Доктора говорили, что у них могут быть дети, но пока этого не произошло.
   - Моя бедняжка, - утешал ее Вильям, обнимая. - Он гадкий  мальчишка,  раз
он так ведет себя.
   Вильяму самому не удалось сблизиться  с  сыном,  хотя  он  изо  всех  сил
старался. Очень трудно, вернувшись с войны, встретить шестилетнего  мальчика
и установить с ним дружеские отношения. Вильям чувствовал,  что  они  теперь
никогда не будут близки. И он полагал, что Филипп никогда  не  простит  его.
Мальчик словно обвинял Вильяма в том, что  он  ушел  на  войну,  оставив  их
одних, так же как Сару он винил в смерти сестренки. Он никогда не говорил об
этом  открыто  после  вспышки  на  похоронах,  но  Вильям   чувствовал   его
настроение, однако никогда не делился своими ощущениями с Сарой.
   Вильям заставил ее вернуться в постель. Она съела немного горячего  супа,
выпила чаю и пролежала в постели весь день, плача о Филиппе  и  рисуя,  и  в
конце концов задремала,  когда  Вильям  поднялся  наверх  проведать  ее.  Он
понимал ее состояние, она была совершенно  измучена.  Но  когда  Саре  стало
хуже, он позвонил доктору, чтобы тот посмотрел ее. Вильям страдал,  видя  ее
больной, он всегда боялся потерять ее.
   - Это глупо, я прекрасно себя чувствую, - спорила она с  ним,  сотрясаясь
от кашля, когда Вильям сообщил ей, что вызвал доктора.
   - Я хочу, чтобы он дал тебе  что-нибудь  от  кашля,  прежде  чем  у  тебя
начнется пневмония, - строго сказал Вильям.
   - Ты ведь знаешь, я ненавижу лекарства, - раздраженно проговорила она.
   Но доктор все же пришел, милый старик из соседней деревни, поселившийся в
этой местности после войны. Сару раздосадовал его  визит,  и  она  повторяла
ему, что ей не нужен доктор.
   -  Bien  sur,  madame...  но  мсье  герцог...  нехорошо  заставлять   его
беспокоиться, - дипломатично заметил он ей, и Сара смягчилась.
   Вильям вышел из комнаты, чтобы принести для нее еще  одну  чашку  чаю,  а
когда вернулся, Сара выглядела покорной и немного напуганной.
   - Так она будет жить? - весело поинтересовался у доктора Вильям.
   Старик улыбнулся и, вставая, похлопал Сару по колену.
   - Вполне определенно, и надеюсь, еще очень  долго.  -  Он  улыбнулся  ей,
потом принял строгий вид:
   - Вы должны оставаться в постели до тех пор, пока  не  почувствуете  себя
лучше, n'est pas?
   - Да, сэр, - покорно ответила она, а Вильям  удивился,  как  ему  удалось
сделать ее такой послушной. Сара вдруг перестала сопротивляться и  выглядела
очень тихой и спокойной.
   Доктор не выписал ей никакого лекарства, он  объяснил  ей  причину,  пока
Вильяма не было в комнате, но убедил ее, что она должна пить горячий  бульон
и горячий чай и лежать в постели. Когда он ушел, Вильям подумал, не  слишком
ли доктор стар и знает ли свое дело. Существовало  много  лекарств,  которые
следовало принимать, чтобы не подхватить пневмонию или туберкулез, и  он  не
был уверен, что горячего супа будет достаточно. Он даже подумал, не  отвезти
ли ее в Париж.
   Она  лежала  в  постели,  задумчиво  глядя  в  окно,  пока  Вильям  снова
поднимался наверх, он подъехал к ней поближе в своей коляске и  коснулся  ее
щеки. Но лихорадка прошла и остался  только  неприятный  кашель,  однако  он
по-прежнему был обеспокоен.
   - Я хочу отвезти тебя в Париж, если до завтра тебе  не  станет  лучше,  -
тихо сказал он. Она была слишком дорога ему, чтобы рисковать ее жизнью.
   - Я прекрасно себя чувствую, - отозвалась Сара и, улыбнувшись, посмотрела
на него странным взглядом. - Просто прекрасно... только очень глупо.  -  Она
поняла это сама. В прошлом месяце она  была  настолько  занята,  она  думала
только о Рождестве, магазине и драгоценностях, и больше ни о чем  другом.  А
теперь...
   - Что ты имеешь в виду? - Он посмотрел  на  нее  нахмурившись,  а  она  с
улыбкой повернулась на спину.
   Потом села в постели, наклонилась к нему  и  нежно  его  поцеловала.  Она
никогда еще не любила его так сильно, как в этот миг.
   - Я беременна.
   Мгновение его лицо сохраняло прежнее выражение, затем он посмотрел на нее
с изумлением.
   - Что ты сказала? Сейчас?
   - Глупый. - Сара вся сияла от счастья, тут она снова улеглась на подушки.
- Я думаю, примерно два месяца. Я настолько была  поглощена  магазином,  что
забыла обо всем.
   - Боже мой. - Он с улыбкой откинулся на спинку коляски и взял ее за руки,
а затем наклонился, чтобы поцеловать ее. - Ты изумительна!
   - Я не смогла бы сделать это сама,  ты  ведь  понимаешь.  Для  этого  мне
понадобилась твоя помощь.
   - О, дорогая... - Он снова наклонился  к  ней,  понимая,  как  сильно  ей
хотелось иметь еще одного ребенка, и он тоже этого страстно  хотел.  Но  оба
уже смирились с неизбежным, когда за последние три года этого не случилось.
   - Надеюсь, что это девочка, - тихо проговорила она.
   Вильям знал, что она хотела девочку не для того,  чтобы  заменить  Лиззи,
просто мальчик у них уже был. А Вильяму даже не довелось увидеть Лиззи, и он
тоже мечтал о дочери. Сара втайне  надеялась,  что  появление  малыша  может
излечить Филиппа. Он так сильно любил Лиззи и так сильно изменился после  ее
смерти. Вильям выбрался из коляски и лег рядом с Сарой.
   - Дорогая, как я люблю тебя!
   - Я тоже люблю тебя, - прошептала она, крепко  обнимая  его,  и  так  они
долго лежали  вместе,  думая  о  том,  какое  им  послано  благословение,  и
представляя себе будущее.

Глава 19

   - Я не уверена. - Сара нахмурилась, разглядывая вместе с  Эмануэль  новые
украшения. Их только что доставили из мастерской Шаме, но Сара еще не  могла
определить, нравятся ли они ей. - А ты что думаешь?
   Эмануэль взяла в руки  один  из  тяжелых  золотых  браслетов,  украшенных
бриллиантами и рубинами.
   - Мне кажется, в нем есть шик, и работа неплохая, - наконец заявила  она.
Эмануэль выглядела в эти дни очень стильной, с рыжими волосами, собранными в
узел, и в черном костюме от Шанель. У нее был  очень  представительный  вид,
когда она сидела в кабинете Сары.
   - Но кроме того, они очень дорогие, - прямо сказала Сара, она  не  хотела
переплачивать, однако хорошая работа стоила больших денег.  Сара  отказалась
от услуг посредственных ювелиров и не приобретала плохих камней. В  магазине
"Вайтфидд" предлагают только самое лучшее, таково ее кредо.
   - Не думаю, что стоит  беспокоиться  из-за  цены,  -  заметила  Эмануэль,
улыбаясь Саре. Она подошла к зеркалу взглянуть, как  смотрятся  браслеты.  -
Публика платит за то, что покупает здесь, ей  нравятся  качество,  дизайн  и
мастерство исполнения. Украшения похожи на старинные,  а  клиентам  нравится
старина, как и ваши работы, мадам. - После всех  этих  лет  она  по-прежнему
называла ее так. С тех пор как Эмануэль помогала Филиппу появиться на  свет,
прошло одиннадцать лет, и за это время они хорошо узнали друг друга.
   - Может быть, ты права, - наконец согласилась  Сара.  -  Они  недурны.  Я
скажу, что мы их берем.
   - Хорошо. - Эмануэль осталась довольна.
   Они провели целое утро, тщательно  рассматривая  драгоценности.  Это  был
последний приезд Сары в Париж перед родами. Был конец июля, и  ожидали,  что
роды будут через две недели. Но на этот раз Вильям  категорически  не  хотел
рисковать. Месяц назад он заявил  ей,  что  он  в  первый  и  последний  раз
выступал в роли акушерки и чтобы она не заставляла его делать это  еще  раз,
особенно после того как он узнал, что вторые роды тоже были тяжелые.
   - Но я хочу,  чтобы  ребенок  родился  здесь,  -  настаивала  Сара  перед
отъездом из замка, но Вильям наотрез отказался ее слушать.
   Они приехали в Париж и расположились в квартире, которую  наконец  купили
этой весной. В ней были три прелестные спальни, две  комнаты  для  прислуги,
красивая гостиная, кабинет, будуар, соседствующий с их спальней,  прелестная
столовая и кухня. Сара  каким-то  образом  ухитрилась  найти  время  и  сама
занялась декором квартиры. Из окон открывался прелестный вид на сад Тюильри,
а окна их спальни выходили на Сену.
   Квартира располагалась  вблизи  от  их  магазина,  чем  Сара  была  очень
довольна, а также от  некоторых  ее  любимых  магазинов.  На  этот  раз  они
привезли с собой Филиппа. Он был взбешен тем, что должен жить не в замке,  и
постоянно жаловался им, что в  Париже  ему  скучно.  Сара  наняла  для  него
воспитателя, который водил его в Лувр, на Эйфелеву башню, в  зоопарк,  когда
она не могла заниматься  с  ним  сама.  В  последние  две  недели  она  едва
двигалась. Похоже, ребенок забрал у нее все силы.
   И это тоже раздражало Филиппа.  Они  сообщили  ему  о  ребенке  во  время
весенних каникул, и он посмотрел на них со смятением и ужасом. А позднее она
слышала, как он сказал Эмануэль, что считает это отвратительным.
   Они были очень дружны с Эмануэль, и Филиппу нравилось ходить  в  магазин,
навещать ее и рассматривать драгоценности, что он и делал в этот день, когда
Сара оставила его с Эмануэль, чтобы самой заняться кое-какими делами.
   Ему понравились некоторые драгоценности, а когда она  попыталась  сказать
ему, что малыш тоже понравится ему, он ответил, что все дети очень глупые. И
с грустью добавил, что Элизабет была совсем другой, не похожей на  остальных
детей.
   - Ты не был глупым, - нежно заметила Эмануэль. Они  ели  печенье  и  пили
горячий шоколад в ее кабинете, когда Сара ушла  завершить  свои  дела  перед
тем, как отправиться в клинику. - Ты был  чудесным  маленьким  мальчиком,  -
ласково продолжала Эмануэль, желая, как могла, утешить его. Он  вырос  таким
жестоким и таким ранимым. -  И  такой  же  была  твоя  сестра.  -  Его  лицо
исказилось, когда она упомянула Лиззи, и Эмануэль решила переменить тему.  -
Может быть, родится маленькая девочка.
   - Я ненавижу девчонок... - Но затем он решил уточнить. - Кроме вас.  -  И
тут он просто озадачил ее. - Как вы думаете, вы сможете  когда-нибудь  выйти
за меня замуж? Я имею в виду, если вы еще будете свободны. - Он понимал, что
она была уже не совсем молодой. Ей исполнилось двадцать восемь лет, а к тому
времени когда он сможет на ней жениться,  ей  будет  уже  сорок.  Но  Филипп
считал ее самой красивой женщиной, даже красивее, чем  его  мать.  Его  мать
тоже была довольно красивой, пока не стала огромной и толстой с этим  глупым
ребенком.
   - Я хотела бы выйти за тебя замуж, Филипп. Значит, мы теперь обручены?  -
Она ослепительно улыбнулась ему и дала еще одно печенье.
   - Думаю, что так. Но я не могу купить вам кольцо. Отец не  позволяет  мне
иметь деньги.
   - Все в порядке. Я на время одолжу какое-нибудь в магазине.
   Он кивнул и посмотрел на предметы, лежащие у  нее  на  столе,  и  тут  он
сказал то, что ее удивило, и еще больше была бы удивлена его мать.
   - Когда-нибудь мне хотелось бы работать здесь с вами,  Эмануэль...  когда
мы поженимся.
   - В самом деле? - Ей было забавно, и она решила немного поддразнить  его.
- Я думала, ты будешь жить в Англии. - Может быть, он  понял,  что  Париж  в
конце концов не так плох. Ей захотелось узнать это.
   - Мы могли бы открыть там магазин. В Лондоне. Неплохая мысль.
   - Когда-нибудь мы  должны  будем  сказать  об  этом  твоим  родителям,  -
отодвигая чашку, заявила Эмануэль, как раз в тот  момент,  когда  в  комнату
вошла Сара.
   - Что вы должны сказать? - спросила она, усаживаясь.
   Сара казалась Эмануэль очень непривлекательной, и Эмануэль надеялась, что
у нее никогда не будет детей, и готова была предпринять любые усилия,  чтобы
не иметь их. Она достаточно  насмотрелась  на  роды  Сары,  чтобы  прийти  к
заключению, что дети совсем не то, чего бы ей  хотелось.  Она  не  понимала,
зачем это нужно Саре.
   - Филипп хочет открыть такой же  магазин  в  Лондоне,  -  гордо  объявила
Эмануэль и мгновенно почувствовала, что допустила оплошность.
   - Неплохая идея. - Сара улыбнулась ему. -  Думаю,  что  твоему  отцу  это
понравится. Однако не уверена, что переживу открытие  еще  одного  магазина.
Нам придется подождать, пока Филипп подрастет, чтобы самому вести дело.
   - И я это сделаю, - пообещал он, глядя на Сару с упрямством, которое было
хорошо ей знакомо.
   Она предложила ему прокатиться по Булонскому лесу, и  он  нехотя  оставил
Эмануэль, поцеловав ее в обе щеки, и сжал ей руку,  чтобы  напомнить  об  их
помолвке.
   После этого они мило погуляли в парке, и он был  более  разговорчив,  чем
обычно, болтая об Эмануэль и магазине, об Итоне и  Вайтфилде.  Он  терпеливо
относился к  медленной  неуклюжей  походке  Сары.  Ему  было  жаль  ее,  она
выглядела такой некрасивой. Вильям дождался их возвращения домой, а  вечером
они пообедали в ресторане. Филиппу всегда это нравилось.
   В следующие две недели Сара  все  время  посвятила  Филиппу,  потому  что
знала, что новорожденный потребует к себе большого внимания. Они  собирались
вернуться в замок сразу после родов,  и  доктора  сказали,  что  она  сможет
совершить двухчасовую поездку. Они хотели положить ее в клинику за неделю до
рождения ребенка, но Сара наотрез отказалась, заметив Вильяму, что в  Штатах
это не принято. Во Франции ложатся в клинику за неделю или за две до родов и
там нежатся и ждут. Она не собиралась сидеть в  клинике,  пусть  даже  самой
лучшей, и ничего не делать.
   Они ежедневно заглядывали в магазин, и Филиппа привела  в  восторг  вновь
поступившая партия браслетов с изумрудами.  А  на  следующий  день  Эмануэль
порадовала их: утром купили два огромных  кольца.  Еще  более  поразительным
оказалось то, что одно из них она  продала  своему  любовнику  Жан-Шарлю  де
Мартену. Он приобрел его для  Эмануэль  и,  пока  выбирал  его,  безжалостно
дразнил ее, делая вид, что покупает драгоценность для своей жены.  А  потом,
когда она рассердилась на него, вынул кольцо из  коробочки  и  надел  ей  на
палец. Теперь оно красовалось у нее на руке.
   Сара удивленно подняла брови.
   - Это означает что-нибудь серьезное? - спросила она, но знала, как  много
драгоценностей он покупал для жены и своих любовниц в других магазинах.
   - Только то, что у меня теперь новое кольцо, - ответила Эмануэль,  трезво
глядя на вещи. У нее не было иллюзий. Но было несколько солидных клиентов, в
которых Эмануэль была заинтересована. Многие из  тех,  кто  бывал  у  них  в
магазине, покупали украшения как для жен,  так  и  для  любовниц.  Они  вели
запутанную  жизнь,  и  все  они  знали,  что  Эмануэль   Бурже   была   само
благоразумие.
   Позднее, когда  они  вернулись  домой,  Филипп  пошел  в  кино  со  своим
воспитателем. Это был милый молодой  человек,  студент  Сорбонны,  он  бегло
говорил по-английски, и, к счастью, он нравился Филиппу.
   Между тем наступил июль, и в Париже было жарко и душно.  Прошло  уже  две
недели, и Сара стремилась поскорее вернуться домой. В это время года в замке
было так красиво. Казалось, стыдно тратить впустую лето в Париже.
   - Я не назвал бы это пустой тратой времени. - Вильям  смотрел  на  нее  с
задумчивой улыбкой, она выглядела словно самка кита, выброшенная на  отмель,
когда лежала в постели в просторной розовой  атласной  сорочке.  -  Тебе  не
жарко в такой одежде? - Он чувствовал себя неуютно, глядя на нее.  -  Почему
ты не снимаешь ее?
   - Я не хочу, чтобы мой вид вызвал у тебя тошноту. Когда она сказала  это,
он медленно подъехал к кровати.
   - Ничто в тебе никогда не вызовет у меня тошноту. -  Сейчас  он  выглядел
немного грустным, он не сможет быть рядом с ней во время родов. Он испытывал
некоторое недоверие к ее модному парижскому доктору и  клинике,  но  он  сам
хотел, чтобы она рожала здесь, потому что так было намного безопаснее.
   Этой ночью она спала глубоким сном, а он спал урывками. А в  четыре  часа
утра у нее начались схватки. Он оделся и позвал служанку, чтобы  та  помогла
одеться Саре, потом отвез ее в Нойи, в клинику, которую они выбрали.  У  нее
были уже сильные схватки, и она почти не разговаривала с ним, пока они ехали
в его "бентли". А потом ее увели, и он нервно прождал до полудня,  опасаясь,
что произойдет что-нибудь ужасное, как в первый раз.  Они  обещали  дать  ей
маску и уверяли ее, что все будет в порядке.  И  легко,  даже  если  женщина
рожает ребенка в девять фунтов. И наконец в половине второго  к  нему  вышел
улыбающийся доктор, очень скромный и аккуратный.
   - У вас красивый сын, мсье.
   - А моя жена? - встревоженно спросил Вильям.
   - Ей пришлось потрудиться. - На мгновение доктор стал серьезным. - Но все
прошло хорошо. Сейчас мы дали ей немного снотворного. Через несколько  минут
вы увидите ее.
   Когда он вошел в палату, Сара лежала, накрытая простынями, очень  бледная
и словно пьяная. Казалось, она не имеет представления, где она  находится  и
почему она здесь. Она все время говорила ему, что они должны  пойти  днем  в
магазин и не забыть написать Филиппу в Итон.
   - Я знаю, дорогая... все в порядке... - Он тихо  просидел  возле  нее  не
один час,  и  около  половины  пятого  она  шевельнулась  и,  открыв  глаза,
посмотрела на него, потом смущенно оглядела комнату. Тогда он  подвинулся  к
ней поближе, поцеловал в щеку и сказал ей о ребенке.  Вильям  еще  не  видел
его, но медсестры говорили, что он прелестный.  Он  весил  девять  фунтов  и
четырнадцать унций и был почти таким же крупным, как Филипп. Глядя  на  нее,
Вильям мог только воображать, как нелегко ей пришлось.
   - Где он? - спросила она, оглядываясь по сторонам.
   - В детской, его скоро принесут. Они хотели, чтобы ты поспала. - И тут он
еще раз поцеловал ее. - Было очень тяжело?
   - Скорее странно... - Она сонно на него посмотрела, держа его за  руку  и
пытаясь собраться с мыслями. - Мне дали наркоз, и я почувствовала тошноту...
и мне казалось, что все где-то очень далеко, однако я чувствовала  боль,  но
не могла сказать им.
   - Может быть, поэтому им нравится давать наркоз. - Но по крайней мере она
и ребенок остались живы.
   - Мне больше понравилось, когда я была с тобой, -  грустно  сказала  она.
Все было так странно, так чуждо и так стремительно, они даже не показали  ей
ребенка.
   - Благодарю за комплимент. Боюсь, что я неважный хирург.
   Но тут им принесли новорожденного, и вся боль была тотчас  забыта.  Малыш
был красивый и пухленький, с темными волосами и большими  голубыми  глазами.
Он был очень похож на Вильяма. Сара плакала, держа его на  руках  и  любуясь
им. Ей хотелось девочку, но теперь она ничего не имела  против  сына.  Самое
главное, что он родился и что с ним все в порядке. Они  решили  назвать  его
Джулиан, в честь дальнего кузена Вильяма. Сара настаивала, чтобы вторым  его
именем было Вильям, на что Вильям-старший неохотно согласился. Когда ребенка
опять унесли, Сара заплакала. Она не могла понять, зачем они это  делают,  у
нее была своя няня, своя комната и даже гостиная и отдельная ванная комната,
но ей сказали, что оставлять его  здесь  надолго  антисанитарно.  Он  должен
находиться в детской в стерильных  условиях.  Сару  переполнили  впечатления
прошедшего дня. Внезапно Вильям  почувствовал  себя  виноватым  за  то,  что
привез ее сюда, но он обещал скоро отвезти Сару домой.
   На следующий день он привел Филиппа и  Эмануэль,  которая  объявила,  что
Джулиан очень  красив,  когда  увидела  его  через  окно.  Тут  не  выносили
новорожденных к посетителям, и Сара еще больше возненавидела  это  место.  А
Филипп  взглянул  на  маленького  братика  через  стекло,  пожал  плечами  и
отвернулся - было видно, что ребенок не произвел на него  впечатления.  Сара
разочарованно смотрела на него. Он выглядел рассерженным и  был  неласков  с
ней.
   - Ты не находишь, что он милый? - с надеждой спросила Сара.
   - Он такой, какой  должен  быть.  Ужасно  маленький,  -  пренебрежительно
ответил Филипп.
   А его отец печально усмехнулся, зная, что пришлось перенести Саре.
   - Не для нас, молодой человек. Девять фунтов и  четырнадцать  унций,  это
чудовище!
   Но больше ничего чудовищного  в  нем  не  было,  всякий  раз,  когда  его
приносили Саре кормить, он