детях,  пока  ты
болтаешься бог знает где?
   Глэдис вздохнула. Дуг был в своем репертуаре.
   - Они и твои дети тоже, - напомнила она. - Постарайся не забывать об этом
- тебе предстоит прожить с ними еще около двух недель.
   - Об этом я и говорю, - парировал Дуг. - Тебе ничего не стоит  переложить
ответственность...
   - Я ехала три часа бог знает по каким дорогам, чтобы попасть к  телефону!
- перебила его Глэдис, и ее глаза сверкнули гневом. - Я мать и не  собираюсь
ни на  кого  перекладывать  ответственность  за  моих  детей.  А  вот  ты  -
пытаешься. Почему с Сэмом возилась Таня, а не ты?
   Глэдис хотела добавить еще несколько слов, но сдержалась - все равно  это
не принесло бы никакой пользы, к тому же она задерживала  служащую  Красного
Креста, которая пустила ее к телефону.
   - Ты можешь позвать Сэма? - спросила она.
   - Сэм спит, - твердо ответил Дуг. - Ему было так больно, что он  не  спал
всю ночь, и Таня дала ему болеутоляющее. Я...
   Услышав,  что  Сэм  страдает,  Глэдис   почувствовала,   что   глаза   ее
непроизвольно наполнились слезами.
   - Тогда передай ему, что я очень его люблю, - сказала она. - И остальным,
конечно, тоже. - К этому времени Глэдис  уже  подсчитала,  что  в  Уэстпорте
сейчас утро и дети ушли в школу.
   - Передам, передам, хотя и не знаю, стоит ли... Я звонил тебе не сегодня,
а еще вчера вечером, и рассчитывал, что ты  сразу  же  перезвонишь,  но  ты,
наверное, не сочла нужным...
   Дуг, несомненно, хотел уязвить ее, но Глэдис только рассердилась,  и  это
помогло ей справиться с огорчением и грустью.
   - Ты забыл. Я предупреждала тебя, что ваши звонки будут доходить до  меня
не сразу. Меня не было в лагере, и твое сообщение я получила только три часа
назад. А мне еще надо было добраться до нормального  телефона...  -  Она  не
стала напоминать Дугу, что между ними - восемь часов разницы и что его  утро
означает для нее поздний вечер. -  В  общем,  передай  Сэму,  что,  когда  я
вернусь, я распишусь на его гипсе - пусть оставит для меня место, - добавила
она.
   -  Ладно,  ладно...   Только   постарайся   в   следующий   раз   поживей
поворачиваться, - проворчал Дуг, и Глэдис  захотелось  обругать  его  самыми
черными словами, но она сдержалась.
   - До свидания, Дуг, - сказала она ледяным тоном  и,  повесив  трубку,  со
вздохом повернулась к Полу. - Слава богу, ничего страшного, - сказала она. -
Сэм просто повредил запястье. Это, конечно, плохо, но вполне поправимо.
   - Я понял. - Пол кивнул, но лицо его оставалось суровым, почти мрачным, и
Глэдис решила, что он сердится на нее за то, что она заставила его  ехать  в
такую даль.
   - Извини, что побеспокоила тебя: я же не знала, что это такой  пустяк,  -
проговорила она. Несмотря ни на что, она была рада, что все эти три часа  он
был рядом.
   - Твой Дуг - все такая же задница? - осведомился Пол.
   - Горбатого могила исправит. Только теперь это уже  не  моя  проблема,  а
Танина, - вздохнула Глэдис.
   - Когда-то я его ненавидел. По-настоящему ненавидел, - неожиданно  сказал
Пол.
   - Когда-то я его любила, - вздохнула она. - Все-таки я,  наверное,  очень
плохо разбираюсь в людях...
   С этими словами она отправилась в соседнюю комнату,  чтобы  поблагодарить
любезную служащую Красного Креста. Вручив ей пятьдесят долларов  для  оплаты
разговора и в качестве компенсации за беспокойство, Глэдис вышла  на  улицу.
Пол завел мотор джипа, и они быстро поехали по пустынной пыльной улочке.
   Обратный путь проходил в густой ночной темноте, поэтому занял еще  больше
времени. В лагерь они вернулись около полуночи, когда  столовая  была  давно
закрыта. Ужин они пропустили, легкий ленч в Бужумбуру язык не  поворачивался
назвать обедом, да и тот был довольно давно, и теперь оба буквально  умирали
от голода.
   - Я бы пригласил тебя в "Дэниэл", но боюсь, что  это  слишком  далеко,  -
попытался пошутить Пол, когда они обнаружили, что  все  припасы  убраны  под
замок.
   - Я готова съесть  живую  лягушку,  -  призналась  Глэдис,  действительно
чувствуя себя в состояния сделать это. Лягушку не лягушку, но  обжаренную  в
масле саранчу,  которую  очень  любили  рабочие  из  местных  жителей,  она,
пожалуй, отважилась бы попробовать.
   - За этим дело не станет.  Думаю,  я  сумею  поймать  несколько  штук,  -
откликнулся Пол  и  неожиданно  зевнул,  деликатно  прикрывая  рот  ладонью.
Сегодняшний день был нелегким и для него.
   - Мне правда очень жаль, что тебе пришлось ехать так далеко,  -  еще  раз
извинилась Глэдис. - Если бы я  знала,  что  с  Сэмом  не  случилось  ничего
страшного, я бы...
   - Я тоже  за  него  волновался,  -  признался  Пол.  -  И  рад,  что  все
обошлось...
   Потом оба надолго замолчали. Они стояли на поляне посередине лагеря, и до
ближайшего ресторана, где можно было бы поужинать без  вреда  для  здоровья,
было несколько десятков, а может быть, и сотен миль.
   - Придумала! - неожиданно воскликнула Глэдис. - В госпитале  должна  быть
какая-то еда. Идем, может быть, нам удастся что-нибудь украсть!
   - Рискнем, - согласился Пол.
   В шкафу в служебном помещении госпиталя они нашли несколько пачек мягкого
от влаги печенья, коробку древних бисквитов,  несколько  упаковок  пшеничных
хлопьев - вполне  съедобных  на  вид  и  без  жучков,  ящик  грейпфрутов,  с
полдюжины банок сгущенного молока без сахара и несколько пакетов порошкового
мусса "Джелло", который регулярно присылала в госпиталь мормонская община из
Монтгомери, штат Алабама.
   - Что ж, Скарлетт, это уже похоже на ужин,  -  проговорил  Пол,  подражая
Рету Баттлеру, и высыпал пшеничные хлопья  в  миску  со  сгущенным  молоком,
которое предварительно разбавил водой. Потом он разрезал  пополам  несколько
грейпфрутов, которые показались ему спелее  остальных,  и  размешал  в  двух
чашках мусс "Джелло". Разумеется, все это не шло  ни  в  какое  сравнение  с
супом из омаров, цыпленком и бифштексами, которые они ели  в  "Дэниэле",  но
Глэдис была настолько голодна, что даже не подумала об этом. Единственное, о
чем она жалела, - это о том, что у них нет ничего горячего.
   - Что желаете, мэм, черствые бисквиты или мокрое печенье? -  спросил  Пол
самым светским тоном, и Глэдис фыркнула.
   - Право, они так хороши, что я не  в  силах  остановиться  на  чем-нибудь
одном. Подайте мне и то, и другое, сэр, - ответила она  ему  в  тон,  и  Пол
поставил перед ней обе коробки.
   Они слегка перекусили  и  вскоре  разговорились,  впервые  за  все  время
чувствуя себя друг с другом свободно и  непринужденно.  Пол  даже  рассказал
Глэдис о своем разговоре с Шоном, происшедшем два месяца назад; при этом  он
позволил себе отнестись к нему с юмором, чего прежде еще не делал.
   - Шон  открытым  текстом  заявил,  что  в  моем  возрасте  встречаться  с
женщинами уже как бы и ни к чему, - со смехом объяснял Пол. - И он не  видит
причин, почему бы мне не прожить остаток моих дней  в  воздержании.  Кстати,
остаток оказался довольно большим: Шон сказал, что  я  -  "мужчина  среднего
возраста", а значит, я доживу как минимум до ста. У детей бывают порой самые
странные представления о родителях, не правда ли?
   Но Глэдис не улыбнулась. Не менее странные  идеи  посещали  самого  Пола.
Например, он решил остаться верным памяти жены, хотя сама  Седина  наверняка
сочла бы это глупостью. Но заводить об этом речь Глэдис не  стала.  Все  уже
было сказано, и ей не хотелось снова обострять отношения с Полом.  Ей  нужно
было только спокойно дожить оставшееся время, чтобы вернуться домой и больше
никогда его не видеть.
   - А что ты думаешь по этому поводу? - неожиданно  спросил  Пол,  разрезая
еще один грейпфрут для нее и для себя. Глэдис, правда, уже чувствовала,  что
наелась, но Пол, очевидно, был все еще голоден. - Ты..,  у  тебя  кто-нибудь
был? Ну, после того вечера?
   Он давно хотел задать ей этот вопрос, но не решался. Сейчас ему,  однако,
казалось, что настал самый подходящий момент.
   - Нет, - честно ответила Глэдис. - Я была слишком  занята.  Я  зализывала
раны.
   - А сейчас?
   - А сейчас мне просто не хочется.
   - Но это же глупо! - без обиняков заявил Пол. - Глупо, Глэдис!..
   - В самом деле? - Глэдис немедленно ощетинилась.  -  Кто  бы  говорил!  Я
что-то не слышала, чтобы ты встречался налево  и  направо  с  красотками  из
нью-йоркского высшего света и фотомоделями. Вместо этого ты  полгода  прожил
на своей яхте, а теперь торчишь в Руанде  -  возишь  лекарства,  продукты  и
одеяла... Это, значит, не глупо?
   Тут Глэдис почувствовала,  что,  пожалуй,  хватила  через  край,  но  она
надеялась, что Пол не обидится. Все-таки они договорились быть  друзьями,  и
это давало ей право говорить откровенно.
   - Да, ты, наверное, права... - Пол грустно улыбнулся. -  Я  действительно
ни с кем не встречался с.., довольно долгое время. И не  собираюсь.  Я  хочу
остаться верным Седине.
   - А как твои кошмары, Пол? - поинтересовалась она и  осеклась.  Об  этом,
наверное, не стоило, но сказанного не вернешь.
   - Лучше, - ответил Пол спокойно. - Намного лучше... Должно быть,  дело  в
физической усталости. Здесь я выкладываюсь на полную катушку, а  потом  сплю
как убитый. Но  если  я,  так  сказать,  вернусь  к  цивилизации,  проблемы,
вероятно, начнутся снова.
   - Да,  -  вздохнула  Глэдис,  -  наверное.  Когда  в  последний  раз  Пол
возвращался к цивилизации, он продержался всего неделю. Потом он  сбежал,  а
она получила перелом и сотрясение  мозга.  И,  в  придачу  разбитое  сердце,
которое не мог вылечить ни один врач.
   - Так почему же все-таки ты не хочешь  ни  с  кем  встречаться?  -  снова
спросил Пол. - Почему?
   Глэдис вздохнула. Такая странная настойчивость была совершенно неуместна,
ну да лад но.
   - По-моему, это очевидно. Мне нужно было время, чтобы оправиться после..,
после нас. И после Дуга тоже.  Одна  катастрофа,  другая...  Не  каждый  это
выдержит.
   На самом деле Глэдис не считала потерю Дуга такой уж большой  бедой.  Но,
расставшись с Полом, она потеряла все, во что верила и на что надеялась.
   - Но, быть может, - добавила она, специально для него  стараясь  говорить
бодрее, - в конечном итоге  это  принесет  мне  пользу.  Я  стала  мудрее  и
сильнее. Правда, пока я еще не готова начать все сначала, но кто знает?
   - Тебе еще не так много лет, чтобы ставить на себе крест, - кивнул Пол  и
нахмурился. Почему-то ему казалось, что Глэдис говорит не  то,  что  думает.
Или - не совсем то. Но в голосе ее звучала какая-то сила, которой раньше  не
было. Похоже, со времени их последней встречи или, вернее,  расставания  она
действительно выросла, стала независимее и  сильней.  Он  понял  это  по  ее
разговору с Дугом. Пол мог только  догадываться,  каких  гадостей  наговорил
Глэдис ее бывший супруг, но зато он очень хорошо понял, что  она  больше  не
позволит ему топтать себя ногами. Ни ему и никому другому. Она очертила  для
себя  какие-то  границы,  переступать  которые  не  разрешалось  ни   одному
человеку, и перестала бояться терять тех, кого когда-то любила. Кроме детей,
у Глэдис не осталось никого в целом свете, и это сделало ее храбрее.
   - Наверное, я пока не встретила человека, который бы  мне  понравился,  -
сказала Глэдис.
   - А какой человек может  тебе  понравиться?  -  полюбопытствовал  Пол,  и
Глэдис надолго задумалась.
   - Как он будет выглядеть, мне, пожалуй, все равно, - сказала она наконец.
- Конечно, я не имею ничего против красоты и  мужественности,  но  пусть  он
лучше будет милым, добрым, умным, сострадательным и... - Она посмотрела  ему
прямо в глаза и решила быть честной до конца. - И еще  этот  человек  должен
быть без ума от меня. Он должен обожать меня и считать  меня  своей  удачей.
Для него в мире должна существовать только я, иначе не стоит и  стараться...
Всю жизнь я любила кого-то, отдавала всю себя, шла  на  уступки  и  даже  на
жертвы. И теперь мне кажется, что было бы только справедливо, если бы кто-то
любил меня.
   Совсем недавно Глэдис до безумия любила Пола и  готова  была  отдать  ему
все, что у нее было, включая детей, но он выбрал Селину. И  ей  было  больно
сознавать, что она вынуждена уступить его женщине, которая  ушла  и  никогда
больше не вернется. Пол предпочел любить мертвую и оттолкнул Глэдис,  вместо
того чтобы протянуть руки и любить ее.
   - Быть может, это покажется тебе наивным  и  глупым,  -  добавила  Глэдис
после небольшой паузы, во время которой она решала,  есть  ли  у  нее  право
говорить ему что-либо подобное тому, что она собиралась сказать,  -  но  все
это означает, что мне нужен человек, который готов ради меня  пройти  сквозь
бури и штормы. Любые бури и штормы. Пол. Меня  больше  не  устраивают  люди,
которые любят в полсердца. Мне не нужны люди,  которым  я  заменяю  кого-то,
кого они потеряли. Лучше быть одной, чем  с  кем  попало.  Я  не  хочу  быть
запасной  лошадью,  на  которую  пересаживаются,   когда   фаворитка   вдруг
захромает. Я не хочу больше ни перед кем извиняться или вымаливать для  себя
хоть немножко любви... С меня хватит, Пол!
   И он неожиданно понял, что Глэдис имеет в виду не только Дуга, но  и  его
тоже. Ведь это он сказал, что не может любить ее, потому что любил  и  будет
любить Селину. Это он оттолкнул ее, когда ему стало трудно. Он  до  сих  пор
считал, что по-другому поступить не мог, но  вспоминать  об  этом  ему  было
неприятно. Хорошо, что она не потеряла способности  надеяться,  подумал  он.
Другое дело, сумеет ли Глэдис найти свою мечту. Но  она,  по  крайней  мере,
знала, чего хочет, и в этом смысле ей, конечно, было гораздо легче, чем ему.
   - А ты? - внезапно спросила Глэдис. - Какая женщина нужна тебе?  Расскажи
мне, каков он, тот идеал, который ты ищешь?
   Пол не ожидал этого вопроса, но  не  колебался  ни  секунды,  прежде  чем
ответить.
   - Я его уже нашел, Глэдис, - ответил он серьезно. - Седина - мой идеал.
   Полу  очень  хотелось  бы  сказать,  что  женщина,  которую  он   считает
воплощением своей мечты, должна быть похожа на нее,  на  Глэдис,  но  он  не
смог. Ему многое в ней  нравилось,  но  у  Седины  было  перед  Глэдис  одно
преимущество: она была мертва и, следовательно, не имела недостатков.
   - Седина?! - ахнула Глэдис и надолго замолчала.  Это  слово  ударило  ее,
словно кулак, оглушило, смяло и заставило снова отступить в  глубь  себя.  И
дело было не в том, что Пол это сказал, а в  том,  что  он  сказал  это  так
определенно. Значит, подумала она в панике, это действительно.., конец?
   - Да, Седина, - подтвердил Пол. Он принял ее крик боли за вопрос и теперь
добивал Глэдис безжалостно и методично. - Теперь, когда я оглядываюсь назад,
- сказал он, - я начинаю понимать, что для меня она  была  самым  подходящим
человеком. Я был от нее действительно без ума, а когда обожаешь кого-то,  то
недостатков просто не замечаешь, не говоря уже  о  том"  чтобы  пытаться  их
исправлять.
   - Возможно, но ведь это... - Глэдис не договорила.
   "Я должна сказать ему! - решила она. - Пусть он знает, что я думаю.  Быть
может, это и есть то, что ему сейчас нужно!"
   - Я всегда знала, - начала она, - что мне никогда не удастся сравняться с
Сединой в твоих глазах, что я всегда останусь  для  тебя  второй  и  что  ты
будешь постоянно сравнивать меня и ее, не в мою пользу, разумеется. Но  была
одна неделя - всего неделя, Пол! - когда я была совершенно уверена,  что  ты
любишь не ее, а меня, любишь по-настоящему! Почему ты отступил?
   Она-то знала ответ: когда Пол сказал, что не любит ее, это говорил не он,
а его страх. Но Пол должен был понять это сам.  Никакой  логикой  невозможно
было переубедить его. Только сам.
   - Я действительно любил тебя, - ответил Пол. - По крайней мере я думал..,
мне казалось, что я люблю тебя. Но меня хватило только на  неделю.  Потом  я
испугался.., испугался того, что сказал Шон, испугался  тебя,  твоих  детей,
своих кошмаров и своих воспоминаний о Седине. Это трудно объяснить,  Глэдис,
но я думаю, ты поймешь. Я.., так много перечувствовал за эту неделю,  что  в
конце концов во мне снова проснулось ощущение огромной вины  перед..,  перед
ней. И с этим я уже ничего не смог поделать.
   - Ну, с кошмарами, я думаю, ты бы справился, - спокойно заметила  Глэдис.
- Большинству людей это удается.
   Но Пол отрицательно покачал головой. Неожиданно он  вспомнил,  почему  он
полюбил Глэдис. Она была такой нежной, такой внимательной, ласковой и  такой
очаровательной, что он просто не сумел устоять.
   - Я никогда бы не смог справиться с воспоминаниями о Седине. Я знаю это.
   - Ты просто не хочешь! - Это были жестокие  и  резкие  слова,  но  Глэдис
произнесла их очень мягко и с сочувствием.
   - Возможно. - Пол отвел глаза, и Глэдис снова подумала о том,  что,  пока
Седина была жива, она не казалась Полу такой уж идеальной. Только теперь,  в
воспоминаниях, она представала ему с ангельскими крылышками и подобием нимба
вокруг головы. Реальная же Седина -  Седина,  с  которой  ему  порой  бывало
тяжело, - отступила и практически исчезла в глубинах его памяти.
   - Кстати, - заметила Глэдис, произвольно меняя тему,  -  я  бы  на  твоем
месте не позволяла Шону вмешиваться в твою жизнь. Извини,  что  я  это  тебе
говорю, но.., у него нет на это никакого права. В конце концов, у тебя  своя
жизнь, а у него - своя. Я его совсем не знаю, но мне почему-то кажется,  что
он вряд ли будет заботиться о тебе, утешать, успокаивать и держать  тебя  за
руку, когда тебе будут сниться кошмары. Если судить  по  тому,  что  ты  мне
рассказал, он тебя просто ревнует. Будь его воля, он  посадил  бы  тебя  под
замок и держал взаперти, чтобы ты не достался никому, кроме него. Ради бога.
Пол, не позволяй ему поступать с тобой так.
   - Я и сам об этом думал, - признался Пол. - Дети есть дети, они  остаются
эгоистами в любом возрасте. От родителей они ждут только  одного:  чтобы  те
давали им снова и снова, и так - без  конца.  Они  требуют,  чтобы  родители
всегда были рядом, и очень редко задумываются о том,  насколько  это  удобно
отцу или матери. Возможно, это их  право,  но,  когда  приходишь  к  ним  за
советом  или  хотя  бы  за..,  пониманием,  они  просто  отказываются   тебя
выслушать. И это еще  в  лучшем  случае.  В  худшем  ты  получаешь  изрядную
нахлобучку за то, что пытаешься поступать так, как тебе  хочется.  Взять,  к
примеру, Шона - когда он заявил мне, что я должен оставаться один  до  конца
моих дней, он ни на секунду не усомнился в своей правоте. Но если -  не  дай
бог, конечно, - его жена вдруг умрет, и я скажу Шону, что он должен  хранить
ей верность до конца его жизни, он решит, что я  спятил,  и,  чего  доброго,
действительно упрячет меня в "желтый дом"!
   В его словах было много правды, и они оба  это  понимали.  Дети  в  любом
возрасте редко бывали снисходительны и добры к тем, кто произвел их на  свет
и воспитал. И Шон явно не был  исключением  из  этого  достаточно  всеобщего
правила.
   - Мне всегда казалось, что твой сын будет не  в  восторге,  когда  узнает
о.., о нас, - сказала Глэдис негромко.  -  И  мне  было  интересно,  как  ты
справишься с этой проблемой.
   - Вот ты и узнала - как... Очень плохо, а вернее - никак.  Впрочем,  и  с
остальными проблемами я справился не лучше. У меня такое  ощущение,  что  из
всех возможных путей я всегда выбирал те, которые вели в никуда.
   - Наверное, ты просто был еще не готов, - сочувственно сказала Глэдис.  -
Ведь прошло всего шесть месяцев с...
   "...С  тех  пор  как  погибла  Седина",  -  хотела   она   сказать.   Это
действительно был не очень большой срок, но Пол покачал головой.
   - И никогда не буду. - Он посмотрел на нее с грустной,  усталой  улыбкой.
Они оба прошли через многое, потратили массу сил и все равно  проиграли.  Во
всяком случае, Пол чувствовал себя именно так. - Надеюсь, -  добавил  он,  -
что ты в конце концов найдешь мужчину, который будет готов пройти ради  тебя
через бури и ураган