ого не  любит  и
никому ничего не дает, превращается в пустое место. Во  всяком  случае,  для
меня.
   - Дура! - выкрикнул Майкл вне себя от горечи и обиды. - Да что ты  можешь
знать о том, что я за человек, что я думаю  и  что  чувствую?  Наверное,  ты
считаешь образцом себя?
   Мари хладнокровно перенесла треножник  на  другое  место  и,  прильнув  к
видоискателю, стала наводить фокус.
   - Да выслушай же меня, черт возьми! - Майкл потянулся к  фотоаппарату,  и
Мари в ярости повернулась к нему.
   - Оставь меня в покое! Уйди из моей жизни!.. Исчезни навсегда!
   - Я не лезу в твою жизнь. Это ты лезешь в мою. Мне только  и  нужно,  что
несколько твоих паршивых работ. Я хочу купить  их  у  тебя,  просто  купить,
понимаешь? Твое мнение обо  мне,  о  моей  жизни  и  обо  всем  прочем  меня
нисколько не интересует. Несколько паршивых фотографий, только и всего...
   Майкл в ярости сжал кулаки и стал надвигаться на нее, но  встретил  такой
холодный и спокойный взгляд Мари, что на мгновение опешил.  Воспользовавшись
его замешательством, Мари подошла к своей папке, которая лежала на песке, на
чехле  от  треножника,  и,  достав  оттуда  первую  попавшуюся   фотографию,
протянула ему.
   - Ты хотел фотографию? На, возьми. И не нужно никаких денег.  Я  дарю  ее
тебе. Делай с ней что хочешь, только убирайся!
   Не сказав больше ни слова, Майкл вырвал фотографию у нее из рук и,  круто
повернувшись, зашагал к шоссе, где он оставил машину.
   Мари даже не обернулась, чтобы посмотреть ему  вслед.  Вместо  этого  она
вернулась к работе, и фотографировала  до  тех  пор,  пока  не  отсняла  все
интересное. С пляжа она поехала прямо домой и, наскоро позавтракав  яичницей
с кофе, - заперлась в лаборатории. После обеда Мари вышла с Фредом в парк  и
там снова снимала, а вечером опять сидела в своей темной комнате.  Несколько
раз звонил телефон, но она не брала трубку - она не желала разговаривать  ни
с кем, даже с Питером. Спать она легла далеко за полночь и уснула едва ли не
в тот же момент, когда голова ее коснулась подушки.
   Как ни удивительно, в эту  ночь  Мари  спала  спокойно,  без  сновидений.
Должно быть, утренний разговор на берегу  освободил  ее  от  тяжелого  груза
ненужных иллюзий, от какой-то частицы прошлого. А может, ей было так  хорошо
и спокойно просто оттого, что она  снова  увидела  Майкла.  Пусть  она  даже
ненавидела его, встреча с ним принесла ей неожиданное облегчение.

***

   Утром Мари разбудил будильник, который она  с  вечера  завела  на  восемь
часов, планируя снова съездить на побережье. Приняв душ  и  надев  джинсы  и
ковбойку, Мари выпила две чашки кофе. На все это у нее ушло минут сорок, так
что без чего-то девять она уже спускалась по  лестнице,  раздумывая  о  том,
сколько и каких кадров ей предстоит отснять сегодня.
   Выйдя на улицу, Мари невольно ахнула.
   Напротив ее подъезда  стоял  грузовик  с  платформой.  На  платформе  был
укреплен огромный рекламный щит с многократно увеличенной  фотографией.  Той
самой фотографией, которую она со злобой вчера швырнула  Майклу.  Сам  Майкл
сидел в кабине и довольно ухмылялся, высунувшись в окно.
   Эта его  выходка  так  подействовала  на  Мари,  что  она  опустилась  на
ступеньку и принялась хохотать. Он называл ее  сумасшедшей,  а  сам...  Нет,
нормальному человеку такое и в голову не могло  прийти!  Подумать  только  -
Майкл не просто увеличил снимок до поистине чудовищных размеров, но и привез
его на грузовике к ее дому! Одно это  могло  свидетельствовать  о  серьезном
умственном расстройстве.
   Майкл выбрался из кабины и, перейдя через  улицу,  сел  рядом  с  ней  на
ступеньку.
   - Как вам это нравится? - спросил он.
   - Я думаю, что вы просто неподражаемы, Майкл. -  Сама  того  не  заметив,
Мари назвала его по имени, но он воспринял это как должное.
   - Я это знаю, - согласился Майкл. - Но скажите честно, Мари, разве он  не
здорово смотрится? А если мы увеличим остальные ваши работы  и  украсим  ими
здания медицинского центра? Разве это будет не чудо?
   Мари ничего не ответила.
   -  Давайте  вместе  позавтракаем  и  обо  всем  поговорим,  -  неожиданно
предложил Майкл.
   Она   знала,   каким   занятым   человеком   был   президент   корпорации
"Коттер-Хиллард". "Должно быть, он освободил сегодняшнее утро специально для
меня", - подумала Мари и вдруг почувствовала себя до глубины души  тронутой.
Майкл забавлял ее, и она поняла, что ей  вовсе  не  хочется  затевать  новую
ссору.
   - Мне бы следовало сказать "нет", - кокетливо произнесла она, - но  я  не
скажу.
   - Так-то лучше, - заметил Майкл. - Поехали. Я доставлю вас куда скажете.
   - В этом? - Мари посмотрела на грузовик и снова начала смеяться.
   - Конечно! - Майкл, казалось, даже оскорбился. - А почему бы и нет?
   - Ну что ж, поехали, - согласно кивнула Мари.
   Они поднялись в кабину грузовика, и Майкл повез  ее  в  порт,  в  местный
ресторанчик под названием "Рыбацкая верфь".
   Завтрак с Майклом прошел, к огромному удивлению  Мари,  спокойно  и  даже
приятно. По обоюдному молчаливому согласию они отложили военные действия  на
потом и наслаждались анчоусами с луком, салатом из  креветок,  блинчиками  с
начинкой из рыбного паштета и крепчайшим кофе. На десерт  была  клубника  со
сливками.
   - Ну что, убедил я вас? - спросил Майкл, откидываясь на  спинку  стула  и
вытирая губы салфеткой. Он выглядел на  редкость  самоуверенно,  и  Мари  не
сдержала улыбки.
   - Нет. Но зато я приятно провела время. Спасибо, мистер Хиллард.
   - Наверное, это я должен быть благодарен вам за то одолжение, которое  вы
мне сделали, но это не мой стиль.
   - А каков он, ваш стиль?
   - Вы хотите сказать, что у  меня  появился  шанс  объясниться?  Прежде  я
только слушал, что думаете обо мне вы... - В его  голосе  прозвучали  резкие
нотки.
   "Должно быть, - решила Мари, - некоторые мои вчерашние замечания попали в
цель".
   - Хорошо же, я расскажу вам о себе.  В  каком-то  смысле  вы  правы  -  я
действительно живу только ради своей работы, ради бизнеса.
   - Почему? Разве в вашей жизни нет места ни для чего, кроме.., кроме вашей
корпорации, о который вы мне вчера с таким энтузиазмом рассказывали? У  вас,
по-моему, даже глаза загорелись...
   -  Не  перебивайте  и  слушайте.  Сами  напросились...  -  Майкл  немного
помолчал.  -  О  чем  я  говорил?  Ах  да!..  У  большинства  самых  крупных
бизнесменов, возможно, действительно нет никаких других  интересов,  которые
не относились бы к бизнесу. Для  этого  просто  не  остается  ни  места,  ни
времени.
   - Но это же глупо! Я хочу сказать, нет никакой необходимости отказываться
от личной жизни ради успеха в делах. У некоторых людей есть и то и другое...
   - А у вас?
   - Подловили меня... - Мари невесело рассмеялась. - Пока моя жизнь  похожа
на вашу, но когда-нибудь у меня будет  и  успех,  и..,  счастье.  Во  всяком
случае, я знаю, что такое возможно, и стремлюсь к этому.
   - Может быть, вы и правы. Может быть,  моя  цель  в  жизни  действительно
стала другой, не такой, как раньше...  -  При  этих  его  словах  лицо  Мари
несколько смягчилось, но Майкл не обратил на это внимания.  -  Дело  в  том,
мисс Адамсон, что некоторое  время  назад  моя  жизнь  круто  изменилась.  К
сожалению, я не получил того,  о  чем  когда-то  мечтал,  но  жизнь  неплохо
компенсировала мне мои потери. Чертовски неплохо!.. - Майкл имел в виду свой
пост президента корпорации, но сказать об этом вслух почему-то постеснялся.
   - Вы, как я понимаю, не женаты... Я не ошиблась?
   - Нет, я не женат. У меня просто нет на это времени. И желания тоже нет.
   "Восхитительно,  -  подумала  Мари,  -  просто   восхитительно...   Какая
редкостная самоотверженность! Какое  самопожертвование!  Будь  ты  проклята,
Марион Хиллард..."
   - Вы говорите это так, словно уже окончательно все решили и  не  намерены
менять своего решения, - заметила она сухо.
   - Пока не намерен, - согласился он. - А вы? Вы замужем?
   - Нет. Я, как и вы, одна.
   - Знаете, Мари... Вы позволите называть вас так?.. Так вот, сравнивая то,
что вы вчера наговорили обо мне, с тем, что  я  услышал  о  вас  сегодня,  я
невольно прихожу к выводу, что ваш образ  жизни  не  слишком  отличается  от
моего. Вы, как и я, одержимы работой, одиноки, живете  в  своем  собственном
тесном мирке. Тогда почему вы так на меня набросились? Это по  меньшей  мере
несправедливо, - закончил он с легким упреком в голосе.
   - Может быть, вы правы,  а  я  -  нет,  -  негромко  проговорила  она.  -
Извините...
   В самом деле, ему трудно было что-нибудь возразить,  хотя  согласиться  с
ними она не могла. Но пока Мари искала какие-нибудь разумные доводы, которые
она могла бы привести, он взял  ее  за  руки,  и  она  вздрогнула  от  этого
прикосновения. Выдернув у него руки, она спрятала их под стол, и Майкл снова
помрачнел.
   - Вас очень трудно понять, - промолвил он, словно извиняясь.
   - Наверное, - согласилась Мари. - Во всяком случае, во мне  действительно
много такого, что очень трудно объяснить словами.
   - И все же мне бы хотелось,  чтобы  вы  постарались  понять  меня,  Мари.
Честное слово, я вовсе не такое чудовище, каким вы меня вообразили.
   - Я знаю, что вы не чудовище...
   Мари поглядела на Майкла, и ей вдруг ужасно захотелось плакать.  Она  как
будто снова прощалась с ним - прощалась окончательно и навсегда, и  сознание
того, что она потеряла, сковало ее сердце леденящим холодом. "Но, - подумала
Мари, - может, это и к лучшему". Может, она хоть теперь поймет, что прошлого
не вернуть, разбитое - не склеить, и что  питать  надежды  -  глупо.  И  это
поможет ей окончательно расстаться с тем, что и поддерживало, и одновременно
мучило ее все два года.
   Мари негромко вздохнула и посмотрела на часы.
   - Извините, но мне пора. Надо работать.
   - А как насчет нашего предложения, Мари? Можете ли вы меня обнадежить или
я так и не приблизился к положительному ответу?
   - Боюсь, что не приблизились, - ответила она мрачно.
   Майкл впервые за все время подумал о том, что, как это  ни  печально,  но
ему, видимо, придется отступиться. Она не передумает - теперь  он  знал  это
твердо, а значит, все его усилия были напрасны. Мари Адамсон  оказалась  для
него слишком крепким орешком, но, несмотря на это, она ему нравилась.  Очень
нравилась, особенно когда отбрасывала свою враждебную настороженность. Тогда
в ней появлялась какая-то особенная мягкость, доброта,  которые  притягивали
его с необычайной, почти сверхъестественной силой.
   - Как вам кажется, - спросил он уныло, - есть у меня шанс  уговорить  вас
поужинать со мной? Раз мое дело не  выгорело,  мне  полагается  утешительный
приз.
   Поглядев на его расстроенное лицо, Мари негромко рассмеялась.
   - Когда-нибудь - может быть, но не сейчас, не сегодня. Дело  в  том,  что
мне нужно на некоторое время уехать из города.
   "Проклятье", - подумал Майкл. Он терял очко за очком без малейшей надежды
отыграться.
   - И куда вы направляетесь, если не секрет?
   - Назад, на Восточное побережье. Мне нужно привести в  порядок  кое-какие
личные дела.
   Это решение созрело у нее в  последние  полчаса,  и  теперь  Мари  твердо
знала, что ей следует сделать. В некотором смысле  речь  шла  о  том,  чтобы
окончательно похоронить прошлое, хотя на самом деле ей предстояло не зарыть,
а наоборот - откопать одну вещь. Питер был  прав  -  нужно  довести  процесс
собственного лечения до конца, и теперь она знала, как это сделать.
   - Тогда я позвоню вам, когда в следующий  раз  прилечу  в  Сан-Франциско.
Надеюсь, что тогда мне повезет больше.
   "Может быть, - подумала Мари. - А может, к этому  времени  уже  не  будет
никакой Мари Адам-сон,  а  будет  миссис  Грегсон.  Я  снова  стану  цельным
человеком, и никакие призраки из прошлого  не  смогут  причинить  мне  такой
боли, какую причинил ты".
   Они вместе вернулись к грузовику, и Майкл довез Мари до дома.  Она  почти
ничего не сказала  ему  на  прощание  -  только  поблагодарила  за  приятный
завтрак, пожала руку и скрылась в подъезде.
   Майкл растерянно провожал ее взглядом и  чувствовал,  как  им  овладевает
глубокая печаль. Он не просто проиграл - именно сейчас он вдруг  понял,  что
теряет что-то очень важное, безмерно дорогое и невосполнимое. Что  именно  -
делового партнера, привлекательную женщину, друга, наконец, - этого Майкл не
знал. И все-таки вместе с Мари уходило из его жизни что-то очень  важное,  и
впервые за все  два  года  он  в  полной  мере  ощутил  всю  тяжесть  своего
одиночества.
   Мари уже давно скрылась из вида, а он все смотрел на двери  ее  подъезда.
Потом он завел мотор и погнал грузовик обратно к отелю.
   А Мари тем временем уже разговаривала по телефону с Питером.
   - Сегодня вечером, дорогая? Но у меня назначена операция.  -  Он  говорил
торопливо,  и  Мари  поняла,  что  поймала  его  в  промежутке  между  двумя
пациентами. В последнее время Питер много оперировал, и  Мари  старалась  не
беспокоить его по пустякам.
   - Тогда приезжай после операции, это важно. Я.., я завтра улетаю.
   - Куда?! Надолго? Когда ты вернешься? - встревожился Питер.
   - Я скажу тебе, когда мы увидимся. Итак, до вечера?
   - Хорошо, хорошо, только раньше одиннадцати  я  все  равно  не  смогу.  И
потом.., это выглядит не очень разумно,  Мари.  Разве  твое  дело  не  может
подождать?
   - Нет.
   Ее дело ждало уже два года, и она чувствовала себя последней  дурой,  что
столько тянула с этим. Ей следовало сделать то, что она задумала, уже давно,
очень давно.
   - Хорошо, тогда до вечера.
   Питер повесил трубку, и  Мари  тотчас  же  перезвонила  в  службу  заказа
авиабилетов и  забронировала  себе  билет  на  завтрашний  рейс.  Потом  она
связалась с ветеринарным центром и договорилась насчет Фреда.

Глава 29

   Мари повезло. Один из клиентов Фэй не смог прийти на очередной сеанс, и в
половине четвертого у нее образовалось "окно". И вот Мари снова оказалась  в
хорошо знакомом, уютном кабинете, в котором она не была  вот  уже  несколько
месяцев.
   Устроившись в кресле, Мари по привычке вытянула  ноги  по  направлению  к
камину, дрова в котором не  горели  по  случаю  теплой  погоды,  и  замерла,
рассеянно разглядывая свои изящные  сандалии  из  тонких  золотых  ремешков.
Мысли ее были так далеко, что она даже не услышала, как в комнату вошла Фэй.
   - Ты медитируешь или просто дремлешь? Мари с  улыбкой  подняла  голову  и
посмотрела на Фэй, которая уже усаживалась на свое  обычное  место  напротив
нее.
   - Да нет, просто я задумалась. Я рада тебя видеть, Фэй.
   На самом деле  Мари  была  просто  поражена  тем,  как  приятно  ей  было
вернуться в этот кабинет. Одно  только  это  уютное  кресло  рождало  в  ней
ощущение дома, а ведь, кроме этого, существовал и  камин,  и  папоротники  в
терракотовых горшках, и дружеская беседа,  понимание,  сочувствие,  наконец.
Впрочем, эта комната, наверное, и была ее домом. Мари пережила здесь столько
трудных и  столько  счастливых  минут,  что  другому  человеку  хватило  бы,
наверное, на целую жизнь.
   - Могу я тебе сказать, что ты выглядишь великолепно, или  ты  уже  устала
слышать это? Мари рассмеялась.
   - Слушать комплименты мне не надоест никогда, -  ответила  она,  подумав,
что только с Фэй она может позволить себе  быть  честной  до  конца.  -  Ты,
наверное, хочешь узнать, почему мне так приспичило прийти к тебе? - спросила
она уже другим, серьезным тоном.
   - Не скрою, я об  этом  думала,  -  кивнула  Фэй,  и  две  женщины  снова
обменялись быстрыми улыбками. Потом Мари снова задумалась.
   - Я виделась с Майклом, - сказала она наконец.
   - Он разыскал тебя? - Это известие явно застало Фэй врасплох.
   - И да, и нет.  Он  нашел  Мари  Адамсон.  Это  все,  что  ему  известно.
Некоторое время назад один из его сотрудников звонил мне и предлагал продать
мои  работы  корпорации   "Коттер-Хиллард".   Они   собираются   строить   в
Сан-Франциско  новый  медицинский  центр,  и  мои  снимки   -   увеличенные,
разумеется, - нужны им для оформления интерьеров.
   - Но ведь это очень лестно, Мари, разве нет?
   - Ты так думаешь? А вот мне почему-то совершенно  наплевать,  что  думает
Майкл о моих фотографиях.
   Но это была только часть правды. Похвала Майкла всегда была ей дорога,  и
даже сейчас Мари  чувствовала  известную  гордость  оттого,  что  ее  работы
понравились и Майклу, и его матери.
   - Кстати, примерно месяц назад здесь была его мать. Ей  я  тоже  сказала,
что сотрудничество меня не интересует. Я не хочу продавать себя  корпорации.
Я не хочу работать на Марион ни в какой форме. Все. Конец. Точка.
   - Но они продолжали настаивать?
   - Да. Они были очень настойчивы, но я не поддалась.
   - Тебе, должно быть, пришлось нелегко. А скажи, кто-нибудь догадался, кто
ты такая на самом деле?
   - Бен ничего не заподозрил, но мать Майкла - да, она  меня  раскусила.  Я
думаю, именно поэтому она решила лично встретиться со мной.
   Мари  замолчала  и  снова  уставилась  на  свои  сандалии.  Мысленно  она
вернулась на несколько недель назад, в тот самый день, когда  встречалась  с
Марион.
   - Что ты почувствовала, когда увидела ее?
   - О, Фэй, это было ужасно, по-настоящему ужасно. Я сразу  вспомнила  все,
что она мне сделала. Я.., я просто ненавидела ее!.. - Но в  ее  голосе  было
что-то еще большее, чем ненависть, и Фэй это услышала.
   - И?..
   Мари со вздохом подняла голову и потерла переносицу пальцами.
   - Мне снова стало очень больно. Эта женщина сразу напомнила  мне  о  том,
как я когда-то хотела понравиться ей, как мечтала назвать  ее  матерью,  как
надеялась на  то,  что  она  полюбит  меня  или  хотя  бы  примет  как  жену
собственного сына.
   - Но она снова оттолкнула тебя?
   - Я не знаю. Во всяком случае, я не уверена.  Марион  очень  больна,  она
сама сказала мне об этом.
   Мне показалось, что она почти жалеет о том, что совершила два года назад.
Как я поняла, Майкл тоже не был особенно счастлив все это время.  Это  с  ее
слов, а в данном случае я склонна скорее верить Марион.
   - И ты...
   - Да,  Фэй,  я  почувствовала  облегчение.  Сначала...  -  Мари  тихонько
вздохнула. - А потом я поняла, что для меня это ничего не меняет. Для нас  с
Майклом все кончено, Фэй. Все, что между нами когда-то было, - все  осталось
в прошлом. Мы оба теперь совсем другие люди  -  лучше  или  хуже,  не  имеет
значения. Кроме того, Майкл так и не разыскал меня. Он даже  не  пытался.  И
если он узнает, кто я такая на самом деле, - то есть кем я была когда-то,  -
он, наверное, даже перестанет охотиться и за моими работами. Но я больше  не
Нэнси Макаллистер, Фэй! И он не тот Майкл, которого я знала.
   - Почему ты так решила?
   - Я видела Майкла как сейчас тебя, разговаривала с ним. Он стал черствым,
холодным,  жестким,  расчетливым.  О,  я  не  знаю,  может  быть,  под  этой
носорожьей шкурой и осталось что-то от прежнего Майкла, но я  вижу  и  много
нового. Слишком много!
   - Как насчет боли? Боли, растерянности, разочарования, горя,  наконец?  -
допытывалась Фэй.
   - А  как  насчет  неверности,  предательства,  равнодушия,  трусости?  Не
выдумала же я всю эту историю! Ведь все это тоже существует, не так ли?
   - Я не знаю, может быть... Скажи, когда  ты  встретилась  с  Майклом,  ты
опять почувствовала себя преданной, брошенной?
   - Да. - Голос Мари снова стал высоким и резким. - И я... Я ненавижу его.
   - Значит, он по-прежнему тебе не безразличен, - уверенно заключила Фэй.
   Мари попыталась что-то возразить, но слезы помешали ей  говорить.  Плача,
она только качала головой и смотрела на Фэй с мольбой.
   - Ты все еще любишь  его,  Нэнси?  -  Фэй  намеренно  воспользовалась  ее
прежним именем, и Мари с  глубоким  вздохом  откинулась  на  спинку  старого
кресла. Еще некоторое время она молча  глядела  в  потолок  и  только  потом
заговорила.
   - Возможно, Нэнси - или то, что от н