достоверение
личности, водительские права и карточку  социального  страхования,  а  дело,
которое  на  него  завели  в  полиции,  было  почти  таким  же   длинным   и
увлекательным, как и те сказки, которыми он потчевал доверчивых  соседей  по
пансиону. В Нью-Йорк он приехал, все еще находясь под надзором  полиции,  но
не из Айовы, а из Техаса.
   Узнав об этом, профессор Томас пришел в ужас. Мало того, что он  сам  так
ошибся, но ведь он еще убеждал Габриэлу в том, что Стив - достойный  молодой
человек. И что же? Оказывается, они имели дело с преступником.
   Как рассказать обо всем Габриэле, профессор  понятия  не  имел,  и  после
долгих раздумий он решил поговорить со  Стивом  сам.  План  его  был  прост.
Профессор собирался вынудить Стива уехать из  Нью-Йорка,  пригрозив  негодяю
разоблачением. За это он готов был пообещать ему скрыть от Габриэлы  правду.
Профессору очень не  хотелось,  чтобы  Габриэла  узнала,  как  бесстыдно  ее
использовали. После всего того горя, которое она  изведала  в  жизни,  новое
разочарование могло  стать  слишком  тяжелым  ударом.  Что  касалось  причин
исчезновения  Стива,  то  профессор  не  сомневался,  что  сумеет   выдумать
что-нибудь достаточно убедительное.
   Несколько дней он караулил Стива в гостиной  и  наконец  дождался  своего
часа. Стив вернулся днем. Профессор, заслышав в вестибюле его шаги, встал  с
кресла, чтобы позвать молодого человека к себе. Для  разговора,  который  он
затеял, профессор надел свой лучший костюм и свежую рубашку  с  галстуком  -
ему очень хотелось, чтобы их беседа завершилась  джентльменским  соглашением
двух разумных людей. А в том, что Стив пойдет ему  навстречу  хотя  бы  ради
Габриэлы, он не сомневался.
   Но как только профессор  увидел  выражение  лица  Стива,  он  понял,  что
разговор вряд ли будет легким. Стив был мрачнее тучи,  к  тому  же  от  него
сильно пахло виски.  Профессору  было  невдомек,  что  у  Стива  только  что
сорвалась  небольшая  коммерческая  операция:  он  собирался  приобрести   в
Ист-Сайде марихуану, чтобы перепродать с выгодой для себя, но поставщик, что
называется, "обломил" его. Взяв деньги, торговец исчез, и Стив остался ни  с
чем.
   - Послушайте, Стив, я хотел бы поговорить с вами, если можно,  -  вежливо
сказал профессор, но Стив, проходя мимо него, только прорычал в ответ что-то
нечленораздельное. Уже некоторое время его манеры оставляли желать  лучшего,
но впервые он решился на открытую грубость.
   - Я хотел поговорить с вами о Габриэле, - не сдавался профессор.
   - Не сейчас, профессор, - бросил Стив через плечо.  -  Мне  некогда  -  я
должен закончить одно дельце.
   Габриэла продолжала прятать от него деньги,  но  Стив  уже  знал  все  ее
тайники и собирался проверить их до ее возвращения.
   - Это важно, Стив!  -  Профессор  слегка  повысил  голос,  и  его  взгляд
сделался  суровым.  Когда-то  этого   было   достаточно,   чтобы   заставить
затрепетать  самого  дерзкого  студента,  но  Стив  Портер  отнюдь  не   был
студентом.
   - Ну, в чем дело? - спросил он, поворачиваясь к профессору, который молча
протянул ему несколько бумаг. Здесь были письма, с которых профессор начинал
свои расследования, а  также  ответы  из  Йеля,  Стэнфорда  и  департаментов
юстиции четырех штатов. Профессор хорошо потрудился, и, бросив взгляд на эти
документы, Стив понял, что разоблачен.
   Разумеется, он не пришел в восторг.
   - Откуда у вас мои письма? - спросил он, сделав шаг в сторону профессора,
но тот нисколько не испугался.
   - Мадам Босличкова по ошибке принесла их вместе с моей почтой, и я вскрыл
их в полной уверенности, что они адресованы мне, - спокойно объяснил  он.  -
Впрочем, это не имеет отношения к делу.  Главное,  хотите  ли  вы,  чтобы  я
показал их Габриэле, или нет.
   - Я что-то вас не пойму, - прищурился Стив. - Вы что же, собираетесь меня
шантажировать?
   - Нет. Я просто прошу.., нет, требую, чтобы вы как можно скорее уехали из
города. Если вы это сделаете, я даю вам честное слово, что Габриэла  никогда
не увидит эти бумаги.
   На несколько секунд в гостиной воцарилась полная тишина. Никого не было и
во всем доме; даже мадам Босличкова ушла сегодня к врачу, и Стив знал это.
   - А если я никуда  не  уеду?  -  спросил  он  развязно,  но  его  бравада
показалась профессору наигранной.
   - Тогда я буду вынужден вас  разоблачить,  -  ответил  он.  -  Все  очень
просто, Стив, выбор за вами.
   - Просто, значит? - С этими словами  Стив  слегка  толкнул  профессора  в
грудь, от чего  тот  едва  не  упал.  -  Ты  собираешься  меня  разоблачить,
старикашка? Так вот, запомни  хорошенько:  если  ты  скажешь  Габриэле  хоть
слово, то  с  тобой,  того  гляди,  случится  какая-нибудь  неприятность.  К
примеру, ты можешь поскользнуться, упасть, сломать руку или разбить  голову.
Тебя может сбить неизвестная машина, и так далее, и так далее.  Я  могу  это
устроить без особых хлопот - у меня  в  Нью-Йорке  много  хороших  знакомых,
которые будут только рады мне помочь. Но я не  думаю,  что  вы  с  Габриэлой
этого хотите...
   - Какой же вы негодяй!.. - воскликнул профессор вне себя  от  гнева.  При
мысли о том, что Стив совершенно обдуманно пользовался добротой и наивностью
Габриэлы, профессору стало так скверно, что он с трудом сдержался, чтобы  не
отвесить ему звонкую пощечину. - Габриэла не заслуживает, чтобы вы так с ней
обращались. Вы получили от нее все, что могли, так почему бы вам не оставить
ее в покое?
   - А почему я должен оставить ее  в  покое?  -  злобно  прошипел  Стив.  -
Габриэла любит меня.
   - Она вас даже не знает, мистер Джонсон.., мистер Стивене, мистер Хьюстон
или как вас там... Кто  вы  такой?  Обыкновенный  жиголо,  альфонс,  который
паразитирует на доверчивых женщинах... Вы - ничтожество, Стив!
   - Не пыли, дедуля, - перебил его Стив, подходя к  профессору  вплотную  и
закрывая за собой дверь гостиной. - Бабы сами  отдают  мне  деньги  и  вещи,
потому что я тоже кое-что для них  делаю.  И  эта  работенка  мне  по  душе.
Вкалывать каждый день с девяти до пяти - это не для меня.
   - В таком случае, вы еще больший мерзавец, чем я думал, -  резко  ответил
профессор и тоже сделал шаг вперед, намереваясь взять  Стива  за  шиворот  и
вывести вон из гостиной. При  этом  он  даже  не  понимал,  какой  опасности
подвергается. Стив понимал только свою выгоду и за нужный ему  кусок  вполне
мог убить. Попытка профессора заставить его уехать под угрозой  разоблачения
с самого начала была обречена на неудачу. Судя по характеру Габриэлы, из нее
можно было еще немало выжать, и Стив не собирался ее терять.
   - Убери руки, папаша, - прохрипел он и снова толкнул профессора в  грудь,
да так сильно, что старик отлетел на несколько шагов и, запнувшись  каблуком
о линолеум, упал на пол, задев головой об угол обеденного стола.
   Удар оглушил его, поэтому он не мог ни сопротивляться, ни даже закричать,
когда Стив, наклонившись над ним, легко поднял профессора с пола за воротник
рубашки.
   - Если ты, старый козел, еще раз попробуешь угрожать мне, тебе  не  жить.
Ты понял? - рявкнул он, глядя ему прямо в глаза.
   Но профессора нелегко было запугать. Напротив, он пришел в ярость и хотел
что-то сказать, но  вместо  этого  только  раскашлялся.  Приступ  был  таким
сильным, что лицо его сначала побагровело от натуги, потом -  побледнело  от
удушья. Стив, видя это, только еще сильнее  сжал  воротник  рубашки.  Теперь
профессор судорожно разевал рот, но не мог сделать ни  глотка  воздуха.  Еще
через несколько мгновений его  лицо  странно  исказилось,  и  Стив,  который
дожидался именно этого, злобно ухмыльнулся. Острая сердечная недостаточность
должна была докончить то, что он начал.
   Его расчет оправдался. Профессор стал белым как стена и  захрипел.  Глаза
его закатились, и Стив, который держал старика почти на весу, выпустил  его.
Профессор упал, неудобно подвернув ноги. Стив немного отступил,  внимательно
вглядываясь в его безжизненные черты.
   "Инфаркт... Готов дед", - подумал он и, поправив стол, о который,  падая,
ударился профессор, медленно обошел гостиную, проверяя,  не  оставил  ли  он
каких-нибудь следов. Подобрав с пола обличающие его  письма  и  бумаги,  он,
лениво шаркая ногами, вышел из гостиной в вестибюль  и  не  торопясь  набрал
номер "Скорой помощи". Когда ему ответили, Стив, притворяясь  взволнованным,
объяснил, что его пожилой сосед по пансиону лежит на полу без сознания,  ему
срочно необходима врачебная помощь.
   Машина "Скорой помощи" примчалась меньше чем через пять минут. Стив,  все
еще изображая беспокойство, рассказал  санитарам,  как  он  пришел  домой  и
обнаружил старого профессора лежащим на полу.
   - Должно быть, падая, он ударился о стол, - предположил  Стив,  поскольку
над ухом профессора  проступила  полоска  крови.  Врач,  осмотрев  больного,
констатировал инсульт, который, по его мнению, и привел к тому,  что  мистер
Томас упал и ударился головой.
   После этого профессора на носилках понесли в машину.
   -  Вы  забираете  его?!  -  крикнул  Стив,  выбегая  на  улицу  вслед  за
санитарами. - Когда он поправится?
   - Сейчас трудно сказать, - ответил врач, садясь  в  машину.  -  Если  это
действительно инсульт, то...
   Он не  договорил,  но  Стив  понял  его  без  слов.  Профессору  было  за
восемьдесят, так что он вполне мог и не выжить.
   Через минуту  "Скорая",  завывая  сиреной,  умчалась,  и  Стив,  довольно
улыбаясь, поднялся в комнату Габриэлы.

Глава 9

   Габриэла как  раз  расставляла  по  полкам  новые  поступления,  когда  в
букинистической секции зазвонил телефон. Иан ушел на обед, и она сама  взяла
трубку. Едва Габриэла узнала голос Стива, звучавший как-то  непривычно,  она
поняла: что-то произошло.
   -  Что?..  Что  стряслось?  -  повторяла  Габриэла,  сходя   с   ума   от
беспокойства. Она еще никогда не слышала, чтобы Стив говорил таким голосом -
ей даже показалось, что он вот-вот заплачет.
   - Боже мой, Габи! - выдохнул Стив. - Я даже не знаю, как тебе  сказать...
Профессор...
   Он хорошо знал, как сильно Габриэла была привязана к старику, и  старался
разыграть самое глубокое отчаяние. И  действительно,  при  этих  его  словах
Габриэла почувствовала, как ее сердце сжимается от недоброго предчувствия.
   - Что с ним?! - почти выкрикнула она.
   - Похоже на инсульт, - произнес наконец Стив. - Когда я пришел домой,  он
лежал в гостиной на полу. Наверное, ему стало плохо, и он,  падая,  ударился
головой.
   - Он был без сознания?.. -  спросила  Габриэла,  обмирая  от  волнения  и
страха. - Или он.., умер?
   - Нет, нет, когда я его нашел, он пробормотал что-то невнятное,  а  потом
потерял сознание. Я сразу же позвонил в "Скорую",  и  профессора  забрали  в
больницу. Насколько я понял, его состояние  довольно  тяжелое,  хотя  врачи,
конечно, не сказали ничего конкретного. В общем, я сразу позвонил тебе...
   - Куда его повезли? - перебила Габриэла. - Надо позвонить  в  больницу  и
узнать, что с ним.
   - В Центральную городскую. Но там тебе вряд ли чего скажут  -  профессора
увезли, наверное, минуты три или пять назад.
   Габриэла  задумалась.  Центральная  городская   больница   была   крупным
федеральным лечебным заведением. Сомнительно, что за профессором  там  будет
должный  уход.  Ах,  как  же  она  теперь  жалела,  что  не  уговорила   его
своевременно пройти обследование! Миссис Розенштейн, мадам Босличкова и  она
втроем убеждали профессора заняться своим здоровьем. Он все отшучивался -  и
вот результат. С другой стороны,  никто  из  них  даже  не  подозревал,  что
профессор может быть так плох, хотя в последнее время он постоянно кашлял  и
уже давно не  водил  Габриэлу  в  рестораны.  Даже  на  прогулки  он  теперь
выбирался не чаще двух раз в неделю.
   - Спасибо, что позвонил, - сказала она Стиву. - Я постараюсь приехать как
можно скорее. Иан еще не вернулся с обеда, а я не могу  бросить  отдел.  Как
только он появится, я отпрошусь... - Больше всего ей хотелось схватить  свою
сумочку и бежать в пансион, не теряя ни  минуты,  но  она  действительно  не
могла уйти, не сказав никому ни слова. - А ты попробуй все же дозвониться до
больницы, может, уже что-нибудь известно... - быстро попросила она, вне себя
от беспокойства.
   - Я думаю, они сами нам позвонят, - ответил Стив, но Габриэла  не  желала
его слушать. Она должна была быть со старым профессором, который заменил  ей
семью.
   - Лучше я поеду туда, как только вернется Иан, -  решила  она  и  тут  же
увидела своего босса, который как раз входил в двери магазина. - Вот он  уже
идет. Я позвоню тебе  из  больницы,  -  добавила  она,  полагая,  что  Стив,
конечно, тоже захочет узнать, что с профессором.
   Поспешно выложив Иану новости, Габриэла извинилась и сказала, что  должна
уйти. Иан все отлично понял и не возражал. Он  даже  пожелал  ей  удачи,  но
Габриэла уже не слышала его. Схватив свою сумочку, она выбежала из дверей и,
остановив такси, велела везти себя в Центральную больницу.
   Дорога  заняла  всего  несколько  минут,  но  Габриэле   они   показались
вечностью. Она вздохнула с облегчением только тогда, когда такси затормозило
перед воротами Центральной больницы. Но когда Габриэла  полезла  в  кошелек,
чтобы расплатиться, она с удивлением увидела, как мало там  осталось  денег.
Габриэла была уверена, что вчера вечером у нее была гораздо большая сумма.
   Мысли ее были  слишком  заняты  здоровьем  профессора,  и  она  не  сразу
сообразила, что Стив  снова  рылся  в  ее  сумочке.  В  последнее  время  он
"стеснялся" просить у нее деньги и предпочитал брать их тайком.  Иногда  это
ставило Габриэлу в крайне затруднительное положение. Вот и сейчас  она  едва
наскребла нужную сумму, чтобы заплатить за такси, и мысленно пообещала  себе
еще раз серьезно поговорить со Стивом, когда вернется домой.
   Но в приемном покое больницы  Габриэла  сразу  забыла  и  о  Стиве,  и  о
деньгах. Она расспрашивала всех о профессоре, но  даже  дежурные  сестры  не
могли ничего ей сказать. Лишь полчаса  спустя  в  приемный  покой  поступила
информация о недавно зарегистрированных  пациентах,  и  Габриэла  увидела  в
списках фамилию профессора. Для нее было большим облегчением узнать, что он,
по крайней мере, не умер по дороге в больницу, но когда, спустя еще полчаса,
ее пропустили к профессору, Габриэла была потрясена тем,  как  он  выглядел.
Лицо у профессора было серым, как зола; закрытые глаза  ввалились,  а  руки,
лежащие поверх простыни, казались совсем  тонкими  и  слабыми.  Возле  койки
громоздились друг на друге мониторы, тонометры, осциллографы,  самописцы,  и
все это оборудование гудело, попискивало, а то вдруг принималось скрежетать,
вычерчивая на длинной  бумажной  ленте  зазубренную  кривую.  Целая  бригада
сестер и врачей трудилась над профессором, стараясь сохранить ему жизнь, но,
насколько Габриэла могла понять, их  усилия  не  давали  каких-то  особенных
результатов.
   Она тихонько стояла в уголке, и прошло довольно много времени, прежде чем
ее заметили. Кто-то из врачей довольно резко спросил ее, кто она такая и что
она  здесь  делает.  Габриэле  показалось  проще  всего  назваться   дочерью
профессора. Она действительно чувствовала себя так, словно у нее  на  глазах
умирал самый близкий человек, к тому же она очень боялась, что ее  прогонят.
Да и профессор, наверное, обрадовался бы, если бы  услышал  это.  Во  всяком
случае, он часто говорил Габриэле, что они с Шарлоттой очень хотели бы иметь
дочь, похожую на нее.
   - Все равно уходите, вам здесь нечего делать,  -  сказал  врач.  Из  глаз
Габриэлы потекли слезы. Мысль о том, что она может потерять профессора, была
ей невыносима.
   - Что с ним? Он будет жить? - спросила она, и врач  сочувственно  покачал
головой.
   - У вашего отца был инсульт. Вся правая сторона у него парализована,  так
что он не может ни двигаться, ни говорить. Когда он придет в  сознание,  он,
наверное, сможет слышать нас, но сейчас ничего еще нельзя сказать наверняка.
   Услышав эти слова, Габриэла даже растерялась. Она не  понимала,  как  это
могло  произойти  так  быстро.  Еще  вчера  профессор  Томас  был  здоров  и
относительно бодр, и вот  за  какие-то  несколько  часов  он  превратился  в
полупарализованного инвалида. Это было  так  несправедливо  и  страшно,  что
просто не укладывалось в голове.
   - Могу я  поговорить  с  ним?  -  спросила  Габриэла,  чувствуя,  как  ею
овладевает паника.
   - Я же сказал вам, что... -  начал  врач,  но  подошедшая  к  ним  сестра
перебила его.
   - Больной приходит в себя, Майкл, - сказала она и добавила специально для
Габриэлы:
   - Через несколько минут вы сможете попробовать поговорить с ним.
   Но  несколько  минут  превратились  в  несколько  часов.  Врачи   ставили
профессору Томасу капельницы, давали кислород, подключали  к  нему  новые  и
новые машины. Когда его наконец перевезли в отделение  интенсивной  терапии,
Габриэла дрожала как в  лихорадке.  Предпринятые  врачами  решительные  меры
напугали ее. Многого она не понимала, однако из обрывков разговоров  сиделок
и сестер ей стало ясно, что профессор живет сейчас лишь  благодаря  аппарату
искусственного дыхания.
   Но наконец ей разрешили побыть  с  профессором,  предупредив,  чтобы  она
разговаривала с ним как можно меньше и не ждала, что он ответит.
   Кивнув,  Габриэла  робко  приблизилась  к  койке  профессора.  Глаза  его
по-прежнему были закрыты, седые волосы растрепались, а  грудь  подымалась  и
опускалась с видимым трудом, но лицо уже не  было  таким  бледным.  Габриэла
почувствовала некоторое облегчение.
   - Профессор, - позвала она. -  Профессор  Томас!..  -  Габриэла  поспешно
вытерла слезы.
   При звуке ее голоса  веки  профессора  затрепетали.  Он  открыл  глаза  и
попытался улыбнуться,  но  у  него  ничего  не  получилось.  Он  не  мог  ни
пошевелиться, ни произнести ни слова, но Габриэла была бесконечно рада тому,
что профессор ее узнал.
   Присев на стул возле его изголовья, Габриэла бережно взяла его за руку  и
поцеловала пальцы, и по щеке профессора скатилась на подушку одинокая слеза.
   - Не беспокойтесь, милый мистер Томас, все  будет  хорошо!  -  попыталась
подбодрить она его. - Врачи мне сказали, что вы обязательно поправитесь!
   Это была ложь, и по глазам профессора  Габриэла  поняла,  что  он  ей  не
поверил. Лицо  его  чуть  заметно  дрогнуло,  в  глазах  появилась  какая-то
напряженная сосредоточенность, словно он страдал от сильной боли. Габриэла в
панике оглянулась на дверь, чтобы позвать сестру. Лишь  несколько  мгновений
спустя она поняла, что профессор  силится  что-то  сказать,  и  отрицательно
покачала головой.
   - Вам надо беречь силы, - прошептала она, не замечая, что по ее лицу одна
за другой катятся слезы. Профессор был рядом и вместе с тем -  где-то  очень
далеко, откуда он никак не мог до нее докричаться. Его сил хватило только на
то, чтобы несильно пожать ей пальцы; потом его рука ослабела и упала  бы  на
постель, если бы Габриэла не удержала ее.
   - Не надо ничего говорить, - прошептала Габриэла, в свою  очередь  слегка
пожимая его холодные худые пальцы, но  профессор  не  успокаивался.  По  его
глазам она видела, что он продолжает кричать ей что-то очень  важное,  но  с
губ его  слетали  лишь  чуть  слышные  звуки,  напоминающие  тоненький  храп
младенца. Они были очень тихими, но дежурная  сестра  услышала  их  и  сразу
велела Габриэле уходить.
   - Прошу вас, пожалуйста, позвольте мне остаться! -  взмолилась  Габриэла,
но сестра была неумолима.
   - Вы сможете вернуться сюда часа через два. Вашему отцу нужно поспать,  -
строго сказала она, крайне недовольная тем, как это люди не  понимают  самых
простых вещей. Отделение интенсивной терапии вовсе  не  предназначалось  для
посетителей - здесь с ними мирились только как с неизбежным злом.
   - Я вернусь, - шепотом пообещала Габриэла профессору, и он  на  мгновение
закрыл глаза,