кудрей  и  прошептала
малютке, что она безумно любит ее.
   - Я люблю тебя, милое дитя... Я так  сильно  люблю  тебя,  ..  Мама  тебя
любит... и Бог тоже любит тебя... Ты теперь в безопасности... - шептала  она
снова и снова, а Иоахим плакал. И Лиззи в последний раз взглянула на  них  с
нежной улыбкой, и ее маленькая душа взлетела на небеса.
   Сара почувствовала, когда ее не стало,  и  через  мгновение  Иоахим  тоже
понял это. Он сел рядом с ними на постель и зарыдал,  обняв  и  укачивая  их
обеих. Он помнил, как Лиззи появилась на свет, а теперь она умерла так скоро
и так внезапно. Сара смотрела на  него,  убитая  горем,  она  долго  держала
маленькую Лиззи и наконец положила ее на кроватку. Иоахим свел  ее  вниз  по
лестнице  и  пошел  вместе  с  ней  в  замок,  чтобы  дать  распоряжение   о
приготовлениях к похоронам.
   Но в конце концов он все сделал сам. Иоахим поехал в город, чтобы достать
для Лиззи крошечный гроб, и вместе, тихо плача, они положили в него ребенка.
Сара причесала ей волосы, одела хорошенькое платьице и положила вместе с ней
ее любимую куклу. Это было самое ужасное из всего, что когда-либо  случалось
с ней. У нее разрывалось сердце, когда гроб опускали  в  могилу.  Она  могла
только  плакать,  вцепившись  в  Иоахима,  а  бедный  Филипп  стоял   рядом,
ухватившись за ее руку, не в силах поверить в то, что произошло.
   Филипп был рассержен и  напуган,  а  когда  начали  засыпать  могилу,  он
бросился вперед, пытаясь остановить их. И пока Иоахим нежно  удерживал  его,
он в бешенстве посмотрел на свою мать.
   - Ты обманула меня! Обманула, - пронзительно закричал он,  сотрясаясь  от
рыданий. - Ты позволила ей умереть... моей малышке... моей малышке...  -  Он
был безутешен, вцепившись в Иоахима, он не подпустил Сару  к  себе.  Он  так
сильно любил Лиззи и теперь не мог вынести ужасной потери.
   - Филипп, пожалуйста... - Сара с трудом сумела выдавить эти слова,  в  то
время как он молотил руками, а она пыталась поймать и удержать их, чтобы  он
не бил ее. Она забрала его  у  Иоахима  и  ласково  повела  домой,  оба  они
плакали. Она долго сидела с ним, крепко прижав к  себе,  пока  он  рыдал  по
"своей малышке".
   Всем им - Филиппу, Эмануэль, Иоахиму... Саре... трудно  было  поверить  в
случившееся. Только что она была с ними... и вот ее нет. Сара несколько дней
находилась в трансе, как и Филипп. Они бесцельно  бродили  вокруг  коттеджа,
словно ожидая, что сейчас они вернутся  домой,  поднимутся  по  лестнице,  и
окажется, что все это просто злая шутка, а Лиззи  озорничает  наверху.  Сара
была так ослеплена болью, что Иоахим даже не осмелился сказать ей о том, что
должно произойти. Только через месяц он сообщил, что они уезжают.
   - Что? - Она сидела, уставившись на него, одетая в старое черное  платье,
которое не снимала несколько недель. Сара чувствовала себя древней старухой.
Платье висело на ней, словно на вешалке. - Что  вы  собираетесь  сделать?  -
Казалось, что она на самом деле не поняла его.
   - Мы уезжаем, - мягко повторил он. - Сегодня утром  мы  получили  приказ.
Завтра мы отправляемся.
   - Так скоро? - Она выглядела несчастной, когда он сказал  это.  Это  была
еще одна потеря, еще одна печаль.
   - Прошло четыре года. - Он грустно улыбнулся. - Довольно долгий срок  для
того, чтобы находиться в гостях. Вы так не считаете?
   Она тоже с грустью улыбнулась ему. Она не могла поверить, что он уезжает.
   - Что это значит, Иоахим?
   - Американцы в Сент-Ло. Они скоро будут здесь, а потом двинутся на Париж.
Вы будете в безопасности. Они позаботятся о  вас.  -  По  крайней  мере  это
приносило ему облегчение.
   - А вы? - спросила она, беспокойно нахмурившись.  -  Вы  не  окажетесь  в
опасности?
   - Меня вызывают  в  Берлин,  а  потом  мы  переводим  госпиталь  в  Бонн.
Очевидно, кто-то доволен тем, что я делаю. - Но они не знали, как мало  души
он вкладывал в это. - Я думаю, что там меня продержат до конца войны. Одному
Богу известно, сколько это будет еще продолжаться. Но я вернусь обратно, как
только смогу.
   После четырех лет, которые он провел здесь, трудно свыкнуться  с  мыслью,
что он уезжает. Сара осознавала, как сильно ей будет не хватать его. Он  так
много значил для нее, но она понимала, что не может обещать ему  будущее,  о
котором он мечтал. В глубине души ее жизнь по-прежнему принадлежала Вильяму.
Возможно, после смерти Лиззи даже еще больше, она словно потеряла часть его,
и больше чем всегда ей не хватало Вильяма. Они похоронили ее в дальней части
имения, недалеко от леса, где она всегда гуляла с Иоахимом,  и  Сара  знала:
что бы ни случилось теперь в ее жизни, это не будет так ужасно и болезненно,
как потеря Лиззи.
   - Я не смогу написать вам, - сказал он, и она понимающе кивнула.
   - Я не привыкла к этому. Я получила несколько  писем  за  последние  пять
лет. Одно от Джейн, два от Вильяма, одно от герцога Виндзорского и еще  одно
от матери Вильяма, и ни в одном из них не было хороших новостей.
   - Я свяжусь с вами, как только смогу. - Он подошел к ней и обнял. -  Боже
милостивый, как мне будет вас не хватать.
   Когда он сказал это, Сара поняла, как ей будет не  хватать  его,  как  ей
будет одиноко, даже по сравнению с ее теперешним положением. И  она  грустно
посмотрела на него.
   - Мне тоже будет не хватать вас, -  призналась  она.  Она  позволила  ему
поцеловать себя, а Филипп стоял, наблюдая за ними с сердитым видом.
   - Вы позволите мне взять с собой вашу фотографию? - спросил он.
   - Вот эту? Боже мой, Иоахим, я ужасно выгляжу.
   Но он собирался взять другую, ту, где она была сфотографирована вместе со
своим мужем в Вайтфилде, когда они оба были молоды и беспечны и жизнь еще не
обрушила на них столько несчастий. Ей еще не исполнилось двадцати восьми, но
она выглядела гораздо старше.
   Он  дал  ей  свою  маленькую  фотографию,  и  они  провели  всю  ночь  за
разговором. Ему хотелось бы провести эту ночь с ней  в  постели,  но  он  не
просил ее об этом, зная, что она не согласилась бы. Она была редкая  женщина
необыкновенной чистоты, человек, обладающий исключительными достоинствами, и
настоящая леди.
   На следующий день они с Филиппом провожали Иоахима.  Филипп  цеплялся  за
него, как утопающий хватается за соломинку, но Иоахим объяснил ему,  что  он
должен уехать. Саре казалось, что Филипп чувствует,  словно  обрывается  еще
одна нить, связывающая его с Лиззи. Расставание было трудным для  них  всех,
мучительным и болезненным. Только у Эмануэль был  довольный  вид,  когда  он
приготовился  к  отъезду.  Первыми  уехали  солдаты,   затем   грузовики   с
оставшимися медикаментами, среди которых не оказалось лекарств,  необходимых
для спасения Лиззи. Затем машины неотложной помощи с пациентами.
   Перед отъездом Иоахим пошел с Сарой на  могилу  Лиззи.  Он  на  мгновение
встал на колени и положил маленький букетик желтых цветов. Оба они  плакали,
он в последний раз обнял Сару, подальше от  глаз  подчиненных,  которые  все
знали. Они видели, как сильно он любил ее, но как  солдаты,  живущие  рядом,
они знали также, что между ними ничего не было. И они  тоже  уважали  ее  за
это. Она была для них олицетворением надежды, любви и благопристойности. Она
всегда была вежлива и добра, и не важно, что она думала о войне и  на  какой
была стороне. И в глубине души они надеялись, что их  жены  были  такими  же
сильными, как она. Большинство мужчин, которые знали ее, готовы были умереть
за нее так же, как и Иоахим.
   Он стоял и смотрел на нее, не отрывая глаз. Последний джип  ждал  его,  а
водитель предусмотрительно отвернулся в другую сторону. Иоахим привлек  Сару
к себе.
   - Я люблю вас больше всех на свете, - признался он, опасаясь, что по воле
судьбы он никогда не увидит ее снова, а ему хотелось, чтобы она знала это, -
даже сильнее, чем своих детей. - Тут он нежно поцеловал ее, и  Сара  на  миг
ухватилась за него, желая высказать все, что она чувствовала по отношению  к
нему, но теперь было слишком поздно. Но Иоахим заглянул в ее глаза и  увидел
все, что она не смогла сказать.
   - Спаси вас Бог... - прошептала она. - Берегите себя. Я  люблю  вас...  -
При этих словах  она  запнулась  и  быстро  наклонилась  к  Филиппу,  крепко
держащему ее за руку, он тоже хотел что-то  сказать  Иоахиму.  Они  все  так
много пережили вместе.
   - До свидания, маленький  мужчина.  -  Иоахиму  сдавило  горло  при  этих
словах. - Заботься о своей маме. - Он поцеловал его в  макушку  и  взъерошил
ему волосы, Филипп обнял  его  и  наконец  отпустил.  Иоахим  еще  несколько
мгновений стоял и смотрел на Сару. Затем отпустил ее руку и забрался в джип.
Он махал им, пока машина не выехала из ворот. Сара  видела,  как  ее  скрыли
клубы дорожной пыли. Он исчез, а она стояла рыдая.
   - Зачем ты позволила ему уехать? - Филипп сердито смотрел  на  нее,  пока
она плакала.
   - У нас нет выбора, Филипп. - Политическая ситуация была слишком сложной,
чтобы все объяснить ребенку его возраста. - Он прекрасный  человек,  хотя  и
немец, но сейчас он должен вернуться домой.
   - Ты любишь его?
   Она колебалась всего лишь мгновение.
   - Да, люблю. Он был для нас хорошим другом, Филипп.
   - Ты любишь его больше, чем моего папу? На этот  раз  она  не  колебалась
даже мгновения.
   - Конечно, нет.
   - А я больше.
   - Нет, это не так, - твердо сказала она. - Ты просто  не  помнишь  своего
папу, но он чудесный человек.  -  Ее  голос  стал  тише,  она  задумалась  о
Вильяме.
   - Он умер?
   - Думаю, что умер, - осторожно произнесла она, не желая  его  обманывать,
но стремясь передать ему свою веру, что, возможно, когда-нибудь  они  найдут
Вильяма. - Если нам повезет, то в один прекрасный день он вернется.
   - А Иоахим вернется? - с грустью спросил он.
   - Не знаю, - честно ответила она. И молча, держась за руки,  они  побрели
домой.

Глава 16

   Когда семнадцатого августа прибыли американцы, Сара,  Филипп  и  Эмануэль
наблюдали, как они идут. Они неделями слышали  об  их  приближении,  и  Саре
страстно хотелось увидеть соотечественников. Они  поднимались  по  дороге  к
замку в колонне джипов точно так же,  как  немцы  четыре  года  назад.  Было
какое-то безумное ощущение уже виденного однажды. Но американцы не  целились
в нее из автоматов, и она понимала все, что они говорят. А когда они узнали,
что она американка, раздались одобрительные возгласы. Она продолжала  каждый
день думать об Иоахиме, но не могла себе представить,  что  он  благополучно
добрался до Берлина. А Филипп постоянно вспоминал  о  нем.  Только  Эмануэль
никогда не упоминала о немцах.
   Командующим американских войск был полковник Фоксворт, из Техаса. Он  был
очень милым и расточал извинения за то, что расположил часть своих  людей  в
конюшнях. Остальные натянули палатки, заняли коттедж  управляющего,  который
она недавно освободила, и даже местный отель. Они не стали  выгонять  ее  из
дома, куда она недавно переехала с Филиппом и Эмануэль.
   - Мы уже привыкли к этому, - улыбнулась она по  поводу  того,  что  в  ее
конюшнях расположились солдаты.
   Полковник уверял ее, что  они  постараются  причинить  как  можно  меньше
ущерба. Он хорошо справлялся со своими людьми, они были дружелюбны,  но  при
этом держались почтительно. Они не флиртовали с Эмануэль, а она не проявляла
к ним интереса. Филиппу они всегда приносили сладости.
   Когда американцы освободили в августе Париж, все  они  услышали  перезвон
колоколов. Это произошло  двадцать  пятого  августа.  Франция  наконец  была
освобождена. Немцы были изгнаны из Франции, и дни ее позора кончились.
   - Войне конец? - недоверчиво спросила Сара полковника Фоксворта.
   - Как только мы войдем в Берлин, все будет кончено. Но здесь  по  крайней
мере началась новая жизнь. Если вы хотите,  то  можете  теперь  вернуться  в
Англию.
   Сара не была уверена в том, что ей хочется покидать Шато де  ля  Мёз,  но
она считала, что должна съездить в Вайтфилд и повидаться с матерью  Вильяма.
Сара не выезжала за пределы Франции с тех пор, как пять лет  назад  началась
война. Это было поразительно.
   За день до дня рождения Филиппа Сара отправилась вместе с ним  в  Англию,
оставив Эмануэль присмотреть за замком. Она была ответственная  девушка,  ей
тоже пришлось дорого заплатить за войну. Ее  брат  Генри  был  убит  прошлой
зимой в Арденнах. Но он был героем Сопротивления.
   Полковник Фоксворт и его коллега в  Париже  договорились,  чтобы  Сару  и
Филиппа доставили в Лондон на военном самолете. Среди летчиков прошел  слух,
что прибывают герцогиня Вайтфилд и ее сын, лорд Филипп.
   Американцы отвезли их в Париж на джипе. Они прибыли за несколько минут до
отлета. Сара схватила Филиппа за руку, в другой держа  небольшую  сумку.  Но
когда они подбежали к самолету, солдат сделал шаг вперед и остановил ее.
   - Простите, мадам. Вы не можете  сесть  в  этот  самолет...  Это  военный
самолет... militaire...  -  сказал  он  по-французски,  думая,  что  она  не
понимает его. - Non... поп...
   Он поднял палец, а она закричала, чтобы перекричать гул моторов:
   - Они ждут меня! Нас ждут!
   - Этот самолет только для военных, - прокричал он в ответ, - и  старых...
- И тут он понял, кто она, и покраснел до корней волос.  -  Я  подумал...  Я
искренне прошу прощения, мадам... ваше... величество... - До него  не  сразу
дошло, что это и есть обещанная герцогиня.
   - Не стоит, - улыбнулась она и вошла за ним в самолет.
   Он ожидал увидеть какую-нибудь старую каргу,  и  ему  даже  в  голову  не
пришло, что герцогиней Вайтфилд может оказаться молодая женщина с  маленький
мальчиком. Уходя, он еще раз извинился.
   Полет до Лондона не занял много времени,  им  понадобилось  меньше  часа,
чтобы пересечь Ла-Манш.  Во  время  полета  несколько  офицеров  почтительно
разговаривали с ней, восхищенные тем, что она перенесла оккупацию. Саре было
странно слушать их, она вспоминала, какой относительно мирной была ее жизнь,
годы, прожитые в коттедже под защитой  Иоахима.  Когда  они  приземлились  в
Лондоне, их ждал огромный "роллс-ройс".  Ее  отвезли  прямо  в  министерство
воздушных сил на встречу с сэром Артуром Гаррисом, главнокомандующим  отряда
бомбардировщиков, и  личным  секретарем  короля,  который  был  там  по  его
приказу,   сэром   Аланом   Ласкелем,   он   представлял   также   секретную
разведывательную службу. Они подарили Филиппу маленькие значки и  флажки,  и
все называли его ваша светлость. Он не привык к  такой  пышной  церемонии  и
почестям, которые ему оказывали. Сара с улыбкой заметила, что, кажется,  ему
это понравилось.
   - Почему дома меня так не называют? - шепотом спросил он свою мать.
   - Кто? - изумилась Сара его вопросу.
   - Ну... Эмануэль... Солдаты...
   - Я им обязательно скажу об этом, - пошутила она, но он не заметил  в  ее
голосе иронии и был доволен тем, что она с ним согласилась.
   Несколько секретарей и два помощника занимались с  Филиппом,  когда  Сара
отправилась  на  встречу  с  сэром  Артуром  и  сэром   Аланом.   Они   были
исключительно добры к ней, и  то,  что  они  хотели  сказать,  ей  уже  было
известно, - два с половиной года от Вильяма нет ни слова.
   Она помедлила, пытаясь успокоиться, и,  набравшись  мужества,  задала  им
один вопрос. Глубоко вздохнув, она взглянула на них.
   - Вы не исключаете возможности, что он еще жив? - тихо спросила она.
   - Нет, - осторожно ответил  сэр  Артур.  -  Но  маловероятно,  -  грустно
добавил он. - До сих  пор  до  нас  не  доходило  о  нем  никаких  сведений.
Кто-нибудь видел бы его в одном из лагерей для военнопленных. А если бы  они
узнали, кто он такой, они непременно раззвонили бы об этом.  Не  думаю,  что
они не знают, кто он, если он у них в плену.
   - Понимаю, - тихо сказала она.
   Они еще немного поговорили с ней, и наконец все поднялись, поздравляя  ее
с тем, что она благополучно пережила  оккупацию  Франции,  и  восхищаясь  ее
мужеством, что она прошла через все это вместе с сыном.
   - Мы потеряли маленькую девочку, - сказала она чуть слышно,  -  в  мае...
Вильям даже не видел ее...
   - Нам очень жаль, ваша светлость. Мы не знали...
   В конце аудиенции  они  проводили  ее  и  вернули  ей  Филиппа,  а  затем
торжественно отвезли ее в Вайтфилд. Вдовствующая герцогиня ждала их  там,  и
Сара изумилась, как хорошо она выглядит. Она похудела и казалась хрупкой, но
ей было восемьдесят девять лет. Однако несмотря на возраст, во  время  войны
она делала все, что в ее силах, чтобы защитить Вайтфилд.
   - Я так рада видеть вас, - сказала она, обнимая Сару, а  затем,  опираясь
на трость, отступила на шаг, чтобы лучше рассмотреть Филиппа. Она была одета
в светло-голубое платье под цвет ее глаз, и Сара почувствовала,  как  в  ней
поднялось волнение при мысли о Вильяме. - Какой красивый молодой человек. Он
очень похож на моего мужа.
   Сара улыбнулась - абсолютно то  же  самое  сказал  Вильям,  когда  Филипп
родился. Герцогиня повела их в  дом  и  угостила  Филиппа  чаем  и  домашним
песочным пирожным. Он  с  трепетом  наблюдал  за  ней,  но  чувствовал  себя
удивительно по-домашнему. А позднее один из слуг повел его в конюшни,  чтобы
показать лошадей, пока вдовствующая герцогиня беседовала с Сарой. Она знала,
что днем Сара была в министерстве, и беспокоилась, что же ей там сказали, но
ее не удивило, что новости были неутешительными. На самом деле она  смотрела
на все более философски, чем Сара.
   - Не думаю, что мы узнаем о том, что случилось, пока не падет Германия, а
я надеюсь, что это скоро произойдет. Я полагаю, должен быть кто-нибудь,  кто
знает об этом, но по каким-то соображениям молчит.
   С другой стороны, он мог погибнуть,  повиснув  на  дереве,  спускаясь  на
парашюте, или его мог застрелить солдат, который даже не представлял, кто он
такой, и оставить  его  там,  чтобы  фермеры  похоронили  его.  Существовало
множество предположений, как он мог погибнуть, и гораздо меньше  объяснений,
как он мог остаться в живых. Сара понимала это. Она начала  осознавать,  что
маловероятно, что ее муж все еще жив, но она цеплялась за крошечные  осколки
надежды, особенно  теперь,  когда  она  снова  была  в  Англии.  К  большому
огорчению, позвонив Джейн, Сара узнала, что ее  зять  погиб  на  Алеутах,  и
Джейн чувствовала себя такой же опустошенной, как Сара без Вильяма.
   В Вайтфилде  все  напоминало  Вильяма.  Сару  особенно  тронуло,  что  ее
свекровь подарила Филиппу  на  его  день  рождения  пони.  Мальчик  был  так
взволнован и так счастлив. Сара не видела у него такой  радостной  улыбки  с
тех пор, как умерла Лиззи и уехал Иоахим. А здесь Филипп был частью мира его
отца и жизни, для которой он был рожден. Ребенок здесь просто расцвел. И  он
твердо заявил ей, что хочет остаться здесь, когда она сказала, что в октябре
они возвращаются во Францию.
   - Могу я взять с собой своего пони, мама? - спросил он.
   Сара покачала головой. Они собирались лететь во Францию снова на  военном
самолете, и у них не было возможности везти с собой пони. Часть  американцев
еще оставалась в замке, в их жизни было еще слишком много суеты, чтобы  даже
подумать о  том,  чтобы  взять  с  собой  пони.  За  суматохой  Сара  начала
по-настоящему горевать о том, что потеряла Вильяма. Возвращение  в  Вайтфилд
сделало его отсутствие более реальным, и она скучала  по  нему  больше,  чем
прежде.
   - Мы скоро вернемся домой, милый, а бабушка позаботится о твоем пони.
   Он загрустил из-за того,  что  не  может  взять  пони  во  Францию.  Хотя
поразительно, что все это однажды будет принадлежать  ему.  Но  Саре  резало
слух, когда перед отъездом слуги стали  называть  его  ваша  светлость.  Они
считали, что Вильям умер, и герцогом теперь был Филипп.
   - Я по-прежнему верю, что он даст о себе знать,  -  сказала  Саре  старая
герцогиня вечером накануне ее отъезда. - Не теряй надежду, как не теряю я.
   Сара пообещала ждать Вильяма, но в глубине  души  она  начала  оплак