ной  и
скромной. Она была прекрасна - Берни видел, какое впечатление Лиз  произвела
на мать, когда та увидела ее в холле отеля. Она испытующе смотрела  на  Лиз,
пытаясь отыскать в ней хоть какой-то дефект. Когда Лиз взяла под локоть  его
отца и повела его вниз, в бар, мать прошептала:
   - Выглядит она, конечно, недурно.
   В ее устах эти слова звучали величайшей похвалой.
   - Чушь, - отозвался Берни. - Она просто прекрасна.
   - Такие красивые волосы... Это естественный цвет?
   - Конечно.
   Они догнали отца и Лиз, сели за один  из  столиков  и  заказали  напитки.
Родители пожелали того же, чего и обычно, Берни же и  Лиз  взяли  по  бокалу
белого вина. Уже пора было идти в другой зал, где их ждал обед.
   - Итак... - Руфь Фаин посмотрела на Лиз так, словно  собиралась  зачитать
ей смертный приговор. - Как же вы все-таки нашли друг друга?
   - Я ведь уже говорил тебе, мама! - вмешался Берни.
   - Ты говорил, что вы встретились в магазине. -  Мать  никогда  ничего  не
забывала. - Это все, что мне известно. Лиз нервно рассмеялась:
   - На самом деле первой с ним познакомилась моя дочь. Она потерялась, и он
подошел к ней. Пока они дожидались меня, он угощал ее банановым сплитом.
   - Что значит - дожидались? Вы что - не разыскивали свою дочку?
   Лиз с трудом сдерживала смех. Она была готова  к  вопросам  такого  рода.
Берни очень точно описал свою мать, он назвал ее  испанским  инквизитором  в
шапке из норки. Лучше сказать было невозможно.
   - Конечно, разыскивала... Мы встретились наверху. Вот, собственно, и все.
Потом он послал Джейн несколько купальников, а я в ответ пригласила  его  на
пляж... Потом были шоколадные мишки... - Лиз и  Берни  заулыбались.  -  Это,
наверное, все. Можно сказать, у нас любовь с первого взгляда.
   Она нежно посмотрела на Берни. Госпожа Фаин, глядя на  нее,  заулыбалась.
Возможно, так оно и есть. Возможно.  Делать  выводы  время  еще  не  пришло.
Больше всего ее смущало, что Лиз не еврейка.
   - Думаете, так будет всегда?
   Мать вновь уставилась на Лиз, Берни  же  едва  не  застонал,  поразившись
бестактности ее вопроса.
   - Думаю, да, госпожа Фаин.
   И тут Лиз заметила, что мать Берни изумленно смотрит на ее  замечательное
обручальное кольцо. На ее собственном кольце камень был раза в три меньше.
   - Скажите, его купил вам мой сын?
   - Да, - тихо ответила Лиз, несколько смущенная этим обстоятельством.
   - Вам крупно повезло.
   - Я знаю, - ответила Лиз, взглянув украдкой на покрасневшего от  смущения
Берни.
   - Это мне крупно повезло, - прохрипел Берни, ответив Лиз нежным взглядом.
   - Надеюсь, так оно и есть. - Мать испытующе посмотрела на  сына  и  вновь
перевела взгляд на Лиз. Пытка продолжалась. - Берни сказал, что вы работаете
школьным учителем, это верно?
   Лиз согласно кивнула:
   - Все правильно. Я преподаю во втором классе.
   - Вы собираетесь заниматься этим и впредь?  Берни  хотел  было  попросить
мать не лезть не  в  свое  дело,  но  здравомыслие  в  нем  взяло  верх  над
чувствами, в такой ситуации мамашу лучше  было  не  трогать.  Еще  бы!  Ведь
сейчас та говорила с будущей супругой ее единственного сына! Он посмотрел на
Лиз, такую молодую и такую красивую, и внезапно  почувствовал  что-то  вроде
жалости;
   Берни незаметно сжал ее руку и нежно  улыбнулся,  глядя  прямо  в  глаза,
давая тем понять, как он ее любит. Отец  так  и  вовсе  не  отрывал  от  Лиз
взгляда - она ему явно нравилась. Руфь, похоже, относилась к ней иначе.
   - Вы собираетесь работать? - никак не унималась она.
   - Да. Работа заканчивается в два. Днем я буду с Джейн, а вечером - дома.
   Сказать  на  это  было  нечего.  Подошедший   метрдотель   повел   их   к
приготовленному столику. Едва они сели, мать завела разговор о том,  что  до
свадьбы обычно принято жить порознь. Особенно негативно подобное легкомыслие
может сказаться на Джейн.  При  этих  словах  Лиз  густо  покраснела.  Берни
пришлось вмешаться и объяснить, что речь идет о  каких-то  нескольких  днях,
которые в любом случае не имеют значения.  Мать  поспешила  согласиться,  но
лишь для того, чтобы сделать им новые внушения. Руфь Фаин  и  в  этот  вечер
оставалась верной себе.
   - Господи, и она еще удивляется, что я не желаю видеться с ней  часто,  -
заметил Берни, когда они уже попрощались с  родителями.  Даже  попытки  отца
как-то скрасить вечер не могли улучшить ему настроения.
   - Она ведь иначе не может, любимый. Ты - ее единственный сын.
   - Если это действительно так, значит,  у  меня  будет  не  меньше  дюжины
детей! Иногда она меня дико раздражает. Вернее, не иногда, а всегда.
   Лиз усмехнулась и покачала головой:
   - Она успокоится. Я, по крайней мере, на  это  очень  надеюсь.  Ты  лучше
скажи - я прошла испытание или нет?
   - С блеском. - Он подошел к Лиз и погладил ее по плечу. - Мой  отец  весь
вечер только и делал, что смотрел на твои ноги. Я за ним следил.
   - Он у тебя очень милый. И очень интересный человек. Он успел описать мне
несколько хирургических приемов, и я, как мне кажется, все поняла.  Пока  ты
говорил со своей матушкой, мы очень мило беседовали...
   - Он любит говорить о своей работе.
   Берни нежно  посмотрел  на  Лиз.  Раздражение  потихоньку  угасало.  Мать
все-таки добилась своего, впрочем, к этому ему было не привыкать. Она любила
мучить его. Теперь она будет мучить и Лиз, и, может быть, Джейн... Эта мысль
вновь испортила ему настроение.
   Прежде чем отправиться ко сну, он решил немного выпить. Они сидели  перед
камином  и  говорили  о  планах  на  ближайшее  будущее.  Берни  должен  был
отправиться к приятелю и оттуда поехать в синагогу. Лиз и Джейн должны  были
дождаться Трейси и приехать туда же  уже  втроем.  Родителям  Берни  заказал
отдельный лимузин. Лиз выдавал замуж архитектор Билл Роббинс, хозяин дома на
Стинсон-Бич. Они были знакомы уже не один год, хотя виделись  не  так  уж  и
часто. Билл был крайне серьезным человеком и очень  нравился  Лиз.  На  роль
посаженого отца он подходил как нельзя лучше.
   Только теперь жених и невеста позволили себе расслабиться - сидя у огня и
мирно беседуя.
   - Мне как-то стыдно оставлять Джейн на  целых  три  недели,  -  признался
Берни.
   - Это ты зря, - ответила Лиз, положив головку ему на плечо. - Мы имеем на
это право. Мы ведь практически никогда не были одни...
   Конечно же, Лиз была  права,  но  Берни  помнил,  с  какой  тоской  Джейн
говорила ему о том, как плохо ей будет с Трейси.
   - Она ведь такая маленькая... Всего пять  годиков.  Что  ей  наш  медовый
месяц?
   Лиз ответила ему улыбкой. Ей тоже было жаль расставаться с дочкой. Прежде
перед ней подобных проблем просто не  стояло  -  они  всегда  и  всюду  были
вместе. Сейчас все было иначе - у них  нет  иного  выбора,  и  поэтому  даже
говорить об этом не имело смысла. Лиз ничуть не беспокоил этот момент,  хотя
забота Берни о  Джейн  ее  несказанно  трогала.  Отец  из  Берни  мог  выйти
замечательный.
   - Ты такой добрый, скажу я тебе... Зефир, да и только. Он нравился Лиз  и
этой своей добротой. Добрее и заботливее его, кажется,  не  было  никого  на
свете. Когда ночью Джейн вновь пришла к ним в  кровать,  Берни  осторожно  -
чтобы не разбудить Лиз -  положил  ее  поближе  к  себе.  Она  уже  начинала
казаться ему его собственным ребенком, чем Берни и сам был  немало  поражен.
Утром он и Джейн на цыпочках  вышли  из  спальни  и,  почистив  зубы,  стали
готовить завтрак для Лиз. Когда все было готово, они  составили  тарелки  на
поднос, посередине которого стояла ваза с розой, и торжественно внесли его в
спальню.
   - С днем свадьбы!  -  сказали  они  одновременно,  на  что  Лиз  ответила
недоуменной сонной улыбкой.
   - И вас также... Интересно, во сколько же вы  встали?  Она  взглянула  на
Берни, потом на Джейн, явно подозревая их в каком-то заговоре. Впрочем,  Лиз
тут же поняла, что правды от них ей все равно не добиться, и почла за лучшее
молча позавтракать.
   После этого Берни исчез - он отправился к  знакомому,  чтобы  приготовить
себя к свадьбе. Бракосочетание должно было состояться днем, и времени у  них
было еще предостаточно. Лиз стала заплетать волосы Джейн белыми  ленточками,
напоследок украсив ее головку белым венком из живых цветов.  На  Джейн  было
белое платье, купленное ими  в  "Вельфе",  маленькие  белые  носочки,  новые
черные  "мэри-джейн"  из  лакированной  кожи  и  синий  шерстяной   жакетик,
купленный Берни в Париже. Лиз  невольно  залюбовалась  своей  дочерью  -  та
походила на маленького ангела. Она взяла Джейн за руку и  вывела  на  улицу,
где их ждал заказанный Берни лимузин. Сама Лиз была одета в атласное  платье
от Диора со свободными широкими рукавами. Оно доходило ей до щиколоток, так,
что были видны не менее изысканные туфельки - также от Диора. Все ее одеяния
имели  цвет  слоновой  кости,  таким  же  был  и  свадебный  головной  убор.
Зачесанные назад золотистые волосы свободно ниспадали на спину,  отчего  Лиз
становилась похожей на совсем юную девушку. Она выглядела так  замечательно,
что Трейси не смогла сдержать слез.
   - Лиз, как я  хочу,  чтобы  ты  всегда  была  такой  же  счастливой,  как
сейчас... - Трейси смахнула слезы и с улыбкой посмотрела на  Джейн.  -  Мама
сейчас очень красивая, правда?
   - Да.
   Джейн с восхищением посмотрела на мать. Таких красивых женщин, как  мама,
она не видела нигде и никогда.
   - Ты тоже у нас красавица...
   Трейси нежно погладила Джейн по косичкам, вспомнив собственную дочку. Они
сели в машину и поехали на бульвар Аргуэло, где находилась синагога Эмануил.
Здание показалось им красивым, внутри же всем стало немного не по себе.  Лиз
затаила дыхание и сжала ручку Джейн покрепче. Девочка робко улыбнулась.  Это
был особый день для них обеих.
   Билл Роббинс был одет в  темно-синий  костюм.  Строгая  седая  бородка  и
добрый взгляд делали его похожим  на  церковного  старосту.  Когда  заиграла
музыка, гости уже сидели на скамьях. Только теперь Лиз поняла, что же с  ней
происходит. До этих самых пор происходящее больше походило на сон, теперь  в
один миг оно вдруг обрело реальность. Все это было правдой и происходило  не
с кем-нибудь, но с ней самой... Она увидела  в  некотором  отдалении  Берни,
рядом с которым стоял Пол Берман. Возле  них,  на  передней  скамье,  сидели
супруги  Фаин.  Впрочем,  Лиз  видела  только  его,  Берни,  -  изысканного,
прекрасного, ожидающего одну ее, и больше никого на  свете...  Она  медленно
направилась навстречу ему, навстречу новой жизни.

Глава 12

   Прием в "Альта Мире" прошел великолепно, с этим не  стал  бы  спорить  ни
один из  приглашенных.  Отсутствие  изыска,  свойственного  большим  отелям,
сполна окупалось особым шармом этого места - его  своеобразие  очень  ценила
Лиз, и Берни с ней не спорил. Довольна была даже мать.  Первый  танец  Берни
танцевал с нею, а его отец - с Лиз, потом  они  поменялись  партнершами,  но
буквально в ту же минуту Пол Берман  разбил  пару,  и  Берни  не  оставалось
ничего другого, как только пригласить на танец Трейси. Следующей  партнершей
Берни стала Джейн. Участие в этом странном ритуале ошеломило девочку.
   - Как ты, старушка? Все нормально?
   - Угу. - ..
   Джейн снова  повеселела,  но  Берни  прекрасно  понимал,  что  это  будет
продолжаться совсем недолго. Грядущее расставание  немало  тревожило  и  его
самого, над чем беспрестанно посмеивалась Лиз. Конечно, волновалась и она  -
за все эти пять лет Лиз ни разу не  разлучалась  со  своей  девочкой,  -  но
сейчас она отдавала Джейн в руки Трейси, у них же с Берни было полное  право
провести этот месяц вдвоем.
   - Что ты хочешь, я ведь еврей, - сказал в конце концов Берни. - Для  меня
грех - не пустое понятие.
   - В данном случае тебе бояться нечего, - отвечала ему Лиз. -  С  девочкой
все будет нормально.
   Немного потанцевав с Джейн, Берни подвел ее  к  буфету  и  помог  выбрать
самые вкусные вещи. После этого он поставил девочку возле ее  новоиспеченной
бабушки и вновь пригласил на танец Лиз.
   - Привет, - задрав голову, Джейн посмотрела на Руфь. - Мне очень нравится
твоя шапка. Что это за мех?
   - Это - норка.
   Вопрос застал Руфь врасплох, но девочка ей тут же понравилась.
   - Она очень подходит к твоему платью... А платье - к цвету глаз... Ты это
знаешь?
   Руфь не смогла сдержать улыбки:
   - У тебя очень красивые синие глазки.
   - Спасибо. Они такие же, как у мамы. А папа мой умер. Вот.
   Девочка говорила, набив рот, и  понять  ее  было  весьма  непросто.  Руфь
горестно покачала головой - легко было представить, как жилось  Джейн  и  ее
матери, пока в их жизни не появился  Берни.  Берни  неожиданно  представился
Руфи эдаким благородным спасителем, примерно  так  же  к  нему  должна  была
относиться и Лиз. Единственным человеком, который стал бы  возражать  против
отведенной ему роли, был бы сам Берни.
   - Мне очень жаль, - пробормотала Руфь, подумав о том, что она  совершенно
разучилась разговаривать с детьми.
   - Мне тоже. Но зато  теперь  у  меня  есть  новый  папочка.  Джейн  гордо
посмотрела на Бернарда, и в глазах Руфи появились  слезы.  Девочка  перевела
взгляд на нее.
   - А ты теперь моя единственная бабушка.
   Руфь охнула, немало смущенная тем, что девочка видит ее слезы, и легонько
коснулась рукой плеча Джейн.
   - Это очень даже хорошо. А ты - моя единственная внучка.
   В ответ Джейн восторженно улыбнулась и схватила Руфь за руку.
   - Я рада, что ты такая хорошая. А то раньше я тебя даже боялась. -  Берни
познакомил ее и Руфь только этим утром - в синагоге. - Я думала, что ты  или
старая, или злая, или еще какая-нибудь такая.
   Руфь нахмурилась:
   - Тебе чего-то наговорил Берни?
   - Нет. - Девочка отрицательно замотала  головой.  -  Он  сказал,  что  ты
удивительная.
   Руфь тут же просияла. Ребенок был  просто  замечательным.  Она  потрепала
девочку по головке и, взяв с подноса проходившего мимо  официанта  пирожное,
подала его девочке. Джейн разделила пирожное на две части  и  одной  из  них
угостила Руфь, которая с благодарностью  приняла  предложенное.  Они  так  и
держали  друг  друга  за  руку.  К  тому  времени,  когда  Лиз   отправилась
переодеваться, они уже были друзьями. Увидев, что  мать  вышла  из  зала,  и
поняв, что это может означать, девочка безмолвно заплакала.  Берни,  заметив
это, тут же поспешил к ней.
   - Что с тобой, хорошая моя?
   Его мать отправилась танцевать с посаженым" отцом.  Берни  склонился  над
девочкой и легонько обнял ее.
   - Я не хочу, чтобы вы с мамой уезжали. Голосок ее звучал так жалобно, что
сердце Берни готово было разорваться.
   - Мы ненадолго...
   Берни прекрасно понимал, что для такого ребенка, как Джейн, три недели  -
это целая вечность, но, увы, с этим  он  ничего  не  мог  поделать.  Заметив
приближающуюся Трейси, Джейн заплакала еще горше.  К  ней  подошла  Руфь,  и
девочка прильнула к ней, как к своей давней знакомой.
   - Господи! Что тут происходит?
   Берни объяснил матери причину слез Джейн, и  Руфь  спросила  у  него  уже
шепотом:
   - Почему бы вам не взять ее с собой?
   - Я не знаю, как к этому отнесется Лиз... Все-таки это наш медовый месяц.
   Мать взглянула на плачущего ребенка и снова посмотрела в глаза сыну:
   - Неужели ты можешь себе такое позволить? Ты не  считаешь,  что  все  это
время вы будете думать только о ней?
   Берни улыбнулся.
   - Мама, я тебя люблю.
   Грех - вещь серьезная. Уже через мгновение он отправился на  поиски  Лиз,
чтобы сказать ей, что он обо всем об этом думает.
   - Но как мы ее возьмем? И вещи ее  не  собраны,  и  комната  для  нее  не
заказана!
   - Все, что нужно, мы найдем...  Если  не  будет  комнаты,  остановимся  в
каком-то другом месте...
   - А если ее и там не будет?
   - Тогда девочка будет спать вместе с нами. -  Он  заулыбался.  -  Медовый
месяц у нас все равно будет - не сейчас, так когда-нибудь.
   - Бернард Фаин... Что это с вами стряслось? - Лиз посмотрела  на  него  с
улыбкой, поражаясь тому, что ей посчастливилось найти такого  замечательного
человека. Сомнения, можно ли поступать так с девочкой,  постоянно  мучили  и
ее, теперь же, кажется, все встало на свои места. - Прекрасно. Но что же  мы
должны в таком случае делать? Бежать домой и собирать ее вещи?
   - Чем быстрее, тем лучше.
   Он посмотрел на часы и поспешил вернуться в  зал.  Там  он  первым  делом
поцеловал мать в щечку, затем попрощался с отцом  и  Полом  Берманом,  после
чего взял на руки Джейн. В зал  вернулась  и  Лиз.  В  новобрачных  полетели
рисовые зернышки. Джейн страшно перепугалась, решив, что Берни прощается и с
нею, он же сжал ее покрепче и прошептал на ушко:
   - Ты поедешь с нами. Только закрой глазки, чтобы в них рисинки не попали.
   Джейн зажмурилась, блаженно заулыбавшись. Держа в одной  руке  ребенка  и
придерживая под руку Лиз, Берни направился к  выходу.  Их  осыпали  рисом  и
розовыми лепестками, это было удивительно...
   Через минуту лимузин уже вез их в сторону  Сан-Франциско.  На  то,  чтобы
собрать вещи Джейн - в том числе и все подаренные ей Берни купальники,  -  у
них ушло не больше десяти минут. К самолету они поспели  вовремя.  В  салоне
первого класса оказалось одно свободное местечко, Берни  поспешил  взять  на
него билет, надеясь, что так же им повезет и  в  отеле.  Джейн  не  уставала
улыбаться. Победа! Она едет с ними! Сначала  она  устроилась  на  коленях  у
Берни, но уже через несколько минут перешла к матери  и  заснула  у  нее  на
руках. Берни склонился к Лиз и поцеловал ее в губы, стоило погаснуть  лампам
и начаться фильму.
   - Госпожа Фаин, я люблю вас.
   - Я люблю тебя, - ответила Лиз еле слышно, боясь разбудить  ребенка.  Она
положила голову ему на плечо и задремала. Спала Лиз до  самых  Гавайев.  Они
провели ночь в Вайкики и на следующий день  полетели  в  Кону.  У  них  были
забронированы два места в отеле "Мауна  Кеа",  но  боги  смилостивились  над
ними, и им удалось получить еще одну, смежную с их номером комнату. Впрочем,
радость их была непродолжительной. Чудище поселилось Под кроватью Джейн и  в
"Мауна Кеа", поэтому девочка, как и  прежде,  спала  вместе  с  ними  на  их
широкой кровати. Весь медовый месяц они провели втроем, и это обстоятельство
почему-то казалось им крайне забавным.
   - Весной мы полетим  в  Париж,  даю  слово!  Берни  подкрепил  сказанное,
отсалютовав рукой, словно примерный скаут. Лиз расхохоталась.
   - А если она снова начнет хныкать?
   - Нет, нет... На сей раз этот номер у нее не пройдет.
   - Поживем - увидим...
   Стараясь не разбудить Джейн, Лиз потянулась к Берни и  поцеловала  его  в
губы. В конце концов, Джейн была неотъемлемой частью  их  жизни,  и  с  этим
нельзя было не , считаться. Они провели на Гавайях три замечательные  недели
и  вернулись  оттуда  загорелыми,  радостными  и  отдохнувшими.  Всем  своим
знакомым Джейн говорила, что у них с мамой был медовый месяц. Поездка  вышла
действительно замечательной - забыть такое было просто невозможно.

Глава 13

   После возвращения с Гавайев время понеслось стремительно, при этом  ни  у
Берни, ни у Лиз не было ни единой свободной минуты. Все  лето  и  всю  осень
Берни занимался показами мод, заказывал новые товары, встречался с людьми из
Нью-Йорка. Лиз была всецело занята домом - она то готовила, то что-то пекла,
то шила. Эта женщина умела делать абсолютно все,  при  этом  она  умудрялась
справляться со всеми делами в  одиночку.  Она  даже  выращивала  розы  в  их
маленьком садике на Бьюкенен-стрит и возделывала крошечный огородик,  в  чем
ей, естественно,  помогала  Трейси.  Все  это  время  жизнь  была  настолько
наполненной, что наступление апреля стало для них буквально  неожиданностью.
Берни пришло время отправляться в Нью-Йорк по делам, связанным с  магазином,
откуда он должен был полететь в Европу. Лиз никогда не доводилось бывать  ни
в Нью-Йорке, ни в Европе, и Берни с нетерпением ждал того момента, когда  он
сможет