ильщика  нарушало
тишину, но Хилари ничего не  слышала.  Она  спала  не  укрываясь,  в  легкой
хлопчатобумажной ночной рубашке, закинув руку за голову. - Кхе-кхе...
   Джек с натугой откашлялся. Однако Хилари  до  конца  не  проснулась.  Она
только повернулась на бок, при этом соблазнительно открылось изящное бедро и
длинная нога.
   Джек стал медленно расстегивать рубашку, пока она не упала мокрой тряпкой
на пол, потом снял джинсы, вместе с ботинками и остался  в  одних  трусах  к
носках, которые в  следующую  минуту  тоже  были  брошены  на  пол  рядом  с
кроватью. Лишь  большое  количество  выпитого  спиртного  не  позволило  его
эрекции достичь полном силы. Он медленно приходил в себя, сгорая от  страсти
и влечения, которое много лет втайне испытывал к этой девочке...  Но  теперь
она уже достаточно повзрослела... Черт подери, ведь можно  еще  многие  годы
иметь  себе  дома  такой  лакомый  кусочек..,  прежде  чем  она  вырастет  и
куда-нибудь умотает, а может, потом и не захочет уматывать...
   Джек, кряхтя, улегся рядом с ней на  кровать.  Это  наконец-то  разбудило
Хилари.
   Она открыла глаза, еще не понимая, что происходит, где находится,  и  тут
же, вскрикнув, вскочила с кровати. Но Джек  был  проворнее  и  успел  крепко
уцепиться за ее ночную рубашку, которая порвалась и осталась у него в руках,
а Хилари, нагая и дрожащая, стояла перед ним. Джек с вожделением  глядел  на
свою жертву.
   - Бог ты мой.., что за прелестная сцена.  Хилли!  Она  пыталась  прикрыть
наготу,  хотела  заплакать,  убежать,  но  не  решалась  и   просто   стояла
испуганная, зная, что, если попытается бежать, Джек ее поймает.
   - Иди обратно в кроватку, вставать еще не пора.  Дядя  Джек  сперва  тебе
кое-что покажет.
   Хилари видела в своей постели его  огромную  зловещую  фигуру,  она  была
достаточно взрослой, чтобы понимать, чего он хочет, и готовилась умереть, но
не дать над собой надругаться.
   - Не тронь меня!
   Сквозь раскрытую дверь она выбежала на кухню, а Джек в темноте последовал
за ней, спотыкаясь и скользя по лужам, которые сам же оставил на полу.
   - Иди сюда, маленькая бродяжка.., ты хорошо знаешь, чего хочешь, и я тебе
это дам.
   Он схватил ее за руку и попытался затащить обратно в спальню.  Но  Хилари
царапалась как кошка, кусалась и брыкалась.
   - Пусти меня!
   Хилари вырвалась и бросилась к черному ходу. Почти  у  самой  двери  Джек
снова поймал ее, однако она успела незаметно схватить со шкафчика предмет, о
котором вспомнила в последнюю секунду.
   Притворившись затем послушной, она позволила привести себя в комнату.  На
самом деле, призвав на  помощь  всю  свою  храбрость,  Хилари  решила  убить
мерзавца, но не дать совершить над собой насилие.
   - Вот и молодец, хорошая  девочка...  Ты  же  не  против  поразвлечься  с
дядюшкой Джеком, да, малышка Хилли?..
   Она  ничего  не  ответила.  Джек  грубо  толкнул  ее  на  кровать  и  уже
приготовился взгромоздиться сверху, как  вдруг  увидел  направленное  в  его
живот острое, блестящее лезвие.
   - Если ты ко мне прикоснешься, я отрежу тебе яйца... Я не шучу...  -  Тон
ее не оставлял сомнений, что она именно так и поступит, и Джек поверил.
   Он на долю дюйма отодвинулся, Хилари на столько же выдвинула вперед нож.
   - ..Вон из моей комнаты.
   - Ну ладно, ладно... Бог ты мой... - ворчал Джек, пятясь назад. -  Убери,
бога ради, эту штуку, черт тебя подери.
   - Только когда ты отсюда выйдешь.
   Она все наступала с направленным на него ножом.
   - Ах ты сучка... Так вот чему вас  теперь  учат  в  школе!  В  мое  время
девочки были гораздо покладистее!
   Джек сделал еще шаг назад, вдруг выбил у Хилари нож и так  сильно  ударил
ее в лицо, что она отлетела  к  противоположной  стене.  Из  разбитого  носа
девочки хлынула кровь, голову пронзила адская боль от удара затылком.
   - Ну что, сучка, получила?
   Хилари всхлипнула и с трудом поднялась на ноги,  снова  готовая  защищать
свою честь, но Джека она больше не интересовала, он  просто  хотел  наказать
сопливую  девчонку  за  испытанное  унижение.  Остальное  он  всегда  успеет
получить потом... Черт подери, ей же  некуда  деваться.  Теперь  она  в  его
власти. Практически его полная собственность.
   - Ну, в следующий раз будешь слушаться дядю Джека?
   Со зловещим блеском в глазах он снова наотмашь ударил ее.  Падая,  Хилари
налетела на стул, ушибла ребра и до крови  поранила  грудь.  В  ушах  у  нее
звенело, губа была рассечена, челюсть ныла.
   Джек наконец повалился на диван,  довольный  проделанной  "работой"..,  В
следующий раз она не будет сопротивляться. В  этом  он  не  сомневался.  Она
получила хороший урок...
   После этого "хорошего урока" Хилари с трудом выползла из  своей  комнаты;
нагая, под проливным дождем она доплелась до крыльца соседей, где и потеряла
сознание.
   Только утром ее обнаружила миссис Арчер, вышедшая за газетой.
   - О Господи!.. Боже мой! - закричала она и бросилась обратно в дом искать
мужа. - Господи!.. Берт, у нашей двери  лежит  мертвая  женщина,  совершенно
голая!
   Мистер Арчер побежал к входной двери. Хилари все еще была  без  сознания,
многочисленные раны кровоточили.
   - Господи... Это же соседская девочка, ее тетка не так давно умерла... Ее
саму не видно и не слышно... Надо позвонить в полицию.
   Но Молли Арчер уже и так набирала номер. Полиция явилась почти мгновенно,
так же быстро приехала "Скорая". Хилари отвезли в  больницу,  через  полчаса
она пришла в себя и увидела стоявших у ее кровати Арчеров.
   Миссис Арчер расплакалась - Хилари была  очень  похожа  на  ее  дочь.  Не
вызывало сомнения, что ее избили, изнасиловали и подбросили под их дверь.
   Однако проведенное затем обследование показало, что девочка вовсе не была
изнасилована, а лишь жестоко избита. Ей в нескольких местах наложили швы,  в
частности зашили глубокую рану  на  груди,  но  самым  тяжелым  последствием
побоев было сотрясение мозга, полученное от удара головой о стену.
   Сразу после возвращения сознания у Хилари началась рвота, потом  она  еще
несколько раз впадала в беспамятство, но доктора заверили миссис Арчер,  что
девочка поправится, и та спустя пару часов уехала домой.  Хилари  не  хотела
признаваться,  кто  ее  так  изувечил,  тем  не  менее  полиция   продолжала
расследование.
   Лишь через несколько дней удалось установить правду, но помогла в этом не
Хилари. Джек сам признался, когда к нему в третий  раз  пришли  следователи.
Дело было передано в суд, хотя Хилари умоляла  прекратить  его,  боясь,  что
теперь-то Джек точно убьет ее. Полицейские же  предложили  совершенно  новый
вариант:
   - Хилари, ты ведь не обязана к нему возвращаться, ты можешь пойти в  "дом
временного проживания".
   - А что это такое?
   Глаза у нее расширились от страха, но что могло быть  хуже  того  ада,  в
котором она жила?
   - Ну, это такой дом, где какое-то время или даже подолгу могут жить дети,
которым некуда больше деться.
   - Что-то вроде сиротского приюта?
   Офицер покачал головой:
   - Нет. Там по-настоящему семейная обстановка. Ну так как?
   - Я согласна.
   Чтобы направить туда девочку, сначала надо было, чтобы суд штата  Флорида
признал ее беспризорной.  Это  оказалось  несложно,  поскольку  Хилари  была
сиротой, а тетка и дядя так ее и не удочерили.
   В доме Джека она появилась еще всего один раз,  чтобы  собрать  вещи.  Ее
сопровождала Молли Арчер, Хилари боялась, что дядя расправится с ней за  то,
что она пожаловалась на него в полицию. Но Джек только злобно смотрел  и  не
решался высказываться в присутствии миссис Арчер.
   Хилари упаковала свое скудное имущество в единственный принадлежавший  ей
чемодан, тщательно спрятав маленький полотняный мешочек  за  подкладку.  Она
понимала,  что  теперь  должна  беречь  его  как  зеницу  ока.  Это  был  ее
единственный друг на всем белом  свете,  способный  помочь  найти  сестер...
Десять тысяч  долларов...  "если  бы  Джек  знал  об  их  существовании,  он
обязательно убил бы меня", - подумала Хилари.
   Джек захлопнул за ней дверь и нарочито громко щелкнул замком.  Хилари  же
спокойно направились к дому  миссис  Арчер,  где  ей  предстояло  дожидаться
прибытия  инспектора  по  делам  несовершеннолетних.  Утром  следующего  дня
инспектор должна была отвезти ее в "дом временного проживания".
   Все складывалось  само  собой,  и  Хилари  решила,  что  для  нее  теперь
наступила легкая жизнь. Еще несколько лет пройдут  быстро,  она  вернется  в
Нью-Йорк, найдет Меган и Акси, они снова будут жить вместе, и она будет, как
прежде, заботиться о сестрах. Все  это  станет  возможным  благодаря  "манне
небесной", найденной среди нейлонового тряпья Эйлен. Это  было  единственное
доброе дело, которое тетушка сделала для нее, и то сама того  не  желая.  Но
теперь это не имело значения. Деньги лежали в  чемодане  у  Хилари,  которая
должна была сохранить их во что бы то ни  стало.  Для  нее  это  было  целое
состояние.
   Инспектриса появилась, как и обещала, на следующее утро, заехала с Хилари
сначала ненадолго в суд, а потом отвезла ее  в  один  из  окраинных  районов
Джексонвилла.
   Дверь довольно облупленного дома им открыла средних лет женщина.  В  доме
было еще пятеро детей в возрасте примерно от десяти до четырнадцати лет, как
определила Хилари. Обстановка сразу же напомнила ей  дом  Эйлен  и  Джека  в
Бостоне: тот же затхлый воздух, та же потрепанная мебель. Все  исцарапанное,
поломанное,  обшарпанное.  Впрочем,  это  было  неудивительно  -  ведь   тут
проживало полдюжины сорванцов.
   Женщину звали Луиза, она проводила Хилари в комнату,  где  ей  предстояло
жить еще с Тремя девочками. Там стояли  четыре  узкие  армейские  койки,  на
одной из которых сидела негритянка  -  худая,  высокая,  с  большими  карими
глазами. Она с  любопытством  посмотрела  на  вновь  прибывшую.  Инспекторша
представила их друг другу:
   - Это Хилари, а это Мэйда. Она здесь уже девять месяцев.
   Инспектриса улыбнулась и ушла на кухню  поговорить  с  Луизой  и  другими
детьми. Дом был шумным и полным суеты,  но  каким-то  неприветливым.  Хилари
показалось, будто ее поместили в трудовой лагерь.
   - Хилари?.. Че это за имя?
   Теперь, после ухода инспектрисы, взгляд  Мэйды  стал  неприязненным,  она
рассматривала новенькую - от  воротничка  простенького  платья  до  каблуков
дешевых туфель, которые купила еще Эйлен. Хилари одевалась плохо, некрасиво.
Кисея и бархат, которые она носила в детстве, теперь были забытой  роскошью.
Своими серьезными зелеными глазами она глядела  на  собеседницу  и  пыталась
угадать, каково будет здесь жить.
   - Откуда сама-то?
   - Из Нью-Йорка... Из Бостона... Здесь я два года. Негритянка кивнула. Она
была худа как палка. "Грызет ногти, - заметила про себя  Хилари.  -  Значит,
злая и нервная".
   - Да? Тогда как ты здесь оказалась? Мамка и папка в тюрьме?
   У Мэйды был именно такой случай. Ее мать сидела за проституцию, а отец  -
за сутенерство.
   - Мои родители умерли.
   Хилари произнесла это еле слышно. Она по-прежнему стояла у двери.
   - А братья и сестры у тебя есть?
   Хилари уже хотела сказать "да", но потом передумала и  покачала  головой.
Мэйду, похоже, ее ответы удовлетворили.
   - Тебе, голуба, придется вкалывать на Луизу, эту сучку,  -  предостерегла
она.
   Данная информация не была ободряющей, но Хилари, переступив  порог  этого
дома, и так поняла, что тут будет не так сладко, как ей расписывали.
   - А что надо делать?
   - Убирать в доме, за ее  детьми  присматривать,  двор  подметать,  огород
полоть.., стирать - все, что она скажет. Как рабство, только спишь и  ешь  у
нее в доме...
   В глазах Мэйды блеснула злая усмешка, а  Хилари  не  знала,  как  на  нее
реагировать.
   - ..Но все равно здесь лучше, чем в приюте.
   - В каком приюте? - не поняла Хилари.
   Ей  все  это  было  внове:  приюты,  сиротские  дома,  тюрьмы,  хотя   ее
собственный отец умер в тюрьме. Трудно было привыкнуть к переменам,  которые
он внес в ее жизнь, дав однажды волю неистовому бешенству.  Часто  по  ночам
Хилари думала, вспоминая тот случай, что уж лучше бы он тогда убил и ее. Это
было бы гораздо проще, а так он обрек дочь на медленную мучительную  смерть,
вдали от дома и тех, кого она любила.
   - Ты что, с луны свалилась?
   Мэйда была раздражена ее неосведомленностью.
   - Ну, сиротский дом...
   Она с расстановкой выговорила это. Хилари кивнула.
   - ..Тюрьма для малолеток.  Если  тебе  не  находят  места  в  приюте,  то
отправляют туда, никуда не выпускают и обращаются как с говном. Я  уж  лучше
понадрываю жопу у Луизы, а через месяц мамку освободят, и я вернусь домой...
А ты сколько здесь пробудешь? У тебя родственники-то есть?
   Мэйда решила, что родители Хилари умерли совсем недавно и  она  пришла  в
этот дом на время. Хилари отличалась от других манерой говорить,  двигаться,
тем, как она молча и отстраненно на все смотрела.
   Но в ответ  Хилари  покачала  головой.  В  этот  момент  в  дверях  снова
появилась инспекторша.
   - Ну как, девочки, знакомитесь?
   Она улыбалась, будто совершенно не  понимала,  что  происходит  на  самом
деле. На ее  взгляд,  все  детишки  были  замечательные,  она  им  создавала
чудесные условия и все были счастливы.
   Обе девочки посмотрели на нее как на полоумную. Мэйда нашлась первой:
   - Ага. Мы это.., знакомимся. Да, Хилари? Хилари  кивнула,  не  зная,  что
следовало бы ответить, и почувствовала облегчение, когда  инспектриса  увела
ее обратно на кухню. Мэйда почему-то вызывала у нее страх.
   - Мэйда здесь на очень хорошем счету, - поведала инспекторша,  когда  они
шли по мрачному холлу.
   Луиза ждала их одна, дети были уже за домом, во дворе.  Следов  ленча  на
кухне не осталось, и Хилари, у которой от голода урчало в животе,  подумала,
дадут ли ей что-нибудь поесть или придется ждать ужина.
   -  Работать  готова?  -  спросила  Луиза,  ответив  тем   самым   на   ее
невысказанный вопрос. Хилари кивнула.
   На улице Луиза дала ей лопату  и  велела  копать  канаву,  пообещав,  что
пришлет на подмогу мальчиков, но те так и  не  появились  -  они  курили  за
сараем, и Хилари пришлось на жуткой жаре мучиться одной.
   В течение последних четырех лет она  выполняла  тяжелую  работу:  убирала
дом, обстирывала Эйлен и Джека, ухаживала за больной, но  физическим  трудом
не занималась никогда. Он оказался гораздо труднее всего, что  было  прежде.
Когда Луиза наконец позвала ужинать, Хилари едва не плакала от изнеможения.
   На кухне у  плиты  с  торжествующим  видом  стояла  Мэйда.  Ей  досталась
почетная обязанность готовить ужин, если так его можно было назвать.  Блюдо,
которое хозяйка очень хвалила, состояло из немногочисленных кусочков жира  и
хрящей, плававших в неаппетитной  жиже.  Луиза  наделила  каждого  небольшой
порцией, прочла благодарственную молитву, после чего дети приступили к  еде.
Хилари, несмотря на сильнейший голод и усталость  от  работы  весь  день  да
солнцепеке, не смогла заставить себя притронуться к содержимому тарелки.
   - Ешь, детка, не стесняйся. Сильнее будешь.  Луиза  мерзко  ухмыльнулась.
Хилари  это  напомнило  слышанные  в  детстве  сказки  про  ведьм,   которые
намеревались съесть детей, но на то они и были сказки - в них ведьма  всегда
умирала, а детишки спасались и становились принцессами и принцами.
   - Извините... Я не голодна... - слабым голосом пролепетала Хилари.
   Мальчишки начали пересмеиваться.
   - Может, ты больна? - заволновалась Луиза. - Они не говорили мне, что  ты
больна...
   Казалось,  она  готова  была  уже  отправить  девочку   обратно.   Хилари
вспомнила, как Мэйда рассказывала про  детдом,  эту  тюрьму  для  малолеток.
Только этого ей еще не хватало. Но деваться больше было бы некуда.  К  Джеку
вернуться нельзя. Остается либо Луиза, либо детдом.
   - Нет, нет. Я не больна.., это просто солнце.., на улице было жарко...
   - А-а...
   Остальные дети принялись насмехаться над ней, а Мэйда не преминула больно
ущипнуть Хилари, когда они вместе мыли посуду. Странная атмосфера  царила  в
этом доме, отнюдь не семейная и не дружеская, как успела заметить Хилари.
   Луиза даже не пыталась изобразить материнскую заботу о питомцах, они были
для нее просто рабочей силой, и соответственно относилась к ним.  Все  здесь
было временным и бездушным. Муж Луизы появлялся редко. Он  был  инвалидом  -
потерял на войне ногу, а другая была сильно искалечена, поэтому работать  он
не мог, и Луиза использовала детей для выполнения его части работы по  дому,
а заодно и своей.
   Кроме  того,  власти  штата  платили  ей  за  каждого  взятого   ребенка;
разбогатеть на  этом  было  нельзя,  но  все  же  деньги  получались  вполне
приличные. Максимально Луиза могла приютить семерых  детей,  после  прибытия
Хилари оставалось вакантное место, все знали, что скоро появится кто-то еще.
   Помимо Мэйды, была еще одна девочка - бледная пятнадцатилетняя  блондинка
по имени Джорджина, и три хулиганистых чернокожих подростка. Двое, что  были
постарше, с самого ужина ехидно поглядывали на Хилари.
   Все питомцы Луизы выглядели неважно. Впрочем, на такой диете трудно  было
иметь здоровый вид. Луиза экономила, как только могла. Хилари была  к  этому
привычна, прожив у Эйлен и Джека, но хозяйка "дома  временного  проживания",
похоже, даже их перещеголяла.
   В семь  тридцать  она  приказала  детям  готовиться  ко  сну.  Девочки  и
мальчишки сидели по своим комнатам, разделенным  лишь  тонкой  перегородкой,
болтали, жаловались друг другу, обменивались рассказами о родителях, сидящих
в тюрьмах, и собственными впечатлениями от пребывания в приюте.
   Все это было для Хилари чуждо, она сидела на кровати и молчала. Джорджина
и Мэйда не обращали на нее никакого внимания. Потом, надев  ночные  рубашки,
они отправились в ванную, дверь которой  захлопнули  у  Хилари  перед  самым
носом.
   "Я как-нибудь это переживу, - говорила себе  Хилари.  -  Это  лучше,  чем
Джек... Это не так страшно".
   Она вспоминала о деньгах, спрятанных в чемодане,  и  молила  бога,  чтобы
никто их не нашел. Надо было потерпеть всего лишь пять лет... Пять лет...
   Слезы жгли ей глаза, когда она наконец попала в ванную. Хилари  закрылась
и разрыдалась в жесткое рваное полотенце, которое ей  выдала  Луиза.  Трудно
было поверить, во что превратилась ее жизнь.
   Через минуту в дверь стали ломиться мальчишки.
   - Чего ты там делаешь? Может, тебе помочь?  -  спросил  один  из  них,  а
другие громким смехом оценили его "блистательный" юмор.
   Хилари поспешила выйти  из  ванной,  тем  более  что  там  было  противно
находиться - везде сновали тараканы.  Она  юркнула  мимо  мальчишек  в  свою
комнату, где Мэйда как раз гасила свет. Минутой позже, к изумлению Хилари, в
дверях появилась Луиза, держа в руке связку ключей. Похоже,  она  собиралась
их закрыть, но Хилари посчитала,  что  такого  не  может  быть.  Из  комнаты
мальчишек донесся хохот.
   - Закрываем лавочку, -  прокомментировала  Мэйда.  В  этот  момент  Луиза
захлопнула дверь и раздался  скрежет  ключа  в  замке.  Мэйда  и  Джорджина,
видимо,  восприняли  это  как  абсолютно  нормальное  явление.  Хилари,  при
сумрачном свете, проникавшем в окно, с удивлением глядела на них.
   - Зачем она это сделала?
   - Чтобы мы не встречались с мальчишками. Она любит, чтобы все было  тихо,
- ответила Мэйда и вдруг хихикнула, будто хорошо пошутила.
   Джорджина тоже  засмеялась.  У  Хилари  сложилось  впечатление,  что  они
хихикают постоянно.
   - А что, если захочется в туалет?
   - Писай в кровать, - пояснила Джорджина.
   - Но убирать утром будешь сама, - добавила Мэйда, и они опять заржали.
   - А если случится пожар? - испуганно  спросила  Хилари,  но  Мэйда  снова
рассмеялась:
   - Тогда ты, детка, поджаришься, как картошка во фритюре, и  кожа  у  тебя
станет коричневой, как у меня.
   На самом деле они могли  бы  разбить  окно  и  выскочить,  но  Хилари  от
охват