е времени.

Глава 37

   Беттина вышла из такси на пересечении Третьей авеню и Пятидесятой улицы и
заторопилась в ресторан. Ей хотелось поскорей увидеть Айво, с которым так  и
не до велось встретиться со дня приезда в Нью-Йорк. Правда,  она  предпочла,
чтобы он был один, но, в конце концов, это неважно. Все равно лучше провести
вечер в ресторане, чем одиноко сидеть в гостинице и трудиться над набросками
к новой пьесе.
   Сдав пальто  в  гардероб,  Беттина  поискала  глазами  метрдотеля,  чтобы
справиться у него, не приехал ли Айво. Она заметила,  что  какие-то  мужчины
внимательно разглядывают  ее,  и  обеспокоилась:  может  быть,  она  не  так
оделась? На ней было одно из недавно купленных платьев,  надеть  которое  до
сих пор не представилось случая. Платье из бледно-сиреневого  бархата  очень
подходило к  ее  кремовой  коже  и  каштановым  волосам.  Просто  скроенное,
доходившее до колен, безыскусностью линий и цветом  оно  немного  напоминало
роскошный туалет от Баленсиаги, который она носила много лет назад в паре  с
зеленым  бархатным  жакетом.  На  этот  раз  наряд  ее  был  гораздо  проще,
единственным украшением служила нитка жемчуга, доставшаяся ей от  матери,  и
жемчужные  сережки.  Миниатюрная,  хрупкая,  Беттина   выглядела   скромной,
неискушенной  девушкой.  Лишь  блеск  огромных  зеленых  глаз   выдавал   ее
возбуждение, да улыбка не сходила с лица от предвкушения встречи с  Айво,  а
он уже махал ей рукой,  приглашая  к  своему  столику.  Беттина  быстро  его
заметила  и,  пройдя  мимо  метрдотеля,  направилась  к  Айво.  Его   столик
располагался в небольшом зимнем саду, накрытом шатром.
   - Добрый вечер, крошка. - Айво поднялся и поцеловал ее.
   Беттина тепло обняла  его  и  только  потом  заметила,  что  рядом  стоит
какой-то великан: молодой, дружелюбный с виду, широкоплечий,  сероглазый,  с
тем песочным оттенком светлых волос, который говорил о том, что  он  выходец
из Калифорнии.
   - Это - Оливер Пакстон, -  представил  его  Айво.  -  Я  хочу,  чтобы  ты
подружилась с ним.
   Они сдержанно пожали друг другу руки и сели за столик. Олли  с  интересом
смотрел на Беттину, гадая про себя, что связывает ее с Айво. Видно, что  они
держатся друг с другом просто, почти по-семейному. Потом Оливер  вспомнил  -
перед отъездом в Лондон Айво рассказывал ему, что  дочь  Джастина  Дэниелза,
покойного друга Стюарта,  написала  пьесу,  которая  обещает  стать  гвоздем
нынешнего сезона.
   - Я знаю, кто вы! - обрадованно воскликнул Пакстон.
   - Кто же?
   - Вы - дочь Джастина Дэниелза,  недавно  написавшая  удивительную  пьесу.
Разве кого-нибудь еще могут звать Беттиной?
   Она со смехом потрясла головой.
   - В Нью-Йорке меня всегда только так и называли, а в  Калифорнии  близкие
друзья дали мне имя, которое я терпеть не могу! Но я не хочу  их  обижать  и
поэтому не возражаю.
   - В Калифорнии, это где?
   - В Сан-Франциско.
   - И давно вы там живете?
   - Почти шесть лет.
   - Нравится?
   - Пожалуй. - Она улыбнулась, вспомнив Мэри, Сета, их детей.
   Завязалась беседа. Пакстон  сам  был  из  Лос-Анджелеса,  но  университет
кончал в Сан-Франциско и навсегда сохранил  приятные  воспоминания  об  этом
городе. Айво не разделял их восторгов.
   Ужин был необыкновенный. Три часа  пролетели  как  миг,  и,  когда  время
близилось к полуночи, Айво велел принести счет.
   - Не знаю, как вы, дети  мои,  -  признался  он,  -  но  этот  седовласый
джентльмен уже хочет спать.
   И он с улыбкой зевнул. Вечер удался на славу. Сразу  видно,  что  Олли  и
Беттина понравились друг другу.
   Беттина, однако, шутливо возразила ему:
   - Айво, ты несправедлив к себе. Ты поседел никак  не  позже,  чем  лет  в
двадцать.
   - Весьма возможно, дорогая, но теперь я заслужил свою седину, посему могу
ссылаться на нее, когда мне заблагорассудится.
   Оливер смотрел на Айво, не скрывая своего  восхищения.  Стюарт  -  редкое
явление в журналистике, к нему нельзя относиться без уважения.
   Айво тепло попрощался с Оливером и Беттиной и сел в машину,  которая  все
это время ждала его у входа в ресторан. Оливер заверил Айво, что он проводит
Беттину до отеля.
   - Смотри, только не позволяй себе вольностей. Не вздумай похитить ее.
   У Оливера заблестели глаза от такого предположения.
   - Нет, Айво, до похищения дело не дойдет. И обещаю не делать ничего,  что
можно было бы счесть непозволительным.
   - Предоставим судить об этом мисс Дэниелз, - сказал  Айво  и  помахал  им
рукой на прощание, потом поднял стекло, и лимузин отъехал.  Олли  и  Беттина
смотрели ему вслед.
   Потом они неторопливо пошли мимо зданий  из  коричневого  кирпича,  жилых
домов, учреждений, магазинов. С лица Пакстона не сходила счастливая улыбка.
   - Как давно вы знакомы с Айво? - поинтересовался он.
   - Всю жизнь, - просто ответила Беттина. Очевидно, ему ничего не известно.
Так и есть, следующий вопрос подтвердил это:
   - Он был другом вашего отца? Она кивнула, по-прежнему улыбаясь, а  потом,
вздохнув, решила рассказать ему все. Теперь ей было  легко  рассказывать  об
этом. Она больше не стыдилась своей жизни, напротив - вспоминала с гордостью
и нежностью.
   - Да, он был папиным другом. Но не только: мы  шесть  лет  были  мужем  и
женой... Давно это было...
   Оливеру не удалось скрыть своего крайнего удивления:
   - Как же это? Почему вы расстались?
   - Ему хотелось думать, что я выросла из этого брака. Но  это  не  так.  А
теперь мы просто друзья.
   - Какая необыкновенная история. Никогда ничего  подобного  не  слышал.  Я
даже предположить не мог. -  Он  внимательно  посмотрел  на  Беттину.  -  Вы
по-прежнему... встречаетесь? - спросил  он  и  густо  покраснел,  а  Беттина
улыбнулась. - То есть, я не имел в виду... Вы думаете, он рассердился, когда
я предложил проводить вас?
   Видно было, как он смущен, но Беттина не могла сдержать смех.
   - Да нет же! Конечно, нет.
   На самом деле она предполагала, что Айво  не  случайно  познакомил  ее  с
Пакстоном. Или он хотел заранее обеспечить благоприятный отзыв о  спектакле,
или решил, что ей нужен ухажер на время пребывания в Нью-Йорке?
   Они долго шли молча, Беттина запросто держала Оливера за руку. Наконец он
нарушил молчание и с улыбкой обратился к Беттине:
   - Как вы смотрите на то, чтобы нам немного потанцевать?
   Теперь настал ее черед удивляться:
   - Сейчас? Почти в час ночи?
   - Конечно, ведь, как сказал Айво, в Нью-Йорке все  иначе.  Всю  ночь  все
открыто. Не возражаете?
   Беттина  хотела   отказаться   от   такого   нелепого   предложения,   но
непосредственность Пакстона так восхитила ее, что она согласилась.  Они  тут
же взяли такси и поехали в какой-то бар в Ист-Сайде. Там играла музыка  и  в
такт ей двигались танцующие, почти вплотную прижимаясь друг к другу. В  баре
пили, смеялись, беседовали, и,  конечно  же,  он  был  совсем  не  похож  на
изысканную "Лютецию", но Беттина радовалась тому, что они пришли сюда,  и  с
сожалением покидала этот бар час спустя.
   По дороге в отель они разговорились о предстоящей премьере.
   - Не сомневаюсь: пьеса  прекрасная,  -  сказал  Пакстон,  тепло  улыбаясь
Беттине.
   - Почему вы так решили?
   - Потому что ее написали вы, а, значит, она не может быть плохой.
   Беттина благодарно посмотрела на Оливера.
   - Жаль, что вы критик.
   - Почему? - удивился он.
   - Потому что я хотела пригласить вас на репетиции и  узнать,  что  вы  на
самом деле  думаете  о  пьесе,  но  у  вас  такая  профессия,  Олли,  -  она
улыбнулась, назвав его уменьшительным именем, - что продюсера  хватит  удар,
когда он вас увидит. - Подумав немного, она спросила:
   - А отзыв о спектакле будете писать тоже вы?
   - Скорее всего.
   - Это совсем плохо, - удрученно произнесла Беттина.
   - Почему?
   - Потому что вы от него камня на камне не оставите, и мне станет неловко,
и вы будете смущаться, то есть все пойдет прахом...
   Оливер улыбнулся, услышав столь мрачный прогноз.
   - Тогда остается только один выход.
   - Какой, мистер Пакетом?
   - Стать друзьями до премьеры. Тогда будет неважно, что я напишу. Ну  как,
подходит?
   - Действительно, другого выхода нет, - согласилась Беттина.
   В вестибюле отеля он  предложил  ей  зайти  куда-нибудь  выпить.  Беттина
сказала, что в номере у нее остался сын и ей хочется посмотреть, как он там.
   - Сын? У вас с Айво есть сын? Простите мое любопытство.
   - Нет, этот ребенок - от моего третьего брака.
   - Вы пользуетесь огромным успехом. И сколько лет сыну?
   Кажется, на него не произвело большого впечатления то, что Беттина трижды
была замужем. Ей это понравилось, и почему-то она вздохнула с облегчением.
   - Ему четыре года, а зовут его Александр. Он чудесный мальчик.
   - И он - ваш единственный ребенок. Угадал?  -  доброжелательно  улыбнулся
Оливер. Беттина кивнула:
   - Да.
   Оливер внимательно посмотрел на нее и спросил:
   - И кто отец  молодого  человека?  Вы  от  него  вовремя  отделались  или
притащили с собой в Нью-Йорк?
   То, как он это произнес, вызвало  у  Беттины  смех,  хотя  из  головы  не
выходили мысли о Джоне.
   - Мои муж не одобрил нашу поездку в Нью-Йорк, который он  считает  чем-то
вроде Содома и Гоморры. И пьеса вызывает у него почти что бешенство,  но  мы
по-прежнему муж и жена, если вас это интересует. Он остался в Сан-Франциско,
а сына я сама захотела взять с собой.
   - Мы с ним увидимся? - спросил он, имея в виду, конечно  же,  Александра.
Что еще оставалось сказать, чтобы найти путь к ее сердцу?
   - А вам хотелось бы?
   - Очень. Завтра мы можем вместе поужинать пораньше, а потом завезем его в
отель, а сами сходим куда-нибудь. Ну, как идея?
   - Идея замечательная. Благодарю вас, Олли.
   - Всегда к вашим услугам, - с этими словами он отвесил  низкий  поклон  и
пошел ловить такси.
   Только в номере Беттину  начали  одолевать  сомнения.  Правильно  ли  она
поступает? Она - замужняя женщина, она обещала ни с кем никуда не  ходить  в
Нью-Йорке. Правда, Оливер - друг Айво.
   От Джона не было никаких известий. Он не отвечал ни на телефонные звонки,
ни на письма, а его секретарша неизменно сообщала, что в данный  момент  его
нет на месте. Телефон у них дома в Милл-Вэли, должно  быть,  надорвался,  но
без толку. Джон или не подходил к телефону, или его не было дома. Так, может
быть, нет ничего плохого в том, что  она  поужинает  с  Оливером  Пакстоном?
Ведь, нравится он ей или не нравится, все равно она не собирается вступать с
ним в серьезные отношения.
   Об этом она довольно грубо сказала ему на следующий день,  когда  вечером
они пошли в русскую чайную на блины.
   - А разве я дал вам повод так думать? - изумленно спросил Оливер. -  Речь
шла не о вас, а о вашем сыне.
   - Вы были женаты?
   - Нет, - с улыбкой ответил Оливер. - Мне никто не делал предложения.
   - Я серьезно, Олли.
   Они быстро  становились  друзьями,  и  оба  понимали,  что,  несмотря  на
растущую привязанность, дальше дружбы дело не пойдет.  Беттина  считала  это
невозможным, и Оливер уважал ее точку зрения.
   Подали блины, и он,  улыбнувшись  Беттине,  приступил  к  ним,  продолжая
разговор.
   - Я тоже серьезно. Правда, я никогда не был женат.
   - Почему?
   - Не нашел никого, с кем бы мог связать всю свою жизнь.
   - Прекрасно сказано.
   Беттина состроила гримасу и попробовала блин.
   - Значит, номер третий не одобряет вашу  деятельность?  -  вдруг  спросил
Пакстон.
   Беттина медленно покачала головой:
   - Нет.
   - Это не удивительно.
   - Почему?
   - Потому что большинству мужчин трудно примириться с тем, что  у  женщины
есть другая жизнь. Прошлая или будущая. А у вас есть и то, и другое.  Но  вы
поступили так, как должны были поступить.
   - С чего вы взяли?
   Она спросила это так серьезно, что Оливер не  удержался  и  взъерошил  ее
каштановые волосы.
   - Не знаю, помните ли вы, - улыбнулся он, - но в одном романе вашего отца
есть замечательное место. Я наткнулся на него, когда мучительно обдумывал  -
соглашаться ли поступать в "Нью-Йорк Мейл". Ваш отец одобрил бы ваш выбор.
   Он прочитал, слово в  слово,  знакомый  фрагмент.  Беттина  от  удивления
широко раскрыла глаза.
   - Боже мой, Олли, именно это я прочла в тот день, когда  решила  приехать
сюда. Именно это место определило мой выбор.
   - И мой тоже, - сказал он и как-то странно посмотрел на нее.
   Они выпили водки в память о Джастине, доели блины  и,  держась  за  руки,
возвратились в отель. Оливер не стал подниматься к ней в номер, но  назначил
встречу на субботу. Они решили сводить Александра в зоопарк.

Глава 38

   В  конце  октября  Беттине  приходилось  работать  дни  и   ночи.   После
бесконечных репетиций в театре она допоздна засиживалась у себя  в  комнате,
внося поправки в текст пьесы. Рано утром она отправлялась в театр, а вечером
возникала необходимость вновь  вносить  изменения.  С  Айво  она  вообще  не
виделась, с Олли очень редко, а сыну могла уделить не более получаса в день.
Иногда с Александром играл Оливер Пакстон. Беттина не возражала:  как-никак,
сыну требовалось общение с мужчиной. От Джона по-прежнему  не  было  никаких
известий.
   - Не понимаю, почему он мне не звонит, - сказала она  как-то,  в  сердцах
положив телефонную трубку. - С ним могло что-нибудь случиться, или с нами, а
он не узнает. Это странно, Олли. Он не отвечает ни на письма, ни на  звонки.
Не берет трубку.
   - А ты уверена, что, расставаясь с тобой, он не сказал тебе ничего  более
определенного?
   Беттина  отрицательно  помотала   головой,   но   Оливер,   несмотря   на
многозначительное начало, не стал продолжать свою мысль. Он понимал, что она
по-прежнему считает себя замужней женщиной, и уважал  ее  чувства.  Разговор
перешел на сомнения и трудности, связанные с постановкой.
   -  Мы  никогда  не  откроемся,  -  пожаловалась  Беттина.  Она  выглядела
утомленной и стала как будто еще тоньше, но глаза были на удивление  живыми.
Ей нравилось то, чем она занималась, и она всем видом показывала  это.  Олли
всегда старался ободрить ее, когда она делилась с ним своими сомнениями.
   - Вы обязательно сделаете спектакль, и премьера состоится во что бы то ни
стало. Каждый проходит через это. Вот увидите.
   С каждой неделей все ближе становился  заветный  день.  Наконец  наступил
момент, когда никаких поправок вносить уже не требовалось. Было решено  дать
два пробных спектакля в Бостоне  и  три  -  в  Нью-Хейвене.  После  прогонов
Беттина внесла несколько последних корректив, и они с  режиссером  пришли  к
полному согласию:  сделано  все,  что  возможно.  Теперь  оставалось  только
хорошенько выспаться перед премьерой и провести мучительный день в  ожидании
спектакля. Олли позвонил ей довольно рано, но Беттина уже была на ногах. Она
встала пятнадцать минут седьмого.
   - Почему? - удивился Оливер. - Из-за Александра?
   - Нет, из-за моих нервов, - засмеялась Беттина.
   - Вот поэтому-то я тебе и звоню. Сегодня  я  весь  день  буду  развлекать
тебя.
   Как раз сегодня и нельзя. На один день и один вечер он стал ее  Врагом  -
критиком, театральным обозревателем. Невыносимо быть  с  ним  весь  день,  а
потом прочитать разгромный отзыв о спектакле,  а  в  том,  что  отзыв  будет
разгромным, Беттина не сомневалась.
   - Нет, лучше я проведу этот день в гостинице, одинокая и несчастная.  Мне
так нравится.
   - Подумай о том, что завтра уже все будет позади.
   - И мне придется забыть о карьере драматурга, - угрюмо добавила Беттина.
   - Почему же, глупенькая? Все идет так хорошо.
   Но она не  верила  Оливеру.  Весь  день  она  в  волнении  мерила  шагами
гостиничный номер и  все  никак  не  могла  дождаться  вечера.  Наконец,  не
выдержав, отправилась в театр и прибыла туда  в  семь  пятнадцать,  то  есть
почти за час до начала спектакля. Она  постояла  за  кулисами,  прошлась  по
фойе, посидела в зрительном зале, походила по проходам между  рядами,  вновь
отправилась за кулисы, побыла на сцене, вернулась в зрительный зал, но и там
ей не сиделось. Наконец она решила обойти  близлежащий  квартал,  ничуть  не
боясь уличных грабителей, которые, к счастью, не попались ей  на  пути.  Она
постояла  рядом  с  театром,  дождалась,  когда  в  здание  вошли  последние
опоздавшие, и потом вошла сама. Незаметно скользнув в  зрительный  зал,  она
заняла место в последнем ряду,  чтобы  в  случае  каких-либо  непредвиденных
обстоятельств легко выйти из зала, не привлекая к себе внимания  зрителей  и
не давая им повод думать, что она покидает театр из-за того,  что  спектакль
плох.
   В фойе она старалась не встретиться с Олли, а после спектакля  отказалась
ехать в отель в лимузине Айво. Она всех избегала, вышла на улицу  как  можно
скорее, поймала такси и, добравшись до гостиницы, быстро поднялась к себе  в
номер, предупредив дежурного, что ее ни для кого нет. Всю ночь она просидела
в кресле, вслушиваясь в тишину. Она  ждала,  когда  хлопнет  дверь  лифта  и
служащий отеля оставит у ее двери утренние газеты. Это произошло в полпятого
утра. Беттина бегом  побежала  к  двери,  взяла  газеты  и  поспешно  начала
разворачивать их. Больше всего ее интересовало, что написал он... Она должна
знать... что он написал?..
   Беттина прочла отзыв раз, потом второй, потом заплакала. Вся  дрожа,  она
подошла к телефону и набрала его номер, Оливера.
   - Ох, Олли, дрянь ты этакая... Вот мерзавец...  Я  люблю  тебя...  Скажи,
тебе действительно понравилось? О Боже, Олли... Правда?
   Она кричала, плакала, обзывала его всячески, смеялась, умоляла...
   - Ты ненормальная, Дэниелз, ты  знаешь  это?  Совсем  помешалась.  Сейчас
четыре утра, я звоню тебе всю ночь и никак не могу дозвониться, а сейчас вот
недавно заснул, бросив бесплодные попытки, и ты меня разбудила.
   - Но я ждала утренней газеты.
   - Идиотка, я мог тебе прочитать свой отзыв пятнадцать минут первого.
   - А что бы со мной было, если бы тебе не понравился спектакль?
   - Глупенькая, он не мог  не  понравиться.  Это  великолепно,  вне  всяких
сомнений!
   - Знаю, - мурлыкала Беттина, сияя от радости. - Читала.
   Оливер смеялся, он был счастлив. Они  договорились  вместе  позавтракать,
после того, как немного поспят.
   Прежде чем раздеться и отправиться в спальню, Беттина  набрала  еще  один
номер. Может быть, в  это  время  она  застанет  его  дома,  и  он,  утратив
бдительность, поднимет трубку? Однако в трубке по-прежнему звучали заунывные
гудки. А ей так хотелось сказать Джону, что премьера прошла  успешно.  Тогда
она решила позвонить Сету и Мэри и поделиться с ними своей радостью. Они  от
души поздравили Бетти ну, несмотря на то,  что  та  подняла  их  с  постели.
Наконец с восходом солнца Беттина заснула. На ее  губах  застыла  улыбка,  а
поперек кровати лежала газета.

Глава 39

   - Ну что, девочка моя, теперь ты на пути к славе.
   Олли счастливо улыбался, глядя на Беттину, которая  казалась  утомленной,
ликующей и испуганной одновременно.  К  запоздалому  завтраку  в  отеле  они
заказали яйца и бутылку шампанского.
   - Ах, не знаю. Наверно, я задержусь здесь еще на  пару  недель,  а  потом
поеду домой. Надо вернуться к Рождеству, как и обещала Джону.
   Последние слова она произнесла как-то неуверенно. Почти три месяца она не
получала никаких известий от мужа  и  теперь  с  беспокойством  думала,  что
скажет Александру, если Джон их не примет.
   - А работа, Беттина? Задумала что-нибудь новенькое?
   - Да так, - задумчиво произнесла Беттина, -  пока  ничего  определенного.
Есть одна идея, но еще не сложилась окончательно.
   - Когда будет готово, дашь почитать?
   - Конечно. А ты на самом деле хочешь?
   - Очень.
   Беттина поняла, что, уехав из Нью-Йорка, она  станет  сильно  скучать  по
Пакстону. За то время, что она провела в  Нью-Йорке,  они  часто  и  подолгу
беседовали - за обедом, иногда за ужином в компании Айво и  почти  ежедневно
по телефону. Оливер стал ей как брат, и уехать  от  него  -  все