арованная Глэдис следила за Селиной. Вот она поздоровалась с Диком
Паркером,  расцеловалась  с  Дженни  и  тут  же  взяла  бокал  белого  вина,
предложенный подоспевшим официантом.  При  этом  она  даже  не  взглянула  в
сторону последнего, что говорило о привычке  жить  в  роскоши,  среди  слуг,
готовых исполнить любое твое желание, любой каприз. Это произвело на  Глэдис
особенно сильное впечатление. Она с горечью подумала о том, что, похоже, всю
жизнь была для Дуга чем-то вроде служанки.
   Между  тем,  словно  почувствовав  взгляд  Глэдис,  Селина  величественно
повернулась и посмотрела прямо на нее. Пол тотчас наклонился к ней и  шепнул
что-то на ухо. Селина кивнула, и звездная  пара  двинулась  сквозь  толпу  к
Глэдис, у которой от волнения сразу вспотели ладони. "Что он ей  сказал?"  -
гадала она. "Знаешь,  дорогая,  я  тут  познакомился  с  одной  женщиной  из
Уэстпорта. У нее четверо детей и муж-эгоист. Мне стало ее жалко, будь и ты к
ней снисходительна..."?
   Тут Глэдис передернуло. Нет, она не завидовала  ни  богатству,  ни  яркой
внешности Селины. Только одно не давало ей  покоя:  знаменитая  писательница
была ни капельки не похожа на женщину, способную смириться с  ролью  простой
"спутницы жизни" и "помощницы по хозяйству". Одного взгляда на  Селину  было
достаточно, чтобы каждый понял: она не настолько глупа или безвольна,  чтобы
отказаться от своей карьеры или от своего "я" и годами ухаживать за  детьми.
Нет, она была, несомненно, обаятельна, сексуальна, по-хорошему  напориста  и
умна, не говоря уже о том, что у нее были несравненные  ноги  и  безупречная
фигура. По сравнению с ней Глэдис чувствовала себя  просто  гадким  утенком.
Нет-нет, ведь он потом превратился в лебедя, а.., а...
   Найти наиболее подходящее сравнение Глэдис не успела. Пол  тронул  ее  за
плечо, и по всему телу Глэдис словно пробежал слабый электрический ток.
   - Привет, Глэдис. Познакомься с моей женой. Седина Смит. А это  -  Глэдис
Тейлор. Это она сделала снимки, которые я тебе показывал.  Тот  юный  моряк,
которого ты видела на фотографиях, - ее сын.
   Глэдис потихоньку вздохнула. По крайней мере.  Пол,  кажется,  не  сказал
Седине о ней ничего дурного. Но, стоя так близко от знаменитой писательницы,
она еще острее ощущала свое несовершенство. Улыбка Селины была ослепительна.
Выглядела жена Пола по меньшей мере на пятнадцать лет моложе Дженни  Паркер,
с которой они учились в колледже. ("Дженни никогда не красится, а все  равно
выглядит на сорок пять, хотя ей уже пятьдесят  два,  -  мстительно  подумала
Глэдис. - А миссис Седина раскрашена, словно топ-модель, и это, конечно,  ее
молодит!") - Очень рада познакомиться, -  произнесла  она  вслух,  стараясь,
чтобы голос звучал независимо и твердо. Больше всего Глэдис боялась, как  бы
ее не приняли за одну из восторженных поклонниц, готовых  обмочить  штанишки
при виде своего кумира. Впрочем, демонстрация безразличия, которого  она  не
чувствовала, была бы просто смешна. - Я читала почти все ваши романы, и  они
мне очень понравились. Кое-что  мне  даже  хотелось  бы  перечитать,  но,  к
сожалению, из-за детей у меня не слишком много свободного времени.
   - Могу себе представить, - дружелюбно сказала Седина. -  Пол  говорил,  у
вас их не то два, не то три десятка. - Она снова ослепительно улыбнулась.  -
Но дело не в  количестве.  Если  все  они  так  же  очаровательны,  как  тот
мальчуган на снимке, то... Я вас понимаю. Ваш Сэмми - просто прелесть...
   Глэдис вздрогнула. Она никак не ожидала, что Седина запомнит имя ее сына,
которое она, конечно, узнала от Пола. Да еще не "Сэм", а "Сэмми"... Но  ведь
Пол говорил, что его жена равнодушна к детям, так почему же тогда?..
   - Как я поняла, ваш Сэмми хочет стать моряком, - продолжала Седина.  -  В
этом вроде бы и нет ничего плохого, но на вашем  месте  я  бы  сделала  все,
чтобы как-то его отвлечь. Парусный спорт - это  болезнь,  которая  разрушает
мозг и разъедает душу. И если процесс зайдет достаточно далеко, дела уже  не
поправишь. За примерами далеко ходить не надо...
   С этими словами Седина так выразительно посмотрела на Пола,  что  Глэдис,
которой поначалу показалось, что знаменитая писательница пытается  учить  ее
жизни, не выдержала и расхохоталась.
   - Вы наверняка уже знаете, что я не  люблю  лодки,  катера,  пароходы,  -
добавила Седина. - Пол просто не мог об этом не упомянуть.  Он  рассказывает
об этом буквально всем, в крайнем случае за него это с удовольствием  делают
его друзья. А как вы относитесь к морской романтике?
   И снова Глэдис не знала что ответить. Пол, как назло, отошел  в  сторону,
чтобы взять себе бутылку пива.
   - Мне очень понравилась яхта вашего мужа, - ответила она честно. - Сэм  -
тот просто влюбился в нее. Должно быть, на "Морской  звезде"  очень  приятно
путешествовать?
   - Пожалуй, но только первые десять минут, - небрежно  заметила  Селина  и
так странно посмотрела на Глэдис, что та едва не покраснела.
   Что, если Селина догадалась, как сильно ей нравится Пол? -  пронеслось  у
Глэдис в голове. Едва ли это могло прийтись ей по вкусу.
   - Я хотела попросить вас  об  одном  одолжении...  -  неожиданно  сказала
Селина, и Глэдис, бросив на нее  быстрый  взгляд,  внутренне  напряглась,  с
тревогой ожидая продолжения. О каком "одолжении" собиралась попросить ее эта
блестящая светская красавица? Чтобы она держалась от Пола  подальше?  В  эти
мгновения Глэдис готова была даже к подобному повороту событий,  ибо  ей  не
давало покоя ощущение собственной вины.  Она  провела  почти  целый  день  в
обществе интересного, привлекательного мужчины, жалуясь на то,  как  глубоко
она несчастна, как одинока и как тяжело  ей  живется  с  собственным  мужем.
Любая женщина, которая  не  знала  Глэдис  как  следует,  могла  счесть  это
примитивной попыткой соблазнить Пола.
   "Неужели Пол ей все рассказал?! - в панике подумала Глэдис. -  Боже,  как
глупо с моей стороны было так разоткровенничаться!"
   - ..Как только я увидела  фотографии  Пола  и  Сэмми,  -  продолжала  тем
временем Селина, - я поняла, что вы именно тот человек, который  мне  нужен.
Дело, видите ли, в том, что завтра вечером мы уезжаем, а  мне  срочно  нужна
хорошая фотография для новой  книги.  Я,  конечно,  уже  заказала  несколько
портретов, но все они мне не понравились. Не могли бы  вы  заглянуть  к  нам
завтра утром и сделать несколько снимков? Я уверена, что у вас  получится  -
ваша манера очень мне импонирует. Правда, по утрам я обычно выгляжу  ужасно.
Возможно, потребуется ретушер, но ведь это можно как-то  решить,  правда?  -
Седина посмотрела на Глэдис  почти  умоляюще,  и  та  едва  не  поперхнулась
томатным соком.
   - Ну, я не знаю, получится ли... - нерешительно протянула Глэдис. Она и в
самом деле растерялась - слишком уж неожиданный оборот принял их разговор.
   - Обязательно получится! - воскликнула Седина, заметно оживляясь. - Я  же
видела, как вы сняли Пола. Обычно он  выходит  на  снимках  преотвратно.  На
большинстве фотографий у него такое лицо, словно он сейчас кого-то убьет. Вы
не поверите, но у меня до сих пор нет ни одной приличной его  фотографии,  а
вы всего за несколько часов  сделали  их  больше  десятка.  -  Она  перевела
дыхание. - Ну что, Глэдис, беретесь? Правда, Пол говорил мне,  что  портреты
не ваш конек. Насколько мне известно, вы специализируетесь на съемках  войн,
катастроф, революций и мертвых тел...
   Услышав это  перечисление,  Глэдис  с  облегчением  рассмеялась.  Селину,
похоже, нисколько не взволновал тот факт, что она провела с ее мужем столько
часов и успела сделать поистине неприличное количество  его  фотографий.  За
это Глэдис готова была ее просто расцеловать. Ее и... Пола, который не выдал
жене ни одного из их общих секретов. Правда, все дело могло быть в том,  что
Седина не видела в ней серьезной соперницы, но сейчас  Глэдис  было  на  это
наплевать.
   - Ну, если говорить откровенно, - сказала она, - то я не снимала войны  и
катастрофы уже почти пятнадцать лет. В последнее время я только и делаю, что
фотографирую детей - своих и  соседских.  Ваше  предложение  одновременно  и
льстит мне, и пугает, поскольку я действительно мало работала с  портретами.
Когда-то я была фотожурналисткой, поставляющей в газету новости, а сейчас  я
просто мать.
   Селина улыбнулась.
   - Судя по тем фотографиям, которые вы сделали, эти две ипостаси отлично в
вас уживаются. Мне, во всяком случае, показалось,  что  вы  -  замечательная
мать и отличный фотограф. Мне, конечно, трудно судить - ведь  я  никогда  не
была ни тем, ни другим. Итак, если вы согласны, то приходите на яхту  завтра
утром. Лучше всего -  в  начале  десятого.  К  этому  времени  я  постараюсь
окончательно проснуться и не облиться кофе с ног до головы. Как вы считаете,
что мне лучше надеть?
   Глэдис ненадолго задумалась. Селина была  из  тех  женщин,  что  выглядят
потрясающе в любой одежде, но  интерьер  яхты  несколько  ограничивал  выбор
костюма.
   - Я не знаю, как вы видите обложку будущей книги, - сказала она  наконец,
- но я бы посоветовала что-нибудь простое и светлое. Скажем, белая блузка  и
белые джинсы. Это идеально для солнечной погоды. Если будет пасмурно,  можно
попробовать синие джинсы и голубую рубашку.
   -  Отлично!  -  обрадовалась  Селина.  -   Меня   почему-то   все   время
фотографируют в вечернем платье, заставляют надевать какие-то пыльные перья,
от которых у меня  аллергия.  Если  бы  вы  знали,  как  я  устала  от  этой
помпезности! Благо бы фотографии выходили как следует, так  ведь  нет  -  ни
одна обложка не удовлетворила меня полностью.
   - Мне очень лестна ваша просьба, - повторила Глэдис. -  Будем  надеяться,
что у меня выйдет что-нибудь путное.
   На самом же деле она была почти уверена  в  успехе.  Селина  казалась  ей
благодатным объектом для съемки. Очевидно, все ее фотографы были мужчинами и
работали на стереотипе "роскошная женщина - роскошная одежда". В  Седине  же
главным были не изящное телосложение, не тонкие, аристократические черты,  а
противоречивость и порывистость характера, которые  можно  было  подчеркнуть
только простой одеждой. Она будет удачно  контрастировать  с  одухотворенной
выразительностью лица, в то же время не станет отвлекать от него внимание.
   Кроме того, Глэдис очень  хотелось  снова  очутиться  на  борту  "Морской
звезды", снова увидеть  Пола.  Вряд  ли  им  удастся  поговорить  с  прежней
откровенностью, поскольку Селина будет рядом. В конце концов, она  была  его
женой и имела полное право быть вместе с мужем.
   - Хорошо, в девять я буду у вас, - кивнула Глэдис,  и  они  заговорили  о
другом - о фильме, который ставился в  Голливуде  по  роману  Седины,  о  ее
последней книге, о путешествии на юг Франции, которое они с Полом собирались
предпринять через несколько недель, и даже о детях Глэдис.
   - Я просто не знаю, как вы на это решились, - сказала Седина, не  скрывая
своего восхищения. - Я всегда боялась, что ребенок - пусть даже один - может
серьезно помешать моей карьере. Даже когда мне было двадцать,  я  не  хотела
иметь детей. Правда, когда Пол женился на мне, он настаивал на том,  что  мы
должны завести ребенка, но к этому  времени  мне  уже  исполнилось  тридцать
девять, и детей я хотела еще меньше, чем  в  молодости.  На  самом  деле  я,
наверное, просто боялась ответственности, боялась  сложностей  и  неудобств,
которые связаны с появлением в доме маленького существа. Ко всему прочему, я
была очень занята, а родить ребенка просто потому, что  все  так  делают,  -
родить, чтобы тут же отдать его на воспитание кормилицам и  гувернанткам,  -
это, наверное, тоже не выход.
   - А я, признаться, люблю детей, и мне нравится то,  чем  я  занимаюсь,  -
просто сказала Глэдис. Ей очень хотелось спросить Седину, не жалеет ли она о
своем решении, но это было бы бестактно. Глэдис прекрасно понимала, что  они
- слишком разные люди, почти антиподы. Глэдис всегда  предпочитала  говорить
то, что  думала,  и  не  любила  ничего  скрывать.  Седина,  напротив,  была
прирожденной  лицедейкой.  Напористая  агрессивность  сочеталась  в  ней   с
изощренным умом, привыкшим добиваться своего  искусным  маневром,  интригой,
даже притворством. Похоже, она в совершенстве усвоила  принцип  "разделяй  и
властвуй" и, следуя ему, получала удовольствие не только от результата, но и
от самого процесса.
   И все же, несмотря ни на что, Седина нравилась Глэдис.  Теперь  она  ясно
видела, за что Пол так любит свою жену. Седина  была  настолько  сильной,  -
"нравной", как сказал бы отец Глэдис, - что жить с ней было  все  равно  что
мчаться по пересеченной местности на чистокровном, не до  конца  объезженном
скакуне. Общаться с ней каждый день было, наверное, нелегко. При этом Седина
оставалась бесконечно женственной, и это было,  пожалуй,  единственным,  что
объединяло их с Глэдис.
   Пол вскоре вернулся к ним и стоял, молча потягивая свое  пиво  и  любуясь
контрастом между обеими женщинами. Седина и Глэдис как будто  воплощали  два
полюса женственности, и обе бесконечно восхищали его, хотя признаться в этом
даже себе он - в силу некоторых причин - не осмеливался.
   Пол почувствовал даже некоторое облегчение,  когда  к  ним  подошел  Сэм.
Глэдис  представила  сына  Селине.  Сэм  вежливо   пожал   руку   знаменитой
писательнице, но, разговаривая с ней, он чувствовал себя  довольно  неловко.
Селина  совершенно  не  умела  общаться  с  девятилетними  мальчиками.   Она
разговаривала с Сэмом, как со взрослым мужчиной маленького роста, и ее шутки
пропали втуне. Сэм их просто не понял.
   - Он - прелесть, - сказала Седина, когда Сэм с явным облегчением вернулся
к группе сверстников, затеявших поблизости  игру  в  волейбол.  -  Если  вы,
Глэдис, когда-нибудь утром обнаружите, что Сэмми нет в его кроватке,  можете
не сомневаться, Пол взял его с собой в Бразилию, и плывут они в какой-нибудь
скорлупке под парусами.
   - Сэму бы это понравилось, - улыбнулась Глэдис.
   Седина вздохнула.
   - В том-то и дело, что Полу это тоже понравилось бы. Но  что  естественно
для мальчишки, в шестидесятилетнем мужчине вызывает только жалость.  Мужчины
- такие дети, вы не находите? Каждый раз, когда они не получают  того,  чего
им хочется, они обижаются, как маленькие, и способны дуться часами.
   - Не знаю, - ответила  Глэдис,  думая  о  Дуге.  В  нем  не  было  ничего
мальчишеского. Напротив, он казался  ей  очень  серьезным,  очень  взрослым,
почти.., старым. Но вслух она ничего не сказала.
   Они поболтали еще немного.  Потом  Пол  и  Седина  уехали.  А  еще  через
несколько часов пикник закончился, и Глэдис с детьми  вернулись  домой.  Они
так устали, что почти сразу легли спать,  и  впервые  за  все  время  Глэдис
мгновенно заснула, ни о чем не думая и не тревожась.
   На следующий день Глэдис разбудила  Сэма  в  половине  восьмого.  Наскоро
позавтракав, они сели на велосипеды и отправились в яхт-клуб.
   На причале они были без четверти девять, но Пол, который  встречал  их  у
сходней, сказал, что Седина уже встала.
   Когда  Глэдис  поднялась  на  палубу,  Селина  вышла  ей   навстречу   из
кают-компании. Несмотря на  свое  вчерашнее  предупреждение,  выглядела  она
безупречно. Прическа - в идеальном порядке, белая  блузка  сверкала,  словно
сахарная, на отглаженных джинсах не было ни единой складки. Лицо с минимумом
косметики дышало утренней свежестью и молодостью. У Глэдис отлегло от сердца
- она боялась, что при дневном свете  у  нее  могут  возникнуть  проблемы  с
чрезмерным гримом Седины.
   - Ну что, готовы? - спросила Селина, увидев Глэдис.
   - Да, мэм. - Глэдис улыбнулась. - Начнем?
   - Мы с Сэмом, пожалуй, вас покинем, -  заявил  Пол,  беря  мальчугана  за
руку. С его стороны это ни  в  малейшей  степени  не  было  жертвой,  скорее
наоборот. Глэдис поняла это, едва взглянув на его лицо.
   - Сейчас спустят швертбот, - добавил Пол, - и мы еще  поучимся  управлять
парусами. Сегодня хороший ветер.
   - Какая скукота! - протянула Селина и сделала  вид,  что  зевает.  По  ее
глазам   Глэдис   видела,   что   она   действительно    считает    подобное
времяпрепровождение достаточно скучным.
   Остаток утра пролетел незаметно. Селина действительно  была  "благодатной
натурой", и Глэдис успела отснять шесть кассет. Несколько кадров должны были
получиться отлично, но она ничего не сказала Селине,  боясь  сглазить.  Пока
шла съемка, Селина развлекала Глэдис веселыми историями из жизни  знаменитых
писателей, режиссеров и продюсеров, с которыми ей доводилось сталкиваться  в
Голливуде. Когда Глэдис вынула последнюю пленку и убрала фотоаппарат, Селина
пригласила ее перекусить. Глэдис, неожиданно почувствовав,  как  сильно  она
проголодалась (с ней часто бывало так  после  удачных  съемок),  с  радостью
согласилась.
   Устроившись на палубе, которую Седина предпочитала столовой, вызывавшей у
нее приступы клаустрофобии, они ели сандвичи,  запивая  их  яблочным  соком.
Вернулись Сэм и Пол.
   - А нам что-нибудь осталось? - весело поинтересовался Пол,  взбираясь  на
палубу по веревочному трапу и помогая подняться Сэму. - Мы умираем с голода!
   -  Только  крошечки,  -  откликнулась  Селина,  лучезарно  улыбаясь.  Пол
притворился, будто жутко огорчен, но старший официант уже  спешил  к  ним  с
полным подносом всякой снеди. Он принес пикули, клубные сандвичи, две  чашки
горячего бульона и - специально для Сэма - картофельные чипсы.
   -  Ничего  себе  -  крошечки!  -  заметил  Пол,  помогая  Сэму  поудобнее
устроиться в одном из кресел, которое было ему велико.
   Они прекрасно провели время и накатались до приятной тяжести в  мускулах.
Правда, ни тот, ни другой не признались Глэдис, что один раз  чуть  было  не
перевернулись. Она  видела  это  сама  -  и  видела,  как  быстро  Пол  спас
положение. Впрочем, кто бы  возражал  против  небольшого  купания  -  погода
стояла очень теплая. Сэм был в спасательном жилете, так что  ему  ничего,  в
сущности, не грозило.
   После ленча Глэдис засобиралась домой. Правда, Седина  уже  сообщила  ей,
что они с Полом перенесли свой отъезд в Нью-Йорк с  сегодняшнего  вечера  на
завтрашнее утро, но Глэдис не  терпелось  поскорее  попасть  в  свою  темную
комнату, чтобы поработать над фотографиями.
   - Я пришлю их вам через несколько  дней,  -  пообещала  она,  вставая.  -
Думаю, один-два снимка могут вам понравиться.
   - Я совершенно в этом уверена, -  отозвалась  Седина.  -  Если  на  ваших
снимках я буду выглядеть хотя бы вполовину так же хорошо, как Пол, для  меня
это будет выдающимся достижением. Я сделаю из них фотообои и  велю  обклеить
ими нашу нью-йоркскую квартиру. По-моему, это будет только справедливо, ведь
я куда красивее Пола!
   Она засмеялась, и Глэдис тоже не сдержала улыбки. В этих словах  характер
Селины раскрывался особенно выпукло и рельефно. Было так понятно, за что Пол
любит свою жену. С ней не соскучишься.  Она  была  до  краев  полна  перцем,
уксусом и медом - это  подтверждали  и  те  веселые  анекдоты,  которые  она
рассказывала Глэдис о своих знаменитых знакомых. Впрочем, себя  Седина  тоже
нисколько не выгораживала, и это  особенно  понравилось  Глэдис.  Она  и  не
знала, что можно быть такой беспощадной к себе и при  этом  не  потерять  ни
грана самоуважения и уверенности в своих достоинствах.
   Они распрощались. По дороге домой  Глэдис  так  глубоко  задумалась,  что
все-таки свалилась с велосипеда.
   - Что с тобой, мама? Ты не ушиблась? - заботливо спросил Сэм, помогая  ей
встать, но Глэдис только улыбнулась и покачала головой.
   - Нет, я не ушиблась, просто задумалась. Боюсь, что на  будущий  год  мне
придется купить себе специальный велосипед на трех колесах. Знаешь, из  тех,
что предназначены для стариков, - ответила она, отряхиваясь от пыли и песка.
   Сэм засмеялся и придержал ее велосипед,  пока  Глэдис  снова  садилась  в
седло. Остаток пути они проехали без приключений, тол