и Мари  тоже  долго  молчала.  Теперь  она
узнала этот голос. Бен Эйвери, черт бы его побрал!..  Но  как  он  сумел  ее
разыскать? И зачем она могла ему понадобиться?
   - ..Скажите, это были вы или я ошибся? Мари хотелось  сказать  "нет",  но
зачем? Почему она должна лгать ему? Неужели она боится?
   - Возможно, что и я. И что из этого следует? Бен вздохнул с облегчением.
   - Значит, мы с вами, можно сказать, знакомы. Я звоню вам  по  делу,  мисс
Адамсон. Я видел ваши работы в галерее Монпелье на Пост-стрит. Они произвели
на меня очень сильное впечатление - на меня и на мою спутницу мисс  Таунсенд
тоже...
   Мари неожиданно почувствовала острый приступ чисто женского  любопытства.
Фамилия Таунсенд ничего ей не говорила, но она сразу догадалась, что  именно
ей Бен покупал замшевый саквояж. "Вот бы посмотреть на  нее",  -  неожиданно
подумала Мари, но ничего не сказала. Увы, в данном случае ей была  уготована
пассивная роль.
   Обреченно вздохнув, она придвинула ногой стул и опустилась на него.
   - Я рада, что они вам понравились, мистер Эйвери.
   - Вы даже запомнили мою фамилию?! - удивился Бен.
   О боже!.. Мари поняла, что допустила промах.
   - У меня хорошая память, мистер Эйвери. В особенности на имена. И даты, -
добавила она неожиданно.
   - Я вам завидую. У меня память - просто как решето, и это, поверьте,  мне
очень мешает. В бизнесе,  которым  я  занимаюсь,  бывает  чрезвычайно  важно
помнить,  с  кем,  когда  и  почему  ты   встречался   или   должен   будешь
встретиться... Но сейчас речь не об этом. Я хотел  бы  встретиться  с  вами,
мисс Адамсон, чтобы обсудить ваши работы.
   - В каком смысле? - "В самом деле, что там обсуждать?" - подумала Мари. -
Вы что - из журнала или фотоагентства?
   - Ни то  ни  другое,  мисс  Адамсон.  Наша  архитектурно-проектная  фирма
собирается строить  в  Сан-Франциско  новый  медицинский  центр.  Это  очень
большой и  дорогостоящий  проект,  и  ваши  работы  прекрасно  подходят  для
внутреннего оформления  зданий.  Мы  планируем  взять  их  за  основу  всего
дизайна... Ничего конкретного я, правда, пока  сказать  не  могу,  однако  я
совершенно уверен, что ваши фотографии нам действительно нужны. Поэтому я  и
предлагаю вам встретиться, чтобы обговорить все в  общих  чертах.  Смею  вас
заверить, мисс  Адамсон,  что  сотрудничество  с  нашей  фирмой  благотворно
скажется на вашей карьере.
   Последние слова Бен  произнес  с  чрезвычайной  гордостью.  Очевидно,  он
ожидал, что она ахнет от радости, запрыгает на одной ножке или проявит  свой
восторг каким-либо иным способом. Но Мари не оправдала его ожиданий.
   - Понятно, - проговорила она. - А какую фирму  вы  представляете,  мистер
Эйвери?
   Она ждала ответа затаив дыхание, напряженно  ждала,  хотя  заранее  знала
ответ. И когда он прозвучал, она  вздрогнула,  словно  ее  ожгли  по  глазам
плетью.
   - Я работаю в корпорации "Коттер-Хиллард", мисс Адамсон.
   - Спасибо за предложение, мистер Эйвери, - холодно ответила  Мари,  -  но
оно меня не интересует.
   - Но почему? Я не  понимаю...  -  Его  голос  звучал  растерянно  и  даже
обиженно, но Мари это было безразлично.
   - Я не собираюсь обсуждать это с вами, мистер Эйвери.  Вы  спросили  -  я
ответила. Я не хочу работать  на  корпорацию  "Коттер-Хиллард".  Надеюсь,  я
достаточно ясно выразилась?
   - И все-таки, может быть, мы могли бы встретиться с вами и обсудить...
   - Нет.
   - Но я уже переговорил с руководством, и...
   - Это ваши проблемы. Я сказала -  "нет".  И  спасибо  за  звонок,  мистер
Эйвери.
   Бен еще что-то говорил, но Мари очень спокойно опустила трубку на рычаг и
вернулась в свою "темную комнату". Нет, она никогда  не  будет  работать  на
Марион Хиллард. Марион не захотела, чтобы она стала женой ее сына, -  теперь
Мари  не  хотела,  чтобы   эта   женщина   была   ее   нанимательницей.   Ни
нанимательницей, ни кем другим.
   Но не успела она закрыть за собой  дверь  "темной  комнаты"  и  задернуть
плотную портьеру, как телефон зазвонил снова, и Мари невольно  чертыхнулась.
Она была совершенно уверена, что ей снова звонит Бен - это было бы вполне  в
его характере. Поэтому, вернувшись в кухню, она схватила трубку и рявкнула в
нее:
   - Я сказала - "нет"! И, пожалуйста, больше сюда не звоните!
   Но это был вовсе не Бен. С  раскаянием  и  смущением  Мари  узнала  голос
Питера.
   - Боже мой, Мари, что я такого сделал? - Он  смеялся,  но  в  его  голосе
звучали и растерянность, и беспокойство, и Мари поспешила все ему объяснить.
   - Ах, это ты!.. Извини, ради бога, Пит.  Просто  мне  только  что  звонил
один.., очень настырный заказчик.
   - По поводу выставки?
   - Более или менее.
   - В галерее не должны были  давать  твой  телефон  кому  ни  попадя.  Мне
следовало предупредить Жака, чтобы он  собирал  все  предложения  у  себя  и
только потом передавал тебе. - Питер явно расстроился.  Он  не  предусмотрел
всего, и вот теперь Мари звонят какие-то недоумки.
   - Хорошо, я  сама  скажу  Жаку.  Голос  Мари  показался  Питеру  каким-то
странным, и он с тревогой спросил:
   - С тобой все в порядке?
   - Да, конечно. - Как она ни  старалась,  в  ее  интонациях  отразились  и
растерянность, и беспокойство, и Питер без труда расслышал их.
   - Ладно, Мари, я приеду к тебе через  час.  Лучше  не  подходи  больше  к
телефону. Если этот придурок позвонит еще раз, я с ним разберусь.
   После этого они обменялись  еще  несколькими  фразами,  и  Мари  положила
трубку. Она чувствовала себя виноватой перед Питером за то, что  не  сказала
ему всей правды о звонке Бена Эйвери. Бен не был ни маньяком, ни  психопатом
- просто он работал на Марион Хидлард, но Мари ни при каких  обстоятельствах
не хотелось рассказывать Питеру, что именно это расстроило ее больше  всего.
Ему вовсе незачем было знать, как  слаба  ее  решимость  никогда  больше  не
вспоминать Майкла.
   Она бы и не вспомнила, если бы Бен не позвонил...
   К счастью, в этот день Бен больше не беспокоил  ее,  и  к  тому  времени,
когда вечером они с Питером  поехали  в  итальянский  ресторан,  Мари  почти
совсем успокоилась.
   Бен позвонил на следующее утро, застав ее буквально в  дверях.  Мари  как
раз собиралась отправиться в город, чтобы немного поснимать.
   - Доброе утро, мисс Адамсон. Это снова Бен Эйвери.
   - Послушайте, мистер Эйвери, мне казалось, что мы с вами  еще  вчера  все
выяснили. Ваше предложение меня совершенно не интересует.
   - Но вы даже не  дали  мне  сказать..,  и  понятия  не  имеете,  от  чего
отказываетесь. Почему бы вам не сменить гнев на милость и  не  пообедать  со
мной и моей коллегой? Мы могли бы все объяснить подробно, и тогда... В конце
концов, встреча со мной ни к чему вас не обязывает, не так ли?
   "Быть может, и не обязывает, Бен, но если бы  ты  только  знал,  как  это
больно!.."
   - Прошу прощения, мистер Эйвери, но я занята.
   Услышав это, Бен, сидевший вместе с Венди в своем номере в отеле,  только
закатил глаза. Случай безнадежный - вот что это означало. Мисс  Адам-сон  не
только не изменила своего решения, но ни капли не  смягчилась,  и,  судя  по
всему, той же позиции она собиралась придерживаться и впредь. А Бен никак не
мог понять - почему. У него, правда,  сложилось  такое  впечатление,  что  у
молодой фотохудожницы есть какие-то личные счеты... Нет, не с ним, а со всей
корпорацией "Коттер-Хиллард", но что  это  могут  быть  за  счеты,  он  даже
представить себе не мог.
   - А как насчет завтра, мисс Адамсон?
   - Послушайте, Бен.., мистер Эйвери, я не собираюсь встречаться с вами  ни
сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Вообще никогда. Ваше предложение меня не
интересует, а почему - это уж мое дело. И обсуждать это я не собираюсь ни  с
кем - ни с вами, ни с вашей, как вы выразились, коллегой. Надеюсь, это ясно?
   - К несчастью, да. Абсолютно. И все же мне  кажется,  что  вы  совершаете
большую ошибку. Профессиональную ошибку. Если бы у вас был агент, он  сказал
бы вам то же самое.
   - К счастью, у меня нет агента, и я могу позволить себе роскошь поступать
так, как мне хочется.
   - Повторяю, мисс Адамсон, вы совершаете ошибку! Я вам еще позвоню,  может
быть, к тому времени...
   - Это очень любезно с вашей стороны, мистер Эйвери, но на вашем  месте  я
бы не беспокоилась. Все равно я не передумаю.

Глава 21

   Стояло морозное февральское утро, и Бен Эйвери, втянув голову в  плечи  и
подняв воротник пальто, бегом преодолел почти всю дорогу от метро  до  офиса
корпорации на Парк-авеню. К вечеру наверняка пойдет снег, думал Бен на бегу.
Он  просто  физически  чувствовал  приближение  снеговых  туч,  хотя   почти
по-ночному темное небо оставалось безоблачным и звездным. Часы  на  фонарном
столбе показывали половину  восьмого  утра,  но  Бен  решил  прийти  сегодня
пораньше, чтобы разобраться со множеством дел,  накопившихся  за  время  его
командировки в Сан-Франциско.
   В Нью-Йорк они с Венди вернулись только вчера, но уже сегодня  -  а  если
точнее, то в половине  одиннадцатого  утра  -  им  предстояло  выступить  на
созванном Марион совещании с отчетом о проделанной работе. Что ж, по крайней
мере, у него есть для нее несколько хороших новостей.
   Когда, потирая замерзшие уши и нос, Бен вбежал  в  вестибюль  здания,  он
увидел, что, несмотря на ранний час,  здесь  собралось  уже  довольно  много
людей, и лифты трудились с  полной  нагрузкой.  Деловой  мир  Нью-Йорка  жил
гораздо более напряженной жизнью, чем в других  крупных  городах,  и  каждый
раз, когда Бену  случалось  возвращаться  сюда  из  командировки,  он  бывал
неприятно поражен этой суетой.  Удивляться,  впрочем,  не  приходилось  -  в
Нью-Йорке, этой Мекке делового мира, поклонение золотому тельцу начиналось с
самого раннего утра и не прекращалось до позднего вечера.
   К счастью, на этаже, где  размещалась  корпорация  "Коттер-Хиллард",  еще
никого не было, и Бен,  идя  к  своему  кабинету  по  длинному,  застланному
бежевой ковровой дорожкой и отделанному полированными  деревянными  панелями
коридору, не встретил никого из сослуживцев.
   Кабинет, который Марион выделила Бену, когда он согласился  поступить  на
работу в фирму, был, разумеется, намного меньше, чем у  Майкла,  но  так  же
превосходно обставлен, и Бен чувствовал себя здесь достаточно комфортно. Что
ни говори, когда речь шла о престиже корпорации,  Марион  Хиллард  денег  не
жалела.
   Повесив пальто в стенной шкаф, Бен слегка поежился и  потер  руки,  чтобы
хоть немного согреться. Он никак не мог привыкнуть к  пронизывающим  ветрам,
холоду и высокой влажности, которые безраздельно властвовали в  Нью-Йорке  в
зимние месяцы. В отдельные дни Бену начинало казаться, что он уже никогда  в
жизни не согреется, и тогда невольно задавался  вопросом,  какого  черта  он
торчит в этой бетонной могиле на берегу свинцово-серой Атлантики,  когда  на
свете есть такие города, как  Сан-Франциско,  где  люди  круглый  год  живут
словно в раю и даже не знают, что такое зима.
   Даже собственный кабинет казался ему  сейчас  насквозь  промерзшим,  хотя
паровое отопление работало  исправно.  Бен  включил  и  кондиционер,  однако
ждать, пока комната прогреется, у него уже не было времени - дел  накопилось
порядочно.
   Подойдя к столу, Бен высыпал на него содержимое своего кейса  и  принялся
разбирать составленные им отчеты, образцы контрактов и прочие  документы.  В
отдельную стопку он  складывал  все,  что  относилось  к  его  командировке.
Пожалуй, он неплохо справился с  заданием.  Все  было  в  полном  ажуре,  за
исключением одной досадной мелочи... Впрочем, Бен еще надеялся, что и это не
поздно как-нибудь исправить.
   Он посмотрел на часы и пошевелил губами, словно что-то подсчитывая, потом
потянулся к телефону, и на лице его появилась виноватая улыбка.  Бен  набрал
номер и, ожидая соединения, думал о том, какая  это  будет  удача,  если  он
явится на совещание и сообщит о своем полном успехе.
   Из Сан-Франциско Бен привез несколько работ Мари Адамсон. Он приобрел  их
в галерее за собственные деньги, однако у него не было ни малейших  сомнений
в том, что дело того стоило и фирма непременно  возместит  ему  материальные
издержки. Бен был уверен, что, как только Марион и Майкл увидят эти  снимки,
они сразу оценят и стиль, и мастерство молодой фотохудожницы.
   Правда, у него с ней ничего не вышло, но в крайнем случае Марион  и  сама
могла взяться за дело. Уж она-то сумеет уговорить  девчонку  сотрудничать  с
корпорацией.  Марион  Хиллард  всегда  добивалась  своего,  и  Бен  не   без
злорадства подумал о том, как задрожат коленки у  строптивой  мисс  Адамсон,
когда ей позвонит сама великая Марион.
   И все-таки было бы гораздо лучше, если бы он  сам  сумел  вырвать  у  нее
согласие.
   То, что Бен задумал сейчас, было чистой воды безумием.  В  Сан-Франциско,
куда он звонил,  было  половина  шестого  утра,  но  Бен  рассчитывал,  что,
возможно, спросонок мисс Адамсон будет сговорчивее...
   - Алло? Вас слушают...  -  Ее  голос  действительно  был  сонным,  и  Бен
испугался, что она может бросить трубку, не разобравшись, кто ей звонит.
   - Здравствуйте, мисс Адамсон. Это снова Бен Эйвери  из  Нью-Йорка.  Прошу
прощения, но сегодня утром у меня назначена встреча с президентом  фирмы.  Я
планирую представить миссис Хиллард ваши работы, и  мне  очень  хотелось  бы
сообщить ей о вашем  согласии  сотрудничать  с  нами  по  поводу  оформления
интерьеров медицинского центра. Мне казалось, что вы... - Но Бен уже  понял,
что совершил ошибку. Зловещее  молчание,  установившееся  на  линии  с  того
самого мгновения, когда он назвал себя, не сулило ничего хорошего.
   - Послушайте, мистер Эйвери, - резко сказала Мари, когда он  остановился,
чтобы перевести дух. - Приличные люди не звонят незнакомым женщинам  в  пять
часов утра. В особенности если