х год назад. Посмотрел на море, затем
взглянул на Лиану.
   - Помните, на "Нормандии" мой люкс назывался "Довиль". Есть в этом что-то
пророческое. - Он тряхнул головой.
   - А помните, мы с вами говорили  о  войне,  как  будто  она  могла  и  не
разразиться.
   - Арман был уверен, что война неизбежна. Я вел себя как дурак. - Он пожал
плечами. - Вы ведь тогда сказали мне - придет день, и вам придется решать, с
кем иметь дело, а с кем нет. Вы были правы.
   - Но вы в конце концов сделали правильный выбор.
   Лиана снова подумала об Армане. Как она сможет объяснить людям, почему он
остался с Петеном?
   Ник вопросительно посмотрел на Лиану.
   - Вам не кажется, что все как-то нереально? Даже не знаю, как  объяснить.
Как будто я уже год живу на другой планете.
   Она кивнула - то же ощущение было и у нее.
   - Мы все так поглощены тем, что происходит вокруг.
   - Знаете, даже как-то неуютно возвращаться. Ведь там все живут себе,  как
жили, и им вовсе неинтересно знать о том, что пережили мы. Наш  опыт  им  не
нужен.
   - Вы действительно так думаете? - Лиана удивилась. Европа вся в огне. Как
в Америке могут этого не замечать? Но с другой стороны, Европа далеко,  и  в
Америке все чувствуют себя в полной безопасности. Она  кивнула.  -  Да,  вы,
наверное, правы.
   - А где вы с дочерьми теперь собираетесь жить?
   Этот вопрос они обсуждали с Арманом по дороге в  Тулон.  Он  считал,  что
Лиане лучше всего будет уехать в Сан-Франциско, к дяде Джорджу, но ее больше
привлекал Вашингтон. К дяде ехать не хотелось.
   - В Вашингтоне у нас друзья Девочки будут ходить в свою прежнюю школу.
   Поначалу, если удастся, они остановятся в отеле "Шорхэм", а  затем  Лиана
постарается снять меблированный дом где-нибудь в Джорджтауне, там они смогут
переждать войну. Что же касается дяди, то Лиана даже не стала бы ставить его
в известность о том, что они вернулись, но все равно он узнает об этом через
банк, так что придется его известить. Они с дядей всегда  были  чужими  друг
другу, и теперь она боялась, что он начнет настаивать,  чтобы  она  ехала  в
Сан-Франциско. Для Лианы существовало только одно представление о доме - это
место, где она живет вместе с Арманом.
   Лиана снова взглянула на Ника и задумалась о его  жизни.  Ей  хотелось  о
многом порасспросить его.
   - Вы теперь возвращаетесь в  Нью-Йорк,  чтобы  снова  попытаться  связать
обрывки вашей прежней жизни? - Это была  единственная  форма,  в  какой  она
могла задать вопрос о его жене. Ник медленно кивнул.
   - Прежде всего съезжу за Джонни в Бостон.
   Он снова заглянул Лиане в глаза. Он и раньше с ней был откровенным, стоит
ли скрывать все сейчас? - О Хиллари я ничего, в сущности, не знаю.  Я  писал
ей несколько раз, давал телеграммы, но она не отвечает. Она  телеграфировала
шестого сентября, что они благополучно прибыли в Нью-Йорк, а после  этого  -
ни слова. Подозреваю, что Джонни ее почти  не  видит.  Черт  возьми!  -  Его
зеленые глаза горели от негодования, Нику даже захотелось рассказать Лиане о
том, что он видел имя Филиппа Маркхама в списке пассажиров  "Аквитании".  До
сих пор он об этом не говорил никому.
   - Что пишет Джон? Как у него настроение?
   - Спрашивая о его сыне, Лиана заглянула Нику в глаза. Она  думала  о  том
же, о чем думал он сам: почему Хиллари решила оставить мальчика в Бостоне?
   - С ним все нормально. Только скучает. Лиана улыбнулась.
   - Могу себе представить, как ему вас не хватает.  -  Еще  год  назад  она
могла убедиться в том, что Ник - прекрасный отец.
   - Мне его тоже не хватает.  -  Едва  Ник  заговорил  о  сыне,  глаза  его
посветлели - Незадолго до войны я возил его в Довиль, мы там чудесно провели
время.
   Они замолчали. Как давно  это  было...  они  не  могли  не  вспомнить  об
оккупации Парижа. Все еще трудно было поверить, что столица Франции в  руках
захватчиков. Лиана подумала об  Армане  и  его  труднейшей  миссии  Она  так
боялась за него и ни с кем не могла поделиться своими  страхами  Ни  с  кем.
Даже Нику она не имела права ничего рассказать.
   Ник в свою  очередь  наблюдал  за  лицом  Лианы,  и  ему  показалось,  он
понимает, что ее тревожит. Конечно же,  она  думает  об  Армане.  Лиана  тем
временем неотрывно смотрела на море Ник слегка коснулся ее руки.
   - С ним будет все хорошо, Лиана.  Он  человек  умный  и  сможет  за  себя
постоять.
   Лиана кивнула, но ничего  не  ответила.  Достаточно  ли  он  умен,  чтобы
обманывать немцев?
   - Знаете, когда в прошлом году я посадил Джонни на этот чертов пароход, я
чуть не потерял сознание на причале, как  только  представил  себе,  что  их
могут атаковать немецкие подлодки. Но доплыли они  нормально,  а  ведь  воды
тогда были не менее опасными, чем сейчас. - Он пристально посмотрел Лиане  в
глаза.
   - Даже окруженный немцами, Арман выживет. Он ведь всю жизнь прослужил  на
дипломатической службе. Не знаю как, но теперь это должно ему помочь.
   "Не знаю как", - отдавалось эхом в ее ушах, - но теперь  это  должно  ему
помочь. Не знаю как..."
   Если бы он знал...
   Она печально взглянула на Ника, и слезы закапали из ее глаз.
   - Я хотела остаться с ним.
   - Я не сомневаюсь, что вы хотели. Но вы уехали и поступили мудро.
   - У меня не было выхода. Арман на этом настаивал. Он  сказал,  что  я  не
имею права подвергать опасности жизни детей...  -  Ее  голос  задрожал,  как
будто она больше не могла произнести ни слова.
   Лиана отвернулась, чтобы Ник не видел ее слез,  но  вдруг  почувствовала,
как он обнял ее тепло и по-братски. Так они и стояли на палубе:  он  обнимал
ее, а она плакала. Эта сцена стала обычной,  даже  если  плакал  мужчина.  У
каждого за плечами были потери и расставания в объятой огнем Европе. И Лиана
чувствовала себя удивительно легко и естественно,  плача  в  объятиях  Ника,
человека, которого она едва знала, но с которым ее не раз сводила  судьба  в
самые трудные минуты жизни. И оттого им обоим казалось, что они  знают  друг
друга  давным-давно.  Их  встречи   всегда   оказывались   необычайными,   и
обстоятельства способствовали откровенности. А может быть, дело было  совсем
в другом? Но сейчас Лиана об этом  не  думала.  Она  просто  стояла,  полная
благодарности за теплоту и сочувствие. Он дал ей немного поплакать, а  потом
легонько похлопал по спине.
   - Пойдемте, пойдемте вниз. Выпьем по чашечке кофе.
   В столовой всегда наготове стоял кофейник, доступный  всем  желающим.  Он
служил как бы центром своеобразного клуба. Делать на  корабле  было  нечего,
кроме как сидеть и разговаривать, гулять по палубам или сидеть в каюте, пока
другие спят или рассказывают  свои  бесконечные  истории  о  войне.  Никаких
развлечений на корабле не  было.  Несколько  романов  на  полке  в  столовой
исчезли с появлением первых же пассажиров. Даже зигзагообразный  курс  очень
скоро стал наводить тоску. Трудно было отвлечься от собственных переживаний,
когда целыми днями видишь один и тот же  пустой  горизонт.  Мысли  неуклонно
возвращались к событиям последнего месяца, к людям, которые остались  там...
Лиана сидела в столовой за пустым столом и старалась не плакать. Она вытерла
глаза кружевным платком, который на последний день рождения  преподнесли  ей
дети, и посмотрела на Ника, пытаясь улыбнуться.
   - Простите меня.
   - За что? За то, что вы человек? За то, что любите своего  мужа?  Ну  что
вы, Лиана. Когда я посадил Джонни на  "Аквитанию",  я  стоял  на  причале  и
ревел, как ребенок.
   Он все еще помнил докера, который похлопал его  по  плечу  и  пробормотал
несколько одобряющих слов. Хотя в тот момент  ничто  не  могло  помочь.  Так
сиротливо, как тогда,  Нику  еще  не  приходилось  себя  чувствовать.  Лиана
вопросительно смотрела на него. Вопрос так и вертелся  на  языке.  Ведь  Ник
даже не упомянул о Хиллари.
   - Но вы говорили, что Хиллари тоже плыла вместе  с  ним?  -  Лиана  вдруг
смутилась. Неужели он отправил ребенка одного? Но она думала...
   - Да... - Он решил рассказать ей все. - И Филипп Маркхам тоже. Вы знаете,
кто это? - Он говорил, глядя вниз, в свою чашку, и когда снова поднял  глаза
на Лиану, они смотрели сурово и  холодно.  Рука,  державшая  чашку  с  кофе,
слегка дрожала.
   - Я слышала это имя. - Об этом человеке в Париже говорили немало,  всегда
связывая его имя с Хиллари. Но  этого  Лиана  не  сказала.  -  Это  какой-то
известный по всему миру человек.
   - Известный по всему миру бездельник. У моей жены  прекрасный  вкус.  Они
провели все лето вместе на юге Франции.
   - И вы знали, что они плывут на одном корабле?
   Ник покачал головой.
   - Я узнал об этом, когда они уже отчалили. Из списка пассажиров.
   Она не могла побороть искушение и не задать еще один вопрос:
   - Для вас все это по-прежнему имеет значение, да, Ник?
   Он уже привык к тому, что она задает такие откровенные вопросы.
   Он посмотрел на нее и снова подумал, какая гладкая у нее  кожа,  и  снова
удивился, насколько две женщины могут отличаться друг от друга.
   - Меня все это волнует не потому, что она моя жена. Это я уже пережил.  У
меня не было возможности сказать вам об этом, но после нашего  разговора  на
"Нормандии" я на все стал смотреть другими глазами Думаю, она зашла  слишком
далеко. И в Париже я махнул рукой на нее и на все, что она делает. Меня куда
больше волнует Джон. Если она и дальше будет продолжать в таком же духе,  то
в один прекрасный день найдет себе подходящую пару и решит уйти от  меня.  И
заберет сына. До сих пор ее устраивало  то,  что  она  остается  со  мной  и
развлекается направо и налево. Я дошел до предела, дальше я не  смогу  этого
выносить. - Ник на секунду замолчал, а потом сказал Лиане всю правду:
   - Я боюсь... Я, черт возьми, ужасно боюсь потерять сына.
   - Вы его не потеряете.
   - Нет, могу. Она - мать. Если мы разведемся, она будет делать все, что ей
заблагорассудится. Может, например, уехать к черту на рога в Тимбукту, и что
тогда? Я буду видеть его раз в году по две недели?
   Он  часто  задумывался  над  этой  чудовищной  перспективой,  особенно  в
последнее время. Молчание Хиллари говорило само за себя  -  за  полгода  все
изменилось. Раньше она еще считала, что обязана  как-то  отчитываться  перед
ним. Но после первой телеграммы он не получил от нее ни строчки,  ни  слова,
ни звука.
   - Не думаю, что мальчик для нее так много значит, - обеспокоенно  сказала
Лиана, сочувствуя Нику.
   - Нет конечно. Для нее имеет значение только то, что  скажут  люди.  Если
она от него откажется, о ней  будут  говорить,  скажут  что-то  плохое.  Она
оставит его при себе, но  будет  держать  под  присмотром  няни,  пока  сама
развлекается. Когда она уехала в Канны с Филиппом Маркхамом, она ведь  почти
не звонила ему.
   - И что вы собираетесь делать, Ник?
   Он тяжело вздохнул, допил остатки кофе и, поставив чашку на  стол,  снова
посмотрел ей в глаза.
   - Я собираюсь вернуться домой и укоротить ей поводок. Хочу напомнить  ей,
что она моя жена и так будет и впредь. Она меня ненавидит  за  это,  но  мне
плевать. Это для меня единственный путь быть вместе с ребенком. Черт подери,
вот что я собираюсь делать.
   Лиана слушала его, набираясь храбрости. Она скажет ему  то,  что  думает.
Они опять на корабле, затерянные меж двух миров, и могут быть откровенны.
   - Вы заслуживаете лучшей жены, Ник. Я знакома с вами еще не так много, но
в этом уже совершенно уверилась. Вы настоящий мужчина и можете  многое  дать
женщине. Но Хиллари ничего не  дает  вам  взамен,  кроме  боли  и  разбитого
сердца.
   Он кивнул. Действительно, это от Хиллари он уже получил.  Но  теперь  его
сердца она уже не могла коснуться. Все дело было в сыне. И это было для Ника
очень важно.
   - Спасибо за то, что вы сказали мне это.
   Они улыбнулись друг другу, и  в  это  время  в  столовую  вошла  компания
журналистов, жаждущих выпить кофе. У одного в руках была полупустая  бутылка
виски - чтобы кофе стал покрепче. Они предложили по глотку Нику и Лиане,  но
те отказались. Ник продолжал думать над тем, что она ему только что сказала.
   - Все дело в том, что, если я найду себе  другую  женщину,  мне  придется
окончательно отказаться от сына или, по крайней мере, от возможности жить  с
ним под одной крышей. А этого я никогда не сделаю.
   - Вы платите очень высокую цену.
   - Но по-другому не получается. Кроме того, через десять лет он  вырастет,
и тогда все изменится.
   - Сколько вам тогда будет лет? - тихо спросила Лиана.
   - Сорок девять.
   - Не слишком ли долго ждать счастья?
   - А сколько лет было. Арману, когда он женился на вас?
   Она улыбнулась в ответ:
   - Сорок шесть.
   - Мне будет всего на три  года  больше.  А  если  мне  повезет,  я  найду
женщину, похожую на вас, Лиана. - Она вспыхнула и в смущении отвернулась, но
он легко коснулся ее руки. - Не  смущайтесь.  Это  правда.  Вы  удивительная
женщина, Лиана. Я уже говорил вам, когда мы впервые встретились, что  Арману
очень повезло. Я действительно так считаю.
   Лиана печально посмотрела на него.
   - Ему было очень тяжело со мной этой зимой в Париже. - Теперь, когда  она
узнала, чем именно он был занят, она почувствовала себя виноватой.  -  Я  не
понимала, с каким ужасным напряжением сил он работал. Мы  едва  видели  друг
друга и... - Ее глаза наполнились слезами,  она  покачала  головой.  Она  не
могла простить себе своей  былой  досады  на  Армана.  Если  бы  она  только
знала... Но как она могла знать...
   - Вы оба, наверное, жили с большим напряжением сил.
   - Да, наверное, - Лиана вздохнула. - И дети тоже. Но  Арман  больше  всех
нас. А теперь он даже не может на нас опереться. Хотя весь этот год он  один
нес всю тяжесть, мы ему почти никак не помогали. -  Она  с  болью  в  глазах
посмотрела на Ника. - Но если с ним что-то случится...
   - Ничего не случится... Он слишком умен, чтобы дать им  шанс.  Все  будет
хорошо. Вы просто должны в это верить.
   И Ник знал - она будет верить. Такая она была женщина.
   Они вышли из столовой, ненадолго заглянули  на  палубу,  потом  пошли  за
девочками. Плавание пока развлекало детей, они еще  не  начали  скучать,  но
Лиана подозревала, что рано или поздно начнут.
   До вечера они с Ником больше не виделись. А вечером он уселся с детьми  в
укромном  уголке  на  палубе  и  стал  загадывать  им  загадки.  Большинство
пассажиров  целый  день  просиживали  в  столовой,  развлекаясь  спиртным  и
разговорами о войне, и Лиана решила, что  детям  лучше  там  не  появляться.
Никто еще не напился, но  это  вполне  могло  произойти.  И  хотя  никто  не
упоминал об опасностях, но  к  ночи  напряжение  значительно  возросло.  Все
ожидали  нападения  немецких  подлодок,  а  спиртное  помогало  бороться  со
страхами. И мужчины пили. Пили много.
   Лиана сидела с Ником и девочками, помогая ему развлекать детей.
   - Тук-тук... Кто там?
   Шутки, сказки, стишки лились как из рога изобилия. Все четверо,  сидя  на
ступенях, заливались хохотом. Затем Лиана отвела дочерей в каюту  и  уложила
спать, а сама снова вышла на палубу прогуляться. В ногах на постелях девочек
она оставила спасательные жилеты, как  того  требовала  инструкция.  Уходить
далеко от каюты ей не хотелось, но  и  оставаться  внутри  Лиана  не  могла.
Тесное,  узкое  помещение  действовало  на  нее  угнетающе.   "Довиль"   был
предназначен только для двадцати пассажиров, здесь было пять  двухместных  и
десять одноместных кают, а в нем теперь  набилось  шестьдесят  мужчин,  одна
женщина и двое детей, не считая двадцати одного человека экипажа. И  теперь,
взяв на борт восемьдесят четыре человека, корабль стал похож на  человека  в
костюме,  который  трещит  по  швам.  Голоса,  доносившиеся   из   столовой,
становились все более громкими. Лиана  стояла  на  палубе,  закрыв  глаза  и
обратив лицо к ветру. Становилось прохладно,  но  она  не  обращала  на  это
внимания. Было так хорошо постоять на свежем воздухе.
   - А я думал, вы уже спите.
   Она обернулась, услышав за спиной  знакомый  голос  Ника,  и  улыбнулась.
Глаза у обоих давно привыкли к темноте.
   - Я уложила детей, но самой спать еще не хочется.
   Он кивнул.
   - Наверное, в каюте душно.
   - Невыносимо. Он засмеялся:
   - А в моей так просто душегубка. Нас там шесть человек.
   - Неужели шесть? - удивилась Лиана.
   - Что вы, по меркам "Довиля" это  каюта-люкс.  Туда  поставили  еще  пять
походных коек. Но что делать, все терпят.
   Все понимали, что должны радоваться уже тому, что вообще попали  на  этот
корабль и теперь плывут домой.
   - Но, по правде сказать, я в своей каюте вообще не сплю.
   Лиана вспомнила, как после ссоры с женой он перебрался  в  дополнительную
каюту.
   - Я вижу, вы всегда так поступаете.
   - Только во время трансатлантических рейсов. - Он усмехнулся, и  они  оба
рассмеялись. - На этот раз капитан показал мне отличное уединенное  местечко
под мостиком. Там для меня натянули гамак Никто туда не заходил, ветер дует,
а стоит мне открыть глаза, и я вижу звезды... просто божественно...
   Видно было, что это доставляет ему удовольствие. А ведь он очень богат. И
тем не менее он не разучился находить удовольствие в самых простых  вещах  -
гамак под звездами, костюм с  чужого  плеча,  когда  его  собственный  багаж
утонул. Он  был  милым  и  добродушным  человеком,  легким  в  общении,  без
претензий.  В  этом  он  очень  походил  на  Лиану.  Эти  двое  людей   были
обладателями двух самых больших личных состояний в США. Но,  глядя  на  них,
никому и в голову бы не пришло такое. Ник одет в чужую морскую форму, она  -
в серых фланелевых брюках свободного покроя  и  старом  свитере,  ее  волосы
развевались по ветру, и, кроме узкого обручального колечка, на ней сейчас не
было никаких украшений. Оба чувствовали себя совершенно  свободно  и  легко.
Другие пассажиры, наверное, немало бы удивились, узнай они, кто  такой  Ник.
Они, пожалуй, удивились бы еще больше, если бы узнали, что за  Лианой  стоит
компания "Пароходство Крокетта". Как и Ник, Лиана не любила важничать. И это
было существенной частью ее внутренней красоты. Ник взглянул на нее:
   - Может быть, принести вам чашечку кофе или чего-нибудь спиртного?
   - Спасибо, мне и так хорошо Скоро я пойду к себе. Иначе  дети  вообще  не
заснут, а будут болтать между собой. Там так жарко, трудно заснуть.
   - Хотите, я попрошу, чтобы им тоже натянули гамак в моем  прибежище?  Два
гамака там не поместятся, но они могут спать вдвоем. А у вас в  каюте  тогда
станет посвободнее.
   Это было очень мило с его стороны, и Лиана улыбнулась.
   - Но тогда вам будет не до сна. Они же  будут  вас  всю  ночь  развлекать
своими шуточками и вопросами.
   - Вот и хорошо.
   И Лиана сразу же поверила, что он действительно  ничего  не  будет  иметь
против. Но все-таки дети должны быть при ней. Чуть позже  она  пожелала  ему
доброй ночи. Возвращаясь в каюту, она думала, как все-таки хорошо,  что  они
встретились, снова пересекая Атлантику. Перед сном она  помыла  голову.  Она
уже трижды  мылась,  пытаясь  избавиться  от  запаха  тухлой  рыбы,  который
преследовал ее после поездки в рыбацкой лодке. Вот это была настоящая  мука.
Раздеваясь, она улыбнулась - способность  видеть  во  всем  смешную  сторону
помогала ей сдерживаться и не рыдать беспрерывно по Арману. Стоило ей только
вспомнить о нем, как глаза тут же наполнялись слезами. Она боролась с  этими
мыслями как могла, теперь, когда  мыла  голову  над  крошечной  раковиной  и
вытирала полотенцем. Все это она  проделывала  в  полной  темноте,  а  когда
вернулась в каюту, велела девочкам немедленно замолчать. И вот стало тихо  -
они уснули.
   Но стоило Лиане лечь в постель и натянуть на себя  одеяло,  как  внезапно
воздух прорезал  ужасающий,  неземной  воющий  звук.  Лиана  резко  села  на
постели, стараясь вспомнить, что это  означает.  Пожар?  Воздушная  тревога?
Корабль тонет? В полуоглушенном состоянии со скоростью, которой  Лиана  сама
от себя