к  тому  моменту,  когда  он   вновь
проголодается, мы уже будем в Нью-Йорке. Найти нас там будет  невозможно.  В
любом случае мы предупредим хозяйку о том, что говорить о нас с посторонними
людьми ей не следует. Верно?
   Лиз согласно кивнула. Берни был прав. Окажись они в  Нью-Йорке,  Чендлеру
Скотту уже никогда не найти их.
   - Чего я не хочу, так это встречаться с ним в  магазине.  Где-где,  а  уж
там-то он всегда может с легкостью разыскать меня.
   - Мне так жаль, что я втянула тебя в историю, милый... Как только я начну
зарабатывать, я верну тебе эти деньги.
   - Не говори глупости. - Он обнял Лиз. - Завтра с  этим  делом  будет  уже
покончено.
   Она серьезно посмотрела на Берни, вспоминая о той боли, которую  причинил
ей Чендлер Скотт.
   - Ты можешь обещать мне одну вещь?
   - Все, что ты хочешь.
   Кажется, еще никогда он не любил ее так сильно,  как  сейчас,  когда  она
сидела рядом с ним, такая беззащитная и такая доверчивая.
   - Если со мной что-то произойдет, ты защитишь от него Джейн, хорошо?
   Она посмотрела на него своими огромными глазами. Берни нахмурился.
   - Не говори таких вещей. -  Он  чувствовал  себя  в  достаточной  степени
евреем для того, чтобы быть пусть самую малость, но все-таки суеверным, хотя
в этом смысле до матери ему было очень далеко. - Ничего с тобой не случится.
   Врач предупредил Берни о том,  что  женщины  перед  родами  бывают  очень
мнительны, это порой доходит у них до патологии. Обычно  подобные  состояния
свидетельствуют о близости родов.
   - Но ты можешь мне это пообещать? Я не хочу, чтобы  он  появлялся  где-то
рядом с нею, понимаешь? Дай слово...
   Она возбудилась настолько, что Берни пришлось успокаивать  ее  и  обещать
сделать все, от него зависящее, чтобы этого никогда не произошло.
   - Я люблю ее  как  родную,  ты  ведь  знаешь.  Можешь  на  этот  счет  не
беспокоиться.
   В эту ночь Лиз мучили кошмары. Нервничал и Берни, когда он шел к  "Гарри"
на встречу со Скоттом. В кармане его лежал конверт  с  сотней  стодолларовых
билетов. Лиз объяснила ему, что он должен найти высокого худощавого человека
с золотистыми волосами, и предупредила, что Скотт совершенно не похож ни  на
жулика, ни на вымогателя.
   - С такими людьми плавают на яхтах или знакомят с ними своих сестренок...
   - Это ужасно. А что, если я передам конверт не тому  человеку?  Меня  или
побьют или - того хуже - лишат конверта с его содержимым...
   Берни стоял за стойкой бара "Гарри",  изучая  взглядом  всех  входящих  и
выходящих из него и чувствуя себя чем-то  вроде  русского  шпиона.  Чендлера
Скотта он узнал мгновенно. Как Лиз и говорила,  он  был  хорош  собой  и  со
вкусом одет. На нем  был  блейзер  и  серые  слаксы.  Однако  при  ближайшем
рассмотрении блейзер оказался дешевым и обтрепанным, а  туфли  так  и  вовсе
изношенными вконец. Его униформа требовала серьезного ремонта. Больше  всего
Чендлер Скотт походил на старшеклассника-переростка, слоняющегося по злачным
местам. Стоило ему войти в бар, как он тут же заказал виски и,  взяв  стакан
дрожащей рукой, принялся настороженно озираться. Берни не сказал ему, как он
выглядит, и поэтому имел определенное преимущество. Сам  он  практически  не
сомневался в том, что видит перед  собой  именно  Чендлера  Скотта.  Тот  от
нечего делать стал болтать с  барменом.  Рассказал  ему,  что  только-только
приехал из Аризоны, а еще через полминуты добавил, что сидел там в тюрьме.
   - Что поделаешь, если эти ребята не понимают  шуток...  Парочка  каких-то
там чеков, а вон оно чем обернулось... Охо-хо... Как здорово опять оказаться
в Калифорнии...
   Последняя фраза вновь напомнила Берни о том,  что  им  как  можно  скорее
нужно уезжать в Нью-Йорк. Он решил не тянуть больше  время  и  направился  к
Чендлеру.
   - Господин Скотт?
   Он сказал это еле слышно, встав у стойки рядом с ним. Заметно  было,  что
Чендлер очень нервничает. Теперь Берни видел, что у него  такие  же,  как  у
Джейн, голубые глаза, впрочем, голубоглазой была и Лиз...  Лицо  у  Чендлера
было достаточно приятным, но выглядел он куда старше своих  двадцати  девяти
лет. Густые светлые  волосы  лезли  ему  в  глаза,  придавая  облику  что-то
мальчишеское, пусть на вид ему и было далеко за тридцать. Эта  бесшабашность
и непосредственность располагали к нему  людей.  Ему  доверяли,  и  он  этим
пользовался... Эдакий наивный паренек из глубинки. В последнее  время,  судя
по виду Скотта, дела у него шли далеко не блестяще. Настороженный взгляд его
голодных глаз говорил об этом яснее ясного.
   - Да?
   Скотт еле заметно улыбнулся, глаза его  оставались  при  этом  такими  же
холодными, как и прежде.
   - Моя фамилия Фаин.
   Берни знал, что ничего иного ему говорить не следует.
   - Отлично. - Чендлер просиял. - Вы что-нибудь принесли?
   - Принес, - кивнул Берни, но отдавать конверт не торопился.
   Чендлер Скотт скользнул взглядом по его одежде и перевел  взгляд  на  его
часы. Берни предусмотрительно не стал надевать ни "Патек  Филипп",  ни  даже
"Ролекс". Это были часы, подаренные ему отцом еще в ту далекую  пору,  когда
он учился в школе бизнеса. Но даже и они не  были  слишком  уж  дешевыми,  и
Скотт это прекрасно понимал. Он тут же сообразил,  что  в  его  сети  попала
настоящая добыча.
   - Да, я смотрю, Лиз нашла себе неплохого муженька...
   Берни молча достал из внутреннего кармана пиджака конверт с деньгами.
   - Если не ошибаюсь, вы хотели именно  этого.  Можете  пересчитать.  Здесь
все.
   Чендлер скользнул по Берни взглядом.
   - А если они фальшивые?
   - Вы что - серьезно? - Берни искренне удивился. - Неужели вы думаете, что
я стал бы подделывать деньги?
   - Такое бывает...
   - Сходите с ними в банк - пусть на них посмотрят... Я подожду вас здесь.
   Берни  старался   говорить   совершенно   невозмутимо.   Скотт   принялся
пересчитывать купюры, не вынимая их  из  конверта.  Было  очевидно,  что  он
никуда не пойдет. Все было в порядке. В конверте лежало ровно  десять  тысяч
долларов.
   - Прежде чем  вы  уйдете,  я  хочу  сказать  вам  одну  важную  вещь.  Не
появляйтесь больше. В следующий раз вы не получите ни гроша. Понятно?
   Он посмотрел в глаза Чендлеру. Тот криво улыбнулся.
   - Принято. - Он опорожнил стакан, сунул конверт в карман блейзера и вновь
посмотрел в лицо Берни. - Передавайте привет Лиз. Жаль,  что  мы  с  ней  не
свиделись.
   Берни так и подмывало пару раз наподдать этому мерзавцу,  который  только
что, не моргнув, продал родную дочь за десять тысяч  долларов.  Чендлер  же,
помахав бармену, вышел из бара и тут же свернул за  угол.  Берни  так  и  не
дотронулся до своего бокала. Он хотел только  одного  -  поскорее  вернуться
домой, к Лиз, и немного побаивался, как  бы  Чендлер  в  его  отсутствие  не
заявился к ним. Впрочем, он понимал, что  вероятность  этого  очень  мала  -
Чендлера, похоже, не интересовало ничего, кроме денег.
   Он поспешил на улицу, сел  в  свой  автомобиль  и  поехал  в  направлении
Бьюкенена и Вальехо. Оставив машину перед гаражом, побежал вверх  по  крутым
ступеням. Берни очень спешил; он влетел в дом, и  ему  показалось,  что  там
никого нет.  Лишь  через  некоторое  время,  выйдя  зачем-то  на  кухню,  он
обнаружил здесь Лиз. Она пекла булочки для него и Джейн.
   - Привет.
   Он заставил себя улыбнуться. Лиз улыбнулась ему в ответ,  и  от  этого  у
него на душе стало неожиданно легко. Как он был рад тому, что она дома,  что
с ней все в порядке... Лиз казалась ему  сказочной  принцессой,  вот  только
живот для принцессы был несколько великоват...
   - Здравствуй, моя хорошая.
   Он нежно  погладил  Лиз,  и  она  положила  головку  ему  на  плечо.  Она
беспокоилась о Берни все это утро, чувствуя себя повинной  во  всем  -  и  в
треволнениях, и в расходах.
   - Все в порядке?
   - Нормально. Он выглядел именно так, как ты его описала. Насколько я могу
судить, ему очень нужны были деньги.
   - Ну, значит, в скором времени он снова окажется  за  решеткой.  Он  куда
больший мошенник, чем это может показаться на первый взгляд.
   - Для чего ему могли понадобиться эти деньги?
   - Для того, чтобы как-то выжить. Иначе зарабатывать он просто  не  умеет.
Занимайся он с той  же  энергией  честным  трудом,  он  был  бы  уже  главой
"Дженерал моторе". - Она улыбнулась. - Он говорил с тобой о Джейн?
   - Ни слова. Деньги в зубы - и бежать.
   - Отлично. Надеюсь, он больше никогда  не  вернется.  Лиз  с  облегчением
вздохнула и вновь улыбнулась Берни. Как она была ему благодарна, сколько  он
уже для нее сделал...
   - Я тоже на это надеюсь, Лиз.
   В глубине души  он  считал,  что  от  Чендлера  Скотта  избавиться  будет
непросто. Слишком скользким и изворотливым  человеком,  судя  по  всему,  он
оказался. Впрочем, вслух Берни этого не произнес. Лиз и  так  досталось.  Он
хотел было поговорить с ней об удочерении Джейн, но потом подумал, что лучше
перенести этот разговор на то время, когда у нее уже кто-то родится.
   - В любом случае тебе следует выбросить все это из головы.  Все  осталось
позади, все в прошлом - понимаешь?..  Лучше  скажи,  как  там  поживает  наш
дружок?
   Он погладил Лиз по животу, отчего та засмеялась.
   - Он так брыкается! Такое ощущение, что вот-вот родится.
   Ребенок был уже таким крупным и тяжелым, что ей было трудно ходить. Ночью
Лиз стали мучить острые боли, и Берни заставил ее позвонить доктору.  Однако
того ее рассказ нисколько не впечатлял, он сказал, что все идет нормально, и
посоветовал Лиз поспать.
   Дни тянулись бесконечно долго. Прошло еще три недели. Лиз переходила  уже
десять дней, и это чрезвычайно угнетало ее. Однажды,  вернувшись  с  работы,
Берни застал ее плачущей. Лиз была расстроена тем, что Джейн ничего не  ест.
Он предложил им немного прогуляться, но оказалось, что Джейн  простужена,  а
Лиз - чрезвычайно утомлена. Помимо  прочего,  ее  постоянно  мучили  боли  в
бедрах. Берни уложил Джейн, немного почитав ей перед сном,  и  на  следующее
утро сам отвел ее в школу, решив не ждать школьного автобуса. Едва он  вошел
в свой кабинет и занялся просмотром данных за март, пришедших из  Нью-Йорка,
как тут же с ним связалась секретарша.
   - Да?
   - На четверке госпожа Фаин.
   - Спасибо, Айрин. - Он переключил коммутатор, так и не  отрывая  глаз  от
отчета. - Что там у тебя, милая?
   Вряд ли он что-то оставил дома, скорее всего  Джейн  стало  хуже,  и  Лиз
хочет, чтобы он забрал ее из школы.
   - С тобою все в порядке?
   В ответ  Лиз  захихикала,  и  это  означало,  что  настроение  ее  успело
кардинально измениться. Когда он уезжал на  работу,  Лиз  была  раздраженной
настолько, что на его предложение пообедать вместе в каком-нибудь  ресторане
ответила криком, чего не было еще никогда. Впрочем, Берни прекрасно  понимал
теперешнее ее состояние и поэтому нисколько не обижался.
   - Все прекрасно.
   В голосе ее звучали торжествующие, радостные нотки.
   - Что-то ты сегодня веселая. Что-нибудь случилось?
   - Может быть.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - У меня отошли воды.
   - Вот так раз! Я срочно выезжаю домой!
   - Можешь не спешить. Ничего серьезного пока не происходит.
   Она сказала это едва ли не победно. Еще бы  -  они  ждали  этого  момента
девять с половиной месяцев.
   - Ты, надеюсь, позвонила доктору?
   - Конечно. Он сказал, что, пока не начнутся  серьезные  схватки,  звонить
ему не надо.
   - И сколько же до этого может пройти времени?
   - Нам же говорили об этом в классе -  вспомни!  Все  может  начаться  уже
через полчаса, а может - и завтра утром. В любом случае ждать уже недолго.
   - Я выезжаю. Тебе что-нибудь нужно?
   - Кроме тебя - ничего! Ты уж прости меня за то, что все это время я  была
такой  злющей...  Я  сама  себе  казалась  такой  отвратительной...  Ты   не
представляешь...
   О том, что все это время ее мучили боли в бедрах и спине, она не  сказала
ни слова.
   - Я все понимаю. Об этом можешь не думать. Все уже почти позади...
   - Как мне хочется увидеть нашего ребенка... И  тут  Лиз  впервые  за  все
время испугалась. Когда Берни вернулся домой, она решила принять  душ,  и  с
этого-то все действительно и началось. Когда она оделась и села в кресло,  у
нее начались такие схватки, что она застонала. Берни посоветовал  ей  дышать
так, как их учили на курсах, а  сам,  достав  свои  любимые  часы,  принялся
заводить их.
   - Ты что - хочешь их носить? - Она вновь стала  раздражительной.  О  том,
как и почему возникают подобные состояния, им тоже говорили на курсах. - Как
тебе могут нравиться такие часы? Они же совершенно безвкусные.
   Он улыбнулся, понимая, что роды вот-вот  начнутся.  Ее  раздражительность
была верным признаком этого.
   Он позвонил Трейси и попросил ее забрать из школы Джейн. Услышав  о  том,
что у Лиз начались  схватки,  та  безумно  разволновалась.  К  часу  схватки
следовали одна за одной так часто, что Лиз даже не успевала  перевести  дух.
Было понятно, что им  нужно  срочно  выезжать  в  больницу.  Доктор  их  уже
поджидал. Берни сам катил  кресло,  в  котором  сидела  Лиз,  медсестра  шла
немного сзади. Когда у Лиз начиналась очередная  схватка,  она  делала  знак
Берни остановиться. Едва они подошли к двери  родильной  палаты,  Лиз  вдруг
неистово замахала рукой. Одна схватка тут  же  сменилась  второй,  вторая  -
третьей, третья - четвертой... Лиз стала кричать. Они помогли  ей  встать  с
каталки и перейти на койку, где с Лиз сняли одежду.
   - Миленькая, все хорошо... Все в порядке...  Недавние  страхи  совершенно
оставили Берни. Теперь ему даже казалось странным,  что  в  момент  рождения
ребенка отец обычно отсутствует. Он мог быть только здесь, и  нигде  больше.
Вновь начались схватки. Лиз завизжала. Еще более страшный крик  она  издала,
когда ее начал осматривать доктор. Берни держал ее за руки, пытаясь при этом
говорить с ней, но все было напрасно, она его не слышала... Доктор, закончив
осмотр, удовлетворенно кивнул головой.
   - Дела идут хорошо, Лиз.
   Это был добродушный голубоглазый человек с совершенно  седой  головой.  И
Берни, и Лиз он понравился с первого  взгляда.  От  него  исходили  тепло  и
уверенность, правда, Лиз сейчас было совершенно не  до  него.  Вцепившись  в
руку Берни, она самозабвенно кричала при каждой новой схватке.
   - Восемь сантиметров... Еще два - и начнете тужиться...
   - Я не хочу тужиться! Я хочу домой!
   Берни улыбнулся доктору. Следующие два  сантиметра  прошли  быстрее,  чем
предполагал доктор. С начала родов минуло уже восемь часов,  которые  летели
для Берни совершенно незаметно, для Лиз же они  показались  вечностью:  боль
буквально раздирала ее на части.
   - Я больше не могу! - вдруг выкрикнула Лиз.
   Они закрепили ремнями ее ноги, и  доктор  сказал  ей,  что  ему  придется
сделать эпизиотомию.
   - Делайте, что хотите! Только избавьте меня от ребенка! Слышите? Я больше
не могу!
   Теперь она уже плакала навзрыд. Берни заволновался. Смотреть на  то,  как
она корчится от боли, было выше его сил. Доктор же вел себя как ни в чем  не
бывало.
   - Может, ей дать что-нибудь? - шепотом спросил Берни. Доктор отрицательно
помотал головой. Две женщины в зеленых  хирургических  халатах  подкатили  к
нему  детскую  кроватку  с  рефлектором.  Значит,  все   шло   действительно
нормально. Берни наклонился к Лиз и сказал ей об этом на ухо.
   - Я... Я не могу... Мне больно...
   Она выглядела смертельно усталой. Берни посмотрел на часы  и  остолбенел.
Было шесть - значит, Лиз тужилась уже два часа.
   - Давай! - Голос доктора вдруг  стал  властным.  -  Давай  же,  Лиз,  ну!
Поднатужься посильнее... Еще раз! Еще! Еще! Давай, вон  уже  и  головка  его
показалась!
   Лиз взвыла, и тут вдруг раздался  совсем  другой  голосок  -  куда  более
тонкий и тихий. Берни приподнял Лиз за плечи, чтобы ребеночка увидела и она.
Лиз поднатужилась, и в следующее мгновение они увидели в  руках  доктора  их
сына. Лиз плакала - теперь уже от счастья,  слезы  навернулись  и  на  глаза
Берни. Это был праздник жизни; как им  и  говорили,  о  боли  они  мгновенно
забыли. Доктор дождался выхода плаценты и перерезал пуповину.  Он  обработал
ее и после этого передал младенца Берни. Лиз била крупная дрожь, но это тоже
было нормально. Берни поднес младенца к ее лицу, и она поцеловала  малыша  в
атласную щечку.
   - И как же его зовут?
   Доктор,  улыбаясь,  смотрел  на  счастливых  родителей.   Берни   и   Лиз
переглянулись, и Лиз уверенно ответила:
   - Александр Артур Фаин.
   - Моего дедушку звали Артуром, - пояснил  Берни.  Дать  ребенку  это  имя
просила и его мать. Он вновь повторил:
   - Александр Артур Фаин.
   После чего, так и не выпуская из рук младенца, он поцеловал Лиз.  Ребенок
уже спал блаженным сном.

Глава 16

   Прибытие Александра Артура Фаина  произвело  такой  переполох,  какого  в
истории семьи еще не было. Родители Берни привезли с собой  огромные  сумки,
доверху набитые подарками  и  игрушками,  предназначавшимися  Джейн,  Лиз  и
малышу. Бабушка Руфь особенно заботилась о том, чтобы Джейн  не  чувствовала
себя обделенной. Она придавала этому моменту чрезвычайно важное значение, за
что Берни и Лиз были ей крайне благодарны.
   - Порой моя мама проделывает такие удивительные вещи, что я потом  только
диву даюсь - как это я мог ее ненавидеть?
   Лиз заулыбалась. Теперь, когда у них родился  Александр,  они  стали  еще
ближе друг другу. Они до сих пор не могли по-настоящему прийти в себя.
   - Боюсь, когда-нибудь Джейн скажет то же самое и обо мне.
   - Вряд ли.
   - А я вот в этом, увы, не  уверена,  -  усмехнулась  Лиз.  -  Вряд  ли  я
свободна от тех же недостатков. Мать - это всегда мать, и это значит...
   - Не бойся. Я тебе этого не позволю. - Он потрепал по головке Александра,
спавшего после кормления на материнской груди. - Не  волнуйся,  сынок.  Если
что-то будет не так, я ее тут же уму-разуму научу.
   С этими словами он поцеловал Лиз в щеку. Та, удобно  устроившись,  сидела
на их кровати в своей новой голубой пижаме, подаренной ей матерью Берни.
   - Скоро меня твоя мама вконец избалует.
   - Так и должно быть. Ты -  ее  единственная  дочь.  Помимо  прочего  Руфь
вручила Лиз кольцо, подаренное ей  Лу  тридцать  шесть  лет  назад,  в  день
рождения  Берни.  Центральный  изумруд  был  окружен  крохотными   алмазами.
Символическое значение этого жеста не могло не трогать.
   Родители вновь остановились в "Хантингтоне". В Сан-Франциско они  провели
три недели. Пока Джейн  была  в  школе,  Руфь  помогала  Лиз  управляться  с
ребенком. После обеда она и Джейн отправлялись  на  прогулку.  Для  Лиз  эта
помощь значила очень много, тем  более  что  она  запретила  Берни  нанимать
прислугу. Она поддерживала порядок в доме и готовила еду, она же  занималась
и ребенком.
   - Я не могу доверить это кому-нибудь другому, - неизменно говорила Лиз.
   Она была столь непреклонной в этом отношении,  что  Берни  не  оставалось
ничего иного, как согласиться с нею. И все же он заметил, что к Лиз так и не
вернулись прежние ее силы. Мать перед отъездом в Нью-Йорк сказала ему то  же
самое;
   - Я полагаю, кормить ребенка грудью ей не следует. Слишком уж многого это
ей стоит. Она совершенно измождена.
   Доктор предупреждал Лиз о том, что  подобные  вещи  случаются  достаточно
часто, и поэтому она не обратила особого внимания на слова Берни.
   - Ты говоришь прямо как твоя мама. - Прошло уже четыре  недели,  но  Лиз,
как и прежде, большую часть дня проводила в постели. -  Очень  важно,  чтобы
ребенок получал естественное кормление. Иначе ни о каком иммунитете не может
быть и речи.
   Это была основная идея сторонников естественного  вскармливания,  но  для
Берни  она   звучала   малоубедительно.   Замечание   матери   по-настоящему
встревожило его - усталость Лиз стала казаться ему ненормальной.
   - Не будь такой занудой.
   - А ты занимайся своим делом.
   Лиз засмеялась. Она и слышать не хотела об иску